Исправить.

***

Порыв мягкого ветра заставляет Кларис открыть глаза. Но она боится. Выстрел звучал невероятно отчётливо, и Лорен зойкнула, и Энди попятился, и Соню не слышно, и в воздухе, кажется, пахнет кровью… Кларис медленно открывает сначала один глаз, затем второй. То, что она видит, заставляет упасть гигантский камень напряжения. Соня жива. Жива! А вот земле повезло меньше — глубокое отверстие стало домиком для пули. Соня твёрдо стоит на ногах, а вот продавец немного пошатывается, пока не уходит в свой магазин. Кларис не выдерживает — одним движением оказывается возле Мечтательницы и обнимает её. Жива. — Там Подполье. Тот зелёный форд — это Подполье… — шепчет ещё перепуганная Соня, обнимает Кларис и часто-часто моргает. — Эту машину мы вместе с Джоном забрали со свалки… Машины полиции и Службы Стражей были уже близко. Но всё получалось именно так, как хотела Кларис — короткая дорога для Подполья и пробка для машин служб безопасности. Ребята добежали до парковки раньше, чем перепуганный народ сбежался на звук выстрела, а машины полиции и Службы Стражей успели доехать. Сидящий в машине Джон знал, что Соня узнает фордик, поэтому не выходил. Но он чувствовал, много чего чувствовал. Вот запах такой родной Сони, смешавшийся с запахом грейпфрутового шампуня Кларис, вот запах пыли, звук их частого-частого дыхания, такого же сердцебиения. Звук выстрела был для него оглушающим, и Джон еле сдержался, чтобы не выбежать из машины и проверить обстановку. Ожидание было мучительным. Он уже знал, что Линора не успела добежать до портала, и отсутствие пыльно-книжно-чайного запаха куртки Дианы было тому ещё одним подтверждением. Чувство вины перед этой точно безбашенной девчонкой смешивалось с чувствами волнения и надежды, что её кудрявая голова покажется за ребятами. Это бы означало, что он не облажался. Но он облажался. Быстрый шаг ребят он услышал ещё до того, как увидел их. Волнение выросло, но Джон привык держать эмоции в себе, пока они на задании. Эмоции мешали бы холодным размышлениям. Первой он увидел Соню, и, кажется, его сердце пошатнулось. Живая. Её рыжие, точно осенний пожар листьев волосы костром летели за Мечтательницей, когда та спешила дойти до зелёной развалюхи, именуемой автомобилем и увидеться с ним, её Джонни. Идёт впереди, показывает другим путь. Чёрт, она всегда была маяком для окружающих её людей. Сверкающая своими яркими зелёными глазами Кларис шла следом, защищая руками идущих сзади Стракеров. Все они выглядели так, словно только что побывали в Аду и едва выбрались оттуда. Джону захотелось обнять их всех («плюшевый мишка с железной кожей», — так бы назвала его сейчас Лорна), как обычно сказать, что всё будет хорошо. Но он знал, что тогда бы он соврал. Он сам убеждал себя, что всё так и будет, что общество мутантов обретёт свободу и справедливость, что Люди Икс выбрали его не просто так. Но, как бы сказал Маркос, сидящий рядом, ну и где же твои Люди Икс сейчас, когда нам нужна помощь? Ребятам осталась всего пара шагов, и воющие сирены полиции стали оглушительнее. Они слышат это и последнее расстояние преодолевают за пару секунд. Выражение лица Сони меняется с бесконечно испуганного на бескрайне радостное, когда она видит Джона. — Джонни! — негромко зовёт его Мечтательница, но достаточно, чтобы он её услышал. Они садятся в машину, словно хватаются за спасательный круг. Маркос пересаживается на заднее сиденье, чтобы Соня и Джон могли быть рядом. Как благодарность за все те разы, когда Джон делал то же самое для него с Лорной. Стракеры с невероятным облегчением одновременно откидываются на спинки кресел и выдыхают. Кларис прикрывает глаза, чтобы не показывать такое сильное волнение на дне её зрачков. Но Джон слышит её сердцебиение. Кларис закрыла глаза, чтобы не видеть такую счастливую рядом с Джоном Соню. Она поняла это, только когда подумала о ней. Странное чувство. Зачем она это сделала? Она вспоминает свои слова «Джон любит тебя», сказанные Соне, для того, чтобы успокоить её, когда сломался телефон. Теперь они отдаются болючим и большим комком чего-то непонятного. Что же это? Ревность? Понимание? Непринятие? Нужно спросить Линору, может та слышала или чувствовала что-нибудь об этом. От этой девчонки не услышишь ни осуждения, ни непонимания. Ответит и забудет. Кларис надеется на это. Выехавший с парковки фордик немедленно сливается с волной едущих машин — плюсы междугороднего шоссе. Сирены замолкают — Служба Стражей и полиция на месте. Будут опрашивать свидетелей. Все молчали — говорить было нечего.

