***
Мейс Тирелл оглянулся. Солнце давно зашло, но на небе всё ещё вырисовывался высокий и жуткий силуэт бледно-серой каменной башни, озарённой светом звёзд. — Скажите солдатам, что пора сделать привал, — распорядился Мейс. — Мы заночуем здесь. Его приказ передали по цепочке, и многочисленные воины Простора, вздохнув с облегчением, принялись ставить палатки, которые вырастали, словно грибы после затяжного дождя. После ужина солдаты обычно засиживались у костров, болтали с товарищами, оперяли стрелы и натачивали мечи, но сегодня они легли спать, как только утолили голод. В воздухе реяли знамёна Маллендоров, Мерриуэзеров, Хайтауэров, Рованов, Каев, Эшфордов, Тарли, Окхартов и дюжин других домов. Вид у промокших стягов был жалкий, но зато они доказывали, что Мейс заручился поддержкой всего Простора, стоявшего за ним. Со времён лорда Лионеля, сражавшегося в Дорне на стороне Молодого Дракона, ни один предшественник Мейса не мог похвастаться таким достижением. Если бы дело дошло до битвы, лёгкой победы не добилось бы даже огромное войско мятежников, которым командовал лорд Эддард Старк. Мейс полагал, что Роберт Баратеон не держит на него зла. Новый король не станет воевать с ним, если он благоразумно преклонит колено и посулит Роберту мир. Ещё до того, как исход войны был предрешён, Мейс рассудил, что в это смутное время ему стоит поумерить честолюбие. Любой правитель ныне разобщённого Вестероса будет окружён множеством могущественных врагов, поэтому Мейс не помышлял о троне, а лишь стремился упрочить положение дома Тиреллов — и преуспел. Впервые за сто с лишним лет Простор оказался под властью Тиреллов, подчинивших себе своевольных знаменосцев. Другие великие дома оценят это по достоинству, что будет на руку потомкам Мейса. Роберт Баратеон взошёл на Железный трон и сверг драконьих королей, но Тиреллы, которых возвысил Эйгон Завоеватель, остались в силе и не упустят шанса добиться большего, если он выпадет им в будущем. Вот только… к Штормовому Пределу Мейс прибыл с флотом, которым командовал его кузен Пакстер, а возвращался в Простор без него, так что победителем он себя не чувствовал. День, в который он лишился всех кораблей, намертво врезался ему в память. Сам Мейс избежал опасности, укрывшись в палатке, где ему не грозило ничего, кроме ливня, но бедняга Пакстер… такой смерти и врагу не пожелаешь. Несомненно, всему виной было ненастье, разгул стихии, ведь земли Баратеонов издавна славятся штормами. На то они и Штормовые земли, куда Мейс уж точно не вернётся по своей воле. Он медлил с привалом дотемна в надежде на то, что единственная башня Штормового Предела к тому времени скроется из виду, но она до сих пор высилась на горизонте. Ему поневоле придётся провести ночь в её тени. Само собой разумеется, Мейсу приснился шторм, разразившийся в мгновение ока. Ему снился ветер, который налетел невесть откуда и затянул тучами дотоле безоблачное небо. Снился рокот грома и вспышки бесчисленных молний. Снились волны, которые за считанные минуты превратились из муравейников в горы, вздыбились и стали крушить корабли вместе с моряками… Во сне Мейс не смотрел на буйство стихии со стороны. Нет, он стоял на палубе «Королевы Арбора» и беседовал с Пакстером. Матросы, перемежавшие проклятия мольбами, тщетно пытались вычерпать воду и удержать корабль на плаву. Мейс почувствовал, как огромная волна врезалась в боевую галею, подхватила её, будто игрушку, и швырнула на скалы. «Королева Арбора» разбилась, словно стекляшка. Мейс вцепился в обломок, но его тотчас подбросило в воздух, где он завис на один жуткий миг, а потом рухнул в бурлящие воды залива Губительные Валы, которые были холоднее ледяной Стены. Боль и холод, терзавшие его тело, лишили Мейса дара мысли и речи. Он не мог даже вскрикнуть. Он тонул, с головой уходя под воду. Ему нечем дышать, боги, он сейчас задохнётся… — О, нет, так легко ты не отделаешься, — послышался вкрадчивый шёпот. Кто-то