Феи и роботы

Что это говорило о том, во что превратилась жизнь Эды, если она с усталым равнодушием ждала, что сейчас в их уединение с Серканом — хотя вряд ли можно назвать уединением открытый зал заседаний? — ворвется Балджа и прощебечет что-нибудь про сладости, или про вчерашний вечер, и все, поглядывая на лицо Эды, не вспылит ли, не скажет ли чего, может быть, оскорбится и уйдет… Когда Балджа, действительно бесцеремонно войдя, первым делом сначала вгрызлась в чизкейк, а затем уселась за стол, интересуясь, как заботливая мамочка, покушал ли Серкан, Эда только закатила глаза. Как же она устала. — Серкан, — позвала она, встав и потерев заболевшее вдруг плечо. — Я подожду тебя у машины. — А как же сладости? — хлопая ресницами поинтересовалась Балджа, тоже вскочив и, без сомнений, собираясь предложить свои услуги, чем бы ни собирались заняться Серкан и Эда. Эда широким жестом указала на десерты. — Выбирай, что твоей душе угодно, дорогая. Серкан их специально заказывал, — «Для меня» повисло в воздухе, — не пропадать же им. Серкан? Он уже держал пальто под мышкой, вторую руку протягивая ей. — Я готов. Уже на пороге он что-то сказал Лейле, Эда не расслышала, слишком погруженная в мысли и чувствуя, как сверлит спину взгляд бабки. Она невольно улыбнулась, когда Серкан открыл перед ней дверь, и с приятным чувством привычности застегнула ремень. — Куда? — только и спросил он, плавно выводя машину на дорогу. Эда бросила взгляд на то, как его пальцы сжали руль, и нахмурилась. — Все равно. А, помнишь кафе? — Где пили кофе? — Да. Давай туда, — решила Эда, откидываясь на спинку кресла. Вряд ли там найдутся свободные места сейчас, но ведь и они не на свидание ехали. Ее решение менялось каждые пять минут, и с тем, как это ее истощало, Эда наконец решила остановиться и перестать думать. И она знала способ. — Здесь налево, — вдруг приказала она, и Серкан, чертыхнувшись, свернул, бросив на нее недоуменный взгляд. — И по Топал до упора. — Куда… — начал было он, но осекся. — Мы же собирались в кафе…? — Я передумала, там будут люди, а нам надо остаться наедине, — коротко ответила Эда, доставая телефон и выключая его, и потянулась, залезла в карман Серкана, вытащила его телефон и так же демонстративно отключила и его. Серкан чуть поднял брови, пряча ухмылку, и сделав удачную догадку, после улицы Топал свернул налево и вскоре притормозил у знакомого забора. — Ключ есть? — опомнившись, спросила Эда. Серкан, невзначай задев ее колено ребром ладони, вытащил из бардачка брелок, и ворота начали открываться. Он завел машину во двор, заглушил мотор и, отсегнув ремень, повернулся к Эде, внимательно глядя ей в лицо. — Теперь поговорим? — спросил он. Эда согласилась: — Поговорим. — Она бросила взгляд в зеркало заднего вида, чтобы убедиться, что ворота закрылись обратно, тоже освободилась от ремня и перелезла через рычаг передач, умостившись у Серкана на коленях. Он сначала застыл на секунду, а затем откатил кресло подальше, чтобы у нее было больше места. Эда вздохнула, и он ощутил это всем телом. Ее ладони, вопреки первому смелому шагу, медленно легли ему на плечи, мягко гладя шею в вырезе пальто. Серкан обнял ее за талию, потихоньку сдвигая ее ближе, пока они не оказались сидящими вплотную, насколько это было возможно с их теплой верхней одеждой, а их лица — в сантиметрах друг от друга. Серкан потерся носом об ее щеку и замер, ощутив, что она дрожит. — Эда? — Я не могу от тебя отказаться, — прошептала она едва слышно. — Я пыталась. Не получается. — Не-не надо от меня отказываться, — ошеломленно ответил Серкан, мгновенно отстранившись. — Что? Эда не просто дрожала, ее колотило, и Серкан накрыл ее щеку рукой, пытаясь