~~***~~
Май прошел вяло и тихо, как будто даже дни, которые со временем становились всё теплее, затаили дыхание в ожидании того момента, когда Снейп наконец откроет глаза. Замок продолжал отстраиваться заново, горгульи и статуи, так храбро сражавшиеся на войне, теперь перетаскивали тяжелые камни, кирпичи и дерево. Они перестраивали стены и ремонтировали окна, как маленькие муравьи, постоянно занятые какими-то важными делами. Гарри ещё не знал, кто ими управляет и как они узнали, что окно на седьмом этаже когда-то украшал барельеф с голубым вороном, а на рельефах второго была изображена уродливая старая ведьма с дровами, однако полуразрушенный Хогвартс становился точно таким же, каким он был раньше. Завалы обвалившихся стен расчищали домашние эльфы, а Филч подметал, подметал и подметал всю ночь напролёт и даже, казалось, весь день. День за днем замок отстраивался, сверху донизу, от более серьезных до самых незначительных повреждений, устранявшихся одно за другим. Хогвартс исцелялся, но в самом его сердце Снейп оставался неподвижным. Гарри был одним из немногих, кто решился провести здесь каникулы, чтобы помочь. Замок пустовал, и даже большинство преподавателей теперь уехали, хотя, по словам МакГонагалл, все они вернутся к началу нового семестра. Кингсли приходил к ним довольно часто, хотя обязанности временного Министра магии заставляли его постоянно куда-то уезжать, и он не мог оставаться надолго. Он всегда проверял состояние Снейпа, прислушивался к советам МакГонагалл, а потом снова отправлялся в путь, чтобы построить лучший мир. Гермиона регулярно писала Гарри. Экзотические птицы доставляли её письма из далекой Австралии. К счастью, ей удалось разыскать своих родителей спустя две недели после Битвы, и теперь они с Роном занимались организацией их возвращения на родину. Джинни приезжала в Хогвартс пару раз в неделю, каждый раз заявляя, что она здесь только для того, чтобы помочь, но Гарри догадывался, что были у нее и совершенно другие планы. Всякий раз, когда она приезжала, они работали вместе и говорили, говорили и говорили, пытаясь вернуть то доверие, что было между ними до войны. Хогвартс восстанавливался, а между тем профессор Снейп остался единственным больным человеком в опустевшем замке. О нём вообще не было никаких известий. Его состояние оставалось неизменным день ото дня, и никто не мог сказать наверняка, почему сознание до сих пор не вернулось к нему. Раны полностью зажили, но Снейп отчего-то не мог прийти в себя. Он лежал на белоснежных простынях, его черные волосы разметались по чистой подушке, его бледная кожа была сухой и прохладной на ощупь, и дышал он спокойно, а его темные глаза двигались под закрытыми веками так, словно он видел сон — вечный, непрекращающийся сон, от которого мог никогда не проснуться, как сказала однажды Гарри мадам Помфри в тот единственный раз, когда оптимизм ненадолго покинул её. А затем наступил июнь, и жара летнего солнца заставила Гарри делать небольшие паузы между сложными заклинаниями. Поначалу он наблюдал за Флитвиком, который использовал невероятно сильную магию и даже не потел при этом. Гарри учился у него, а потом и сам начал творить заклинания. Разбитые стекла сходились вместе, сами собой красились стены в учебных классах, и чем больше Гарри тренировался, тем меньше усилий ему это стоило. Заклинания, которые раньше заставляли его задыхаться, теперь начинали действовать безотказно, стоило ему едва сосредоточиться. Он обнаружил, что магия подобна бегу — чем больше ты занимаешься, чем больше напрягаешься, тем сильнее становятся мышцы. Лето было в самом разгаре, неумолимо приближался день рождения Гарри, но состояние Снейпа всё оставалось неизменным.~~***~~