стиснул Мейса стальной хваткой, как ребёнок сжимает пальцами оливку, и вытащил из воды. Жестоко избитый, насквозь промокший и замёрзший, он против воли взмывал всё выше. Поглядев вниз, он увидел гибнущих людей и тонущие галеи. Они казались маленькими, как игрушечные кораблики, которые он дарил сыновьям. Он пытался высвободиться, но чудовищная хватка не ослабевала. Он вопил, но шторм заглушал его крики. Наконец, незримые пальцы разжались, и он рухнул с небес на камни, переломавшие ему те кости, которые ещё оставались целыми. Чуть оправившись, мокрый, дрожащий и стонущий от боли Мейс понял, что бессильно распростёрся на бледно-сером каменном балконе. Позади виднелась дверь, далеко внизу раскинулся залив Губительные Валы, а над Мейсом возвышался незнакомец, стоявший спиной к нему. Незнакомец, чью голову покрывал капюшон, был худ до крайности и одет сплошь в чёрное. Лишь его тонкие костлявые руки были багряными и сочились красной влагой. — Думаешь, тебе удастся сбежать от меня? — произнёс уже не шёпотом ныне знакомый Мейсу голос. Он исходил не от человека с окровавленными руками, но был повсюду и нигде. — Нет, — всхлипнул Мейс. — Нет, прошу… — Ты никогда не сбежишь от меня, — пообещал ему голос. — Я найду тебя, где бы ты ни прятался. Даже бегство на край света, где никто не слышал о Штормовом Пределе, тебя не спасёт. Пока что мне не до тебя, но однажды… однажды твои мечты станут прахом у тебя на глазах. Мейс попытался встать. Ноги, не выдержав его веса, подломились под ним, и он, вновь рухнув на камни, истошно завопил от обжигающей боли. — Наяву ты мнишь себя могущественным лордом, но здесь ты ничтожен, — прогремел с небес громоподобный голос. — Ты слеп и бессилен, ты букашка под моей пятой. Ты можешь лишь вопить, пока ярится шторм. — Человек с окровавленными руками обернулся, показав Мейсу измождённое лицо. На его губах заиграла улыбка. — И, помяни моё слово, ты будешь вопить.***
Сир Станнис Баратеон был ребёнком, когда впервые приехал в Королевскую Гавань. Теперь он въезжал в столицу как рыцарь, кастелян замка, маг и предводитель войска. После того, как Эддард Старк оставил их на полпути в Королевскую Гавань и втайне, под покровом ночи, отправился на юг вместе с несколькими знатными северянами, другие командиры решили, что воинов с Запада и Севера, из Долины Аррен, Штормовых и Речных земель должен возглавить брат нового короля. Станнис предпочёл бы, чтоб Старк простился с ним чуть раньше. Будь у него в запасе несколько лишних дней, он без труда выследил бы войско Мейса Тирелла глазами зверей и птиц, а потом поквитался с врагами. Теперь с этим придётся повременить — без сомнения, недолго, ведь Тирелла и его приспешников необходимо уничтожить до того, как они успеют предать Роберта. В том, что они это сделают, Станнис был уверен. Он расправится с ними после того, как побывает в столице, куда ему велел приехать старший брат. Впереди высились розовые гранитные стены и две башни, обрамляющие огромную арку Речных ворот. Они были так широки, что Джон Амбер, Бринден Талли, Лин Корбрей и Тигетт Ланнистер въехали в город одновременно со Станнисом, пока воины, одетые в цвета Баратеонов, выстраивались по обеим сторонам дороги. В Королевскую Гавань вели семь исполинских ворот, что казалось Станнису неразумным. Пусть семь — священное число, такое обилие ворот и их величина ослабляют оборону города. То ли дело Штормовой Предел, чьи ворота не столь велики и многочисленны. С лёгкостью удерживаясь в седле, Станнис оглядел город глазами орла — точнее говоря, нескольких орлов сразу. Многие дома сожгли дотла или разрушили. Горожане до сих пор приводили Королевскую Гавань в приличный вид после бесчинств, которые устроило войско лорда Тайвина, обманным путём взявшего столицу. В детстве она казалась Станнису великолепной. Теперь он видел, что стены города не так высоки и прочны, как стены Штормового Предела, и подкоп под них удастся сделать без особого