***

Окончательно перестаю злиться на свою телепатию, когда слышу мысли Тёрнера во время их с Кэмпбеллом разговора. Первый прокручивает все слова у себя в голове. — До меня дошли слухи, что вы, офицер, проиграли. Вас настигло поражение. — Не совсем так. Одного мутанта мы всё-таки поймали. — О, и какой же он? С драконьей чешуёй вместо кожи? Со способностью объединять силы со своим братом и становиться сильнее? — Нет и нет, но у неё достаточно мутная история. К тому же, она сможет рассказать про Стракеров, это пойдёт на пользу всем нам. — Способности уже известны? — Она может создавать жёлтые щиты, и во время задержания вокруг был жёлтый огонь. — Он горячий? — Нет. Скорее тёплый. — Скучно. У неё есть скрытые способности? — Я провёл с ней достаточно мало времени, чтобы узнать это. — Какого цвета её глаза? — Зелёные. С примесью фиолетового. — Жёлтого нет? — Возможно, совсем немного. Я выдохнула и закрыла глаза — дайте мне машину времени, чтобы я вернулась и сидела так всё это время, а то меня хотят отправить в котёл секретной лаборатории. — Хорошо. Я ещё подумаю. А я начала вспоминать сюжет сериала, пока Тёрнер топтался за дверью и придумывал слова, чтобы убедить меня рассказать о Подполье. В сериале, ребят отправили Кэмпбеллу, а тому нужны были только Стракеры. На счёт Кларис и Сони тот ещё думал и использовал для шантажа. В то время в Подполье ребята придумывали план по их спасению. Эсме предложила старшим Стракерам отправиться к Тёрнеру и уговорить его отменить соглашение с Кэмпбеллом, чтобы спасти Энди, Лорен и других мутантов. Тёрнер соглашается, мутантов отпускают, а сёстры Фрост устраивают кровавое шоу. Если я не попаду к Кэмпбеллу, как тогда спасутся мутанты из Траска, и какой тогда план придумает Внутренний Круг для спасения остальных сестёр Фрост? Явно более кровавый, чем изначальный. Но те мутанты не могут оставаться в Траске, и тогда их некому спасти. Может, вернуться в Подполье и уже там придумать этот план? Да! Я же из будущего! Простите, учёные из моего мира, но я могу использовать даже ту же разработку генетических ножниц для попадания в Траск. Переоденусь, возьму какого-нибудь генетика из мира мутантов, постучимся в Траск, расскажем идеи, в то время другие мутанты спасут заключённых. Кэмпбелл может прогнать нас или взять только наработки, но не согласиться с идеей. Я вспоминаю, что брат Кэмпбелла страдал муковисцидозом, а значит, есть бо́льшая вероятность того, что «доктор» выслушает нас. Нет. Тоже нет. Не подходит, я не хочу брать чужие разработки. Хорошо. Можем собрать всё Подполье и придумать какую-то теорию по генетике. Или просто снова напасть на Траск. Потерять пару-тройку мутантов. Или пойти по изначальному плану? Да нет же, Линора. Тёрнер не будет нас уважать, если мы перебъём половину его коллег. Но тут мой разум пронзает другая идея — попасть в Траск сейчас. Я могу показать Тёрнеру, что могу использовать свои способности несмотря на ошейник. Это заинтересует и его, и Кэмпбелла. Меня отправят в Траск, и будет время для того, чтобы изначальный план заработал. Но нет. Он слишком кровавый. И я надеюсь, что какой-нибудь другой план позволит избежать этого шоу. Тогда что, остаёмся тут и ждём Подполье? Я открываю глаза и передо мной сидит Вторая. До прихода Тёрнера ещё пара минут, он обсуждает какие-то дела на вечер с группой коллег, и я не вслушиваюсь в этот разговор. — Приветик. Скучала по мне? — Не успела. Ты сегодня зачастила. — Да, так нужно. — Тогда поспеши, Джейс не любит бессмысленные разговоры, когда в комнате для переговоров его ждёт то, что, возможно, приведёт Стражей к их цели. — Ты не скажешь, где Подполье. Тогда Диана пристрелит и меня, и, возможно, тебя. — Ты из-за неё здесь? Из-за Дианы? — Можно и так сказать. Тётушка — всего лишь воспоминание, а из длинного списка моих способностей, я могу и появляться перед тобой в таком виде. — В кожаной куртке? — Ага, прям как Джессика Джонс. Хотя нет — на мне она смотрится лучше. Я выдохнула и усмехнулась — что не говори, а я всё же рада, что Вторая снова передо мной. — Вот обсуждаем куртки, а время не ждёт, у нас его и так мало. Слушай. — Тебя или?.. — Тихо. Не меня. Слушай. Кроме Второй здесь был только гул лампы и мысли. Значит, слушать второе. «Родерик не остановится. Надо узнать её способности, а то сам явится. Надеюсь, всё, что у неё есть — это светящиеся глаза на свету, как у кошки, чтобы Траск не заинтерисовался. Эта почти Амальди кажется довольно мирной. Не её слова, а просто… По глазам видно. Тёрнер, ты серьёзно? Все мутанты могут казаться мирными, и только на деле становится ясно, кто волк в овечьей шкуре». Совсем быстрая мысль: «Нет, я не пью текилу по вечерам». И снова размышления про меня, мутантов и Траск. Чёрт. Не груби Тёрнеру, Кальдерон. И ты, Вторая. Он столько пережил, и всё, что он хочет, это избежать того, что случилось с его дочерью. — Этот человек станет причиной смерти многих людей, Кальдерон. — Он не хотел. Не знал. Думал, что делает правильно. — Будет думать. И, возможно, уже сейчас есть ростки таких мыслей. Но крохотный росточек, первый листик, в будущем может стать большим и могущественным деревом. — Диана просила передать, чтобы я грубила Тёрнеру? — Нет. Она просила передать, что помощь скоро прибудет, а тебе нужно держаться. — Она знает, что происходит здесь? — Да. Наблюдает за тобой. — Что-нибудь ещё? — эти слова даются с ещё большим трудом, чем предыдущие. Это случилось. Я не могу понять, где правильная сторона. Это нужно обдумать. — Да. Не забывай про свою задницу. Я моргнула, а Вторая исчезла, оставив меня наедине с загадочным посланием. Но тут всё стало понятно. Если перефразировать, получится: «Не жертвуй собой лишний раз». Примерно так. Но если нужно будет, я засуну свой зад в адское пламя, потому что в каждом мутанте я вижу маленькую Ви, которую хочется обнять и спасти. Только вот Ви хорошо справляется и без меня, если нужно. Она сильная, но любит объятья. Прямо как плюшевый мишка из железной ткани. Я нервно пью остатки воды и не выпускаю бусы Ви из рук. В кармане куртки нахожу шерстяную клубничку Сьюзан, а вот ножа нет. Либо выпал в электроподстанции, либо его забрали здесь. В любом случае, ситуация дерьмовая. Слышу последние мысли людей за дверью и чувствую довольно эмоциональные размышления и переживания Тёрнера. Он тоже разрывается, всё ещё не может понять, где правильная сторона. Жду ещё примерно полминуты, пока Тёрнер не заходит. В его голове уже созрел план. В моей тоже — не грубить, пока не поймёшь, кто в этом мире плохой. — На чём мы остановились?

