Scream against the Storm

За Узкое море Станнис отправился на первом корабле, который попался ему на глаза. При себе у него не было ничего, кроме одежды, в которой он приехал в Королевскую Гавань, меча и кошеля с золотом. Пока длилось плавание, он почти не ел и практически не спал. Моряки не донимали его расспросами, поэтому он часами стоял на палубе и глядел глазами орлов на родные края, отнятые у него Робертом. Станнис не знал, куда прибудет корабль, но понял, что тот бросит якорь в гавани Браавоса, когда впереди показался Титан. Вскоре Станнис сошёл на берег и словно в полусне побрёл по городу, рассеянно скользя взглядом по причалам, проулкам и рыночным площадям, похожим и не похожим на те, что остались за морем. В конце концов Станнис добрался до Железного банка, который внушал ему больше доверия, чем уличные менялы, и получил за кошель вестеросских золотых драконов тяжёлую суму с мелкими железными монетами квадратной формы. После этого он обзавёлся браавосской одеждой и поселился в гостинице. День для него почти не отличался от ночи, поскольку во сне и наяву он летел на крыльях птиц к далёкому дому. Так продолжалось до тех пор, пока голод не вынудил Станниса наброситься на пищу, которая не пошла ему в прок. Мучительная дурнота вернула его с небес на землю и заставила осознать, что он никогда не увидит Вестерос. Во всяком случае, не при жизни Роберта, ведь брат, ради которого он растерзал себя, его не помилует. Ему придётся обустраиваться здесь, на чужбине, раз о возвращении на родину не стоит и думать. Вновь оглядев город глазами птиц, он покинул гостиницу, отправился искать новое пристанище и снял приглянувшийся ему особняк. Когда у Станниса появились слуги, к его гневу, ненависти и тоске прибавилась досада, вызванная тем, что он с трудом понимал их. В Браавосе говорили на диалекте низкого валирийского, и тот разительно отличался от высокого валирийского, которому учил его в детстве лорд-отец. Не желая мириться с этим, он нанял учителя, занимавшегося с ним браавосским языком. Несколько лун Станнис вёл жизнь затворника. В тавернах Браавоса судачили о тощем юнце, который безвылазно сидел в роскошном особняке близ Зелёного канала и посылал за покупками слуг. Станнис знал об этом, поскольку в его распоряжении было много глаз и ушей, но сплетни его не волновали. Что ему пересуды лавочников? Его презирали люди знатнее них. Однако его затворничеству вскоре пришёл конец, поскольку золото, которое он привёз с собой и обменял на железные монеты, оказалось на исходе. Золота изначально было не так уж много, хотя простолюдин, верно, решил бы иначе, а того, что осталось у Станниса, не хватило бы на покупку земельного надела на одном из островов Браавоса. Значит, землевладельцем, даже скромным, ему не стать, а до презренного занятия торговлей он, сын лорда Штормового Предела, не опустится. И уж тем паче он не станет выпрашивать подачки у Роберта, будто побитый пёс, который приполз к хозяину за объедками. Изгнание не лишило его гордости, присущей всем Баратеонам. Выход у него был лишь один — не самый приятный и благородный, но, пожалуй, незазорный для сына знатного лорда, раз в прошлом им не брезговали даже принцы. Его ремеслом станет война — благо, воевать он учился с самого детства. Вернувшись в человеческое тело, Станнис покинул старинный особняк и зашагал по городским улицам. Он не приковывал к себе внимания, поскольку с недавних пор ел достаточно для того, чтобы утратить сходство со скелетом, и был одет в тёмное, как большинство горожан. Купив лодку, он поплыл по каналам, соединяющим тысячу островов Браавоса. Вечер выдался холодным и мглистым. В тёмном небе над крышами разномастных строений и храмов тускло белел месяц. В такой час легко было плыть по течению, бесцельно скользя по глади вод. Многие горожане уже разошлись по домам, и лишь влюблённые, согретые огнём недавно вспыхнувшей страсти или более ровным пламенем давней взаимной приязни, прогуливались по улицам. Одинокую тонкую тень, стремительно двигавшуюся к своей цели, отделяли от них несколько ярдов — и целый мир. Добравшись до другой части города, Станнис отыскал невысокий кирпичный дом, у двери которого стояли стражники. Один из них вошёл внутрь, когда Станнис сказал, что привело его сюда. Вскоре два других стражника жестами велели ему следовать за ними, и он переступил порог дома. Стражники повели его по бесконечным коридорам, освещённым факелами. Станнис не ожидал, что путь будет столь долгим и извилистым. Вряд ли здесь всем оказывают такой приём. Наконец, другие стражники отворили перед ним резную кленовую дверь. Из комнаты, которая