труда, поскольку они стоят на мягкой земле, а не на камне, как родовой замок Баратеонов. Неизменным остался лишь памятный Станнису смрад, от которого его вывернуло бы наизнанку, не привыкни он за время осады к худшему зловонию, исходившему от умирающих людей. «Жалкое зрелище, — подумал он. — И это всё, на что сподобились Таргариены за три сотни лет? Город больше похож на хлев, чем на оплот великого правителя. Как низко пали потомки Эйгона Завоевателя». Станнис, исполненный презрения, молча ехал по Речной дороге рядом с другими командирами. Над Красным замком ныне реяли не красно-чёрные, а чёрно-золотые знамёна. Станнис всегда знал, что Роберт однажды станет лордом Штормового Предела, но выйдет ли из его брата король? Кто знает. После смерти их лорда-отца Роберт доверил управление Штормовыми землями неопытному младшему брату, а сам отправился в Орлиное Гнездо, чтобы продлить беззаботное отрочество. Правителю так поступать не следовало, но ведь Роберт и сам был очень молод, всего на год старше Станниса. Возможно, он тоже решил бы избавить себя от лишних забот в минуты скорби, будь у него опекун, готовый принять воспитанника в своём замке. «Может статься, Роберт не знает, что ему делать, — рассудил Станнис, — но я помогу ему, как помогал последние пять лет в Штормовых землях. А если у него появятся враги, я уничтожу их всех до одного». Стражники подняли тяжёлую бронзовую решётку, и Станнис въехал в Красный замок, чтобы встретиться с королём. После того, как конюх увёл его коня, Станниса препроводили в приземистую прямоугольную Твердыню Мейгора, которую он счёл более неприступной, чем городские стены. Освежившись и отдохнув с дороги, он направился в тронный зал. Когда дубовые двери распахнулись перед ним, он увидел, что в узкие стрельчатые окна вставили новые витражи. Вместо подвигов Таргариенов на них были изображены олени, резвящиеся в лесах, и молоты над Трезубцем. Исчезли и драконьи черепа, без которых стены тронного зала казались пустыми и голыми. Стражники, сопровождавшие Станниса, скрылись за дверями, и в зале, где могла поместиться, по меньшей мере, тысяча человек, остались лишь король и его младший брат, чьи шаги отдавались эхом от каменных плит пола, пока он шёл к трону, сделанному из мечей. На троне сидел гладко выбритый, коротко подстриженный синеглазый король, которого Станнис узнал не сразу, хотя тот изменился не так уж сильно. Разве что был одет роскошнее, чем прежде — в узорчатые чёрно-золотые шелка — и, казалось, стал ещё выше. И всё же это, несомненно, был Роберт. — Брат, — вмиг приободрившись, окликнул его Станнис. — Я… не могу выразить, как я рад… видеть тебя снова… и рад тому, что ты в добром здравии. Глаза Роберта расширились, когда Станнис приблизился к нему. — Благие боги, ты сущий мертвец с виду! Станнис почти забыл о том, как выглядит на сторонний взгляд. В любом случае, не так скверно, как до шторма. — Бывало и хуже, — сказал он в своё оправдание. — Пеняй на Тиреллов, моривших голодом меня и верных тебе людей, которыми ты должен гордиться. — Я горжусь ими, — со вздохом произнёс Роберт. — Семь преисподних, Станнис, я знаю, что ты ненавидишь Мейса Тирелла. На твоём месте я тоже возненавидел бы его. Однако он преклонил колено передо мной, а не перед Эйрисом. За это я пощажу его. Станниса не удивили его слова. Лорд Эддард сказал, что Роберт не намеревается карать тех, кто присягнул ему на верность. — Так тому и быть, — сказал он, склоняя голову, — но Мейс Тирелл не твой вассал. Он ненавидит и презирает всех сынов Штормовых земель. Однажды он предаст тебя, и тогда я убью его. — С этим я спорить не стану, — сухо усмехнулся Роберт. — Ты здоров? — Вполне, — ответил Станнис. — Мне пришлось нелегко, очень нелегко, но я выжил. Я держался ради тебя, а потом на наших врагов обрушился шторм, спасший всех нас от смерти. Роберт медленно кивнул. — Как я слышал, Ренли упал в море. — В отличие от меня он был ребёнком. Падение