Ты плюс я

"Ну что, влюбился в меня?" - пишет Бакуго Киришиме. Потом выключает экран, откладывает телефон в сторону и растекается по кровати. Потолок без единой трещинки - или у него зрение ухудшилось вслед за слухом? Не за что зацепиться взглядом. Он ложится набок, лицом к стене, за которой сейчас его красноволосый друг читает это глупое сообщение. Непонятно, зачем он вообще его отправил. Хотя вслух это спрашивать было бы ещё хуже. Они проводят вместе чуть ли не половину свободного времени. У Киришимы в сумке всегда лежит ещё один галстук. У Бакуго в сумке ещё одна коробочка с перекусом. Эйджиро крепкий парень - и физически, и психологически, он может выдержать и лёгкие, почти неконтролируемые взрывы, и грубые, едкие слова, но не боится сказать, если Катсуки начинает переходить некоторые границы. Они друзья - именно друзья, они на равных, а если они работают в одной команде, то пусть сам Взрывокиллер и берёт на себя роль главного, Красный Бунтарь не бессловесная шестёрка, он именно напарник, который может прикрыть спину, сражаться рядом или на расстоянии, предложить свою идею или полностью довериться плану Бакуго. Им хорошо и удобно вместе - и в битве, и в жизни. Когда они, расслабившись, думают о будущем, иногда приходят мысли про их общее геройское агентство. Иногда - о том, чтобы снимать вместе квартиру на первых порах. Иногда... Иногда о том, о чём Бакуго боится думать. Не то что бы боится. Ему просто неудобно, что ли? Удобно - когда чужая рука привычно лежит на его плече. Удобно растирать чужие холодные пальцы, потому что этот придурок опять забыл перчатки. Удобно слушать чужую болтовню по пути в учебное здание или с тренировки. Удобно готовить на двоих. Удобно долго обниматься на прощание перед сном. Думать о том, что будет дальше - нет. Неудобно. Страшно. Бакуго со скрипом признаётся в этом себе. Он никогда не влюблялся. Каково это вообще? В средней школе ему пару раз признавались, но почему-то он всегда отказывал, пусть иметь девушку наверное было бы хорошо для его репутации. Теперь иногда он об этом жалел. Ему не помешал бы опыт. Если Киришима ему признается - что ему ответить? Нельзя отвечать так, как тем девчонкам - они обычно плакали из-за непривычно спокойных и сухих слов. Бакуго ненавидел слёзы. Люди, которые плакали, его раздражали. Мысли о Киришиме, который бы плакал из-за него, раздражали. Однажды девочка, которая ему признавалась, поцеловала его. Она утерла слёзы, выпрямилась, подошла, легко коснулась его губ своими, мокрыми, отскочила, извинилась и убежала. После этого она пару недель не показывалась ему на глаза. Мудрое решение. Бакуго было неприятно. Ему не нравилось, когда кто-то нарушал его личные границы. Придя домой, он помыл губы с мылом. Проходящая мимо мать вроде ляпнула что-то ехидное, но было не до этого. Он потом ещё долго с подозрительностью относился ко всем девочкам, проходящим мимо. Но никто на него больше не кидался, и он тогда успокоился, расслабился. Сейчас это снова всплыло в памяти. А что, если Киришима тоже его поцелует? Как к этому относиться? Почувствует ли он снова этот дискомфорт? Или ему понравится? Но поцелуи в фильмах тоже выглядели не очень. Бакуго не хотелось, чтобы что-то, что связано с его дружбой, было не очень. Да и будет ли дружба после этого? Вот что его пожалуй больше всего пугало. То, что их общение прекратится. Что Киришима отстранится от него, услышав отказ. Что Киришима сделает то, чего Бакуго не сможет так просто принять. Что не будет больше объятий перед сном. Чужой горячей ладони на его плече. Уютного молчания и разговоров. Бакуго вздохнул, встал с кровати, потянулся. Глянул на телефон. Киришима прислал ему "?" Придурок. "Я не знаю, что я чувствую. Если ты влюблён в меня, я не хочу давать тебе ложных надежд или типа того." Печатать было лениво, но вживую он не смог бы всё это сказать. "Мне нравится проводить с тобой время. Мне нравится обниматься с тобой и всё такое. Но я не думаю, что хотел бы чего-то большего." "Мне немного страшно." Последнее сообщение захотелось тут же удалить, но оно уже было отмечено как прочитанное, и это выглядело бы глупо. Киришима что-то набирал. Потом, очевидно стирал. Потом набирал снова. Бакуго было слишком невыносимо ждать. Он встал с кровати, на которую незаметно для себя сел, прошёл к двери. Киришима сидел на полу возле своей комнаты. Когда Бакуго щёлкнул ручкой, он поднял голову. Его взгляд был по-необычному серьёзен. - Ты мне нравишься, Бакубро, - он говорил, не вставая с пола. - Тебе кажется это чем-то неправильным? Бакуго покачал головой. - Дело не в этом, - он сполз по стене вниз и уселся рядом с Киришимой. Тот молчал и смотрел так, что становилось немного больно. - Я не хочу, чтобы ты чувствовал боль. Не хочу, - боже, что за избитая фраза! - разбивать тебе сердце. Я хочу общаться, так как мы общались, но я не знаю чувствую ли я то же, и я боюсь сделать тебе больно... - Ты можешь не бояться, - Эйджиро улыбнулся - как всегда ярко, и у Бакуго защипало в носу. - Я буду в порядке. А что насчёт тебя? Вместо ответа Бакуго обнял его. Комок в груди выплёскивался через рыдания. Киришима гладил его по спине, по затылку. - Всё будет хорошо. Слышишь? Всё будет хорошо. Мы со всем разберёмся. Я не буду тебя торопить. Когда ты будешь готов, мы поговорим ещё раз, хорошо? Бакуго угукнул что-то положительное в чужое плечо.