***
Соне казалось, что она зря тратит время, вот так вот бессмысленно глядя в экран день за днем. Вообще-то, конечно, это была ее прямая работа… Только вот работать с этой девчонкой Соне не нравилось от слова совсем. Неужели именно для этого она с давних четырнадцати совершенствовала собственные таланты во взломе всевозможных программ и прослыла гуру по добыче сокровенных грязных тайн, чтобы сейчас неотрывно пялиться в монитор, отслеживая, как какая-то пигалица делает себе карьеру? Бовье насмешливо хмыкнула, кривя подкаченные, но вполне себе аккуратные губы. Не глядя потянулась за стоявшей в стороне чашкой с кофе. — Ну как она тебе? — раздавшийся за спиной голос заставил вздрогнуть и едва не облиться горячим моккачино. — По-моему, просто какая-то кукла, возомнившая себя великой воровкой. Мужчина за ее спиной глубокомысленно хмыкает, едва слышно потягивая собственную порцию кофе. У Бовье от его присутствия внутренности едва не в тугой клубок стягивает, а от проникновенного, бархатного голоса вдоль спины ползают щекотливые мурашки. Только вот сколько бы она ни пыталась привлечь его внимание, Андер дай бог если вообще обращал на неё взгляд. И в черных, пронзительных глазах, какой бы изящной ни была ее прическа или каким утонченным ни был бы макияж — никогда не вспыхивало и намека на интерес. Она даже в блондинку успела перекраситься, надеясь хотя бы на дежурный комплимент, но и того от мужчины не дождалась. А ведь Соня своими глазами видела, каким обольстительным и обходительным тот мог быть, если заинтересовывался какой-нибудь девушкой. — А, по-моему, она ничего, — с отчетливой улыбкой в голосе делится наблюдениями француз, и Соне стоит больших усилий не заскрипеть зубами. Колючие голубые глаза вновь впились в монитор, следя, как фигурка девчонки рассчитывается с какими-то оборванцами в грязном переулке. И в груди появляется страстное желание копнуть под эту выскочку поглубже. Узнать самые темные, самые грязные ее тайны, чтобы потом вытряхнуть их под прямой, красивый нос Андера и увидеть наконец в глазах того брезгливое разочарование. О, теперь Бовье знает, чем займет себя на досуге, когда босс покинет ее квартирку и предоставит ей полную свободу действий. Едва ли он одобрит подобное отвлечение от главной задачи в его присутствии, но когда его не будет… — Сообщи мне, когда она появится на радарах снова, — коротко приказывает мужской голос у нее над головой, и Соня сладко жмурится от пробирающего тело томления.***
Кайла вздрогнула, резко выпав из сонного забытья. Растерянно огляделась, по новой изучая просторную спальню номера. Плавно потянулась, расправляя мышцы, и рывком села в постели. За окном медленно светлело, и пасмурное небо Берлина наливалось неуютной стальной серостью. Райс выскочила из-под одеяла, оправляя перекрутившуюся за ночь черную майку. Подтянула нижнее белье, и стремительно пошагала в ванную. Сегодняшним днем, если верить расчетам аналитиков, ей должен был прийти ответ из Пергамского музея. И если это произойдет, до завтрашнего утра ей нужно будет сделать очень многое. После душа, выжидая, когда волосы на плечах хоть немного обсохнут, она торопливо запихивает в себя тосты с ветчиной и зеленью, попутно обновляя страницу в фейковой почте. Письмо от музея приходит в десятом часу, пока Райс старательно просушивает выкрашенные в темный пряди феном на холодном режиме. По обнаженным плечам гуляли въедливые мурашки, но Райс не хотелось отрываться от сушки волос, чтобы закрыть окно или надеть что-то существеннее майки и трусов. Странная апатия, навалившаяся на нее по дороге из Литвы в Берлин, точила всякую волю к любого рода действиям. Кайла понятия не имела, что именно с ней творилось эти пару дней. Нет, она, безусловно, не потеряла мотивацию. Неплохо