***

Большие тяжёлые двери Подполья открылись, и пыльный пол залился светом. Этот свет был другим — живым и радостным, на который хотелось выйти и подставить лицо нежным лучам, вдохнуть весенний воздух. Этот свет не сравнился бы с искусственным, тем, который горел в Подполье почти круглосуточно. Этот свет был олицетворением свободы, в то время, как свет Подполья был знаком спасения. Кажется, это слова-синонимы, но когда протягиваешь руку к солнечному лучу, остатки этой мысли растворяются. На свет выходят тени. Поднять глаза выше — и это новые мутанты, которым нашли крохотное место в битком забитом помещении. Живот чуял: пайки урежут. — Вы трое — располагайтесь возле бойлерной, это там, по лестнице и направо. Нет, не по той лестнице! Да, хорошо. Не забудьте одеяла. (Это и одеялами назвать уже сложно — так, парочка простыней, сшитых вместе). — Хогарт, для вас места там, за углом. Нет, не переживайте, мистер Хогарт, там будет койка для вашей жены. Для вас можем достать матрас, но придётся найти набивку, а то он слишком тонкий… Ничего страшного? Тогда хорошо, мистер Хогарт, но если захотите, мы найдём вам матрас получше. Темноволосый мужчина с беременной на паре месяцев женой за руку, медленно и немного неуверенно пошёл к углу, где одиноко стояла провисшая раскладушка. — А вы… Андре, верно? — Всё так. — Для вас место на втором этаже, рядом с кухней, если увидите зеленоглазую девочку с зелёными узорами на лице, она вас проведёт. Если нет, там есть картина с птицами. Как пройдёте окно с ярко-красными шторами, поверните налево и увидите картину. — Спасибо. — До нас дошли слухи, что у вас был тяжёлый день. Ваш друг попал к Стражам? Нам стоит поехать за ним? — Я бы сделал это сам. Спасибо за всё, мисс… — Симонсон. — Да. Спасибо, мисс Симонсон. — Обращайтесь, если вам что-нибудь понадобится. — Кроме тарелки лапши мне ничего не нужно, спасибо. Усатый, странно меняющийся в лице мужчина (цвет его глаз будто не мог определиться, каким стать, волосы постоянно меняли длину, даже усы всё время подёргивались. Но всё это происходило периодически — стоило мужчине сосредоточиться, как он снова становился усатым испанцем), взял перештопанный плед из рук Сони и довольно быстро поднялся по лестнице. Вот ярко-красные шторы, вот картина с птицами, а вот и девушка с зелёными узорами на лице. Впрочем, у Андре не было проблем с ориентированием. — Андре, — протянул он руку зеленоглазой девушке, сидящей в таком же зелёном кресле. — Рая, — ответила на рукопожатие она. Девушка терпеливо подождала, пока Андре устроится на едва живом надувном матрасе, лежащем на таких же поддонах, и заторохтела: — Лучше бы здесь жила моя новоиспечённая подруга, но ты тоже кажется ничего. Сразу говорю: я не храплю, мои растения лучше не трогать, если хочешь остаться в живых, чая бери, сколько хочешь, кроме того, что в золотой коробочке, если я только сама его тебе не дам. Я из Миссури, фамилия Сильва, и сейчас я не особо в настроении говорить, так что если хочешь пообсуждать последние новости, тебе лучше к Свирепой Уиллоу. — Ты нервничаешь. Тебе нужно поговорить. Рая выглядела так, будто не хочет принимать этого факта. Но её взгляд говорит «чёрт бы тебя побрал» и она сдаётся. — Ладно. Ты прав. Андре не казался излишне довольным тем, что он оказался прав. Он отрыл из ящика с оставшимися припасами пачку лапши быстрого приготовления. Ожидая, пока чайник закипит и можно будет заварить лапшу, Андре снял свою кожаную куртку и уселся на матрасе. Казалось, что он не первый раз в таких местах. Теперь он внимательно смотрел на Раю, приготовившись слушать, и лишь изредка поглядывал на чайник. Странные изменения на его лице прекратились. — У нас тут не всегда макароны. Недавно был рис. Моя подруга Линора его готовила. Но сейчас тут