понять, нет ли у нее температуры. Нет, наоборот, она была холодной, такой холодной, что его бросило в пот. Он задергался, пытаясь прижать Эду еще ближе и включить отопление на максимум, она всхлипнула. — Она пообещала, что уничтожит тебя, если я тебя не брошу. — Твоя бабушка? Эда замотала головой. — Я не знаю, что делать. Она же… Серкан вздохнул, стискивая зубы. — Значит, это она на меня в полицию заявила, — пробормотал он, нахмурился и уставился на Эду, близко-близко. Она спрятала глаза. — И так быстро выпустили, потому что… — Я не могла позволить тебе остаться там, — безнадежно прошептала она. — Поэтому согласилась сделать то, что хотела она. — Бросить меня, — не спрашивая, сказал он. — Эда… — Ты поступил так же. — И ни о чем не сожалел так, как о том, что солгал тебе. — Он помедлил, затем поднял ее подбородок. — Эда, ты понимаешь, что имеешь дело с обычной, ничем не примечательной шантажисткой? Думаешь, ее требования закончатся? Сейчас она хочет, чтобы мы расстались, дальше она решит, где ты будешь работать, где жить, за кого выходить замуж… — Его голос затих. — Эда? Она смотрела мимо него, вцепившись зубами в нижнюю губу, как будто пытаясь себя заткнуть. — Проклятье. Серьезно? — Серкан потер лицо. — Ты прости, но твоя бабка просто сумасшедшая ведьма. Если она думает, что может контролировать нашу… Твою жизнь… — Он замотал головой. — Никакая старуха не решит за меня, кого любить и как жить. Хорошо? Ни черта! — Но что мне делать? Она ждет, что я вернусь к ней и сообщу, что рассталась с тобой, — вяло ответила Эда, по-прежнему отказываясь смотреть ему в лицо. — А если нет… Серкан, она устроит еще какую-то мерзость. Она не даст нам жить спокойно. — И что ты предлагаешь, подчиниться ей? Тогда прости, любимая, но ты сама сумасшедшая, если ты думаешь, что я это позволю… — Серкан. — Ты любишь меня, а я тебя, — отрезал он. — Какое ты бы придумала оправдание? Работа? Несогласие тети? — Родители, — пробормотала Эда. Серкан окаменел. — Что-нибудь про то, что я все время про них вспоминаю, или что они бы не одобрили… — Это сработало бы на один вечер. Я бы поверил, надрался, а на утро вспомнил, как подозрительно ты себя вела, что сама не верила бы в собственные слова, и… — Он вздохнул. — Ты ведь знала, что что-то было не так. Ты знала, что я что-то скрывал, чувствовала это. Неужели ты думаешь, что не почувствовал бы я? — Я такая плохая актриса? — слабо пошутила Эда, лишь бы заполнить тишину. Она уже жалела, что села к нему на колени. Слишком близко, и он не позволял ей отстраниться и спрятаться от него. Она надеялась, что они оба увлекутся, что она сможет забыться, может быть, они даже в последний раз займутся любовью, но… — Ты хорошая актриса, — возразил он, нежно прикоснувшись губами к ее подбородку, как будто пытаясь смягчить свои слова. — Мы столько всех обманывали. Но ты забываешь, что я тебя знаю, Эда. Я знаю, как ты выглядишь, когда счастлива, когда лжешь, когда тебе больно… Она часто заморгала, пытаясь удержаться от слез. Он кивнул. — Эда, ты едва не расплакалась в офисе. Я понимаю, что флиртую, как бог, — поднял брови он, и Эда хрипло рассмеялась. — И да, я готов из твоих рук принять хоть яд, но только пусть это будет твое собственное решение, а не каприз полоумной старухи. Ты — ты! — хочешь со мной расстаться? — Ты… Дурак? — сначала онемев, горячо спросила она. Он усмехнулся. — Вот это мне уже нравится больше. Серкан обхватил ее затылок и притянул к себе, впиваясь в губы. Эда сдавленно застонала, вцепившись в его воротник, запустив вторую руку в его волосы. Ее спину словно окатили кипятком, щеки загорелись. Она задергалась, пытаясь стянуть с себя плащ, когда у нее случилось