Этот день начался так же рано, как и все остальные. Гарри по обыкновению проснулся, спустился в Большой зал, чтоб позавтракать, а затем побежал в лазарет с недоеденным тостом во рту, чтобы узнать о самочувствии Снейпа. Он на ходу поздоровался с мадам Помфри и поспешил к кровати профессора. Доел свой тост, читая вслух газету, пока Помфри перебирала какие-то баночки. Они немного поболтали над бесчувственным телом, а ровно в восемь дверь открылась, вошла профессор МакГонагалл, и Гарри получил список дел на сегодня. В списке не было ничего интересного, в основном, только скучная, несущественная работа, которую упустили горгульи — нечто вроде подметания и вытирания пыли. Как будто Гарри всё ещё проживал на Тисовой улице, и тетя Петуния вот-вот должна была завалиться в дом, крича о неимоверной жаре или о новой машине соседа, а дядя Вернон — ворчать про новости. Его родственники, разумеется, в Хогвартс не приехали, а спутником Гарри был человек гораздо приятнее. Джинни приехала к обеду, и вместе они не прекращали работать до тех пор, пока профессор МакГонагалл не отослала их отдохнуть и перекусить. Было уже далеко за полдень, и Гарри решил, что перерыв вполне заслуженный. За этот день они отчистили уже более половины замка, несмотря на горгулий, расхаживающих по коридорам с неприлично грязными лапами. Они набрали еды на кухне и уселись под деревом у озера. — Ты знаком с новым профессором ЗОТИ? — спросила вдруг Джинни. — Возможно, он так и не станет профессором, — выдохнул Гарри. — Снейп тоже ведь должен согласиться. МакГонагалл всего лишь провела собеседование. — Но ты его видел? — взволнованно спросила Уизли. — Да, — кивнул Гарри и честно признался: — И он довольно крут. — Он познакомился с этим мужчиной только вчера. После собеседования они были официально представлены друг другу. — Его зовут Арчибальд Уоллес. Он кажется довольно молодым, но сражался в обеих войнах. У него даже есть классная татуировка на левом предплечье — он рассказал, что набил себе ястреба, как только ему стукнуло восемнадцать лет, — Гарри усмехнулся и добавил: — Потому что ястребы едят змей. — Значит, можно надеяться, что он не окажется сумасшедшим? — рассмеялась Джинни. — Скорее всего. Но я ведь не смог раскусить Квиррела. Или Грозного глаза, когда тот был вовсе не Грюмом. — Но ты же не заблуждался по поводу Локхарта и Амбридж, не так ли?.. Смеясь, они посмотрели друг на друга. Такие моменты случались всё время, моменты, когда они отводили взгляд, притворяясь, что не чувствуют распространяющегося тепла, боясь неожиданно перейти черту. Однако на этот раз, под лучами ласкового летнего солнца, Гарри наконец-то принял решение. Джинни выглядела превосходно, и яркие солнечные лучи освещали ее огненно-рыжие волосы. Он убрал упавшую ей на лицо прядь волос и нежно поцеловал в губы. Девушка вздохнула с облегчением: они наконец-то решились на это — снова. — Я скучала по тебе, — прошептала она ему в губы и мягко толкнула на землю. Шелковистые рыжие волосы ласкали кожу Гарри, когда они целовались. Это был первый день с самого начала восстановительных работ, когда Гарри так и не закончил свои задания и остался нежиться на теплом солнышке с Джинни. Они просидели у озера до темноты, разговаривая, смеясь и целуясь. Как будто тот поцелуй разрушил стену, образовавшуюся между ними с начала войны. Они как будто вернулись на шестой курс, где их самыми большими проблемами были Квиддич, экзамены и недостаток свободного времени. Джинни была счастлива, и Гарри не мог не радоваться, глядя на неё. Было уже около семи вечера, когда они наконец распрощались, напоследок снова поцеловавшись. Они смеялись и целовались, не в силах отпустить друг друга, чувствуя себя почти пьяными, спотыкаясь, выходя за ворота Хогвартса. В конце концов Джинни аппарировала домой, боясь, что мать будет волноваться. Ни один из них так и не смог стереть с лица счастливую улыбку даже через десять минут после того, как они всё-таки попрощались друг с другом. Когда Гарри