***
Стоя среди резервистов, позади левого фланга войска Рукоруба, Станнис быстро поднял забрало и стёр пот со лба. В его броне можно было изжариться заживо. Ни один уроженец Штормовых земель никогда не привыкнет к эссосскому лету. Взобравшись на рукотворную насыпь, сделанную по его приказу, он посмотрел на восток. Наёмники, выстроившиеся неподалёку, втаптывали в грязь зелёную траву. Рядом с ними струилась Бора, которая брала начало на западе, в Норвосских холмах, и текла на юг, где она сливалась с Малой Нойной. Широкое русло реки было глубже её обмелевших вод, и Рукоруб намеревался превратить берег, занятый Дикими Котами, в преграду для вражеского войска. Станнис полагал, что этого будет мало, поскольку берег недостаточно высок и крут. За рекой сверкали на солнце щиты врагов, шагающих в ногу. К Галантным Мужам, которые составляли бо̀льшую часть войска, сражающегося за Норвос, примкнули наёмники из отрядов помельче. Диких Котов и так-то было куда меньше, чем Галантных Мужей — три тысячи бойцов против восьми тысяч, — а сейчас треть наёмников Рукоруба сражалась под началом Тилео Анастиса на юге. Браавосские чистоплюи, которые в глаза не видели поля боя, обещали им совсем другой расклад на военных советах, где опытным наёмникам приходилось внимать напыщенным недоумкам. «Браавосцы стали слишком алчными, — подумал Станнис. — Их опьянили победы в войнах, выигранных нашими потом и кровью». Поумерь они аппетиты и заключи мир полгода назад, не настал бы тот чёрный день, в который Железные Щиты были разбиты у ворот Норвоса и положение дел изменилось коренным образом. Сегодня оно вновь изменится. Станнис взялся за златосердовый лук, прежде принадлежавший убитому им летнийцу. Молва гласила, что луки, сделанные на Летних островах, лучше тисовых или чардревовых и уступают лишь лукам из кости дракона. На поверку оказалось, что молва не лгала — лук вправду был хорош. Станнис отточенным движением вытащил из колчана на поясе длинную стрелу с узким наконечником и наложил её на тетиву. Оттянув тетиву так сильно и далеко, что пальцы заныли, он по привычке, которая стала для него естественной, как дыхание, оглядел Галантных Мужей и Дружину Розы двумя парами чужих глаз и прицелился. Знать бы, что с ним станется, если воины, нанятые норвосийцами, одолеют Диких Котов… Может, он погибнет в бою. Или попадёт в плен, а потом его казнят — либо здесь, либо в Норвосе. Главное, чтобы норвосийцы не потребовали выкуп с его брата. Роберт только рассмеётся и скажет бородатым жрецам, что не заплатит и медяка. Лучше уж смерть, чем такое унижение. Смерть на чужбине… мысль о ней нередко приходила на ум Станнису. Сегодня он может умереть из-за того, что Браавос вознамерился взять верх над Норвосом и завладеть землями близ истока Ройны, а ведь ему, вестеросцу, чужды и эти земли, и люди, притязающие на них… По правде говоря, норвосийцы нравились Станнису больше, чем браавосцы. Каждый уроженец Штормовых земель знал, каково жить в тени титана, норовящего подчинить себе номинальных вассалов. Вооружённые секирами стражи бородатых жрецов Норвоса сражались достойно, когда в этом была нужда, а браавосцы предпочитали воевать чужими руками и зачастую проигрывали из-за своей спеси. Стоит ли рисковать жизнью ради победы тех, чьё дело не кажется правым? Не важно. В прошлом Станнис сражался за брата, возглавившего восстание, а не за короля Эйриса, которому был обязан служить. А после того, как брат его предал, он сражался только за себя. Станнис пустил стрелу. К тому времени, как её оперение отделилось от тетивы, он уже знал, что не промахнулся.***
