Ты плюс я

Иногда становилось сложнее дышать. Словно на рёбра ложился эластичный бинт. Словно кто-то сжимал его, не давая вдохнуть полной грудью. А даже если это и удавалось, давление никуда не исчезало. Мама говорила, что это пройдёт. Но не проходило. Что-то такое было после нападения грязевого злодея на последнем году средней школы. Ему начинало казаться, что ему надо вырваться из несуществующей хватки. Что горло пережимают. Что надо бороться за каждый вздох. Обычно это случалось посреди ночи, когда он просыпался и в темноте не мог сразу сообразить, что происходит. После приходилось заново поправлять кровать. Пару простыней он просто прожёг. Обычно мама быстро приходила к нему, обнимала его, гладила по голове, непривычно мягкая и тихая. Иногда он отбрасывал гордость и сухо рыдал, обняв её обеими руками. Он ненавидел это. Герой должен быть сильным. Здоровым. С несгибаемой волей. Всегда готовым сражаться - и, естественно, побеждать. К весне эти приступы сошли на нет. Он был убеждён, что сможет стать лучшим - по успеваемости, на турнирах, попасть на стажировку к кому-то из топа-3, выпуститься с отличием, открыть собственное агентство и быстро подняться на позицию героя номер один, чтобы показать всему миру, что он, Бакуго Катсуки, лучше их всех, что он может всех победить, всех спасти, всех защитить. Как самонадеянно. Мир его, кажется, немного ненавидел. А может, просто так неудачно для них всех встали звёзды. Он не знал ответа на этот вопрос. Ещё он не знал, доживёт ли вообще до выпуска. Доживёт ли целым. Никому не было легко. Весной было нападение, летом было нападение и отставка Всемогущего. Он не знал, что будет осенью. Что будет зимой. Судя по ощущениям, что-то препаршивое. Им всем было очень страшно. За их классом было интересно наблюдать со стороны, но учиться в нём... С их талантом ввязываться в неприятности кто-то может умереть или сильно покалечиться. Не хотелось думать, кто это будет. Деку? Нет, он везучий, зараза, он их всех переживёт. Бакуго постепенно отпускал свою неприязнь, но желание обойти наследника Всемогущего становилось всё сильнее. Но для этого им обоим надо выжить. Тодороки? Он тоже сильный, возможно, сильнее, чем сам Бакуго. Кто тогда? Сильная, пусть и кроткая на вид, Очако? Иногда впадающая в ступор Яойрозу? Серо? Каминари? Придурок Минета? Джиро? Коджи? Токоями? Шоджи? Кто? У кого меньше всего шансов? Кого надо постараться спасти? К кому лучше не привязываться? Из-за кого он будет плакать? Они все будут плакать? Никто не знал ответа на эти вопросы, но все они их себе задавали. Кто-то осознавал неотвратимость этого, кто-то ещё нет. Это всё давило, сдавливало, как неудобная одежда. К сожалению, стресс нельзя снять с себя и выкинуть в помойное ведро. Им всем это не помешало бы. Все снимали стресс по-разному. Кто-то старался выложиться на тренировке по максимуму, чтобы потом рухнуть на кровать и заснуть мёртвым сном. Кто-то старался заесть стресс. Некоторые проводили свободное время за глупыми играми, в которых и думать не надо. Пару раз Бакуго замечал, как Урарака уходила разговаривать по телефону со своими родителями и возвращалась с мокрым припухшим лицом. Однажды он стоял на кухне, заканчивал готовить свой любимый острый суп. Она вошла и села за стол, положив голову на скрещенные руки. Подумав немного, он налил и ей порцию, а сам сел напротив. Урарака подняла голову, смешно округлила глаза. - Спасибо, Бакуго-кун, - она вытерла слёзы со своих щёк и взяла приборы. - Приятного аппетита. Они ели в тишине. Он смотрел на неё. Она смотрела в тарелку. Бакуго не умел утешать людей от слова совсем. Поэтому, доев, он спросил довольно прямолинейно. - Почему ты плакала? Не то чтобы меня это касается, - он нахмурился - такое себе, конечно, начало разговора. Урараку это не особо смутило. Она отставила тарелку в сторону и посмотрела прямо ему в глаза. На его лицо, будто там были написаны ответы. Вздохнула, отвела взгляд. - Мне страшно, - она сказала это тихо, но очень чётко. Потом снова посмотрела прямо на Бакуго. - Мне очень страшно. - Что-то произошло? - он