много новичков, так что крупы съели первыми. Не переживай, может и тебе повезёт. Андре продолжал слушать. — Прости, что я такой грубой была. — Не парься. С кем не бывает. Ты нервничаешь. — Да, из-за Линоры. Она пошла на задание, но не вернулась. Вернее, она жива. Просто попалась в капкан лап пауков Стражей. — Службы Стражей? — Да. Мутант задумался. О чём, сейчас могла бы знать только Линора. Ну или Эсме. А Рая всё говорила, и говорила, как рассказывала всё Линоре, открывала всё новые секреты выживания Подполья и даже дошла до слухов. Когда слова закончились, проблемы стали меньше. К их уменьшению приложил руку и Андре — он вставлял свои пять центов именно там, где нужно, кое-где выкладывая дельные советы. Он был хорошим собеседником. Несмотря на крайнюю задумчивость, Андре отлично заварил лапшу. Рая быстро отвела взгляд от еды (свою порцию она поделила с парочкой мутантов), но она не подала виду. Тем не менее, Андре это заметил. — Ты тоже возьми. Ты недоедаешь, это заметно. Делила с кем-то свою порцию? Я тоже поделю. Бери. — Нельзя. Новички берут полные порции. А мутанты из Колорадо ещё не обедали. — Ты тоже, можно сказать, не обедала. Возьми. — Я возьму чай, это тебя устроит? Андре не ответил — встал, достал ещё одну пачку лапши и заварил её оставшимся кипятком. Поставил наскоро приготовленную еду прямо перед Раей. — Ешь. — А пару дней назад у нас ещё котлетки были… — сказав это, Рая снова сдалась и начала есть. Макароны оказались божескими. — Какие? — Пьямоугонные, — с набитым ртом еле ответила Сильва. — О боже, лучше оставьте их себе, извращенцы. Где это слыхано — пьямоугонные котлеты? — Это Подполье, детка! Теперь обедалось спокойнее. Доев, Андре и Рая собрали мусор и сбросили его в Большую Пасть (так в Подполье называли большой мусорный бак, который мог поместить в себе троих людей). — А там кто? — Андре показал на лежанку в углу. — Майкл. Хмурый, но справедливый и относительно добрый. Познакомишься с ним. Мне кажется, вы подружитесь. У него тоже морщина на лбу не исчезает. Ты тоже нервничаешь. Сейчас. — Да, просто неловко себя чувствую в новом обществе. — Ты не похож на социофоба. Ладно тебе, тут же есть что-то ещё! Теперь твоя очередь жаловаться на жизнь. Андре вздохнул и снова уселся на матрас, уже более уверенно. Так же уверенно он повернулся к Рае. Она прошла проверку. Ей можно доверять. А вот остальным — пока нет, поэтому мутант несколько раз осмотрелся. Всё чисто. — Меня зовут Андре Вальдез. — совсем тихо начал Андре. — Ты можешь знать меня по прозвищу «Столикий». — Да ладно! Тот самый?! — удивлению и восторга на лице Раи не было предела, но она почти сразу сделала максимально серьёзный (насколько это возможно в такой ситуации) вид. Серьёзно, это почти то же самое, что узнать, что одноклассником твоей мамы был Леонардо ди Каприо! — Да, тот самый, — Андре ещё раз осмотрелся и улыбнулся такому радостному лицу Раи. Но в этой улыбке всё ещё не было гордости. — Мой друг тоже попал к Стражам, так что я тебя очень понимаю. Только вот если Линора — мутант, ей много чего грозит. Больше, чем обычным людям, как мой друг. — Ты из-за него так нервничаешь? — Да. Ведь он попал туда из-за меня. Я сорвался на людях. А он устроил шоу, если можно так сказать. Чтобы я успел сбежать. Его будут допрашивать, но он не сдастся, я знаю. Только вот чем сильнее человек, тем сильнее на него давят. — У тебя хороший друг. — Как и у тебя. Они молчат некоторое время. Рая первая нарушает тишину (если она вообще существует в Подполье). — И что теперь? Пойдёшь за своим другом? — Да. А ты? — У меня нет плана. — Зато он есть у меня. Рая посмотрела прямо в глаза Андре и усмехнулась каким-то своим мыслям. — Рассказывай. Но каким бы ни был твой план, я в деле. Рая достала чай из золотой коробочки.