Смерть первого бойца Невио Адарис проглядел. Сам он, по обыкновению, находился в гуще войска — ни авангард, ни арьергард его не прельщали. Передовой отряд мог угодить во вражескую ловушку, а из задних рядов особо не покомандуешь. Потому вперёд отправились Дружина Розы и наёмники из меньших отрядов, а Невио шагал следом за ними во главе Галантных Мужей. Его сборное войско, нанятое норвосийцами, маршировало по истоптанной равнине на запад, к реке Боре, на другом берегу которой толпились враги. Тишь погожего дня нарушали только отголоски разговоров да топот множества ног. Птиц тут было полным-полно, но нынче они помалкивали — видимо, их распугала пара беркутов, кружащих в небе. До поры, до времени всё шло как по маслу, а потом авангард вдруг загомонил, и Невио, насторожившись, подался вперёд. Десяток-другой Равнинных Львов столпился вокруг чего-то, лежащего на земле, но их командира было не видать. Чуть погодя плечистый и крепкий капитан Ханарро Немел, с головы до пят закованный в броню, попытался навести порядок в своём отряде: он пробился к взбудораженным бойцам, подозвал их к себе, принялся выкрикивать приказы… и рухнул наземь, когда в глазную прорезь его шлема вонзилась длинная стрела. Невио, знавший толк в таких делах, вспомнил, куда смотрел капитан Немел за миг до гибели, смекнул, что стрела прилетела с запада, и поглядел в нужную сторону. Там не было ни души — только сотни ярдов пустынной равнины и широкая река, за которой выстроились Дикие Коты. Что за чудеса? Стрелу не могли послать с дальнего берега. Так откуда же она взялась? Должно быть, разведчики проглядели затаившегося врага. Третью стрелу Невио увидел до того, как она попала в цель. Пущенная со стороны вражьего войска, она летела невероятно быстро, описывая дугу, и сразила капитана Дружины Розы. Он не стоял на месте и был в сплошных доспехах, но стрела вновь вонзилась в глазную прорезь шлема. Невио похолодел. Даже луки летнийцев не бьют так далеко и так точно. Ни одному лучнику не по силам такой фокус. Впрочем, среди наёмников мерзавца Рукоруба был чужеземец, который родился в тех краях, где луками владеют в совершенстве, и, по слухам, мог творить чудеса… Новые стрелы, не заставившие себя ждать, разили уже не капитанов, а простых бойцов. «Держать строй! Держать строй!» — донеслись до Невио отчаянные вопли. В первых рядах нарастал ропот — предвестник неминуемого бунта. Никакой приказ не угомонил бы бойцов, которых обстреливал недосягаемый вражеский лучник. Выбора у Невио не осталось. — Вперёд! — рявкнул он в полный голос. — Спокойствие! Бегом марш! Вперёд! Они в любом случае помчались бы со всех ног, раз от града смертоносных стрел их не могла защитить даже броня. Невио почёл за лучшее пойти на поводу у авангарда, чтобы тот не отделился от основной части войска — может, Рукоруб этого и добивался. Войско Невио набирало скорость, словно камень, который катится под гору, и оставалось единым — капитаны заставляли бегущих наёмников держать строй, чтобы они врезались во врагов живым подобием огромного молота, а не россыпи булавок. Первые ряды достигли пологого восточного берега Боры и, держа оружие наготове, бросились в воду. Стрелы сыпались с небес гуще прежнего, но багровые от гнева бойцы Невио рвались к западному берегу, где ощетинились копьями и пиками наёмники Рукоруба. Особо сильно хотели поквитаться с Дикими Котами Равнинные Львы. Выбравшись из реки, они ударили по центру вражеского войска. Жутко заскрежетала сталь. Коты отбивались копьями и норовили сбросить Львов с берега, но им на помощь уже подоспела Дружина Розы. Прочие отряды атаковали южный и северный фланги Диких Котов, чтобы вынудить тех бросить в бой резервистов. Котам придётся растянуть свои ряды, и тогда Невио сам пустит в ход резервы — благо, бойцов у него намного больше — и прорвёт их оборону. Галантные Мужи тоже добрались до реки. Под закованными в сталь ногами Невио зачавкала грязь, когда он забежал в воду, остававшуюся ледяной даже в разгар жаркого летнего дня. Коты осыпали стрелами его бойцов, и те из них, кому были не по карману полные доспехи, падали с криком. Невио, преисполненный мрачной решимости, рассекал покрасневшие от их крови речные воды, которые уже доходили ему до груди. А центр-то не устоит! Намётанный глаз опытного воина подсказывал ему, что его наёмники близки к прорыву. Они теснили центральные отряды Диких Котов, и те мало-помалу отступали. Многие бойцы Невио гибли, но им на