отыгрывала свою роль там, где были хоть какие-то зрители или камеры. Следила за ходом миссии, держа руку на пульсе, но уже сейчас начинала ловить себя на мысли, что эти периоды между активным действием ее удручали. Невозможность выйти на связь с Тони или хотя бы услышать голос знакомых агентов по телефону странным образом била по самочувствию. И, хотя Райс прекрасно осознавала, что за каждым ее действием бдительно следит как начальство, так и цели всего этого кордебалета, иррациональное чувство брошенности никак не желало уходить. Так что, когда ноутбук радостно тренькнул о новом письме в электронном ящике, Кайла с трудом удержалась, чтобы не отшвырнуть фен и не броситься в гостиную, как дети в семейных комедиях бросаются к рождественской елке и ждущим под ней подаркам. Пергамский музей сообщал, что с радостью примет у себя студентку Гарварда и посодействует в ее научной работе по творчеству Платона. Кайла разулыбалась, прекрасно понимая, что еще один шаг в этой эпопее сделан. А значит, пришло время подготавливать все для завтрашней операции. В городе зябко и пасмурно, и Кайла неуютно кутается в толстовку под косухой, низко надвигая капюшон не только от камер, но и от пронизывающего ветра, нещадно задувающего за ворот. Она торопливо пересекает Тиргартен, совсем не заботясь красивыми видами парка. Мимо проходя, перехватывает у усатого мороженщика маленький ключик с брелоком. Под бойкую мелодию очередного хита недели добирается до ближайшего торгового центра, отыскивая продуктовый мол и ячейки хранения перед ним. В ящике под номером одиннадцать ее дожидается компактный кейс и обычный спортивный ранец. И, пока в наушниках играет бессмертный Джексон со своими Билли Джином, Райс с легкой улыбкой вышагивает под моросящим дождем в сторону отеля, предвкушая завтрашний день.***
— Ваши вещи, пожалуйста, — сухо просит один из охранников музея, выразительно косясь на кейс в руках Кайлы. Райс скромно улыбается, протягивая небольшую тканевую сумку, напоминающую сумку для ноутбука. С легким интересом следит, как двое охранников вытягивают из недр черного чехла чистые, белые листы, папку с пустыми файлами. Как кропотливо просвечивают все это всевозможными сканерами, щупают подклад кейса, периодически бросая на нее пристальные, изучающие взгляды. Она тщательно следит за собственным поведением, не позволяя ни единой мышце лица или тела дрогнуть. Парочка капель успокоительного, плюс полная уверенность в грамотной поддержке со стороны Щ.И.Т.а не дают ей ни малейшего повода выдать себя микроскопическими жестами «обманщика». Только загримированные тонкие, бледные губы раз за разом растягиваются в вежливой улыбке. Когда с вещами заканчивают, Кайлу со всех сторон проверяют металлоискателем. Прибор бессильно молчит, не в силах выдать кучу разных приспособлений, выполненных из пластика и различных, «невидимых» для подобных приборов материалов. В комнате-хранилище вдоль трех стен высятся стеллажи-кейсы, с кодовыми замками к каждой узкой ячейке, посередине высится подсвеченный изнутри высокий стол с матово-стеклянным покрытием, и только у двери расположена небольшая стойка для двух охранников. Один из которых тут же опускает длинные пальцы на клавиатуру, стоит Кайле в сопровождении одного из сотрудников войти в комнату. — Элизабет Браун, рукописи Платона, — коротко объясняет представившийся Винсентом сопровождающий, и один из охранников комнаты тут же принимается вбивать что-то в компьютер. Кайла покорно выжидает, пока мужчина читает что-то на экране, не видимом с ее места. Второй охранник покорно выжидает, меряя девушку цепким, хмурым даже взглядом серых глаз. Райс снова лучезарно, едва не придурковато улыбается, разглядывая в ответ глубокие тени под глазами мужчины. Где-то на задворках