скрывалась за ней, повеяло горящими благовониями. Решительно шагнув внутрь, Станнис увидел четверых мужчин. У одного, долговязого, лысого и бледного, все пальцы были унизаны кольцами. Второй оказался рыжебородым здоровяком. У третьего всё лицо было в шрамах, а в тёмных волосах виднелась седина. Четвёртый, невысокий, худой и жилистый, выделялся крючковатым носом. — Приветствую вас, капитаны, — по-браавосски Станнис говорил с акцентом, но понять его было можно. — И тебе привет, Станнис Баратеон, — сказал капитан со шрамами. На общем языке он изъяснялся не хуже вестеросцев. Вот, значит, как. Наивно было полагать, что они не знают, кто он. — Тогда я тоже назову вас по именам, — продолжил Станнис, переходя на родной язык. — Капитан Тилео Анастис, — он посмотрел на мужчину со шрамами. — Капитан Гемилио Никар, — так звали долговязого бледного наёмника. — Капитан Филенио Зометемис по прозвищу Кровавая Борода, — Станнис посмотрел на рыжего здоровяка, а затем перевёл взгляд на худощавого мужчину, стоявшего в центре комнаты. — И Аро Исаттис, прозванный Рукорубом, командир Диких Котов. — Раз ты знаешь, кто мы, — сказал Тилео Анастис, — то тебе ясно, почему ты говоришь с нами, а не с простым рекрутёром. — Всё дело в моём происхождении, — предположил Станнис. — Да. — Теперь оно мало что значит. Король запретил мне возвращаться в Вестерос, и лишь дурак попробовал бы сделать это. Я не человек Роберта. Вступив в ваш отряд, я буду служить вам не хуже любого другого наёмника. — Я наслышан о твоём упорстве, — сказал капитан Никар, — но зачем нам принимать тебя в отряд? Вестеросские лорды славятся своей строптивостью. — Я умею подчиняться приказам, — произнёс Станнис. — Я делал это бо̀льшую часть жизни. — Ты подчинялся лорду, позже ставшему королём. От наёмника требуется повиновение иного рода. — Мне это по силам. — Ты принц, — бросил Тилео Анастис, — который остался без гроша, потому что жил не по средствам. Откуда нам знать, что ты не дезертируешь, как только мы возьмём в осаду какой-нибудь город, и тебе придётся засесть вместе с чернью в вонючем лагере? — Я не родился принцем, — невозмутимо сказал Станнис, — и тяготы меня не пугают. Я не воротил нос, когда мне приходилось есть крыс в осаждённом Штормовом Пределе. — Пойми, что платить тебе будут не больше, чем другим наёмникам, — негромко произнёс Рукоруб, медленно подбиравший слова чужого ему общего языка. — Здесь ты не лорд. Твой брат, может, и заплатил бы за тебя выкуп, окажись ты в плену. А я рассмеюсь в лицо тому, кто возьмёт тебя в плен, и пойду в атаку. Станнис склонил голову. — Я понимаю это, командир. Рукоруб заговорил жёстче, на сей раз на браавосском языке: — Вправду понимаешь? Тем, кто пытается дезертировать, я отрубаю руки, посыпаю их раны солью и отправляю мерзавцев бродяжничать, чтобы они перебивались объедками до тех пор, пока не подохнут от болезни или голода. Когда война начнётся снова, и мы отправимся сражаться на Ройну, я не потерплю неповиновения ни от кого. Дисциплина в моём отряде железная. Наёмники беспрекословно подчиняются мне, потому что боятся меня больше, чем моих врагов. По разумению Станниса, дело было не только в этом. Отряды восточных наёмников были известны и в Семи Королевствах, где они нередко участвовали в войнах, и Рукоруба там поминали недобрым словом. Надо полагать, причиной тому стала не его любовь к дисциплине, а привычка посыпать солью раны тех, кому он отсекал руки. Вслух Станнис сказал лишь одно: — Как вам будет угодно, командир. — Я не терплю неповиновения, — повторил Рукоруб. — Если ты нарушишь своё слово, мне придётся покарать тебя, чтобы другим было неповадно. Но покарав тебя, я обозлю короля Закатных земель. Ты никогда не был наёмником. Ты избалованный сынок знатного лорда. Ты не имеешь понятия о том, как мы воюем, и не узнаешь, пока не окажешься на войне, а это может отбить у тебя охоту сражаться в наших рядах. Станнис Баратеон, скажи мне, с какой стати я должен принять тебя в отряд? Разве твой меч стоит возможной вражды с твоим братом? — Я предлагаю вам не только свой меч и докажу, что это не пустые слова, по первой же вашей просьбе. — У тебя остались друзья в Семи Королевствах? — полюбопытствовал капитан Анастис. — Нет, — сказал Станнис. — Насколько я понял, вы вскоре отправитесь воевать на Ройну, однако вы сражаетесь не только на суше, но и в море близ Спорных земель, не так ли? — Сражаемся, — подтвердил Кровавая Борода, — и что с того? Тонкие губы Станниса Баратеона дрогнули, изгибаясь в улыбке. — Скоро узнаете, — пообещал он. — Примите меня в отряд, и ветра всегда будут на вашей стороне.

