Social Climb — IDK HOW BUT THEY FOUND ME
На следующий день после фотосессии… — Джерард, это гениально! У тебя вышел потрясающий проект, и я надеюсь, что твои снимки придутся по вкусу нашим партнёрам. — Под общий шум аплодисментов и одобрительных возгласов, директор фотостудии «Восторг» подводил итоги собрания. Уэй стоял во главе длинного стола как раз напротив директора, мистера Рашела, и принимал поздравления. Его социальную рекламу «Достояние города — творцы его улиц» ждал грандиозный успех: обработанные фото со вставками текста и краткими биографиями уже печатались для баннеров и плакатов, были переданы в цифровую обработку для рекламы на электронных билбордах, а фотостудии и частные конторы кусали локти от зависти, но с победной для компании скоростью поддержали идею и начали продвигать проект. Радость лилась сегодня через край. Только Джерард оставался задумчивым, хоть и широко улыбался на похвалу. Он, по сути, ничего не сделал. Если бы не люди, то этого всего бы не было! Конечно будучи фотографом он ценил свой труд и время, но, еще будучи к тому же и реалистом, становилось обидно за тех, кто позировал. За тех, к кому он подошёл на улице, сунул в руки свою визитку и попросил прийти на фотосессию, заманивая хорошей зарплатой. За тех, кто переборол свой страх камеры, за тех, кто смог быть собой в кадре. Особенно за Фрэнка. Влюбленность не проходила. (Он говорит о ней, как о простуде, ведь, боже! так всегда и было, он всегда вылечивался) За два дня, начиная с той самой минуты, как дверь за музыкантом закрылась, он не смог выкинуть его из головы. Раньше такого с ним никогда не было, что б вот так — постоянно думать о единственном человеке. Эти глаза цвета миндаля смотрели на него с одного из плакатов и будто твердили: «Ты не достоин видеть нас каждый день». И он прекрасно знал это. В сотый раз он бездумно открывает папку «проект.фтсет 2. Фрэнк» и пролистывает фотографии, любуясь смущенным, зажатым парнем на них. Джерард правда надеялся, что скоро эта одержимость пройдет, что он, не получив на вторую-третию встречу поцелуя или намека на большее (как обычно и бывает) просто потеряет к нему интерес и спокойно переключиться на другого. Видимо, он и правда влюбился. То есть не просто симпатизировал ему, а влюбился. То светлое, прекрасное чувство, каким его описывают в книгах, и каким ожидал ощутить его Уэй, у него больше походило на постоянное волнение, тревогу за предмет обожания, за беспокойные ночи, жаркую истому и тягу в животе и груди. Он же типа Ловеласа, как простому парнишке удалось завладеть его сердцем? Он выходит из офиса, задумчивый, рассеянный, со стаканчиком капучино, и быстро шагает к своему «наблюдательному пункту». Вся энергия уходит в ноги, что точно пружинки отталкивают его от земли, несут к нужному перекрёстку. В голове Джерарда сумбур. Он вообще не знает зачем пошел, а точнее побежал в сторону Морнингсайдеского парка. Встретить его? Убедиться, что он в порядке? Черные, немного отросшие волосы развеваются на холодном ветру, который залетает под пальто, забирает тепло тела, но не сердца. Он бежит, расплескивая кофе даже через дырочку в крышечке. Но на привычном месте запыхавшийся Джерард не видит никого, кроме привычной толпы на тротуаре. Ни музыки, ни низенького силуэта, ни успокоения для трепыхающегося уже в горле сердца. Выкинув недопитый кофе, фотограф разворачивается на пятках и без интереса плетется обратно. Спешить некуда.***
Неделю спустя после фотосессии… — Джерард, когда будут готовы снимки для пресс-конференции? В маленькую комнатушку, расположенную в одном из залов какого-то центрального букинистического магазина, вваливается Кейт, взъерошенная и взволнованная. — Д-да, сейчас… — отмахивается Уэй, продолжая раскладывать по стопам свои работы. Как он только подумает, что это все ему скоро подписывать… нет, он просто умрет. — Поторопись, давай же, мы и так не укладываемся во время, — ворчит девушка, выбегая обратно в узкий холл. Голова болит так, что парень подскакивает от громкого хлопка двери. Он хватается за нее, бросив ручку и последние пару фото, плотно прикрывает ее, жмурится, ударяется головой об стол, даже не усиливая боль. Сильнее болят пальцы, что он заламывает каждый вечер, пытаясь не сорваться, не написать миловидному музыканту. Ведь, черт его дери, уже неделю он не видит его на улице. Возможно парень просто стал приходить в другое время, а может вовсе бросил это занятие… Но он мог бы дать знать, он обещал не пропадать! «Какой же ты ребенок… Если ты не можешь ему написать, то разве он это сделает? Разве вообще вспомнит о тебе?», — думает Джерард, собирая все нужные предметы и стопки фото в охапку. Кейт через дверь сообщает ему, что конференция начнется через три минуты. Без лишней суеты и спешки парень поднимается со стула, надевает пиджак и выходит. Ему необходимо позвонить Фрэнку, хотя бы ради того, чтобы услышать, что он в порядке.***