в море показалось ему милее мук голода и тягот осады. Эти слова дались Станнису легко. По его разумению, их нельзя было назвать ложью. Закрыв глаза, Роберт пробормотал: — Бедный малыш. — Я скорблю о нём и сожалею, что он не выбрал иную участь. — Где Нед и его люди? — помолчав, спросил Роберт. — Мейстер Крессен этого не знает. Значит, о Ренли ему рассказал Крессен. — Они отправились на юг. Лорд Эддард сказал об этом лишь мне, Чёрной Рыбе и паре других командиров, чтобы его не сочли похищенным. Я пытался отговорить его и советовал взять с собой больше людей, но он полагает, что леди Лианна находится в Просторе или Дорне, и так у него будет больше шансов отыскать её. — Как жаль, что моей невесты здесь нет. Может статься, она сумела бы помочь мне. — Вид у Роберта сделался страдальческим. — Моли богов, чтобы они не прокляли тебя королевским венцом. Я царствую меньше года, но это занятие уже опротивело мне до тошноты. Меня окружают подхалимы и змеи, которые будут хвалить вонь моего дерьма, если это поможет им подсунуть мне их клятые прошения. И простой люд ещё хуже знати. Лорд Тайвин алчен, несносен и всё пытается навязать мне свою красотку-дочь, но даже он не донимает меня так, как красильщики и каменщики. Без Джона я совсем пропал бы. Но он не утешит меня так, как утешила бы моя королева. — Надеюсь, она вскоре будет с тобой, — Станнис попытался подобрать нужные слова. — Роберт, я тебя вряд ли утешу, но сумею помочь тебе. Сумею облегчить твоё бремя. Ты можешь довериться мне, можешь положиться на меня. — Надеюсь, что могу, — негромко сказал Роберт. — Что ты попросишь в награду? Штормовые земли? — Нет! — ужаснулся Станнис. — Я и не помышлял о владении тем, что по праву принадлежит тебе. На чужое я не зарюсь. Даже взойдя на престол, ты остался лордом Штормового Предела, ведь ты первенец нашего отца. Иные законы древнее Железного трона. Как твой кровный родич я обязан повиноваться тебе во всём. Я твой верный слуга, и, поверь, награды мне не нужны. Роберт всмотрелся в его лицо. — Я верю тебе. И всё же, чего ты хочешь? — Служить тебе, — ответил Станнис. — Роберт, Вестерос истекает кровью. Таргариены всё ещё удерживают Драконий Камень. После того, как флот лорда Тайвина сгорел дотла, мы мало что можем противопоставить армаде Таргариенов или мятежным железнорождённым. А Тиреллы, которые засели в Хайгардене, наверняка строят козни против нас. Всю эту сорную траву нужно выполоть, пока она не положила конец твоему правлению. Я не прошу у тебя наград, земель или титулов. Просто позволь мне помочь тебе, как подобает верному вассалу. Тебе нужно лишь дать мне приказ. Отправь меня к Мейсу Тиреллу, Бейлону Грейджою или Визерису Таргариену, и я уничтожу любого из них от твоего имени. — Повторяю в последний раз, что я не позволю тебе уничтожить дом Тиреллов, — Роберт вздохнул так, словно Станнис утомил его. — Ты добиваешься именно этого, иначе не упомянул бы о Грейджое и Таргариене, которые недосягаемы для нас. — Твоё доверие Тиреллу ужасает меня, и ты напрасно считаешь Грейджоя и Таргариена недосягаемыми. — У нас нет флота, — прямо сказал Роберт. — Кораблей, которые стоят в Чаячьем городе и Белой Гавани, нам не хватит. Пока мы не построим новый флот, нам не добраться до Бейлона Грейджоя и драконьего отродья. Станнис одарил брата улыбкой, которая была холоднее Стены. — Несомненно, Пакстер Редвин думал так же. — Что ты имеешь в виду? — спросил Роберт. — Ты хочешь сказать… — Просто доверься мне. Неважно, как это будет сделано. Септоны говорят нам, что Семеро едины, и Кузнец повелевает ветрами, а Отец вступается за тех, чьё дело правое, не так ли? — Так. — Что ж, твоё дело правое. Ветра потопили корабли Редвина, осадившего наш замок. Я уверен, что они избавят нас и от других врагов. Роберт содрогнулся. — Боги… благие боги. Я надеялся… я никогда… будь ты проклят, Крессен был прав. Он был прав. — Прав насчёт чего? — Это ты призвал шторм, погубивший