сознания маячит мысль, что после ее визита сна у этого человека станет еще меньше. Вина почти наступает на пятки души, когда охранник за стойкой благосклонно кивает коллеге. — Ячейка бэ-один-пять-два, — он протягивает второму мужчине маленькую карточку, и тот сразу же отдаляется в сторону правого стеллажа. Сопровождавший Кайлу Винсент учтиво улыбается в ответ на ее взгляд: — Надеюсь, наши экспонаты помогут в вашей работе, — он коротко то ли кивает, то ли кланяется, прежде чем выйти за дверь, и Райс оборачивается к тому, что вытаскивает из уже открытой ячейки небольшой пластиковый кейс. Пытаться подглядеть момент введения кода было бесполезно — тот менялся каждые тридцать минут — так что Кайла терпеливо и покорно ожидает, пока ее пригласят к столу в центре комнаты. — Ваши перчатки, — вдруг зовет оставшийся за стойкой охранник, и Кайла отрывается от разглядывания сосредоточенного профиля другого работника. Она с благодарностью кивает, протягивая руку, сжимает в пальцах силикон и максимально аккуратно, чтобы это выглядело ненавязчиво, ведет средним пальцем по запястью мужчины. Смесь реагентов, от которых она предусмотрительно приняла противоядие с полчаса назад, должно было подействовать далеко не сразу. — Все готово, — тут же рапортует мужчина у стола. — Прежде чем вы приступите, я обязан провести краткую инструкцию. Райс едва не закатывает глаза, стряпая на лице участливо-внимательную физиономию — то, что ей повторяли эту инструкцию еще в приемной администрации, вызывает легкий импульс раздражения. Не думают же они, что ученик Гарварда не способен запомнить несколько правил при работе с исторической реликвией. — Работать в перчатках, файлы не вскрывать, со стола не поднимать. Фотографии делать запрещено. Вам выделено на работу полтора часа, и советую вам воздержаться от посещения уборной на это время — дополнительные досмотры отнимут много времени. Она кивает, наконец подходя к столу после приглашающего жеста со стороны мужчины. Он удаляется к стойке, вставая так, чтобы каждый ее жест был виден, и складывает руки в «футбольном» жесте. На светящемся столе в два ряда лежат четырнадцать файлов с папирусной бумагой внутри, исчерченной смутно знакомыми Райс символами. Кайла неторопливо вынимает из кейса небольшую стопку обычной офисной бумаги, ручки, складывает все это на свободном краю стола. И принимается изображать активную деятельность. Мелко и намеренно криво записывает на английском самые примитивные факты: цвет, внешний вид. Перерисовывает некоторые строчки, закусив губу от усердия. И периодически косится на наручные часы. И, когда минутная стрелка отсчитывает пятьдесят восемь минут с момента прибытия в комнату, приступает наконец к основному этапу миссии. Тянется к папке с пустыми файлами, вкладывая в несколько из них уже исписанные листы. Проводит ногтями по нижней параллели верхнего файла, сразу переворачивая лист, будто смотря на вторую страницу. С положения охранников не заметно, но приподнятый файл покрывается радужно-голубой рябью, проецируя внутри точную копию одной из рукописей, лежащих на столе. Скан, снятый с линзы очков, прекрасно и безошибочно отобразился внутри последней разработки Щ.И.Т.а. Процедура повторяется еще тринадцать раз, прежде чем охранник у двери, тот, что при ее прибытии вбивал информацию в компьютер, принимается неожиданно и оглушительно чихать. Раз за разом, невольно привлекая внимание напарника. И когда тот отворачивается, Кайла отработанным движением приподнимает собственную папку с файлами и пустыми листами под ней, и сама резко сгибается, имитируя чих. Листы из рук и файлы, словно случайно выпавшие из папки, красиво разлетаются по столешнице, полностью погребая под собой ценнейшие рукописи. Охранник у двери раздраженно шикает, тут