***

Помогитепомогитепомогитепомогите. Только такие мысли сейчас были в моей голове, и, слава Мерлину, у Службы Стражей нет личного телепата. — Послушайте. За проникновение на охраняемый объект вам грозит штраф либо определённый срок в специализированной тюрьме. Как я вижу, ни денег, ни желания барахтаться в тюремной луже, у вас нет. Я хотела спросить про величину штрафа, но правда, денег у меня нет. Вряд-ли кто-то сделает заказ на перевод у мутанта, да и у Подполья нечего брать. — Сейчас ваше спасение — это сотрудничество. Ответите на ряд вопросов, связанных с группой преступных мутантов, и можете идти, не дождавшись суда. Что думаете? — Мои мысли зависят от вопросов. Было бы легче, если бы я правда ничего не знала о Подполье. Но чёрт возьми, сценаристы «Одарённых» постарались на славу, описывая жизнь в подпольной организации для спасения мутантов. Спасения мутантов. Наверняка за то время, пока я торчу здесь, в Подполье прибавится жителей. — Вы когда-нибудь связывались с кем-нибудь из подпольных мутантов? Разве мы все — не подпольные мутанты? Тех, кто высовывает свой нос на улицу, запросто могут запихнуть в тюрьму, или того хуже, в лабораторию Траска. Так что мутанты, по крайней мере, большинство из них — осмотрительный народ. — Думаю, вряд-ли подпольный мутант будет трубить о том, откуда он. Так что может и связывалась, только не подозревая об этом. — Точно подмечено. Вы соглашались на встречи в каких-нибудь подозрительных местах? Загородная местность, поля, отдалённые строения, пустыри? — Я уже говорила, я не хожу на встречи. Мне хватает своей дичи в жизни. — Тогда, может быть, вы становились свидетелем чьей-нибудь встречи? — Нет. Я, может, и глазастая, но обычно нос из библиотеки не высовываю. Короткий взгляд Тёрнера сказал «Ясно», а в голове агента прозвучали подозрения о том, что я чего-то не договариваю. И это правда. И это может выдать меня, а за мной ещё всё Подполье. — Вы ведь знаете, где находятся центры террористической организации Подполья. Возразить, что это не террористическая организация означало бы то, что я правда знаю, где она. И Тёрнер бы подумал, что я тоже террорист. Но тогда я наговорю на Подполье, если не возражу. Никто не поймёт, на какой я стороне — даже я сама. Буду молчать. Что это будет означать — решать Тёрнеру, но тогда у него не будет точной уверенности в какой-либо информации. — Слышали разговоры, видели что-то подозрительное. Вы любопытны, вы искатель. Возможно, вы даже из тех, кто любит прокатиться просто так на метро, или вечером на автобусе, чтобы увидеть закат. Вы знаете город, знаете места, где живёте. Знаете и их жителей. Помогите мне найти тех, кто может быть опасен для других. Когда Служба Стражей держит пальцы на спусковых крючках, они Убийцы для таких, как Стракеры и Новаки, и Стражи для других. — С какой стороны смотреть? — С нашей стороны. Со стороны граждан, которые хотят спать спокойно. «Со стороны граждан, которые хотят проводить время со своей семьёй», — подумал Джейс Тёрнер. «Такие, как Стракеры и Новаки не могут спать спокойно», — подумала я. И снова запуталась, какой стороне помощь нужна больше. Той, которая хочет убить твоих друзей, но потерявшей множество своих, или той, которая пережила ещё больше потерь. Обе стороны хотят безопасности. — Передо мной сейчас будто книга, исписанная потерями, — медленно, подбирая нужные слова, начала я. — У неё есть два форзаца, обложка. И я будто открыла её на той странице, где встречаются потери двух сторон. Эти части неравны. Но страницы и форзацы одинаковые. Я вижу не две разных стороны, я вижу их с одного угла и вижу их обе. Будто книгу открыли и оставили в открытом положении на столе. А надписи потерь потёртые, страницы порванные. Им с обеих сторон нужна помощь, безопасность. Тёрнер обдумывал мои слова и придумывал свои, и я подслушивала его мысли, пока нас обоих не отвлёк звук уведомления телефона агента. Сообщение. Из-за довольно яркого света, я не видела текста, но выражение лица Тёрнера ещё больше оживилось. Он начал крутить в руках ручку, поверхностно обдумывая ответ на сообщение, параллельно решая на счёт меня. На этот раз мысли были быстрыми и неразборчивыми, и я уловила лишь то, что мне не повезло. Я продолжила. — Вы, Служба Стражей, одинаковые с Подпольем. И вы оба одинаково боитесь друг друга, вы можете навредить друг другу. И сейчас я не знаю, с какой стороны книги лучше начинать реставрацию страниц. Мне нужно время. — Вы правы. Если честно, я тоже иногда сомневаюсь в своей работе, но потом вспоминаю свою жену. Свою семью. Свою дочь. И всё становится на свои места. Кроме времени. У вас его очень мало. Вас переведут в другой центр, но если поторопитесь, сказав местонахождение Подполья прямо сейчас, я отменю перевод. Мысли становятся разборчивее. Но их всё ещё трудно услышать из-за воспоминаний о его семье. — Выберите правильную сторону. Правильную часть книги. Здесь нет правильной части, но со стороны Подполья страниц больше… Ухватилась за первую мысленную нить. — Так что думаете? Сможете уместить один день размышлений в один час? Слышу. И то, что я слышу, пугает меня больше, чем всё происходящее сейчас. — Это всё, что мы сейчас можем вам дать. Сообщение отправил Кэмпбелл — он принял решение на счёт меня. Я — финал его работы над телекинетическими способностями и ещё одна фигурка в его коллекцию мутантов. Меня отправят в Траск и оттуда выхода почти не будет. Вместо тяжеленной двери в Тайную Комнату Службы Стражей меня ждёт выход через мышиную норку Траска. И если говорить на парселтанге я пробовала, то уменьшаться я не умею. — Спасибо. Я подумаю, — эти слова даются мне с большим трудом, из лёгких будто выбили весь воздух. А если использовать телепатию? Я же могу использовать её через ошейник. Надеюсь, не будет как с сёстрами Фрост. Тёрнер кивнул, собрал свои папки и вышел. Его мысли быстро стало неслышно. В них не было определённости. Как и в моих. В моих мыслях были опасения, страх, надежды и… Желание вдохнуть свежего воздуха.

