***
Локи сидел в башне Старка, в общей комнате Мстителей. Уже было довольно темно. Вся комната тонула в неясных, скрадывающих очертания вечерних сумерках. Единственным светлым пятном в комнате был кружок света от лампы и руки Локи с книгой, попадающие в него. Трикстер читал книгу, одно из сочинений Чехова. Локи очень заинтересовала культура Мидгарда. Тор подошел к брату. Тот, увеличенный чтением, даже не обернулся на шаги. — Локи, — тихо позвал Тор. — Да, брат, — трикстер вздрогнул и обернулся. Это обращение «брат» покоробило Тора. У бога Грома было такое чувство, что на этот раз он сам, а не Локи, придает брата. — Всеотец хочет видеть тебя. Локи еще раз вздрогнул, на этот раз не от неожиданности, а от страха перед Одином и псевдосправедливым судом Асгарда. «Конечно же! Как же преступник и не наказан? Святая справедливость восторжествует!» — с горечью и сарказма подумал трикстер. — Я понял, сын Одина, — тихо сказал Локи. «Сын Одина» — это обращение ранило Тора. Только начавшея образовываться тонкая, словно эльфийский волос, ниточка доверия оборвалась между ними. Опять.***
В Асгарде всегда царила солнечная теплая погода. Тогда листья деревьев трепетали от легкого ветерка, а на улицах стоял шум и гам, перекрывающий птичье пение, было полно народу, пахло цветами, пОтом и свежей выпечкой. Сегодня вопреки всему лил дождь и дул холодный промозглый ветер, как в день встречи с Элвет. Локи при мысли об Элвет усхменулся. Пахло сырой землей. Однако даже непогода не загнали жителей по домам. Все желали посмотреть на измененика Асгарду. Локи усмехнулся. Люди толпились по обе стороны дороги. Сквозь порывы ветра можно было разобрать их прешептывание. «Хорошо хоть меня не сковали,» — подумал Локи. Вскоре показался дворец. В дождливых сумерках золото дворца сияло тусклым мрачным блеском. Тор сразу повел брата в торонный зал. Стража недовольно косилась на Локи, прислуга спешила отойти с дороги. — Ты же говорил меня почитают в Асгарде? — спросил Локи. — Да, — Тор замялся. — Понимаешь ли в Асгарде не часто восстают те, кого считали погибшими. Впереди показались золоченые двери тронного зала. — Приветствую тебя, Локи, — сказал сидящий на троне Один. — К чему это все? Если собрались казнить меня, к чему эта вежливость? — Вежливость нужна всегда, Локи. От нее порой зависит наше положение, а иногда даже жизнь и смерть. — Избавь меня от своих речей, отец, — перебил Локи. — Возможно, тебя и казнят, но сначала мы просмотрим твоё сознание на Горниле душ. — К чему это? Зачем лезть мне в голову? Я виновен и я признаю это. — Что бы ты не говорил, моё решение не изменится. Не заставляй нас связывать тебя, Локи. Два энхерия подошли к трикстеру и протянула руки к рукам Бога Обмана. — Я сам пойду, — ударил их по рукам Локи.***
Уже несколько десятков минут Локи лежал на Горниле душ и хмуро пялился на свое квантовое изображение и на целительниц. — Невероятно, — вдруг сказала одна из них. Потом она посмотрела на Локи долгим взглядом, в котором смешались (надо же) уважение и страх. — Мы закончили, — наконец произнесла она. Одна из целительниц протянула Локи руку, что бы помочь богу встать. Трикстер, проигнорировав руку, вскочил с Горнила и направился в тронные зал. За ним следом пошли трое людей: целительница и двое энхериев, которые пришли с ним сюда. Вскоре Локи опять стоял перед троном всеотца. Первой заговорили целительница. — Мой царь! На младшего царевеча было оказано воздействие с целью подавления хороших эмоций и развития темной стороны его души, оказанное примерно год назад неизвестным источником. — Хорошо, — кивнул Один. — Мой царь… — Что-то еще? — Да, мой царь. Помимо этого мы еще нашли остатки магии, запечатывающей память. — И что же? — Заклинание лежало на части знаний и воспоминаний, но самое удивительное то, что Локи сам наложил на себя это заклинание. Брови Один, а подскочили вверх. Он посмотрел на приемного сына таким же долгим взглядом, как и целительница. — Хорошо. Распечатейте память и скажите какие именно воспоминания подверглись его действию. — Так точно, мой царь.***