направился обратно к замку, перед ним вдруг возник тёмный силуэт. Он продолжал идти, уже догадываясь, кто этот высокий человек, и оттого ничуть не удивился, услышав глубокий баритон Кингсли. — Здравствуйте, Гарри! Не видел вас весь день. — Добрый вечер, Кингсли, — сказал Гарри, когда они пожали друг другу руки. — Как поживаете? — О, полагаю, мне не нужно знакомить вас с работой в Министерстве, — громко рассмеялся он. — Надо признать, бюрократия никогда не была моей сильной стороной. Я предпочёл бы хорошую драку многочасовой бумажной волоките. Но… Постепенно всё, кажется, улаживается. Наконец-то у нас появился военный комитет, который будет заседать во время судов. И это ещё одна хорошая новость за сегодня, — он улыбнулся. Гарри улыбнулся, вновь поворачиваясь к воротам, чтобы проводить и его. Они немного поболтали о работе Министерства и обо всех проблемах, возникших с тех пор, как Кингсли стал временным Министром. — Ну и когда опять будут выборы? — шутливо поинтересовался Гарри. — Поттер! — воскликнул Кингсли, резко оборачиваясь. — Не шутите со мной, мальчик! — он рассмеялся, увидев ухмылку Гарри. — Вы же знаете, как много поставлено на карту. — Не волнуйтесь, — сказал Гарри, чуть похлопав его по плечу. — Это шутка. Я не смог бы забыть про воскресенье, даже если бы захотел. Профессор МакГонагалл каждый день напоминает о нём. Я приду. У вас есть голос Спасителя, Кингсли. — Премного благодарен, — кивнул мужчина. — Я сомневаюсь, что меня изберут без вашей поддержки. — Так вот почему вы пришли к нам сегодня? Последние мотивационные речи от МакГонагалл и портрета Дамблдора? — спросил Гарри. — Вам не о чем беспокоиться, вы же знаете, — успокаивающе добавил он. Внезапно посерьезнев, Шеклболт остановился и схватил Гарри за плечо. — О нет, Гарри, вовсе нет. Я здесь не потому. Северус очнулся. Широко раскрыв глаза, Гарри сдавленно произнёс «Что? Когда?», уже отступая от Кингсли. — Этим вечером. Бегите! — рассмеялся мужчина и слегка подтолкнул Гарри, поторапливая его. — Увидимся в воскресенье, Гарри! Но парень едва расслышал его — он уже изо всех сил бежал в Хогвартс. Снейп очнулся.~~***~~
Снейп был не один — с ним была профессор МакГонагалл. Гарри слышал их голоса, но кровать Снейпа находилась в самом дальнем углу от входа — ближе всего к кабинету мадам Помфри — и Поттер не мог рассмотреть говорящих. Был еще и третий голос, который показался Гарри смутно знакомым, хотя он никак не мог вспомнить, где именно его слышал. Он подошел немного ближе, не желая мешать их беседе, хотя ему не терпелось увидеть Снейпа. Но вместо этого он наблюдал с расстояния в пару футов за разговором этих троих. И Гарри узнал человека, стоявшего к нему спиной. Длинные пряди чёрных дредов были собраны в хвост, и говорил Арчибальд Уоллес спокойным и вежливым тоном: рассказывал о своей предыдущей работе. Снейп наблюдал за темнокожим мужчиной с лёгким интересом. Казалось, что зельевар хотел наверстать упущенное как можно скорее, хотя Гарри не понимал, как МакГонагалл могла позволить ему работать. Парень даже задумался, существует ли что-то, от чего люди могли бы Снейпа отговорить. Снейп сидел на кровати в свете лазаретных свечей, чисто выбритый, и вёл беседу так, словно два последние месяца в коме провёл вовсе не он. Единственным признаком его болезни были пузырьки с лечебными зельями на прикроватной тумбочке и больничная пижама на нём. Странно, но теперь, когда директор всё же очнулся, Гарри не знал, что сказать. Он с нетерпением этого ждал, хотя только сейчас понял, что не может сказать, почему. Гарри никогда не был дружен со Снейпом. Технически, последний их разговор состоялся после шестого курса, после того, как Снейп убил Дамблдора, и закончился летящими друг в друга проклятиями. Затем, год спустя, во время битвы за Хогвартс, были раскрыты настоящие цели Снейпа. Гарри видел его