***
— Кристиан, мы бы хотели поговорить с тобой. — Да! Только не сбегай, как в прошлый раз. — Мы же не бить тебя пришли… Просто всем хочется прояснить ситуацию. Шестнадцатилетний Кристиан пожалел, что пришёл на тренировку так рано, и теперь неловко вжался в угол, где обычно переодевался. Ребята обступили его плотным полукругом, не давая шанса сбежать. Чувствуя лёгкое головокружение и тошноту от тревоги, Крис сиплым голосом спросил: — Что вам нужно? Вопрос прозвучал ожидаемый: — Что происходит между вами с Марко? — Крис ощутил, как вся кровь отлила от лица, показав предательскую бледность, а губы плотно, до онемения, сжались в плотную полоску — всё, лишь бы не рассказать что-нибудь вслух! — В каком смысле? Мы хорошие друзья, вот и всё! — тем не менее нашёлся Кристиан, даже попытавшись изобразить толику недовольства и оскорбления. Однако лица ребят вокруг сделались непроницаемыми и даже недоверчивыми. — Ну… Мы сомневаемся… Тут пошёл такой слушок, будто кто-то видел вас… — Видел что? — раздался грубый, низкий голос, прервав говорящего. Все разом обернулись к двери и замолкли. Сердце Кристиана забилось быстрее — это пришёл Марко, всегда пользовавшийся в команде уважением, и обступившие его ребята мигом оробели и опустили взгляды. — Почему вы пристаёте к Кристиану? Идите отсюда и не злите меня больше! — Марко, конечно, уже успел разозлиться и, разомкнув полукруг ребят, оказался рядом с Крисом. Забыв про условности, он приобнял его за плечи и прижал к себе. Уходя, ребята это всё видели, и Крис, выглядывая из-за плеча Марко, заметил их уже озлобленные и неприятно изумлённые взгляды. Словно вся эта картина лишь сильнее подтвердила их догадки… — Они ничего тебе не сделали? — взволновано спросил Марко и взял его лицо ладонями. Крис покраснел, но хмыкнул отрицательно. — Всё в порядке… — но на душе у Криса было гадко и выжжено, и это чувство не угасло даже после того, как Марко коротко поцеловал его в лоб. Это предчувствие надвигающейся беды, и оно трезвонило по всему телу глухим рокотом. И не зря. Вечером того дня Кристиан нашёл в своём рюкзаке записку со словом «Педик!». Он глядел на неё и трясся всем телом; мир разрушился окончательно, но потом до него дошло: всё стало крошиться к чертям ещё давно, не в этот день. Он был так ослеплён, что не замечал косых взглядов, насмешек, шепотков в свою сторону тогда, когда всё ещё можно было исправить. Страх разъедал его, застилая глаза слезами; бумажка выпала из ослабших рук — куда-то туда же, вниз, рухнуло его разбитое сердце.***
Вздрогнув от страха, Кристиан наконец проснулся и понял, что судорожно хватает ртом воздух, словно всё это время отчаянно задыхался. Тревога, рваная и горячая, ещё клокотала внутри, опаляя грудную клетку. «Всё хорошо, — успокаивал себя Крис. — Это уже в прошлом…». Затем, попытавшись подняться, он с ужасом почувствовал на себе чью-то руку, и всё внутри заледенело, когда он понял: это Бен. Он заснул вместе с Беном! И безразлично, что тому была причина. Поддавшись лёгкой панике, оставшейся после сна, Кристиан осторожно, но резко вскочил с кровати и, надев куртку, выбежал из комнаты, прихватив с собой книжку. Время едва ли перевалило за пять утра, но Крис настолько испугался, что больше не сумел бы заснуть. Глупый сон, просто глупый сон, повторявшийся из года в год; просто ничтожное воспоминание, болезненно отпечатавшееся в сознании юного Кристиана, ставшее его закоренелым страхом, вросшим в него самого. От этого никак не избавиться. Крис вышел к зоне отдыха на втором этаже и уткнулся в книгу. Конечно, он понимал, как неясно выглядел его поступок в глазах Бена, но не желал бы возвращаться к этому разговору. Возможно, Бен подумает, что Крис стыдится его общества или желает замять случившееся, не делая на этом акцент. В любом случае, Бен точно почувствует себя неуютно и растерянно, и это последнее, чего желал для него Кристиан, но честно ничего не мог сделать. Он больше не смог бы вернуться к нему в кровать — по крайней мере, после этого ужасного сна… Они встретились