Феи и роботы

Перманентно преследовавшая его усталость туманила разум, и только поэтому Серкан осознал, где он, уже оказавшись перед воротами виллы своей матери в Тоскане, не помня, как добирался. Обернувшись, он с легким раздражением окинул взглядом свою черную Альфу, которой пользовался во время пребывания в Италии. Мысль о том, что он мог вести машину в полуадекватном состоянии, его не прельщала. Серкан Болат был одиноким, разочарованным человеком, которому надоела его жизнь, но умирать ему пока не хотелось. Сморгнув сухость в глазах, Серкан вернулся к машине, чтобы перегнать ее за открытые ворота, уже планируя, как вытащит из багажника дорожную сумку, отнесет ее наверх и первым делом примет душ, как моргнул и осознал, что дорога перегорожена белым внедорожником, медленно выползшим из автоматических открывшихся ворот. — A, mi scusi, signore! — с улыбкой крикнул ему смуглый, белозубый водитель, который так и излучал жизнерадостность, почти проехав мимо Серкана, как внедорожник резко затормозил. Водитель перестал улыбаться, и Серкан ощутил смутное беспокойство под его пристальным взглядом. — Сеньор Серкан? Benvenuto… Hoş… — он запнулся на турецком приветствии, вежливо приподнял уголки губ и с легким акцентом все-таки выговорил: — Hoşgeldiniz. — Hoş bulduk, я говорю по-итальянски, — сообщил ему Серкан. — Мы… Мы знакомы? — А, нет, просто я слышал о вас от синьоры Айдан… И от Эды. Серкан автоматически кивнул, но медленно просочившаяся в его мозг информация заставила его поднять голову. Эда. Значит, вот кого она… Он задвинул эту мысль подальше. — А… — Серкан нахмурился, медленно переводя взгляд с машины на ворота, и от них на видневшийся за разросшимися пышными розово-зелеными кустами азалии дом. — Что вы здесь делаете? — Синьора Айдан пригласила нас… — медленно ответил ему итальянский приятель его бывшей невесты. — Синьора Айдан? — переспросил Серкан, приподнимая брови. — Как интересно, синьора Айдан меня не предупреждала. Итальянец пожал плечами. — Что ж, — развел руками Серкан, скрывая раздражение. — В таком случае я сейчас уберусь с дороги. Дайте мне минуту. Придется ехать в отель, — пробормотал он под нос, больше для себя, но его все равно услышали. Хлопнула дверца внедорожника, и Серкан поднял глаза, невольно оценивая своего… Назвать его соперником было бы неправильно, им нечего было делить, для собеседника их разговор был не слишком впечатляющим. Это был всего лишь незнакомец, человек, которого он видел впервые в жизни и не собирался видеть больше никогда. Примерно такого же роста, как и он сам, в накинутой на плечи куртке — сам Серкан был не слишком впечатлен холодным весенним ветром и еще в аэропорту переоделся в пальто. — Постойте, синьор Серкан… — мягко произнес он и протянул руку. От нечего делать Серкан пожал ее — теплую и мозолистую, рукопожатие было крепким, но не давящим, видимо, он тоже считал, что ему нечего доказывать. — Меня зовут Лоренцо Серра. Вы… Вы не хотите зайти? — Я не думаю… — Я подумал, вы приехали на праздник? — Праздник? — День рождения Эды… И Адема. Серкан не сразу понял, почему имя кажется знакомым. Да, точно, его мать говорила… За одну секунду он припомнил сразу все, что ему было известно о жизни Эды Йылдыз из навязчивой болтовни матери. Что она замужем, что кроме старшего сына у нее еще две дочери, что она живет между Римом, Флоренцией и Лондоном, где недавно открыла новый офис, что она получила премию (очередную, он уже не считал), что после реставрации дворика одного из дворцов венецианских Дожей она решила сделать перерыв и сосредоточиться на семье… И, по-видимому, его мать решила