воспоминания, видел, как героически тот сражался, а затем помог ему восстановить магию замка. Они левитировали погибших вместе, не говоря при этом ни слова, а потом на них напали, и на этом всё. Но сейчас, глядя на Снейпа, строгим взглядом оценивающего Уоллеса, Гарри чувствовал странное облегчение. Облегчение от того, что человек, который в очередной раз спас ему жизнь, не умер. Облегчение, что война всё-таки не забрала его жизнь. — Мистер Уоллес! — странно вскрикнула вдруг МакГонагалл, подрываясь со своего места. Уоллес направлял свою палочку на Снейпа, который поднял вверх руки, сдаваясь. Безоружный, он ничего не мог сделать. Гарри наблюдал за ними с палочкой наготове. Он тихо подошел поближе, готовый на всё, если Уоллес пошевелится. — Позорище! — хмыкнул тот. — Пожиратель Смерти отныне директор Хогвартса? — зарычал Уоллес. Только тогда Гарри понял, что широкие рукава снейповой пижамы закатаны, и из-под них видна Чёрная метка. От оскорбления бледная кожа Снейпа слегка порозовела, но в остальном директор оставался спокоен. — Я не Пожиратель Смерти, — медленно произнес он. — Уверяю вас, мистер Уоллес, будь я им, Альбус Дамблдор никогда не назначил бы меня директором школы! — Угрожать больному в стенах его собственной школы — это позор, мистер Уоллес, — прошипела МакГонагалл. — Бросьте палочку! Северус Снейп был оправдан давным-давно. Он сражался с Томом Реддлом вместе с нами не более двух месяцев назад! Снейп заметил приближение Гарри и легким, почти незаметным движением глаз дал ему знак не двигаться ни на дюйм. Поттер остановился, но палочку опускать не стал. — После битвы на Гарри Поттера напала неизвестная женщина в присутствии Пожирателя Смерти, и вы говорите мне… — начал было Уоллес, но МакГонагалл не дала ему договорить, с угрожающим видом доставая свою палочку. — Гарри Поттеру спас жизнь профессор Снейп, директор этой школы и верный член Ордена Феникса! — строго сказала она. — Мистер Уоллес, спасибо, что уделили нам время, но ваша заявка отклонена. А теперь убирайтесь! — Профессор МакГонагалл, — холодно зазвучал в наступившей тишине голос Снейпа. — Я и сам могу уволить или нанять профессоров, которые будут преподавать в этой школе. — Северус, вы не можете сказать мне… — начала Минерва, но на этот раз перебили уже её. — Могу, и как раз собираюсь это сделать. Вы знаете не хуже меня, что навыки мистера Уоллеса идеально подходят для этой должности. Его задачей будет учить детей, и я уверен, что он с этим справится. И пока он держит своё недовольство моей персоной при себе, я не вижу причин, по которым он не сумел бы работать здесь. Что скажете, профессор? — Снейп наконец опустил руки и выжидающе посмотрел на Уоллеса. — Если вы полагаете, что я позволю Пожирателю Смерти оставаться директором Хогвартса хоть минуту… — прорычал Уоллес, но договорить ему так и не дали. Профессор МакГонагалл молниеносно обезоружила мужчину, направляя палочку прямо ему в лицо. — Не смейте называть профессора Снейпа Пожирателем Смерти в моём присутствии, — убийственно спокойным тоном проговорила она. — Минерва! — крикнул Снейп. Он потянулся за волшебной палочкой, лежащей на ночном столике, но рука его застыла в воздухе. Вокруг него замерцало голубое свечение, странное и едва различимое. Несколько секунд Снейп смотрел на свои светящиеся пальцы, потом медленно перевел взгляд на Уоллеса. — Что вы сделали? — усмехнулся он угрожающе низким голосом. — Что вы пытаетесь сделать, Снейп? — воскликнул Уоллес, отступая на пару шагов назад. — Я никому не позволю навредить этой школе, — он зашипел и выхватил свою палочку у Минервы, удивлённо смотрящей на синий пульсирующий свет, исходивший от Снейпа. — Это закончится сегодня! — закричал мужчина, угрожая директору палочкой. — Вы правы, — вмешался тут Гарри, и голос его тихим эхом отразился от кафельных стен. Уоллес обернулся, но