за завтраком, но не сказали друг другу ни слова. Бен выглядел привычно, но цепкий взгляд человека, который провёл с ним много времени, мог без труда уловить в его лице апатичность и непонимание. Кристиан ощутил сильнейшее угрызение совести, но особенно неловко ему стало, когда Бен молча поставил на его стол кружку с любимым кофе — Крис забыл взять, пока ходил с подносом. Сердце тоскливо сжалось, когда он смотрел на Бена, севшего за другой столик и без интереса вступившего с кем-то в разговор. Но так было нужно… Неловкая ситуация забылась уже к вечеру, но оставила тяжёлый осадок в душе Криса. Зимой и в начале весны расписание пестрило плотным графиком игр, не самых лёгких и безоблачных, поэтому время на что-нибудь личное сократилось до ничтожества. Крис и Бен, пребывая в невероятно усталом состоянии, позабыли свою осеннюю традицию встречаться на стадионе молодёжки. Разговоры между ними вновь свелись к коротким и рваным фразам, к пустым словам и тоскливым взглядам издалека. Только вот на этот раз Кристиан не чувствовал никакого удовлетворения — ведь раньше он так мечтал, чтобы они не сближались, правда? А сейчас он понимал, что дико соскучился по Бену, и чёрт с ним, со сближением или его отсутствием! Какая разница, как это называть? Да и зачем ставить такие условности? Кристиан переживал, что запутался в самом себе, а уж пора бы распутать внутри хоть что-то, когда тебе стукнуло двадцать четыре года. И пора бы уже забыть или принять в себе страхи прошлого, ведь прошло ужасно много лет с тех пор, к чему копить эти комплексы? Но Кристиан, тяжко вздыхая, не знал. Он никогда не был силён в отношениях между людьми, как оказалось. Где заканчивается одно чувство и начинается другое? Кажется, он лучше знал это в шестнадцать, чем сегодня. Следуя странному порыву внутри себя, одним апрельским вечером Кристиан решил немного подождать Бена после тренировки, чтобы предложить встретиться на выходных и не дать затухнуть тому огоньку, который всё это время, как выяснилось, поддерживал только Бен, натыкаясь лишь на неуживчивый характер Криса и его твёрдую высокомерность. Датчанин стоял рядом с машиной и всё вглядывался в выход с базы, где уже прошли все, кроме Дэвиса. Ворота здесь одни, он не мог пройти незамеченным! При этом прошло уже четверть часа. Даже небо, и так весь день хмурившееся до предела, сейчас отчаялось и сбрызнуло пыльный асфальт дождём, который мгновенно, как это бывает в Лондоне, перерос в жуткий ливень. Крис спрятался в машину и включил дворники, чтобы смазанная картинка обрела хоть какие-то черты. Но Бена всё не было. Тогда, испытывая острое нежелание вылезать из нагретой, сухой машины, Кристиан всё-таки вышел из неё и, накинув капюшон, быстрым шагом двинулся обратно к базе. «Где Бен мог задержаться? Разве что у тренера, но я не слышал, чтобы Маурисио вызывал его к себе. Может быть, в медицинском кабинете? Но у него, вроде бы, всё было в порядке ещё сегодня днём!». Крис перебирал варианты и тут же их отметал; зайдя на базу, он вдруг с оцепенением понял: он волновался. Искренне и по-настоящему, не поверхностно, как это случалось с другими людьми, не ради взаимного уважения. И… чёрт, это чувство поистине приятно! Оно хоть и взволнованно щекотало внутри, опьяняя мысли, учащая дыхание и скатывая рациональность в лёгкие, воздушные шарики, которые с удовольствием отбрасываешь от себя в сторону. Но между тем оно и воспитывало, формируя внутри сознания подобие ответственности, от которой Крис отказался ещё очень давно. Бен его менял, и стоило ли спрашивать, насколько ещё изменит в будущем? На базе его не видели, ни в медштаб, ни к тренерам валлиец не заглядывал. Крис, расстроенный, уже думал покинуть базу, как вдруг на посту охраны ему неожиданно сказали: Бен выходил из здания, но направился в противоположную от выхода сторону! Крис изумился и повернул голову туда. Стадион молодёжки! Датчанин побежал туда. Ему уже несколько раз советовали просто позвонить Бену, но если б хоть кто-то из них знал, что его телефон почти всегда на