Неудержимый | Unrestrained

Через неделю Снейпа выписали. Голубое свечение, как и Уоллес, исчезло, однако последний к началу занятий всё-таки намеревался вернуться. Гарри испытывал к нему отвращение, хотя осмелился сказать об этом только профессору МакГонагалл. Она во всём согласилась с ним, однако в этой ситуации было множество «но», о которых Гарри не знал. — Другой кандидатуры у нас нет, Гарри, — с сожалением вздохнула она, стоя рядом с парнем в пустом лазарете. — Он был единственным претендентом на эту должность и, смею заметить, весьма неплохим. Он опытен как в Защите от Тёмных искусств, так и в преподавании. Его бывшие коллеги и студенты отзывались о нём как о блестящем и непредвзятом профессоре. — Непредвзятом? — раздраженно повторил Гарри. — Я бы так не сказал, профессор. — Именно, — заверила его декан. — Вы многого не знаете о нём, и прежде чем вы зададите вопросы, хочу сказать, что у меня нет права об этом рассказывать. Всё, что вы должны знать, так это то, что у Арчибальда Уоллеса, как и у многих из нас, есть причина не любить Пожирателей Смерти. Он просто должен был убедиться, что профессор Снейп не один из них. — Он убедился?.. — Мы увидим это первого сентября, не так ли? — сказала профессор МакГонагалл. Уже прощаясь, она кивнула ему и было направилась к двери, но Гарри остановил её. — А как же Снейп? — Профессор Снейп, Гарри, — мягко поправила она. — И что же он? — Ему будет нелегко работать с человеком, который считает его предателем. — Профессор Снейп уже много лет имеет дело с подобным восприятием своей персоны, — вздохнула МакГонагалл. — И этот случай не сможет его сломить. И Гарри остался один в ослепляющем белизной лазарете. Впервые за долгое время у него даже не было списка дел, чтобы хоть как-то скоротать время. Со вздохом он вышел на улицу, чтобы немного прогуляться. Территория вокруг Хогвартса снова стала зеленой. Выжженные участки травы быстро восстановились благодаря самоотверженному труду профессора Стебль, а сломанные, почерневшие от гари деревья были излечены. И снова ярко-зеленые холмы ждали студентов Хогвартса — один только памятник напоминал людям о событиях мая. Пару недель маленький обелиск с выгравированной на нем датой стоял на одном из многочисленных холмов, неприметный. Когда Гарри проходил мимо него, он увидел белую розу у основания памятника. Он не хотел сейчас думать об этом, но воспоминания приходили сами собой, и Гарри не мог помешать им. Год поисков крестражей, мелких битв и сражений — некоторые из них обернулись победой, большинство были проиграны. Дни, проведенные в походах теперь почти слились воедино, парень помнил только холод, голод, постоянный страх и тревогу. Он вспомнил, как чувствовал себя запертым в палатке, словно птица в клетке, совершенно не зная, куда идти, со сломанными крыльями и неумением летать. Куда бы он отправился? В Нору, лишний раз тревожа Уизли? Обратно в Суррей? Возвращаться было не к чему. Улетел бы он, чтобы спрятаться в маггловском мире, где его никто не знает, где он может быть просто человеком, а не Спасителем? Или обратно в Хогвартс, в место, которое много лет было для него домом, где он впервые ощутил себя счастливым? Он не почувствовал бы счастье. В тот год Хогвартс стал другим миром, наполненным тьмой, пытками и ежедневными боями во имя свободы. Предательство Снейпа для Гарри перевернуло весь мир, однако это оказалось такой же ложью, как и многое другое в жизни мальчишки. Тайна смерти Дамблдора была раскрыта во время последней битвы, и правда о верности Снейпа изменила весь ход событий. МакГонагалл давно об