***

— Андре, чёрт тебя побери, это гениально! Рая не могла усидеть на месте и ходила по комнате. Воспалённый мозг додумывал детали плана. — Правда? — Вальдез впервые улыбнулся с гордостью и глотнул оставшийся чай Раи. У него был вкус солнца. — Да! Внизу как раз собираются мутанты для обсуждения плана. Мы можем выдвинуть свою идею. Андре тут же перебил её. — Прости, но нет. Я должен сам это сделать. Сам эту кашу заварил, мне её и есть. — А как же я? — Ты — доверенное лицо. Рая довольно улыбнулась. — Сначала ты должен пройти вопросник Сейдж, — Сильва встала, чтобы достать новую коробку лапши для мутантов из Колорадо — они наконец расселились по Подполью. — А потом предупредить кого-либо из лидеров, что уходишь на день-другой и что твоё место занято. Андре кивнул — пусть так. — Свирепая Уиллоу говорила, что мутанты из Колорадо шумные… Не люблю шум, он мешает моим растениям. Вальдез посмотрел на растения в аккуратных горшочках — пара комнатных помидоров, фикус, семейка кактусов, огромное количество ярких цветов, какое-то странное растение, алоэ и даже лимонное дерево. В отдельной коробочке была высажена мята. От всех этих растений становилось уютно. Листья создавали полутень, но она боролась со светом настольной лампы и это создавало весьма подпольную атмосферу. Андре улыбнулся от этого уюта. — Что за Уиллоу и почему она Свирепая? — Ты бы её видел! На самом деле она похожа на овечку! Никакая не Свирепая. Но все называют её так — просто привыкли. Уиллоу знает абсолютно всё — у неё крайне хороший слух и способность оставлять цветы, которые запоминают звуки. Потом она их слушает. Мне она нравится. По крайней мере, из-за цветов. Но в этой комнате её цветов нет — Уиллоу терпеть не может чавканье. Из-за её способности к ней все ходят за последними новостями и слухами. Познакомишься с ней. Андре всего на пару секунд испугался, что сказал чего лишнего — сейчас на нём было не его лицо, и никто не узнавал в нём Столикого, кроме Раи. Но что если какой-то цветок Уиллоу уловил их с Сильвой разговор и теперь всё Подполье будет знать, кто он на самом деле? Андре оставалось надеяться, что Свирепая Уиллоу не любит чавканье настолько, что не оставляла бы свои цветы на кухне. — Ты как-то напрягся. — Ничего я не… — Ты скомкал стакан от напряжения. Дай сюда, — Рая выхватила несчастный бумажный стаканчик из рук Андре и выбросила его в Большую Пасть. — Здесь нет цветов Уиллоу. Только мои петунии. Рая смотрела так твёрдо, что не сдаться было невозможно. Андре кивает, а Сильва замечает кое-что — его вещей почти нет. Можно сказать, он здесь налегке. Будто не собирается задерживаться надолго. Тем временем Рая подбирает нужные слова для чего-то. — Андре… Ты бы мог помочь ещё одному человеку? Вальдез сразу понимает, к чему идёт дело. Поэтому соглашается. — Я помогу Линоре. Рая улыбается так облегчённо, что кажется, что она — пёрышко, с которого убрали камень. Зеленоглазая достаёт из тайника в кресле один из батончиков Линоры и бросает его Андре — второй знак доверия. — Спасибо. Спасибо большое. Они молчат некоторое время, пока Рая не говорит: — Теперь тебе нужно пройти вопросник Сейдж. — Ладно. Куда мне идти? — Откуда вы? — Из Палермо. Я испанец. И снова ложь. Андре правда был испанцем, но далеко не из Палермо. Чёрт, даже это не его настоящее имя. И так каждый раз. Под каждое лицо у него новая история, новое имя. Он будто теряет себя, когда снова и снова меняет лица, будто они маски. Под каждое лицо у него прошлая история, которая заставила его снова поменяться, стать другим человеком. И Сейдж это видит, и не только в Андре. Люди выдумывают себе имена, чтобы спасти себя. И Сейдж продолжает записывать миллионы выдуманных имён в свой почти компьютерный мозг. Только вот Андре выдумывает себе имена, чтобы спасти окружающих. И меняет не лица, а свою душу. Он уже даже не совсем уверен, что знает, кто он на самом деле. Осталось ли что-то от него прежнего. — Мой друг попал к Стражам, и я хотел бы лично спасти его, — Андре выжидает подходящего момента для своего вопроса, когда Сейдж собирается уходить. — На каких условиях это возможно? — Забросайте своё место так, чтобы остальные его не увидели, и можете идти. У вас есть план? — Да, я уже всё продумал. Но мне нужна информация по местонахождению моего друга Шона Грина и Линоры Кальдерон. Сейдж замирает, думает. Кажется, что она подбирает нужные слова, но она лишь высчитывает вероятности. — Идти за Линорой сейчас — слишком опасно. Но… Хорошо. Идите за мной. Она ведёт его лабиринтами Подполья, и Андре удивляется, что даже поступки кучки людей могут спасать жизни других. Некоторые люди спят, и Вальдез старается идти максимально бесшумно. Сейдж доходит до своей «Компьютерной клетки» и роется в ящичках, параллельно печатая что-то на клавиатуре. Рядом, за клеткой сидит парочка мутантов — казалось, они чего-то ждут. Возможно, собрания для того, чтобы придумать план. Но он уже есть у Андре. На одном из экранов что-то бесконечно менялось. — Нам нужно знать хотя бы наброски плана, чтобы продумать план отступления и страховки, — Вальдез осматривался на наличие цветов Уиллоу, но Сейдж говорила идеально негромко. — Возьмите этот телефон — заряжен и в нём всего два контакта — основной и запасной для крайних случаев. Шон и Линора в разных заведениях. Последнюю перевели из того участка, где находится Шон, около часа назад. К Сейдж подошли несколько мутантов: уже знакомая Андре Соня, Джон и Маркус. Сейдж быстро ввела их в курс дела. — Вы уверены, что нам не стоит отправиться за ними с вами? — спрашивает Соня и в её глазах миллион оттенков разных чувств — от страха до облегчения. — Уверен. — Ладно, — даёт своё согласие Джон. Оно прозвучало как окончательный вердикт. После ещё некоторых обсуждений и уточнений (вроде вопроса Андре, какие у Линоры способности), все расходятся, оставив Андре одного. Лишь Сейдж села перед мониторами и принялась что-то анализировать. Вальдез пошёл обратно, забрать куртку, но снова идти через спящих мутантов не хотелось. Он решил обойти, и его путь пролёг мимо какой-то клетки. Андре заглянул в неё — там мирно спала женщина с короткими волосами. Мирно относительно — она часто подёргивалась, то ли из-за сна, то ли из-за каких-то своих способностей. Она выглядела слабой, казалось чудом, что она ещё дышала. Впрочем, Андре быстро решил пройти мимо. Забрав куртку (единственную вещь, которая была у него с собой), он вышел из здания, обошёл его вокруг и нашёл укромное место для смены лица. Андре убедился, что там не было цветов Уиллоу и кого-либо другого, и подтвердил наличие обломка зеркала. Начался самый ненавистный для Андре момент — смена лица. Он вылепливал себе новое лицо в двух случаях — что-то снова пошло наперекосяк или так нужно для блага других. Сейчас в силу вступил вариант второй. Андре сквозь боль принялся менять нос и начал придумывать себе новую жизнь. — Меня зовут… Ноа Сунг. Я адвокат… Он услышал шаги, треск щебня и какое-то новое ощущение. Андре почувствовал что-то странное, какую-то паранойю, поэтому перестал думать и поспешил снова обойти здание и зайти в него через заднюю дверь. Чувство паранойи немного усилилось. Пара мирно беседующих мутантов, кучка играющих в настольную игру детей, спящая собака и девушка с тёмными волосами, заворачивающая за угол. Было бы здорово узнать, что это за чувство, но Андре уже закончил формировать лицо и придумывать новую жизнь, паранойя исчезла, и Вальдез натянул на себя куртку. В кармане ещё лежал батончик Раи. Пригодится. Нужно где-нибудь переодеться в более адвокатский вид.