беззвучном режиме, чтобы никто не мог помешать ему на тренировках. Крис бежал и удивлялся, как подобные мелочи проникали в его собственную жизнь так незаметно и легко. Когда-нибудь это перестанет его удивлять, и вот тогда уже будет действительно страшно. Ещё издали он заметил, что трибуны не пусты; подбежав ближе, сквозь марево дождя, он разглядел, что там сидел Бен. Но, оказавшись внизу трибун, Крис со смешанными чувствами увидел, что валлиец… заснул! Откинувшись на спинку сиденья, он просто-напросто задремал — то ли от усталости, то ли холода, но даже назойливые капли не будили его. Крис испытал нечто двоякое, когда смотрел на него: и нежность, и тоску, их томное, горькое переплетение в своей душе, не привыкшей к таким значимым чувствам. Он понимал, что нужно разбудить Бена и поскорее его отсюда увезти, но стоял как вкопанный, глядя на влажное от дождя, бледное лицо, на котором играли тени отчаяния и изнемождённости. Снимая с себя куртку, Крис бросал жадные взгляды на это лицо, утаптывая подальше желание прикоснуться к нему, почувствовать, какова его кожа на ощупь, насколько шероховаты губы… Как сильно мягки его волосы, Кристиан уже знал. Но хотелось более того… Накидывая на него куртку, чтобы стало теплее, датчанин в душе надеялся, что это разбудит Бена, но тот даже не отреагировал. Бледнея и краснея, Крис растерялся и, ощутив в себе капельку смелости, протянул руку, чтобы осторожно, одними кончиками пальцев дотронуться до прохладной щеки. Затем осмелился ещё больше и прижал ладонь к его коже полностью, стирая влагу и затаив дыхание. А вот дальше случилось то, что Кристиан прогнозировать даже не мог. Бен очнулся и первое, что сделал, это резко схватил его ладонь. Крис залился краской — он уже готовил спутанные объяснения своего неприличного поведения и ожидал, что Бен раздражённо сбросит его ладонь. Но валлиец просто положил свою ладонь сверху его и не только не оттолкнул Криса, однако и сам прижал его руку к себе плотнее. Затем улыбнулся слабой улыбкой и посмотрел на него; этот отравленный, убитый взгляд Кристиан запомнит надолго. — Почему ты пришёл? Я думал, ты уже уехал… — голос совсем охрип, и Кристиан совсем потерял самообладание, потому что Бен выглядел слишком жалко и потерянно. — Я… да неважно уже! Пойдём со мной! Тебе нельзя тут больше оставаться. Почему ты вообще здесь уснул? — Крис говорил взволнованно и сбивался, затем присел рядом с ним и, всё ещё не отнимая руку от его лица, второй прикоснулся к его лбу, начинавшему гореть. — Нет-нет, ты не должен заболеть. Идём! Вставай… — Бен отпустил его ладонь, и Крис, чувствуя из-за этого глухое разочарование, убрал руку и помог ему подняться. — Я просто захотел сюда прийти, но так устал, что не заметил, как уснул… — объяснился Бен, пока они шли к парковке. — Кристиан, — вдруг позвал его и посмотрел прямо в глаза, — Не вези меня домой. Я не вытерплю одиночества. Кристиан уже понял. Просто так люди не уходят на пустынный стадион и не засыпают там в сильнейший ливень, и при этом их лица не выглядят так несчастно. Он не хотел докапываться до истины, он просто хотел ему помочь, как когда-то сам Бен помог ему, в такой же мерзкий ливень. Но Крис хотел помочь ему не из-за этого; он бы помог ему в любом случае, в сотый или тысячный раз, в ситуации более худшей, чем эта. «Может быть, он тоже соскучился?» — пронеслась опасная, расшатавшая всю выдержку мысль в голове, словно комета среди ночного неба, вызвав у одних страх, у других — надежду, но точно коснувшаяся всех. «Нет», — решительно отвергал Кристиан, когда приобнимал Бена за плечи, чтобы растереть его и согреть. «Нет», — оправдывался он, когда предложил Бену заехать за круассанами и увидел в ответ тень счастливой улыбки на его лице. «Нет», — вздыхал уже с сомнением, не веря себе, а сам позволял Бену сидеть на его диване, в его толстовке, с его любимой кружкой чая, положив голову на его плечо. И чувствовал себя при этом бесконечно правильно и только самую капельку — для вежливости — смущённо. В тот день Кристиан понял