этом знала, но дала Нерушимый обет никогда не рассказывать правду. Она, казалось, знала всё, что происходило в Хогвартсе, но даже она не могла предсказать, с какой яростью и отвагой будет сражаться Снейп в последней битве. Всего этого Гарри видеть не мог, будучи в то время на Призрачном вокзале, однако рассказы восстали из пепла сожжённого замка, повествуя любопытные истории о новом директоре. Он одолел Нагайну. Вскрыл её лезвием и рассказал Тому Реддлу всю правду. После своего возвращения Гарри видел директора лишь мельком, сражаясь с Волдемортом, но даже он заметил, что профессор поджег траву, стеной огня спасая людей. Но пепел битвы осел, как и чужие воспоминания в голове Гарри Поттера. С тех пор они так и не поговорили о самом важном, и отчего-то это тревожило Гарри. Разве они не должны упомянуть о дружбе между матерью парня и профессором Снейпом? Разве не должны примириться теперь, когда Гарри знает, кем был профессор на самом деле? Разве не должно быть хоть каких-нибудь изменений?.. Гарри смотрел на белую розу у подножия обелиска, не сводя глаз с нетронутых лепестков на зеленой траве. Так много здесь произошло, так много потерянных душ, так много преждевременно оборванных жизней. Эта битва, события всего прошедшего года изменили Гарри. Он едва мог припомнить мелкие ссоры со Снейпом, язвительные замечания этого человека и ненависть к профессору. Всё, что Гарри мог вспомнить, было ярким пламенем, которое охватило землю, не подпуская Пожирателей Смерти к кучке детей, блеск меча Годрика Гриффиндора при лунном свете и капли крови на нём. Сколько лет Гарри недолюбливал этого человека, но под конец оказалось, что он всегда был союзником, и всегда о Гарри заботился. И теперь многое должно измениться, не так ли? Между ними должно возникнуть теперь что-то вроде дружбы, что угодно, только не ненависть. Гарри и правда не чувствовал в себе сил цепляться за недоверие и ненависть. Его слова в лазарете были искренни, и он готов доверить Снейпу свою жизнь. Он доверяет профессору. Это в принципе исключает всякое отвращение, которое он только мог испытывать к этому человеку. Но разве это не взаимно? Неужели Снейп по-прежнему считает его ленивым, высокомерным мальчишкой? Такая задача сломает любого, кроме, возможно… Вас. Слова Снейпа после битвы Гарри запомнил отчетливо. В них не было пренебрежения, это была похвала, высокая оценка его действий. Однако в тот вечер в больничном крыле Снейп, похоже, не изменил своего отношения к Гарри. Даже зная так много о прошлом профессора, Гарри по-прежнему понимал этого человека не лучше, чем в первые годы знакомства. Но он доверял ему, это уж точно. Гарри заставил себя оторвать взгляд от розы и обелиска, не желая больше думать о том, что на самом деле не имело значения, и огляделся вокруг. За прошедшие дни восстановился и сам замок. Уродливые каменные существа, похожие на маленьких муравьев, неустанно работали внутри, и людям делать было практически нечего. Обшарпанные стены были починены, там, где бушевал огонь, пожирая древесные своды, теперь уже были поставлены новые балки. Починили провалившиеся крыши, восстановили разбитые окна. Снаружи Хогвартс выглядел таким же нетронутым временем, каким он был в тот день, когда Гарри впервые увидел его. Одолеваемый скукой, Гарри искал, чем бы заняться. Он увидел Хагрида на опушке леса. Великан стирал белье, и парень решил подойти к нему. — Привет, Хагрид, — широко улыбнулся он. — Тебе помочь? — спросил Гарри, кивая на огромное одеяло, с которого ручейками стекала вода. — Конечно, — последовал ответ. Гарри тут же ткнул