пригласить их на свою виллу. И да. Не Эда Йылдыз, а Эда Серра. Эда Йылдыз, которую он видел в последний раз… Нет, он не хотел об этом думать. — Я даже не знал об этом, — с прохладцей ответил Серкан. — Я был не в курсе, что вилла сейчас занята. Ничего страшного. Я переночую в отеле, ничего страшного. — Он мысленно выругался. Он выглядит, как глупый мальчишка! «Ничего страшного!». Проклятье. Больше ничего не сказав, Серкан развернулся, сел в машину, оглушительно хлопнув дверью, и с оскалом жестом предложил Лоренцо Серре уже убраться с его дороги. Тот, то и дело бросая на Серкана странные вгляды, все-таки подчинился и вскоре исчез за поворотом. Путь был свободен. Но Серкан, вместо того, чтобы пристегнуться, завести мотор и убраться оттуда ко всем чертям, медленно открыл дверь, тяжело спрыгнул и вернулся к приоткрытым воротам. Словно во сне, он практически не контролировал себя, тело само перебирало ногами по засыпанной гравием дорожке к дому, откуда неслась музыка и детские крики. Его взгляд избегал развешанные повсюду воздушные шары и незнакомые лица, почти сразу притянувшись к стоявшей к нему спиной женщине в длинном красном платье с цветами — ее длинные темные волосы трепал ветер, и она разговорила с подростком, то и дело гладя его то по плечу, то целуя в щеку. Его лицо… Было как удар под дых. Женщину отвлекла маленькая девочка, наверное, дочь, обнявшая ее за ноги, она наклонилась и взяла ее на руки, поцеловав в висок, — судя по профилю, это действительно была Эда, он не ошибся. И она тоже не ошибалась тогда, годы назад, когда пришла в его офис и потребовала, чтобы он отказался от всех прав на ее ребенка. Он язвил, намекая, что ребенок может быть чей угодно, а она даже не возражала. А она не возражала… Никто не видел замерзшего каменной статуей Серкана, никто, никто, кроме Альпа… Адема Серры, который до жжения в груди напоминал его брата. Мальчик открыл рот, поворачиваясь к матери, и Серкан, в голове которого молнией пронеслось все, что сейчас случится, отмер. Она повернется, уставившись на него темными глазами, в которых будет опаска, или гнев, или полное отсутствие узнавания. Им придется… Говорить, мучительно выискивая слова. Ему будет неловко, ей — неудобно. И мальчик. Мальчик. Серкан не собирался быть отцом. Из него не выйдет сколько-нибудь годный отец. Лучше не начинать и не пытаться. Поэтому он резко замотал головой, и Адем закрыл рот. Еще несколько мгновений они не прекращали смотреть друг на друга, пока Серкан усилием воли не заставил себя двинуться и зайти за куст — и вовремя, потому что Эда, заметив, что сын смотрит куда-то ей за спину, обернулась, но никого не увидела. Вечером, бреясь в своем гостиничном номере — он поменял билет на рейс ранним утром, Серкан остановился и по-настоящему посмотрел на себя впервые за очень, очень долгое время. Въевшаяся в черты его лица усталость и разочарование наградили его лишними морщинами, которых не могла скрыть пена, линия волос неумолимо редела, и увы и ах, он все больше становился похож на Альптекина, что не могло радовать. Он выглядел, как вылинявшая тень, особенно, на фоне белозубого итальянца, который вернулся через сорок минут с огромной корзиной цветов, отчего Серкан наконец вышел из состояния кататонии, в которое впал после того, как выбежал из ворот виллы, задыхаясь непонятно отчего, перегнал машину и сел там, тупо глядя в никуда. Сглотнув, Серкан возобновил бритье, сосредоточившись на скольжении острой кромки бритвы по коже, чтобы не думать больше ни о чем. Умывшись холодной водой, он поднял голову и кивнул себе. Все правильно. Он всего лишь следует условиям контракта.