смену приходили товарищи, выбиравшиеся на берег. Центр вражьего войска поддаётся! Рискуя наглотаться воды, что поднялась ещё выше, Невио завопил от радости. Дикие Коты, измотанные долгой погоней, не выдерживали натиска его авангарда. Наёмники, выходившие из реки, как орды легендарных мерлингов, сражались с ними уже не на берегу, а на равнине. Тощий долговязый капитан Котов выкрикивал команды, от которых было мало толку. На глазах у Невио его бойцы заполоняли западный берег, настойчиво атаковали центр вражьего войска, не трогая менее уязвимые фланги, и порывались дальше. С севера донёсся рокот, но Невио особо не прислушивался к нему. Осталось чуток поднажать — и победа будет за ними, им даже резервы не понадобятся… — Река! — раздался многоголосый вопль, и кто-то встряхнул Невио. — Река, река… Невио поглядел на север. С верховьев Боры к нему мчалась рокочущая стена воды. Там, где был он, речные воды оставались мелкими и спокойными, но выше по течению набирал силу чудовищный поток. А ещё выше, у излучины, Бора казалась совсем обмелевшей, словно кто-то вычерпал из реки всю воду и обрушил её на войско Невио стремительным необъятным валом, что был всё ближе и ближе… Авангард Невио сражался с Дикими Котами на западном берегу, на восточном берегу ждали своего часа резервные отряды, но основная часть войска не успела выбраться из реки. Сердце Невио подкатило к горлу, когда победные кличи его бойцов сменились воплями ужаса. — На берег! — заорал он. — Хоть на западный, хоть на восточный, мне всё равно, просто вылезайте из реки! На берег! Надрывался он зря. Рокот исполинского вала заглушил его вопль, прежде чем тот был услышан кем-либо. Миг спустя на Невио Адариса и его войско обрушился беснующийся сокрушительный поток.***
Взятый Дикими Котами Нирелос превратился в преисподнюю, полную пламени, лязга стали и воплей. Куда ни глянь, всюду горели дома и завывал люд, до нитки обобранный наёмниками. Гемилио Никар не повёл и бровью — такие зрелища его не смущали. За углом, посреди разорённой улицы, невозмутимо беседовал с капитанами Аро Исаттис, чаще именуемый Рукорубом. Опасаться ему было некого — наёмники, творившие бесчинства, боялись командира как огня. — А, вот и ты, Гемилио, — сказал Аро. — Прошу к нам. — Воины, окружившие его, расступились. — Что с нашими врагами? — Дружины Розы больше нет, — ответил Гемилио, — как и мелких отрядов, примкнувших к ней. По нашим подсчётам, две тысячи врагов убиты, а шестьсот двадцать семь взяты в плен. Впрочем, наверняка не скажешь. Мы можем пересчитать тех, кого прикончили, но не тех, кого забрала река. Гемилио едва сдержал дрожь. Он по праву считал себя головорезом. Война стала его ремеслом ещё в отрочестве. Он сражался пешим и конным, в крепости и в открытом поле. Он теснил врагов и брал их в кольцо, и никакое оружие, будь то лук, копьё, пика или меч, не было ему в диковинку. И всё же его ошеломил невиданный фокус Чужеземца, по воле которого река разлилась и разметала целое войско, как осенний ветер разносит сухие листья. — Само собой разумеется, — помолчав, произнёс Аро. — А как там Галантные Мужи? — Мы их хорошенько потрепали, но они шли не в авангарде, так что погибли лишь полтысячи. Что до уцелевших, то это забота Ферана, а не моя. — Ты прав, — Аро перевёл взгляд на мирийца, капитана разведчиков. — Феран? — Бо̀льшая часть сбежала, — сказал тот. — Мои люди говорят, дезертиров около тысячи. Они бегут на север, северо-восток, юго-восток, юг — куда глаза глядят. Они отымеют всех здешних девок и наплодят ублюдков, но нам их опасаться не стоит. Сотни четыре их товарищей не разбежались и нынче идут строем к Малой Нойне. Эти будут поопаснее, но они движутся слишком быстро для того, чтобы сплотить дезертиров. Полагаю, они просто хотят убраться подальше от нас. — Их можно понять, — усмехнувшись, пробормотал Аро. — Я говорил: отдайте мне всех пленников, а не жалкую горстку, и я сотворю ужасы и чудеса, каких мир не видел тысячи лет, — на ходу заявил рослый крепкий наёмник, закованный в красную от