палочкой в ткань, и она взлетела вверх, обвиваясь вокруг натянутой веревки. Он продолжал помогать с большими или тяжелыми простынями и пальто, пока стоявшая на земле корзина Хагрида не опустела. Великан благодарно похлопал его по спине. — Спасибо, Гарри, — проговорил он. — Лимонада? Они сидели в тени, потягивая освежающий напиток. — Как ты поживаешь? — спросил вдруг Хагрид. — В последнее время у тебя было очень много дел, не так ли? — Да, я помогал, где мог, — кивнул ему Гарри. — Понятно, — и странный блеск появился в темных глазах великана. — А Джинни Уизли тоже нуждалась в помощи?.. Гарри почувствовал, как к его щекам приливает жар. На этой неделе они с Джинни встречались каждый день. Она приходила с рассветом и уходила поздно вечером. Они выполняли кое-какую работу, обедали, снова работали, а затем лежали на солнышке и любовались закатом. И Гарри должен был признать, что за последнюю неделю он видел не так уж много закатов, поскольку его внимание было полностью сосредоточено на чем-то другом — на губах Джинни, если точнее. Казалось, они целовались в любую свободную минуту. — Ну, это… — начал было Гарри, но Хагрид вдруг широко улыбнулся. — Молодец, — прокомментировал он. — Ты заслужил это, Гарри. Будь счастлив. Наслаждайся. Ты слишком много работал, — они оба знали, что Хагрид имел в виду вовсе не помощь, которую Гарри оказывал школе. Парень не смог сдержать улыбки, возникшей на его губах при одной только мысли о Джинни. — Я так счастлив с ней, Хагрид! Она идеальна… — Знаешь, она напоминает твою маму, — сказал великан. — У неё такие же рыжие волосы, она смелая и вспыльчивая. Тебе будет непросто. — Но оно того стоит, — усмехнулся Гарри. — А как поживают Рон и Гермиона? Когда они вернутся? — О, они сейчас дома. Гермиона с родителями, Рон помогает в магазине. Бизнес снова процветает, и потому близнецам нужна любая помощь, которую они могли бы получить, — расслабленно выдохнул парень, потягивая лимонад. — Видел Кингсли в последнее время? Я не встречал его с тех самых пор, как Снейп… Профессор Снейп очнулся. — Он был здесь на днях, — проворчал Хагрид. Гарри рассмеялся: — Уже плохие новости? Он пробыл Министром магии всего четыре дня! — Четыре бессонных дня, как я слышал, — сказал Хагрид. — Испытания начинаются. Сперва Малфои, потом всё остальное. К тому же, они до сих пор ничего не знают о ведьме, которая напала на вас и профессора Снейпа. Даже Люциус Малфой говорит, что никогда её не видел. — Что ж, Малфой лжет не впервые… — Ему дали Веритасерум, Гарри. Все твердят, что, раз она мертва, не имеет значения, кто же она такая. Они не понимают, почему так беспокоится Кингсли. Но если есть один, могут быть и другие… — Ты думаешь, мы всё ещё в опасности? — тихо спросил Гарри. — Ты, профессор Снейп, а может, вы оба — кто знает, на кого она покушалась… После перекуса Гарри покинул хижину Хагрида, однако мысли его по-прежнему крутились вокруг нападения. Он всегда предполагал, что нападали именно на него, но что, если та женщина охотилась за Снейпом?.. И спрашивать, отчего ей понадобилось убить Снейпа, было бы совершенно бессмысленно, ведь найтись могло слишком много причин. В тот момент, когда Снейп перешёл на сторону Дамблдора, изменился весь ход сражения. Убив Нагини, Снейп дал Гарри шанс прикончить и Тома Реддла. Слава Снейпа была громче, чем у многих других членов Ордена. Кингсли пообещал очистить его имя, и теперь даже те, кто не знал всей правды, соглашались, что Снейп служил свету. Таким образом, врагов профессора, даже несмотря на окончание войны, было не счесть. Но нападение произошло