старался говорить как можно мягче. Видеть её такой было непривычно. Неправильно. Девочка неожиданно усмехнулась. - Да, - снова усмехнувшись, прошипела сквозь зубы с какой-то неожиданной ненавистью. - Весь этот грёбаный год. Она начала смеяться, спрятав лицо в ладонях. А потом зарыдала. Бакуго подошёл и встряхнул её за плечи. Она всхлипнула и вцепилась в его футболку. От неожиданности он её отпустил, но она продолжала трястись, и он попробовал осторожно её приобнять. Это было неловко и неудобно, но, кажется, стало лучше. Теперь она просто шептала, выплескивая слова вместе со слезами. - Я не боюсь умереть, я боюсь что родители умрут, что Деку умрет, что сенсей умрет, что все умрут, а я останусь в живых и я этого не вынесу, я не хочу, я хочу простой нормальной жизни старшеклассницы, чтобы переживать только из-за плохих оценок, чтобы думать о будущем с уверенностью в том, что оно будет, чтобы никто не умирал я не хочу этого, мне страшно страшно страшно, я не хочу спать, там все мертвые, все в крови, а ещё мне звонили родители а я не знаю, что им сказать, я не знаю, что будет на каникулах, я не знаю будут ли они, доживу ли я до них, и я боюсь, что что-то произойдет, я не могу спать, мне страшно страшно страшно, Бакуго, я не хочу этого, не хочу... Бакуго гладил её по голове и пытался понять что ему делать. Обычно сильная духом, неунывающая Урарака казалась сейчас очень хрупкой. Он знал, что ей сейчас надо умыться, выпить воды и лечь отдохнуть, но он боялся сдвинуться с места. Дышать становилось всё труднее и труднее, но тут на кухню вошёл Киришима. Увидев их, он начал беззвучно пятиться, но Бакуго жестами показал ему подойти. Красноволосый тихо подошёл к ним. Урарака его не видела, так что он стал немного сбоку от них и осторожно коснулся её плеча. Она подняла взгляд, и он тепло ей улыбнулся. - Хэй, - тихо спросил он, - трудный день? Она медленно кивнула. - Обнимашки? Кивок. Бакуго медленно отстранился, в последний раз погладив её по голове. Киришима обнял Урараку крепко, но осторожно, что-то шептал ей - наверное ободрительное, гладил её по спине, медленно довёл до дивана в смежной гостинной и сел вместе с ней, не разжимая рук. Она, сперва вцепившись в него, как в спасательный круг, постепенно начала успокаиваться. Бакуго налил в стакан холодную воду и протянул ей. Она пила маленькими глотками, и рыдания отступили. - Спасибо вам, - прошептала Урарака немного хриплым из-за плача голосом. - Всё в порядке, - улыбнулся Киришима. - Правда, Бакубро? Бакуго кивнул. - В полном. Они посидели так ещё минуту, а потом она хлопнула себя по коленям, встала, повернулась к ним лицом, коротко поклонилась и убежала. Бакуго присел рядом с Киришимой. Они молчали и думали каждый о своём, и эта тишина была довольно уютной. Бакуго вздохнул. - Что такое? - повернулся к нему красноволосый. - Всё в порядке, Бакубро? - Просто устал, - он потёр руками лицо. - Устал. Только и всего. - Может быть, пойдешь ляжешь? Уже довольно поздно, - спросил Киришима и встал, протянув руку. Бакуго принял помощь. Подойдя к лестнице, они нехотя расцепили руки. У дверей их комнат они остановились. - И что, обнимашки правда помогают? - спросил Бакуго, хотя это было вообще не то, что он хотел сказать. Или хотя бы не так сказать. - Да, - ответил Киришима, ничуть не задетый. - Это помогает почувствовать, что ты не один. Что кто-то заботится о тебе. Что прямо сейчас ты можешь расслабиться и не думать о плохом. - То есть, - язвительно из-за волнения переспросил Бакуго, - ты хочешь сказать, что если я сейчас тебя обниму, мне резко станет лучше? Киришима просто улыбнулся ещё шире и раскрыл руки. Бакуго положил свой подбородок на чужое плечо, руками немного неловко обхватил чужой торс. Его обняли в ответ. Он почувствовал, как к спине прижимаются ладони. Почувствовал, как ему уткнулись носом в ключицу. Разливающееся по телу тепло. Он вздохнул - полной грудью, чувствуя, как давление отступает, словно кто-то стянул-таки с рёбер этот чёртов эластичный бинт - и признался самому себе, что Киришима оказался прав на этот счёт.