лорда Пакстера и его флот. Не смей отнекиваться, ведь ответ написан у тебя на лице. — Да, это сделал я, — не стал лгать Станнис. — Меня научили этому во снах, которые я видел с тех пор, как мы были детьми. — Детьми, — вновь содрогнувшись, повторил Роберт. — Боги. Не мной ли ты расплатишься за шторм, который убьёт Визериса Таргариена? Станнис отшатнулся. Он знает! — Ты даже не отрицаешь этого, — с отвращением прорычал Роберт. Встав с трона, он спустился по ступеням и грозно навис над Станнисом. — Как ты мог, Станнис? Как ты мог? — Он предал нас! — выкрикнул Станнис. — Вот в чём причина! Перед смертью он упрашивал меня сдаться приспешникам драконов и предать тебя! Сказал, что ненавидит нашу семью и хотел бы быть братом Тирелла, поскольку тот кормил бы его досыта! — Он был ребёнком! — Схватив Станниса за шею, Роберт рывком поднял его в воздух. — Он умирал с голода! Он был твоим братом! Ты пособник демонов, братоубийца, чудовище! Станнис пытался высвободиться, но не мог дотянуться ногами до пола. На поясе у него висел меч, но брат стиснул обе его руки свободной рукой. Он не мог завладеть разумом Роберта, поскольку тот был вне себя от гнева, а никого другого рядом не оказалось. С каждой секундой Станнис сопротивлялся всё слабее. Силач Роберт мог без труда свернуть ему шею. Странно было сознавать, что от смерти ему не спастись... — Ты собираешься убить меня? — прохрипел Станнис. — Видят боги, мне этого хочется, но я не стану. — Роберт разжал руки, и Станнис рухнул на пол тронного зала. От боли, пронзившей ноги и грудь, у него перехватило дыхание. — Кем бы я ни был, — голос его старшего брата сочился отвращением, от которого кровь стыла в жилах, — я не уподоблюсь тебе. Станнис, униженный и покрытый синяками, с трудом встал. — Ты не будешь сеять смуту в моём королевстве и убивать моих подданных, — властно изрёк король Роберт. — Ты сегодня же покинешь Вестерос и больше не появишься здесь. А если ты посмеешь ступить на мои берега, с тобой обойдутся как с последним разбойником. Любой мужчина, женщина или ребёнок будет волен раздавить тебя, словно змею, от которой ты ничем не отличаешься. Гордость не позволяла Станнису молить Роберта о пощаде, но, подняв глаза на брата, он сказал: — Всё, что я сделал, было сделано ради тебя. — Я знаю, — произнёс Роберт, — и это претит мне больше всего на свете. Глаза Станниса наполнились слезами. Не проронив ни слова, он развернулся и пошёл прочь.***
Пересекая Узкое море, Станнис беспрестанно вспоминал последний разговор с братом, но не со старшим, а с младшим. «Потеряв Штормовой Предел, Роберт проиграет войну, — говорил он Ренли, — и тогда Безумный Король убьёт его. Ренли, мы должны защищать его, как ты защищал бы меня, будь я на его месте. Ты ведь хочешь защитить брата?» «Тебя — да». Ренли хотел покинуть Штормовой Предел вместе со Станнисом, а до Роберта ему дела не было. «Я едва знаю Роберта. Он пришёл сюда за нашими солдатами, забрал их и исчез. А до того я годами его не видел. И ты тоже, да? — Помнится, Станнис хотел возразить Ренли, но тот прочёл правду у него на лице. — Я так и знал. Мы не должны голодать ради Роберта. Он не стал бы голодать ради нас». Эта мысль была ненавистна Станнису. Он тщетно пытался изгнать её, как Роберт изгнал его. Станнис вспомнил, как Роберт предпочёл братьям друга, который ждал его в Орлином Гнезде. Вспомнил, как тот насмехался над Гордокрылой и пренебрегал Штормовым Пределом во время войны и после неё. Вместе с тем Станнису вспоминалась улыбка младшего брата, которому он пытался заменить отца. Ренли никогда не насмехался над ним. Ренли тянулся к нему и любил его. И он тоже любил Ренли. Воспоминания мучили Станниса, не давали ему ни минуты покоя, но долг младшего брата обязывал его ставить интересы Роберта выше всего прочего. Он был Баратеоном, верным своему дому, в большей степени, нежели братом Ренли. Благополучие его дома превыше всего. Он должен верить в это. Должен.