сразу после битвы, когда истинная преданность Снейпа была известна лишь тем, кто был в ту ночь в Хогвартсе. И эта таинственная особа, должно быть, была Пожирателем Смерти или приспешником Волдеморта. Так думал Гарри, шагая к Хогвартсу по гравийной дорожке. Школа по-прежнему пустовала, однако на этот раз на замковой территории парень был не один. Одинокая темная фигура профессора Снейпа стояла рядом с мемориалом в лучах летнего солнца. На лице директора застыло непроницаемое выражение, а сам он неотрывно смотрел на кусок белого мрамора. Его пристальный взгляд был таким напряженным, будто Снейп хотел призвать с того света ушедшие души и приказать им вернуться. Гарри захотелось подойти к нему. Подойти и спросить о своей матери. Ему захотелось поговорить о войне, о Дамблдоре и о том годе, когда они совсем не виделись. Хотелось поговорить о замёрзшем озере в зимнем лесу. Однако он не двинулся с места. Стоящий у обелиска Снейп казался таким же пугающим, как и всегда, и Гарри внезапно почувствовал тревогу. За прошедший год отношения между ними не изменились, так почему же он ждал перемен теперь, когда узнал о прошлом директора?.. Парень не знал. А Снейп оставался Снейпом, жестоким профессором, который учил Гарри шесть долгих лет. Могло ли всё измениться лишь потому, что парень увидел какие-то воспоминания? Их общее прошлое оставалось прежним, и никакие битвы, победы и Темные Лорды не могли этого изменить. Когда Гарри уже собирался повернуться, чтобы уйти, его заметили. Снейп поднял голову и уставился прямо на парня. Гарри заколебался на мгновение, решая, идти ли к Снейпу или бежать, а в это время профессор и сам направился к нему. Его походка была такой же, какой Гарри её запомнил: устрашающей и величественной. По движениям нельзя было сказать, что совсем недавно Снейп был серьезно ранен. Профессор остановился в нескольких футах от Гарри, и чёрная мантия обернулась вокруг его ног. — Добрый день, мистер Поттер. — Профессор Снейп, — кивнул ему Гарри. — Я только что был у Хагрида, — быстро добавил он так, словно его уличили в ночных похождениях. Снейп нахмурился, ощутив дискомфорт собеседника. — Вы можете свободно ходить по территории замка, мистер Поттер, но комендантский час и школьные правила не останавливали вас и раньше… Гарри отвел глаза, подавляя внезапное раздражение. Его взгляд упал на горгулью, которая всё ещё возилась с разрушенной стеной замка. — Великолепные создания эти горгульи, не правда ли? — заметил Снейп, проследив взгляд Гарри. — Преданно служат, самоотверженно сражаются, когда необходимо, без указаний берутся за ремонтные работы, но, когда воцаряется мир, стоят без дела и цели. Его глаза обратились к Гарри, и он продолжил: — Не уподобляйтесь горгульям, мистер Поттер. Ваша жизнь не закончилась с войной, так идите и живите ею. Я не желаю видеть вас здесь до первого сентября, вам понятно? — Вы выгоняете меня, сэр? — переспросил Гарри скорее удивленно, чем обиженно. — Да, мистер Поттер. — После всего, что я сделал?.. — Ваши заслуги — это причина, по которой я вас и отсылаю. — Хотите сказать, что я не смогу вернуться и закончить школу? — раздраженно поинтересовался Гарри. — Нет, — проговорил Снейп с наигранным спокойствием в голосе. — Вы можете вернуться в школу первого сентября, как и все остальные студенты. И ни днём раньше. — Почему вы отсылаете меня, профессор? — спросил Гарри. Снейп не сердился на него. Он знал профессора достаточно долго, чтобы распознать его эмоции. Однако таким Гарри его ещё никогда не видел. Беспокоящимся. — Сдать ЖАБА будет непростой задачей, и то, что