***

В тот день, когда Элдон вернулся в Королевскую Гавань, над Узким морем свирепствовали холодные ветра, трепавшие паруса с чёрными оленями. Благодушно настроенный Элдон снисходительно слушал смешанную с руганью болтовню матросов, пока они подводили корабль к пристани, где его ожидали король, королева и придворные. — Дедушка! — громогласно окликнул его Роберт, едва он ступил на берег. — Какие вести ты мне привёз? — Весть о победе, ваша милость! Придворные разразились восторженными кличами. Элдон и сам сиял от радости. Со сражениями было покончено. Они победили. С тех пор, как Роберт восстал против Безумного Короля, прошло почти три года, и затянувшаяся война оказалась тяжёлой и отнюдь не победоносной. Элдон поныне вспоминал с горечью поражение в битве у Эшфорда, ибо оно открыло захватчикам дорогу в Штормовые земли. Да и на Трезубце враги едва не одолели их, хотя на этот счёт с Элдоном мало кто согласился бы. И совсем уж скверным было недавнее Великое вторжение: армада Таргариенов нежданно покинула Драконий Камень и застигла врасплох защитников Королевской Гавани. Врагов обратили в бегство после того, как они сожгли причалы и недостроенный королевский флот, часть которого всё же уцелела, но в Королевских землях чуть не вспыхнуло новое восстание. Роберт расправился с мятежниками за две луны, однако всем стало ясно, что дом Баратеонов, который недавно сделался правящим, ещё не утвердился на престоле. Элдон поморщился от боли, когда венценосный внук стиснул его в медвежьих объятиях и хлопнул по спине. Отступив на шаг, король Роберт повернулся лицом к свите и объявил: — С домом Таргариенов покончено! Драконьего отродья больше нет! — Да здравствует король! — в один голос вскричали придворные. Под оглушительный рёв труб герольды принялись выкликать имена героев, сходивших на берег. Сначала король Роберт поприветствовал бравых капитанов и рыцарей, а затем — простолюдинов, отличившихся в бою. Король мог приказать построить флот, но тот был бесполезен без моряков. Парусники, на которых они прибыли из Чаячьего города, Белой Гавани и с Зелёной Скалы, стали основой королевского флота. Многочисленные корабли Ланнистеров и Хайтауэров не принимали участия в битве за Драконий Камень, поскольку лорды этих домов опасались Железного флота, который мог поджидать их галеи в открытом море. Всех моряков, знакомых и незнакомых, король приветствовал одними и теми же словами. Элдон тем временем поговорил с королевой Серсеей — очень красивой и, несомненно, здравомыслящей женщиной, стараниями которой он стал мастером-над-кораблями. Элдона, его отца и других лордов Штормовых земель всерьёз беспокоило растущее могущество лорда Джона, десницы Роберта. Все члены Малого совета, за исключением дряхлого великого мейстера, безродного евнуха и могучего, но немногословного лорда-командующего Королевской гвардии, были вассалами лорда Аррена или отца его супруги, Лизы Талли. При дворе кишмя кишели уроженцы Долины и Речных земель: сам десница, мастер-над-монетой, мастер-над-законами и их бессчётные ставленники. По слухам, лорд Джон собирался назначить мастером-над-кораблями ещё одного своего вассала, лорда Герольда Графтона, и никто в Малом совете и не думал ему возражать. К счастью, королева вовремя напомнила венценосному супругу, что кузен лорда Герольда, лорд Марк, сражался на стороне Таргариенов. После этого король почёл за лучшее отдать пост мастера-над-кораблями Элдону. Не диво, что знаменосцы лорда-десницы и лорда Талли стремились обогатиться за счёт нового короля, которому они помогли взойти на престол, но их безграничная алчность ущемляла интересы вассалов дома Баратеонов. Королю Роберту следовало приструнить Аррена и Талли, однако он не сделал этого, что было дурным знаком. Потому-то королева Серсея и обратилась за помощью к такому достойному