***

На меня снова надевают наручники, проверяют ошейник и ведут по коридорам Службы Стражей. Мысли агентов размытые и бессмысленные. В плече пульсирует боль — пулевое ранение в шоке от количества движений. — Вы точно не передумали? — спрашивает Тёрнер перед тем, как двое других агентов садят меня в очередную клетку. — Абсолютно, — уверенно, но хрипло отвечаю я. Свой выбор я сделала. И этот выбор пошёл в пользу Подполья. Ведь именно Подполье, а не Служба Стражей подобрали меня с улицы, остатками медикаментов лечили моё ранение, кормили лапшой и были друзьями всё то время, пока я была там. Тюрьмы я не боялась, и Тёрнер понял, что я не из местных: не просила адвоката. Но я слышала отрезки мыслей о том, что мне назначили государственного. И хорошо. Возможно, он мало чем поможет. Возможно, мне повезёт и явится Эванджелин. Имя похоже на имя моей мамы, и моя прошлая жизнь сейчас — моё единственное сожаление. Меня ждут суды, переговоры и чёрт знает что ещё (всего этого я не боялась, страх исчез и его место заняло какое-то ожидание и надежда), но голос Второй затих после целой лекции о том, что самосохранение я послала на хутор за бабочками, и я поняла, что сделала верно. Как не для себя, так для Подполья. Но когда агент Стражей налил мне воды и оставил меня одну в комнате для переговоров, я вспомнила Сью и своё обещание, что вернусь. И вернусь не через сто лет, а на следующий день! Теперь стало страшно. Что же делать? Ответ пришёл быстро — бежать! Если подобрать правильные слова для внушения мыслей, никто и не узнает, что я была здесь. Надеюсь, они ещё не успели внести мои данные в базу. Если нет, вежливо попрошу отменить всё, удалить и заменить записи с видеокамер, и, если повезёт, вернуть мои вещи. Я стала нетерпеливо ждать, пока в комнату зайдёт первый агент, адвокат, Кэмпбелл, или кто там ещё. Но никто не заходит. Мыслей не слышно. Это шанс? Вспотевшей рукой хватаюсь за оставленные ожерелья и ищу способ снять наручники. Руки болят, но я терплю и представляю, что не снимаю наручники, а достаю кисть из узкого горлышка банки. У меня почти получается, как вдруг что-то хрустит и рука взрывается болью. Ай. Ай. Тихо, спокойно. Вафельки, осень, чай… Книги, растения, брокколи… Делаю выдох и боль уменьшается. Получилось. Голова повёрнута в одну сторону, делаю вид, что задумалась, а на самом деле достаю вторую руку (бегать по городу с наручниками на одной руке — не лучшая идея) и вслушиваюсь в мысли. Ничего важного, кроме мысли о моём адвокате из какой-то подозрительной юридической фирмы. Тихонько кладу наручники на пол и выравниваюсь. Хух. Мысли становятся громче и живее. Мне думается о том, как же хорошо, что я телепат. Только я думаю встать, как дверь открывается и в переговорную (почти что хачапурную, ей богу) заходит Тёрнер. — Скоро подойдёт ваш адвокат. Вам что-нибудь нужно? Для того, чтобы взять стакан воды, мне нужно было бы достать руки, которые освободились от наручников и болели. Мои печеньки они вряд-ли принесут, вода подождёт, из материального мне ничего не нужно. Но один вопрос меня всё-таки интересовал. — Сколько я уже здесь? — Учитывая нахождение в изначальном участке, вы у нас уже чуть больше четырёх часов, — краем глаза посмотрев на часы, ответил Тёрнер. Я немного переживала на счёт того, что агент мог бы увидеть мои руки, но тот пока что просто стоял у стены. Под мышкой у него была какая-то папка, возможно, с моими данными. В мыслях Тёрнера было пусто. — А как скоро приедет адвокат? Я успею вздремнуть? И вот тут мысли зашевелились. Капельку о том, как я люблю поспать, о самом адвокате — какой-то новичок-японец, о юридической фирме, её местонахождении — юг Атланты, и о выезде работников фирмы сюда. — Они выехали только что, дорога сюда займёт полчаса. Но вздремнуть вам вряд-ли удастся. «Да, её ещё долго будет дёргать Служба, адвокат, и Кэмпбелл, если что-то пойдёт не так», — подслушала я мысли Тёрнера. Не надо меня дёргать. С этим прекрасно справляется моя жизнь. Агент уже думал выходить, но я наконец решилась использовать телепатию по полной. Мысли, мысли… Нужно преподнести всё так, будто Тёрнер понял, что я невиновна и решил лично вывести меня из Службы. Или наоборот. Сделать так, чтобы он помог мне незаметно даже для себя. А там — по ситуации. — Агент Тёрнер? — М? — откликается он и смотрит мне прямо в глаза. Именно это мне и нужно. Тело теплеет, боль ненадолго исчезает, а вокруг начинают плясать огоньки. Я чувствую сознание Тёрнера, оно будто у меня в руках. Проверяю свою способность внушать мысли — заставляю агента взять свою папку в руки и отстучать на ней мелодию из Гарри Поттера. Чувствую светлую радость от удавшегося «фокуса», но тут же сосредотачиваюсь на мыслях. Не хочу повторить то же фиаско, что произошло в электроподстанции из-за всего одной мысли. Встаю и руками направляю способности, удерживаю телепатию. Пока получается. Хорошо. Вместе с Тёрнером выходим в коридор, и нас тут же встречает пара охранников. Я вежливо прошу агента сказать им, что меня переводят в переговорную для менее опасных подозреваемых, и что скорее всего, я невиновна. Охранники разводят руками и пропускают нас, в их мыслях почти нет подозрений. Меня оставляют в комнате с мягкими креслами и я посылаю Тёрнера за блокнотом и моими вещами. Если уходишь мирно, удалять записи с видеокамер необязательно. В этой комнате слишком шумно работает телевизор. Я закрываю глаза и всё ещё веду нить мыслей Тёрнера. Если отвлекусь, она оборвётся. Становится страшно. Стоять! Как ты там говорила, Кальдерон? Самовнушение, да? Так самовнушайся же, контролируй свои способности и страхи! Здесь нет телепата, который внушал бы тебе бесстрашие, здесь есть только ты и шум телевизора. И ты явно сильнее него. Мысли Тёрнера больше не убегали.