ещё один смысл слова зависимость. Не та, что отравляла сознание, сжимала сердце в острых тисках, драла душу в клочья, а другая — она определённо делала лучше, наполняла грудную клетку тёплыми весенними цветами и россыпью таинственных моментов, из которых, по капле, они оба выжимали нечто терпкое и приторное, что пьянило и при этом отрезвляло — странно, невыносимо странно, но Кристиан не мог подобрать других слов! Бен мало разговаривал в тот вечер и, казалось, вообще вяло реагировал на реальность, только послушно выполнял просьбы Кристиана и редко говорил что-нибудь очень тихое и задумчивое. В конце, устав, он опустил голову на его плечо; Крис вздрогнул, ему сделалось жарко, щёки уже привычно окрасились в румянец — датчанину даже стало казаться, что у него теперь имелся особый румянец, принадлежавший только Бену. Не задумываясь, Крис приобнял его рукой за плечи и почувствовал, как под его пальцами расслабились до того напряжённые мышцы Бена. Слегка поёрзав на его плече, валлиец глухо прошептал: — Я надеюсь, ты простишь мне этот вечер… Я не такой, как обычно, не могу быть лучшей версией себя для тебя прямо сейчас. Прости… — его голос сорвался, а Крис ощутил, что его сердце трещит по швам, не выдерживая происходящего. Он видел только макушку Бена, нос щекотали его мягкие пряди, а горло предательски пересохло. — Ты… имеешь право быть таким, Бен, и ни перед кем не извиняться, — взволнованно проговорил Крис, проглатывая слова и задыхаясь. — И я рад, — прошептал в его волосы — за это ему потом будет стыдно, слишком стыдно, и этот долг стыда уже накопился приличный, — рад, что могу видеть эту твою версию… что достоин… Ему послышалось, будто Бен легко улыбнулся. Но ответа не последовало. Крис прислушался и спустя минуту с удивлением понял: валлиец спокойно заснул в его объятиях! Значило ли это, что он чувствовал себя рядом с Крисом в безопасности? Ощущал ли спокойствие? Крис уткнулся носом в его волосы и сладко, полно вдохнул его запах; он готов поклясться, что узнает его среди сотен других, и это осознание, если честно, немного убивало. «Что же это, Бен? — безмолвно спрашивал он, касаясь его горячей щеки и ведя пальцами ниже. — Почему всё так путается, когда ты рядом? Почему мне двадцать четыре, но я так ничего и не понял? И почему я мысленно спрашиваю это у тебя спящего, как будто ты можешь дать мне ответ?». Это был первый вечер, когда Крис не оглядывался в страхе на прошлое и не вопрошал каждую минуту: а что, если кто-то нас увидит или догадается, что мы сейчас вместе? «А пошли они все к чёрту!» — отвечал на всё это Кристиан и был абсолютно счастлив задремать с Беном Дэвисом на плече. Рано или поздно стыд всё-таки догонял его, накрывая отвратительной, отрезвляющей волной. После того вечера с Беном Крис всё же корил себя за излишнюю нежность и несдержанность. Но даже этого оказалось недостаточно, чтобы убить в нём те эмоции, что захлестнули в его душе через край, когда он стал для Бена единственной поддержкой и надеждой. А вскоре для любых эмоций не находилось места в его душе, ведь сезон футбола подходил к финалу, и финал этот, надо сказать, весьма огорчал, особенно Криса. С самого своего перехода в этот клуб он надеялся, что, привлекая новых игроков, Тоттенхэм стремительно вырастет в элитную команду, способную побороться за титулы. Сегодняшний состав поражал молодостью и креативностью, хотя явно бросались в глаза позиции, которым требовалось укрепление. Однако и в этот сезон их постигло разочарование: несмотря на хорошую игру, многие матчи были откровенно провалены, десять очков отделило их от первого места, остальные турниры закончились неудачно. Снова по нулям, снова без трофея, зато с бесконечной похвалой от болельщиков и появлением звания «команда-сенсация». Кристиан и не думал об уходе куда-то ещё, но сомнение всё же отравило его сознание — маленькой, ничтожной каплей, которая всё-таки начинала расползаться… Кристиан с нетерпением ждал окончания сезона. Тут даже не стоило объяснять, почему. Но ожидание превратилось в