рыцарю, как Элдон. Уж он-то сумеет окоротить лорда-десницу, раз его племянник попустительствует тому. Как только приветственная церемония, которая началась на берегу, завершилась в Красном замке, король Роберт уединился с Элдоном в отдельных покоях и промолвил: — Расскажи мне, как вы одолели врагов. — С трудом, — признался Элдон. — Наш флот был больше армады Таргариенов, но у них, по моим подсчётам, имелось около двухсот кораблей и, честно говоря, нашим морякам, в отличие от вражеских, не хватало опыта. Мы разделились на три флотилии. Центральной командовал я, а двумя другими — лорд Виман Мандерли и лорд Герольд Графтон. Неприятели тоже рассредоточили силы и… — Кто ими командовал? — спросил король, перебив Элдона. — Лорд Люцерис Веларион, он был верховным командующим, а также лорд Гансер Сангласс и лорд Адриан Селтигар. — Ясно. — Враги держались близ Драконьего Камня, и мы бились с ними полдня. Потом лорд Люцерис вдруг направил свою галею к берегу, и его центральная флотилия, а за ней и две фланговые, последовала за ним. — Они отступили! — воскликнул Роберт. — Мы тоже так подумали, но это был обманный манёвр. Когда мы догнали их, они начали забрасывать нас горящими головнями — казалось, само пекло разверзлось. Потом их левая флотилия развернулась, чтобы взять нас в кольцо. Враги надеялись, что страх лишит нас хладнокровия, но мои капитаны не дрогнули. Мы бились организованно, не теряя головы, и в конце концов численное превосходство сыграло нам на руку. Все вражеские корабли были потоплены или захвачены. Едва мне стало ясно, что мы победили, я постарался спасти с горящих кораблей как можно больше моряков. — Боги, как жаль, что меня там не было, — сказал король. — Зря Джон боялся, что мы можем потерпеть поражение. Вы одержали блистательную победу. — Благодарю за похвалу, ваша милость. — Это чистая правда, — произнёс Роберт. — Повеселись на праздничном пиру, дедушка, ты это заслужил. Да, а с островом-то что? — Отныне он ваш, — ответил Элдон. — Уничтожив вражеский флот, мы сошли на берег, и гарнизон замка сдался без боя. Защитники Драконьего Камня не желали умирать за поверженных драконов. Кроме того, мы взяли Дрифтмарк и Клешню. У вас больше нет врагов в Узком море, а у Таргариенов не осталось владений в Вестеросе. Элдон полагал, что это известие обрадует короля, но не тут-то было. — Что значит «не осталось владений»? Как мертвецы могут владеть чем-то? — Мы не нашли их. Визерис и его сестра покинули Драконий Камень до нашего прибытия. Но, ваша милость, это сущий пустяк. У Таргариенов нет союзников, они не смогут… — Пустяк? — взревел Роберт. — По-твоему, это пустяк? Блэкфайры десятилетиями были грозой королевства! Теперь отродье Безумного Короля пойдёт по стопам родни, это ясно как день. Возможно, на то, чтобы избавиться от него, тоже потребуются годы. Или Визерис Таргариен преуспеет в том, что не удалось Жгучему Клинку, и вернёт себе отцовскую корону. — Ваша милость, он всего лишь мальчишка! Сам по себе он ничего не значит! Нам внушали опасения его воины и корабли, но теперь их нет, а все острова в Черноводном заливе принадлежат вам. Я разгромил Таргариенов, я выиграл битву… — Ты убил свору драконьих прихвостней, — прорычал Роберт. — Думаешь, меня это заботит? Я отправил тебя на Драконий Камень не для того, чтобы ты хвастался убийством каких-то злосчастных моряков. Тебе было велено убить Таргариенов или хотя бы привезти их сюда, а ты позволил им улизнуть! — Ваша милость, я хорошо послужил вам. — Чушь собачья. Будь это так, Визерис Таргариен и его сестра не остались бы в живых. — Король встал. — Ты не справился с делом. Будем надеяться, мой новый мастер-над-кораблями окажется более толковым человеком, иначе мы не победим железнорождённых. Взбешённый Элдон вскоре покинул Твердыню Мейгора, но прежде вновь побеседовал с королевой.