прежде, чем он успел произнести ещё хоть одно слово, Гарри дёрнул запястьем. Едва удержавшись на ногах, мужчина пролетел мимо него и остановился лишь тогда, когда оказался за пределами лазарета. «Можете не возвращаться», — пробормотал Гарри, сомневаясь, что Уоллес его услышит. Гарри снова взглянул на Снейпа, но тот был отнюдь не в лучшей форме. Свечение, исходившее от него, с каждой секундой становилось сильнее, как будто накапливалось внутри. — Зовите Поппи и не подходите ко мне! — приказал МакГонагалл Снейп, и та тут же послала Патронуса. — Я не знаю, что это такое, — с примесью страха в глазах выговорил он, изучая свечение. Гарри подошел ближе, однако Снейп незамедлительно рявкнул на него: — Что я только что говорил, Поттер?! Мадам Помфри ворвалась в палату, уже держа в руках палочку. Снейп тоже потянулся за своей, пытаясь понять, каким же проклятием наградил его Уоллес. — Нет! — вскрикнула Поппи, но было уже поздно. Как только рука Снейпа дотронулась до палочки, яркая вспышка синего света озарила палату. В последний миг она сменила цвет с голубого на белый, и Гарри вдруг понял, что уже видел подобное раньше. «Протего!» — отчаянно выкрикнул он, и мощная магия обрушилась на присутствующих, подобно волне цунами. Это было похоже на попытку бороться с потоком воды, не имея в руках ничего, кроме зонтика. Но Гарри держался. МакГонагалл и Помфри повезло гораздо меньше, щиты их рухнули, и беспощадная магия Снейпа тут же отбросила их к стене. До смерти перепуганный, уже зная, на что способна такая магия, Гарри бросился к МакГонагалл, в поисках пульса хватая её за запястье. Облегченный вздох сорвался с губ парня, когда он понял, что всё в порядке. Мадам Помфри тоже была здорова — прислонившись к стене, она по-совиному уставилась на Гарри, не понимая произошедшего. Снейп сидел на кровати, впервые в жизни выглядя по-настоящему испуганным. Дверь с грохотом распахнулась, и в комнату влетел Уоллес. Он остановился на мгновение при виде тех разрушений, которые сотворила магия профессора. Когда он добрался до МакГонагалл и мадам Помфри, женщины уже поднялись с пола, стоя в ожидании и еле заметно пошатываясь. Минерва бросала на Снейпа испуганные взгляды, но лицо её оставалось спокойным. Тон Уоллеса, ещё несколько минут назад бывший предельно вежливым, теперь зазвучал подобно грому: — Я принимаю эту должность, профессор Снейп, — злобно процедил он. — Вы представляете опасность для этой школы, и я буду неотрывно наблюдать за вашими действиями. А если вы осмелитесь причинить вред Поттеру или кому-нибудь другому, я позабочусь, чтобы вы сгнили в Азкабане! — Он этого не сделает, — сказал Гарри, но в голосе его не было привычной уверенности. — Мы полностью доверяем профессору Снейпу, мистер Уоллес. Я доверяю ему свою жизнь. — Тогда, при всём моем уважении, мистер Поттер, вы просто дурак, — ответил мужчина и вышел из лазарета. Они стояли вокруг обломков, глядя на хаос, учинённый магией Снейпа. — Вы уверены, что хотите работать с ним, профессор Снейп? — тихо спросила мадам Помфри. — Отношения у вас, кажется, не заладились. — Больше вариантов нет, — тихо произнёс Снейп, вертя волшебную палочку в руках. Синее свечение исчезло, и он отлевитировал свою подушку без несчастных случаев. — Он идиот, профессор, — высказался Гарри. — Не могу поверить… — попытался продолжить он, но его грубо прервали. — Ваше присутствие только что сделало ситуацию в миллион раз хуже, Поттер. Возможно, кому-то покажутся трогательными ваши слова, но я вполне способен постоять за себя сам, спасибо, — презрительно скривился профессор Снейп. Гарри отпрянул от резких слов, словно они были каким-то проклятьем. — Да, — тихо фыркнула МакГонагалл, осматривая разрушенную палату. Она отряхнула пыль со своей мантии, посмотрела на Снейпа и выразительно подняла бровь. — Я думаю, мы уже убедились в этом, Северус.