пытку, ведь Бен со сборной Уэльса квалифицировался на Чемпионат Европы, и, более того, — их команда стала тёмной лошадкой, неожиданно поразившей весь мир! Крис испытывал двойственные, смущавшие его чувства: с одной стороны, ему уже невероятно хотелось отправиться с Беном в его родной город, на целых три недели, только они вместе и ни одна душа не будет следовать за ними по пятам, отслеживая, сколько они проводят вместе, о чём говорят и как далеко друг от друга спят. А с другой стороны, Кристиан искренне желал Бену удачи и, раз уж на то пошло, даже выиграть Чемпионат Европы! На время турнира он сам уехал в Данию, чтобы увидеться с родственниками, и с замиранием сердца смотрел каждый матч, где играл Бен. Крис никогда подобного не испытывал, даже как зритель глядя матчи Тоттенхэма или собственной сборной, когда ему приходилось оставаться на трибуне. Тут же его тело напрягалось до спазмов от невероятного, тошного волнения, встававшего поперёк горла, а облегчённо выдыхал он только после финального свистка. Теперь Кристиан до конца понимал болельщиков, не жалевших свои нервы на все их матчи… Сборная Уэльса радовала и, наконец, дошла до полуфинала. Это был потрясающий результат, Крис иногда даже прыгал от радости по дому, когда они играли. Он каждый раз отправлял поздравительное сообщение Бену, не смея мешать ему звонками; эти сообщения Бен даже не успевал прочитывать — режим на чемпионате им устроили адский, уже не до мессенджеров. Однако сказка всё-таки закончилась, и сборной Уэльса пришлось возвращаться домой. Кристиан чувствовал себя разбитым и едва ли представлял, в каком настроении был сейчас Бен. Поэтому звонок на следующий день от него немало изумил. — Привет, Кристиан! — датчанин так давно не слышал его голос, что ощутил убийственную, нежно-тоскливую смесь в душе, от которой мурашки расползлись по всему телу. Бен звучал спокойно, наверняка на его лице сейчас играла слабая улыбка, но всё же в голосе слышались хрипота и усталость. — Прости, что не отвечал на твои сообщения, я видел, конечно, что ты их присылаешь, но времени почти не было. Я сейчас не в самом лучшем настроении и, пожалуй, единственная причина, по которой я ещё в состоянии говорить, это ты, Крис. Бен говорил так просто и искренно, что Кристиан пришёл в замешательство. Ещё никогда и никто не называл его своей причиной убежать от отчаяния… Это ещё хуже, чем если бы Крис снова дотронулся до его щеки! Это гораздо более откровенно… Бен таки коснулся его внутренней струны, до того момента пребывавшей в напряжении; и звук, издаваемый ею, оказался вопреки ожиданиям мягким и нежным. Они немного поговорили о пустяках, Крис не решался спрашивать о чемпионате так скоро, когда эта тема ещё больно отзывалась внутри Бена, и рассказал, как проводит время в Дании. Бен признался, что ему потребуется ещё как минимум неделя, чтобы прийти в себя и отдохнуть, а может, и больше. Крис ни в коем случае не хотел его торопить и сказал ему отдыхать так долго, как он того захочет — их встреча может подождать. На это Бен, немного помолчав, с усмешкой ответил: — Возможно, именно с тобой отдых будет настоящим. Хочу поскорее увидеть тебя и показать тебе мой город… — Кристиан покраснел от этих слов, а почему — и сам не мог сказать. Что-то давно и необратимо поменялось, и трудно винить какой-то определённый момент в том, что Крис перестал обращать внимание на своё отношение к Бену и вечное дозирование близости. Он упустил миг, и всё пошло так, как, вероятно, и должно было. Только этим успокаивал себя Крис, когда панические, оплетённые страхом прошлого мысли насильно влезали в его голову. — Я жду это с нетерпением, Бенджамин… — прошептал ему тогда в ответ Кристиан, и «Бенджамин» отчётливо усмехнулся, явно довольный его словами. Сбрасывая звонок, Крис даже и не стал себя корить за безумные слова. В иной момент это безумие мягко вписалось в его жизнь, спасло её, и было бы несправедливо выкидывать его сейчас; пусть и дальше продолжит ставить на безупречной жизни Криса свои аляповатые кляксы.