вы ветеран войны, не освобождает вас от учёбы. Вы уже достаточно сделали, и теперь вам пора отдохнуть. Кроме того, я начинаю злиться, наблюдая, как вы бесцельно слоняетесь вокруг, будто продрогший потерянный щенок. Гарри нисколечко не поверил этому оправданию, но никак не прокомментировал его, и они направились к главному входу в замок. Он чувствовал, что должен жить сегодняшним днём, однако мысли его по-прежнему крутились вокруг прошлого. Независимо от их чувств друг к другу, Снейп не единожды спасал ему жизнь, и без помощи профессора Гарри никогда бы не смог победить Волдеморта. Он чувствовал, что нужно было раз и навсегда кое-что уяснить. — Могу я сказать, профессор? — неуверенно выговорил парень. Снейп ответил, так и не взглянув на него: — Если должны, мистер Поттер. — Я не знал свою маму, но думаю, что теперь она не стала бы на вас злиться. Она бы простила все ваши ошибки. Хоть вам, наверное, всё равно, сэр… — затараторил Гарри, но Снейп перебил его. — Не всё равно, — выдохнул он. Некоторое время они шли молча, и Гарри уже начинал жалеть о том, что вообще завёл эту тему, однако Снейп заговорил снова: — Я выполнил долг перед Лили Эванс. Мне больше не нужно её прощение… — быстро выговорил он, словно боясь, что слова предадут его и не сорвутся с губ. — Не её мои действия… Сделали сиротой… Парень остановился как вкопанный. Возможно ли это? Неужели все эти годы Снейп ждал, что Гарри отпустит ему грехи? Снейп остановился в паре футов впереди, но так и не обернулся к нему. И Поттер заговорил со спиной профессора: — Я никогда не смогу вас простить, — сказал он, и Снейп напрягся всем телом. Его руки сжались в кулаки, и Гарри не мог не заметить всё то же сияние вокруг них, что принесло разгром в лазарет. — Я никогда не смогу вас простить, потому что… Прощать вас мне не за что. То, что случилось с моей матерью и отцом — вовсе не ваша вина. Это Петтигрю совершил предательство. Это Том Реддл выбрал меня, а не Невилла, и именно он убил моих родителей… На мгновение в воздухе повисла давящая тишина, а затем Снейп глубоко вздохнул, запустив пальцы себе в волосы. Теперь они были длиннее, чем когда-либо, заметил вдруг Гарри. Почти такие же длинные, как у Джинни. — А теперь идите, мистер Поттер, вам нужно собрать вещи. Молли Уизли ждет вас к ужину. Гарри улыбнулся, зная Снейпа достаточно, чтобы понять, что это была признательность. Он подошел к мужчине и протянул ему руку. — Увидимся в сентябре, профессор Снейп, — произнес он. Мгновение Снейп смотрел на его руку, прежде чем пожать её. Пальцы профессора были холодными, а хватка — сильной. — До встречи, мистер Поттер. Гарри вдруг понял, что никогда ещё не прикасался к Снейпу по-настоящему. Странно, насколько личным может быть простое рукопожатие, как много оно может сказать. Оно длилось всего пару секунд, но напомнило Гарри о том, как они стояли в центре круга, восстанавливая магию Хогвартса. Дрожь пробежала по телу парня, и он отпустил руку профессора. Гарри кивнул и уже повернулся, чтобы уйти, но что-то вдруг привлекло его взгляд. Повсюду были горгульи. На лужайках, на крышах замковых башен, на стенах. Они возвращались на места, одна за другой присаживаясь на корточки и в конце концов превращаясь в камень. — Теперь всё закончилось, — торжественно произнес Снейп, не сводя глаз с каменных тварей, которые теперь слепо наблюдали за ними. — Хогвартс восстановлен. Гарри посмотрел на профессора, перевёл взгляд на руку мужчины, всего несколько секунд назад мерцавшую синим сиянием. Хогвартс, может быть, восстановлен, а что же все остальные? А что же Снейп?..