же делая шаг в ее сторону. — Простите пожалуйста, — Райс пускает в голос больше дрожи, судорожно пытается приподнимать со стола рассыпавшуюся бумагу и файлы, но мужчина тут же отстраняет ее в сторону. — Ничего не трогайте, — строго приказывает он, сам принимаясь собирать рассыпавшийся канцелярский хлам. Кайла с опаской и стыдом следит за ним, потирая кончик носа, косится на сморкающегося в платок охранника у двери и мысленно потирает руки. Файлы из ее папки должны были примагнититься к файлам с подлинными рукописями и в этот момент уже наверняка спрятали настоящие экспонаты под голограммой — часы на руке, лишь внешне напоминающие обычный китайский ширпотреб, завибрировали, сообщая об успешном выполнении задания. Тонкая, филигранная работа техников и компьютерных гениев во всей своей красе. — Все в порядке, — мужчина с жуткими тенями под глазами протягивает ей стопку файлов и бумаги, недовольно поджимая тонкие, бледные губы. — Вы закончили или желаете продолжить? У вас есть еще… Он кинул в коллегу вопросительный взгляд, и тот тут же отозвался гнусавым из-за заложенного носа голосом: — Двадцать семь минут. — Нет, спасибо, — Кайла улыбается снова, неловко и виновато под этим пристальным взглядом. — Я закончила на сегодня. — Что ж, тогда подождите пару минут. Он снова кивает второму охраннику, даже не пытаясь при этом выглядеть хоть сколько-нибудь дружелюбным или вежливым, и Кайле стоит больших трудов сохранять на лице благодушие. Уже знакомый ей Винсент появляется на пороге буквально через пару минут, готовый проводить липовую Элизабет Браун, когда убиравший в ячейку рукописи охранник вдруг заговорил: — Проведите полную проверку, были замечены подозрительные действия. Медовая улыбочка на лице Винсента исчезает в мгновение ока и чуть раскосые карие глаза впиваются в девушку уже совсем не так дружелюбно, как мгновением раньше. — Пройдемте со мной, — коротко распоряжается молодой работник, жестом предлагая Кайле выйти первой. — Конечно, — она позволяет себе чуть зажаться, потому что ни один нормальный человек не отреагирует холодно даже на беспочвенные подозрения. У выхода, через который она попала на этаж, в сторонке от охранного пункта Винсент жестом приглашает ее к неприметной дверце, за которой в пустой комнате только жестяной стол да голые кафельные стены. А еще две мрачные женщины среднего возраста и крепкого телосложения. В полицейской форме. Видимо, за то время, что она заканчивала с рукописями, охрана таки успела вызвать полицию. Дубинки и шокеры на форменных ремнях не внушают доверия так же, как и холодные, изучающие взгляды. Кайла проходит осторожно, тут же отдавая кейс с бумагами протянувшей руку женщине. Вторая, со смуглой кожей и пухлыми темными губами бросает сухое: — Мисс Браун, мое имя Тара Фишер, я сотрудник полиции, — женщина с холодными, карими глазами и тонкими, широкими губами оглядывает Кайлу с головы до ног, пристально подмечая каждую деталь. — Во время вашего посещения комнаты с рукописями, охранниками были замечены подозрительные действия. Я здесь для того, чтобы провести осмотр ваших вещей. Вы можете отказаться, но в таком случае мы будем вынуждены задержать вас на время, что сотрудники музея будут производить проверку экспонатов. Или вы можете согласиться, и тогда, в случае, если при вас не будут найдены подозрительные предметы, мы вас отпустим. Райс задумчиво прикусывает губы, пытаясь понять, изображая мыслительный процесс. Качнулась с пяток на носки и обратно, так же внимательно изучая женщин в форме. Пожала плечами, выдыхая протяжно и шумно. — Ладно, давайте закончим с этим сейчас. У меня все равно ничего нет, за что стоило бы беспокоиться. — В таком случае я попрошу вас раздеться, — вежливо и сухо просит женщина, рукой указывая на