***

Мутант, который жил возле хранилища, в недоумении наблюдал за тем, как Андре искал белую рубашку и пиджак вместо привычной одежды для беглецов. Впрочем, Столикого не волновали мысли окружающих — пиджак он уже нашёл. Размер подошёл, а вот цвет не совсем — вместо нужного чёрного был небесно-голубой. И ладно, всё же лучше, чем кожаная куртка. И так, собрав адвокатский набор одежды из голубого пиджака, чёрных брюк, почти белой рубашки, чёрного портфеля и галстука с зебрами, Андре стоял перед зеркалом и пытался уложить длинные кудрявые волосы. Вскоре он понял, что это бесполезно, поэтому осмотрелся вокруг, увидел, что все смотрят на него, и начал искать ножницы. Благо хранилище — это место, где можно случайно найти смысл жизни, Андре быстро нашёл столь необходимый режущий инструмент. Сделав стрижку в стиле «я старался», Вальдез снова посмотрел в зеркало. На него смотрел совсем не он. Какой-то молодой японец, который любит комиксы, смешные галстуки, а выходные проводит в гостях у мамы. Возможно, и Андре когда-то был таким. Времени на остальное уже не было — он должен был выехать прямо сейчас, чтобы обогнать и отвлечь настоящего адвоката этой Линоры Кальдерон. Сначала нужно заехать за ней — с ней будет проще найти Шона. Андре вышел из здания, зашёл за угол, где Подполье оставило ему машину, более похожую на адвокатскую, чем остальные. Выехав за угол, он наконец смог облегчённо выдохнуть. Всё будет хорошо.

***

— Ваши вещи, мисс Кальдерон. Простите за столь серьёзную ошибку, — я отпустила Тёрнера, отправив его отсыпаться в столовую (я убедилась, что мыслей о нашей встрече у него не осталось), и взялась за новенького практиканта. Он должен быть последним — как только до меня дойдёт мысль, что данные обо мне изменены, я всех отпущу и уйду. С облегчением перебираю свои вещи. Вернули даже телефон и печеньки. Дрожащими и всё ещё болящими руками открываю пачку и медленно жую шоколадные бисквиты. Слава Одину, до чего же они вкусные! Схватилась за мысли какого-то охранника и ищу что-либо обо мне. Ничего! Берусь за светловолосую агента — тоже ничего. Качаю ногой и прислушиваюсь к мыслям всех людей. Только у одного нахожу информацию обо мне — и это были мысли того человека, который был ответственнен за мою анкету. Это знак? Вытираю руки о джинсы и кидаю упаковку от печенья в мусорное ведро. Не без хруста в коленях встаю и осматриваюсь. Все заняты своими делами, но для профилактики лучше использовать телепатию. Иду в сторону выхода и с каждым шагом контролирую всё больше мыслей. И так до самой двери. В один момент отпускаю всех и выхожу. Забегаю за угол, проверив отсутствие камер, и смеюсь. Долго и звонко. До боли в животе. До красных щёк. До кашля и слёз. Напряжение спадает с меня, как валун со скалы, выходит из души вместе со слезами. Отсмеявшись, я наконец осмотрелась и начала искать выход из этой совсем невеселой игры. Отсюда я не доберусь до Подполья. Достаю телефон. Нужно набрать Джона или Соню, или кого ещё… Просматриваю список контактов и сердце пропускает удар. Здесь пусто. Абсолютно! Как на месте сердце матери, потерявшей ребёнка. Стражи? Траск? Сейдж? Как мне добраться до Подполья? Я не успеваю как следует испугаться, как волна из звуков одним разом захлёстывает меня. Переговоры голубей, гул автомобилей, голоса людей. Люди! Я снова вслушиваюсь в мысли, на этот раз с головной болью, и слышу мысли кого-то незлого. Кажется, он знает Подполье. Мысли приближаются. Вылавливаю всего два слова: «Линора Кальдерон» и понимаю, что этот человек не должен причинить мне зло. Я остаюсь в переулке, избегая камер и молюсь всем богам, чтобы этот человек догадался что я здесь. Вдруг слышу мысли слева, оборачиваюсь и натыкаюсь на бездомного. — Мелочи не найдётся? Мелочи не нашлось. — Нет, простите. О, есть печенье. Будете? Бездомный с огоньком в глазах берёт из моих рук два бисквита и довольно уходит, перед этим не забыв меня благословить. Я же забиваюсь в угол за старым креслом и урной и жду. Мысли того человека совсем близко. Если что, перехвачу его. «Линора Кальдерон». Мне захотелось крикнуть «Я ЗДЕСЬ!» и броситься в объятья любого человека. А что если это Кэмпбелл? Не может быть. «Зря я позволил Шону помочь мне. Теперь он в беде. Надеюсь, Линора поможет». Я вспоминаю того человека из участка, который помог своему другу сбежать. Он был добрым и не испугался моей телепатии. Надеюсь, сейчас у него всё хорошо. А если понадобится, я помогу этому человеку. Мысли останавливаются. Я выглядываю из-за угла: какой-то человек в небесно-голубом пиджаке и смешном галстуке выходит из машины. В его голове планы. Думает, как пробраться в Службу Стражей. Что же, облегчу ему задачу. «Сюда», — шлю ему мысли. Он резко оборачивается, будто услышал их и теперь пытается найти источник. «Сюда», — снова. — «За угол». Он идёт в совершенно другом направлении. «За другим углом. Я в переулке». Наконец, он пошёл правильно и я могу рассмотреть его лицо. Доброе, но хмурое, в целом оно не сулило беды. Я помахала ему. Когда мужчина увидел меня, он остановился, будто после сотни лет поисков нашёл сокровище. В его глазах я заметила облегчение. Он поворачивает и идёт к своей машине, помахав рукой, чтобы я шла за ним. Держась от него подальше и избегая зрительного контакта с агентами, выходящими из здания, я смогла дойти до машины, открыть дверь, и усесться на переднее сиденье — заднее было занято, видимо, настоящим адвокатом. Тот сейчас спал сном коалы. Когда я села, то поняла, насколько устала. Мужчина внимательно на меня посмотрел, отвернулся, усмехнулся и завёл машину. — Меня зовут Ноа Сунг и я адвокат. Д… — Неправда, — я уже успела прошерстить его разум. — Тебя зовут Андре Вальдез и ты беглец. Твой друг Шон попал к Стражам. Я знаю, где он, я его видела. Передаёт тебе привет. Андре не злится и не удивляется, лишь улыбается, а его лицо вдруг начинает меняться. Столикий! — Ну что же, Линора Кальдерон. Проводи меня.