крови сталь и вооружённый луком цвета тёмного золота. — Солгал ли я вам, командир? — Не солгал. — Аро Исаттис не утратил невозмутимости при виде грозного капитана Баратеона, который убил тысячу с лишним человек, даже не подняв меча. — Впечатляющая работа, Чужеземец. Я сомневался в том, что ты на это способен. — Теперь способен. — Баратеон вступил в круг потеснившихся наёмников. Грабежи, поджоги и убийства на улицах Нирелоса волновали его не больше, чем Гемилио и прочих капитанов. Подобное давно было им не внове. — За годы, что я провёл здесь, мне открылось немало тайн. — И какие же тайны принесли такие плоды? — полюбопытствовал Гемилио. — Колдовская сила Ройны, с которой прежде не мог сладить никто, кроме валирийцев. — Губы Баратеона на миг изогнулись в улыбке. — Её тайна позабылась со временем, но не сгинула без следа. — К несчастью для Галантных Мужей, — насмешливо, без тени сожаления, сказал Аро, — и для Дружины Розы. Ты хорошо послужил мне. Что потерял твой брат, то приобрёл я. Баратеон сжал губы и сверкнул тёмно-синими глазами. Гемилио подметил, что его злит любое упоминание о брате. Видать, поэтому Аро и заговаривал о короле Вестероса всякий раз, когда Баратеон слишком заносился. — Роберт не имеет к нам никакого отношения, командир, — скрипнув зубами, процедил Баратеон. — Что правда, то правда. Давайте поговорим о нас. Лорумис, твоим бойцам пришлось несладко. В каком они состоянии? — В скверном, командир, — ответил капитан-пентошиец. — Триста человек либо убиты, либо ранены. Могло быть и хуже, но их это не особо радует. Надо бы взять ещё пару-тройку городов — вино, женщины и золото поднимут им настроение. — Они получат свою награду, — пообещал Аро. — Остатки Галантных Мужей меня не тревожат, так что мы можем ненадолго задержаться здесь. Гемилио, что с твоими бойцами? — Наши потери не так велики, — сказал Гемилио, уважительно кивнув Ранио Лорумису. — Враги струхнули после того, как… — Помогите! — На улицу выбежал юнец лет двадцати, за которым увязалась компания наёмников, тащивших мешки с разным добром. Рубаху с юнца ещё не сняли, но его бриджи были изодраны, а рот измазан белым. — Остановите их! — взмолился он, воззрившись на Аро Исаттиса и его капитанов. Командир и капитаны Диких Котов не сдвинулись с места. Гемилио презрительно поглядел на юнца и про себя назвал его слюнтяем. Сообразив, что он не дождётся от них помощи, тот выкрикнул по-норвосски: — Вы изверги! Сыновья шлюх! — Не могу сказать, что ты не прав насчёт моей матери, — ответил ему на том же языке Аро, и капитаны хохотнули, — но мне не нравится твой тон. Убейте его. Юнец, вытаращив глаза, пустился наутёк, но далеко не убежал. Быстрый как змея Баратеон наложил стрелу на тетиву тёмно-золотистого лука и выстрелил. Захлёбываясь кровью, хлынувшей из пробитого горла, изнасилованный и ограбленный юнец рухнул наземь. — Вернёмся к нашим делам, — бодро сказал Аро. — Пару недель мы не будем подгонять бойцов, чтобы они отдохнули, и, пожалуй, возьмём для начала Харвос, Маренос, Римнос и Лекос. Феран, вели разведчикам прочесать окрестности. Едва ли здесь найдутся другие войска, но осторожность лишней не будет. Феран кивнул. — Слушаюсь, командир. — Мы заготовим древесину для стрел и копий и подлечим раненых. Кому-нибудь нужно что-то ещё? — Давайте выставим охрану и заночуем в городе, — предложил Помистис. — Бойцов это порадует. Мягкотелый сопляк. — Мы разобьём лагерь за пределами Нирелоса, — сказал Аро. — Наши бойцы, может, и предпочли бы заночевать здесь, но горожане нас ненавидят и попытаются перебить, пока мы спим. Разумеется, у них ничего не выйдет, и мы прикончим всех до одного, но не выспимся, если нас разбудят среди ночи. Что-нибудь ещё, капитаны? Других пожеланий и просьб у капитанов не оказалось. — Чужеземец, а что насчёт твоих… особых нужд? — Стрел и оперения для них у меня достаточно, — ответил Баратеон. — Мне потребны разве что пленники — как можно больше. Кровь на его доспехах не позволяла усомниться в том, для чего ему понадобились пленники.