Вы когда-нибудь задумывались каково родиться в день какого-нибудь праздника? Например, в Рождество или Новый год, на День благодарения или день независимости Америки? Думали ли вы каково приходится именинникам, которые чувствуют себя ненужными, ведь гости пришли, собственно, на праздник, а не к ним на день рождения; как они грустят в стороне, ревнуют и уныло доедают праздничный торт (если его вообще купят)? Если нет, то сейчас вам такая возможность представится, ибо Фрэнк как раз из списка таких «счастливчиков». Холодной осенью в праздник Всех святых на свет появился маленький черноволосый мальчик, который громко закричал от резкого света и счастливого плача семьи. Первенец семейства Айеро считал себя везучим и всегда радовался из-за того, что его день рождения выпал на Хэллоуин (по чистой случайности самый любимый праздник мальчика). Но вот мальчик вырос, уехал в страшный город Нью-Йорк и, оказавшись один в своей съемной квартирке даже без сладостей, понял, что родиться в праздник — отстой. Но несмотря на ужасное настроение и дорогущий праздничный торт, он сидит на скамейке с едва заметной улыбкой. Нет, что вы, он пришел к своему рабочему месту на улице не ради того, чтобы полюбоваться плакатом со своим личиком и в свой день рождения потешить свое самолюбие, правда. Как и двадцать один год назад осень выдалась страшно холодной, а октябрь — промозглым и ветреным. Но и это не мешало уставшему от всего Фрэнку. Он просто сидел на скамейке, держа на коленях коробочку с десертом, и понимал, что прожигает свою жизнь лучше, чем живёт ее. Философствовать тянет только в тяжёлые моменты. Время близится к семи часам вечера. Эван уже поздравил его, на работе босс дал отгул, другой начальник поздравит завтра, и он впервые не знает что делать со свободными часами… Пойти в кино? Или купить еды, сладостей, чтобы принимать хэллоуинских гостей хотя бы на праздник? А может самому пойти колядовать? С каждой минутой и прошедшем мимо человеком мысль о доме и скучном вечере крепнет. — Фрэнк? — Парень моментально вскидывается, оборачиваясь на прохожего. — О, Фрэнк, это правда ты! К нему спешит неуклюжий высокий вампир, который плюхается на скамейку рядом с ним, примяв шелковый плащ. Да, дамы и господа, наш любимый вампир (кровопийца по жизни) Джерард Уэй! — Привет, Джерард, — улыбается Айеро, усаживаясь так, чтобы места хватило обоим. — Привет, Фрэнк, — говорит Джерард. Он краем глаза замечает коробку с тортом. — Почему я тебя не видел? — А-а, да, я не приходил эту неделю — времени не было. — Фрэнк привычно пожимает плечами, опускает глаза. Тут он вспохватывается, понимая вопрос до конца. — А ты приходил? — Да, я… Думал встречу тебя может… Разговор не клеился. Обычно Фрэнк из таких людей, кто старается всеми силами поддерживать разговор, задавая собеседнику даже глупые вопросы, лишь бы не молчать. Для него тишина смертельна, как для любого радиоведущего. Сейчас же он устал; нет ни сил, ни желания продолжать диалог, но ему и правда интересно узнать ответ на свой вопрос, что елозит по языку туда-сюда, норовя сорваться. — Почему вампир? — спрашивает он, глазами указывая на внешний вид старшего. Парень, посмеиваясь, распрямляет плащ и улыбается, из-за чего становится видно маленькие клыки, что вкупе с растрепанными, пушистыми волосами смотрятся бесподобно. Он отвечает: — У нас на работе наряжаются все. Я в этот раз вампир. Причем костюм-то у меня со смыслом, я ведь фотографом работаю. — Фрэнк глупо таращится на него. — Понимаешь, вампиров же не видно на снимках, а я как бы сам фотограф, соответственно никогда не бываю в кадре, отчего меня там нет, как и вампиров… Да, странно, но… — Нет, вовсе нет. Это оригинально, — подмечает Фрэнк, подкрепляя утверждение улыбкой. — Тем более у тебя превосходно получилось. Мой костюм «повседневная скучная жизнь» уж точно с твоим не сравнится! — Спасибо, — с улыбкой кивает он, — но мне все-таки нравится твой костюм. И, я смотрю, ты к тому же со сладостями. В каком же доме или баре вместо конфет раздают торты? Взглядом он указывает музыканту на торт, на который тот быстро опускает глаза, словно он забыл, что держит его. Когда лёгкий румянец касается юношеских щек, тот поднимает голову. — У меня сегодня день рождения, — сообщает Айеро, стараясь натянуть на лицо хотя бы подобие улыбки. А вот челюсть Уэя точно отпадает от удивления. — Как же так?! И ты не сказал? То есть, ты даже не съел торт? Фрэнк лишь снова смущённо пожимает плечами, когда чувствует, что из-под рук у него исчезает коробка. Начинается мелкий дождь, он раскрывает зонт, а на скамейке уже пляшут рыжие огни. — Окей, не хочу чтобы твой торт был с сигаретами вместо свечей, так что картонные палочки от леденцов — лучший вариант… Сойдёт за свечи? Фрэнк ахает, заворожено смотря на яркие, убегающие вниз, к банановому желе, огни. Он лишается слов, слыша лишь шум дождя и сердца. — Что? — переспрашивает рассеянный музыкант, уставившись широко открытыми глазами на торт. — Загадывай желание, говорю, — повторяет Уэй, снимая все на свой телефон. Что может быть лучше, чем любимый вампир под одним с тобой зонтом вместе с тортом в холодный вечер последнего дня октября? Наверное, только этот же вампир, кусающий твои губы в поцелуе… Но не время для мечтаний (