небольшой стол. — Полностью? — Кайла уверенно изображает застенчивую растерянность, неуверенно сжимая пальцами правой руки ворот белой блузы. — До белья, — снисходительно поясняет вторая, неотрывно изучая сумку и все ее содержимое. Пока Райс стягивает верхнюю одежду, та приподнимает каждый файл, пристально изучая его на просвет от холодной лампы под потолком. Вторая же, стоит Кайле обнажиться до исподнего, решительно шагает ближе. — Распустите волосы. Райс почти чувствует, как вдоль позвоночника ползут мурашки. Парик, конечно, был приклеен на совесть, но при желании его все же можно было сорвать. Холодные руки работницы внутренней охраны ощупывают Кайлу, ерошат волосы. Крутят лицо, пристально осматривая каждую черточку. И Райс впервые с момента начала этой операции начинает испытывать легкое волнение. Если где-нибудь из-за жары или волнения с испариной у нее начал отходить клей грима, ей крышка. Нет, из застенков ее, конечно, вытащат. Но миссия явно будет провалена. Но безымянная охранница заканчивает осмотр каким-то непонятным по интонации хмыком и принимается за вещи девушки, небрежно лежащие на столе. — Сумка в порядке, документы тоже, — в этот момент коротко отчитывается вторая, с пучком светло-русых волос и кокетливой родинкой под губами. — Вещи тоже, — смуглая женщина разрешающе кивает, позволяя Кайле приблизиться к вещам и начать одеваться. Неловко оттого, что приходится делать все в неуютной компании и еще более неуютной тишине, но Райс не хочет оставлять четкую память собственного голоса, а потому молчит. — Можете идти, — светловолосая кивает, позволяя себе чуть улыбнуться по пути к двери, а, открыв её и встретившись с ожидавшим в стороне Винсентом взглядом, коротко сообщает: — Все в порядке. — Мисс Браун, — Винсент снова натягивает на лицо обходительную улыбку, но это уже не подкупает от слова совсем. — Идемте, я вас провожу. Они стремительно следуют к выходу из здания, но работник музея, кажется, находит необходимым объясниться, чтобы скрасить момент недружелюбного прощания. — Извините за эту подозрительность, — учтиво начинает он, бросая на девушку, идущую бок о бок, короткий взгляд. — В последнее время в Европе участились музейные кражи. Мы вынуждены усилить бдительность. — Да, я понимаю, — Кайла отпускает тихий смешок, кивая на очередной взгляд в свою сторону. — Слышала об этом варварстве. У людей совсем пропала совесть — красть исторические ценности в угоду собственных прихотей. Она правдоподобно-сокрушительно качает головой, чувствуя, как щекочут шею распущенные по плечам рыжие локоны. — Да уж, в этом вы правы — люди мельчают в своих поступках, — он останавливается перед лестницей, ведущей к парадным дверям, протягивая девушке руку. — Рад был с вами познакомиться. — И мне безумно лестно оказаться в вашей сокровищнице. Они снова улыбаются друг другу, прежде чем девушка позволяет себе торопливо сбежать по ступеням и толкнуть тяжелые, обитые железом двери. Те, впрочем, весьма легко поддаются нажатию, выпуская справившуюся Райс на свежий воздух. Сегодня Берлин удивительно солнечный в сравнении с предыдущими днями, и Кайла позволяет себе расплыться в довольной улыбке, торопливо выстукивая низкими каблучками в сторону ближайшей остановки общественного транспорта. Дальнейшие действия требовали лишь шустрости. Несколько пересадок в сторону торгового центра. Третий этаж, туалет для посетителей. Кайла забивается в крайнюю кабинку, осторожно и быстро снимает одну из панелей на стене, засовывая руку в дыру. Выуживает оттуда спортивную сумку с одеждой, тут же принимаясь расстегивать мелкие пуговки на одежде. Белая блузка сменяется на черную футболку оверсайз с блюющим бабочками единорогом, блузка летит в недра рюкзака, куда чуть позже отправляются и строгие