~~***~~

Остаток июля и август пролетели в мгновение ока. Гарри снова почувствовал себя двенадцатилетним. Он проводил лето с друзьями, играл в Квиддич на заднем дворе, прибирался, помогал Молли Уизли с готовкой, объяснял мистеру Уизли, что такое Game Boy, и, конечно же, часами сидел с Джинни под каким-нибудь тенистым деревом, целовался и разговаривал, как полагается нормальному восемнадцатилетнему подростку. Жизнь была прекрасна, и Гарри чувствовал себя счастливым. Они регулярно навещали близнецов, и Гарри даже помогал им в магазине вместе с Роном. Это было невероятно весело и совсем не походило на работу. Он даже помог с разработкой некоторых новых вещей. Было здорово экспериментировать со своей магией, а Фред и Джордж всегда поощряли его попытки. Но листья начинали желтеть, и замечательное лето Гарри медленно подходило к концу. Мысль о возвращении в Хогвартс была почти такой же болезненной, как и об отъезде оттуда. Он знал, что вернуться необходимо, что нужно сдать ЖАБА, чтобы поступить в академию, но часть его желала остаться здесь навсегда: держать за руку Джинни, лежа под оранжевым небом в последних лучах заходящего солнца. Остаться наедине для них было редкостью. Рон обычно следовал за ними по пятам, даже не осознавая, что он — третий лишний, а миссис Уизли не позволяла им долго оставаться в одиночестве, хотя теперь они оба были совершеннолетними. Джинни пахла, как само лето, и Гарри уткнулся носом ей в шею. Он глубоко вздохнул, ощущая лёгкую дрожь, когда пьянящий цветочный аромат ударил ему в голову. Он поцеловал девушку в шею, и она захихикала. Даже её кожа была такой сладкой на вкус, как цветы, хотя Гарри знал наверняка, что она не пользовалась духами. — Нас могут увидеть, Гарри, — улыбнулась она, а затем беззаботно притянула его к себе в поцелуе. Тёплые губы Джинни касались его лица, а руки Гарри исследовали её тело, скользили по спине, по её красивым длинным волосам. — Завтра всё изменится, не так ли? — спросила вдруг Джинни, отстраняясь и пряча голову в изгибе шеи парня. — Почему ты так говоришь, Джин? — удивленно переспросил Гарри. — Мы будем учиться на одном курсе, практически в одном классе. Я остаюсь в Гриффиндорской башне, как и все остальные… — У меня просто такое чувство… Это глупо, я знаю. Может быть, потому, что в прошлый раз… Он крепче прижал к себе девушку. — Джин, в прошлый раз мне пришлось уйти. Была война, и я был в розыске, — Гарри невесомо поцеловал её. — Теперь же я просто нормальный парень. Джинни рассмеялась и сказала: — Гарри, я люблю тебя, но ты никогда не станешь нормальным! Он ничего не ответил на это, и просто поцеловал её снова. Гарри чувствовал её дыхание на своих губах, шелковистые волосы Джинни просачивались сквозь его пальцы, а мягкая грудь вздымалась под ладонью — и это всё убеждало парня, что он живет совершенно нормальной жизнью и возвращение в Хогвартс ничего не изменит. Но не пройдёт и двадцати четырёх часов — Джинни почувствует точный момент — как жизнь начнёт необратимо меняться. Однако сейчас Уизли смотрела куда-то в сторону, надеясь, что они снова смогут спасти разрушенные отношения. Гарри потребуются месяцы, чтобы увидеть правду. Он будет стоять на вершине Астрономической башни с рукой Снейпа у себя на груди, когда поймет, что никогда не станет нормальным. У него будет секунда, прежде чем перейти грань, и в эту секунду он вспомнит сегодняшний день. Он вспомнит сладкий запах Джинни, вкус ее губ и изгибы бёдер. И в тот же момент, когда его тело перевалится через перила, Гарри поймет, что нормальная жизнь была чересчур далеко за пределами его досягаемости, но он не будет жалеть и скучать по потере; он будет упиваться ею.