Локи седел в кресле, наблюдая как медленно распутываются нити магии, переплетающей его сознание. — Долго еще? — спросил он. — Порядочно, — сдержанно ответила целительница. Как не хотел Локи показать свою незаинтересованность процессом, у него это плохо получалось. Богу было интересно узнать что же он запечатал, какие знания, воспоминания и самое главное- когда? Процесс еще усложнялся и тем, что параллельно приходилось готовить основу для считывающего память заклинания. Это можно было сделать и потом, но целители боялись того, что Локи врядли даст считывать память после завершения обряда. И они были правы. Неожиданно Локи вздрогнул и по его щеке скатилась слеза. Золотое сияние, струившееся вокруг его головы, угасло. Обряд был завершен. Локи медленно встал, обвел взглядом целителей и зашагал к выходу из лазарета. Его движения изменились. Теперь они были более плавными, шаги — бесшумными, однако в них проскальзывала некая неловкость, словно тело вспоминало давно забытые повадки. Целительница подхватила кристал и засеменила за ним.***
Всеотец долго и упорно изучал заблокированнные ранее воспоминания Локи. По его телу пробежала дрожь, когда он понял какие опасные знания хранил в памяти его внук. Любое из этих знаний могло если не уничтожить вселенную, то точно потрясти ее равновесие. Особенно его заинтересовало последнее воспоминание. Оно было смутным, полным боли, отчаяния и грустной любви к Асгарду, тени той горячей любви, которую питал Локи к своей родине в детстве. Один из-под тишка взглянул на Локи. «Невысокий, щуплый, боящийся одного вида крови в детстве, с нежной ранимой душой, он осмелися на такое мужество, что и он сам врядли решился бы. Из последних сил, в плену он, кровью! , смог сам себе стереть память.» — Всеотец поймал себя на мысли, что гордится Локи. Старательно засунув эту мысль поглубже, Один решил озвучить приговор. — Локи Лафейсон, я признаю тот факт, что ты действовал под влиянием своих сил. Чтобы доказать чистоту своих намерений, ты отправишься в Мидгард, дабы устранить последствия своих действий. Иди и исправь все, что натворил! — Один сделал паузу. — Ты желаешь что-нибудь сказать по поводу справедливости приговора? — Нет, Всеотец. — Проводите нас в хранилище.***
Шаги гулко отдавались в пустынном хранилище. Некоторые артефакты светились, другие освещались тусклым поддерживаемом магией огнем факелов. Взгляд Локи остановился на Ларце зим. Он подумал о своей второй сущности. «А примут ли его в Асгарде?» — забился в голове вопрос. Локи по новому взглянул на ситуацию. Что если он устроил разгром в Асгарде потому что хотел заклеймить себя предателем? Сам хотел опустить себя в глазах асов? «Тогда Один прав,» — с тоской подумал Локи. Всеотец заметил его взгляд, но ничего не сказал. Он тоже остановился и так же тяжело посмотрел на Ларец. — Пойдем, Локи, — спустя некоторое время сказал Один. — А? — Локи посмотрел на Всеотца. — Я и не заметил, как остановился. Вскоре показался постамент с тесерактом. Локи вслед за Одином положил руку на артефакт. — Сейчас я активирую тессеракт. Тор прибудет из Асгарда если ты будешь делать что-то неправильное. Глаза Локи забегали по лицу Всеотца. Бог ничего не отвечал, пытаяс понять что это. Угроза? Вполне логично. Если он попробует навредить мидгардцам, наиболее вероятно, что именно Тора пошлют за ним. Или извращенное напутствие? Мол, делай что хочешь,пока Тор не пришел. Если твоего брата нет, значит делаешь все правильно, продолжай в том же духе. А может быть и то и другое. — Хорошо, отец, — ответил наконец трикстер. Отчего-то уверенный что его слова поняли правильно, Один слегка надавил на тессеракт. Тот чуть сильнее засветился голубым светом и Локи рассыпался столбом голубых искорок, быстро меркнущих темноте хранилища.