короткое просветление, и она открыла глаза и толкнула Серкана в грудь. — Ч-что? — недоуменно спросил он, вытаскивая неизвестно как оказавшуюся там руку из выреза ее блузки. — Что мы будем делать? — требовательно спросила Эда. Он поморгал, выныривая из тумана, заполнившего его голову, открыл рот и снова его закрыл. — Да. Бабушка, — откашлялся он. — Нам нужно найти ее слабое место. Для это нужно время… И как-нибудь ее отвлечь. — Он в деланой задумчивости наклонился и поцеловал Эду — скорее, ущипнул губами за мягкую плоть груди. Она закатила глаза, впрочем, улыбаясь, дернула его за волосы, вынудив откинуть голову назад, и погрозила, пройдясь кромкой зубов по его горлу. Вместо того, чтобы прийти в себя и заняться их проблемой, Серкан низко застонал. Она невольно сжалась, ощутив звук глубоко внутри. — Мы так ничего не придумаем, — заныла она. Серкан усмехнулся, глядя на нее из-под полуприкрытых век. — А по-моему, это очень продуктивное занятие. Эда ущипнула его за плечо, и он закатил глаза. Его адамово яблоко дернулось, Серкан глубоко вздохнул, представив перед собой Семиху Йылдырым, и, поморщившись, почувствовал, как слабеет возбуждение. — Хорошо, — наконец с трудом сказал он. — Отвлечь ее можно… — Он задумался. Эда большим пальцем погладила щетину на его щеке, и Серкан фыркнул. — Мы не можем не расстаться, — пробормотала она. — Это и отвлечет ее, и даст нам время. — Если только не по-настоящему, — возразил Серкан и улыбнулся. — Не по-настоящему. Да. Эда заметила хитрое выражение его лица и внезапно ей стало легче дышать от одной только тени надежды. — Что ты придумал? — Это ведь на поверхности. — Он развел руками. — Давай расстанемся. Шумно и прилюдно. Будем громко ругаться по любому поводу. Пусть смотрит на нас, вместо того, чтобы следить за своими действиями. На чем-то она попадется. Он обнял Эду и уставился на нее, склонив голову на бок. — Частный детектив, я знаю хорошего, чтобы он следил за ней. Если она начнет сводить тебя с кем-то, я начну с такой силой источать ревность, что они все ею подавятся. — Он игриво дернул бровями. — Может быть, кого-нибудь побью. — Чтобы она упрятала тебя обратно в тюрьму? — фыркнула Эда. Он вздохнул. — Хорошо. Ладно. Если ты настаиваешь. Эда сначала улыбалась, потом ее лицо стало печальным. — Значит, это последний раз… — Не последний. Серкан заправил волосы ей за ухо, не дав спрятаться за ними. — Не последний, — проникновенно сказал он. — Да, нам придется быть осторожнее, но… — Он вдруг повернул голову, почему-то с восхищением глядя за ее спину, на дом. — Знаешь, — очень медленно сказал он, — у меня есть одна очень трудная клиентка. — Что? — недоуменно переспросила Эда и тоже повернулась назад. — Какая… Какая клиентка? — М-м, Пери-ханым или Севда-ханым, не помню. Ее жених купил для них дом с большим садом. Большой дом, большой сад, в котором цветут какие-то необыкновенные розы. И она хочет сделать этот дом и сад идеальным для ее будущей семьи… — протянул Серкан, и Эда ощутила, что у нее начинают дрожать губы. — И если ей не понравится твой дизайн сада, она будет то и дело вызывать тебя сюда… — Часами мучить меня… — пробормотала она. — Снова и снова требовать, чтобы ты переделала эскиз… — И ты не сможешь ей отказать, потому… — Потому что ее муж… — Жених… Эда содрогнулась, когда Серкан зарылся лицом в ее шею. Ее рука нырнула под пальто, за ворот его пиджака и рубашки, к гладкой коже, и с силой провела ногтями. Он шумно вздохнул и поднял голову. Его глаза лихорадочно блестели, Серкан облизнул губы. — К тому моменту, как все закончится, он уже будет мужем, — пообещал он ей в рот, и Эда согласно закрыла глаза, ныряя в поцелуй, как в воду с обрыва.