классические брюки темно-серого цвета. Рваные черные джинсы в облипочку с трудом садятся на подкаченные бедра, поношенные красные кеды с расслабленной белой шнуровкой заменяют лаково-черные лодочки, давая долгожданный отдых не привыкшим к туфлям стопам. Райс стаскивает с головы рыжий парик, небрежно пихая его в сумку, снимает со своих коротких светлых волос невидимки, остервенело ерошит неровное каре, заставляя волосы лечь на плечи нечесаной гривой, наполовину хрустких от лака. Снимает с лица накладки на нос, вынимает из глаз линзы. Старательно утрамбовывает все снятое и отклеенное в недра рюкзака. Насвистывая мелодию из недавно просмотренного сериала, вынимает из кейса файлы, хитрым нажатием на разные углы убирая иллюзию голограммы. В руках у нее желтеет под глянцем файла хрупкий папирус, и Райс довольно ухмыляется, вновь засовывая руку в проем от снятой панели. Достает цветастый рюкзак поменьше того, в котором хранились вещи, удивленно разглядывая новую вещицу. Тот, кто оснащал для нее этот схрон, явно страдает либо дальтонизмом, либо полным отсутствием вкуса. Файлы с рукописями отправляются в кейс из углепластика, чтобы не повредить экспонат, ненужные больше сумки беззвучно утрамбовываются обратно в отверстие в стене. Райс приделывает панельку обратно, нажимая на ремешке часов небольшую кнопочку, замаскированную под рельефный узор — через пятнадцать минут один из сотрудников Щ.И.Т.а заберет улики. До отеля она добирается куда быстрее, нежели чем в музей, попросту ловя такси и прижимаясь лбом к прохладному стеклу заднего сидения, она еще долго перебирает в голове финальные шаги этого этапа. Основная часть обширного плана была выполнена. Оставались лишь последние штрихи. В сборах в отеле окончание дня проходит быстро и почти незаметно. Убрать все лишнее, что больше не пригодится, в чемоданы — среди местной прислуги прячется очередной сотрудник Щ.И.Т.а. Одеться не как балующийся психотропными подросток, собрать вещи, что за пару дней ожидания и подготовки плана умудрились незаметно покинуть чемоданы. Прокрутить в голове следующий порядок действий. По сути, оставалось не так чтобы много. В Париже предстояло выйти на связь с людьми Щ.И.Т.а, выдающими себя за воров и хакеров, организовать группу, что поможет воплотить в реальность последний пункт долгоиграющего плана. И потом только ждать, демонстративно осторожно распоряжаясь вырученными с предыдущих «дел» деньгами. Кайла с легким предвкушением ожидала, когда в ожидании Андера сможет посетить какие-нибудь массажные салоны или насладиться другими благами «богатой» жизни. В девять вечера у входа в отель Кайлу уже дожидалось вызванное такси. Рейс на самолет до Парижа должен был отправляться в двенадцатом часу ночи — уже завтра утром голограммы на замененных рукописях растратят заряд и при первой же проверке выяснят факт подмены. К тому времени следовало скрыться из Германии, потому что после этого проскочить незамеченной уже не выйдет — Европа, по которой стремительно прокатилось уже три дерзких ограбления, решительно закручивала гайки. В салоне такси одуряюще пахнет дешевым ароматизатором с приторным вкусом «бабл-гама» и ненавязчиво мурлыкает какая-то радио-станция. Кайла устраивается на задних сидениях, пока водитель за машиной утрамбовывает ее немногочисленный багаж. Дождь, разошедшийся к вечеру, непрерывно орошал окна машины мелкими каплями, поочередно скатывающимися вниз. «А сейчас к мировым новостям, — объявляет диктор с приятным баритоном, аккурат к плавно замолкшей мелодии какого-то джаза. — Курс евро к доллару к сегодняшнему вечеру составляет один к двум целым, восьми сотым». Кайла откинула голову на подголовник, чувствуя, как медленно накатывает усталость. Хотелось просто лечь и проваляться без дела и неустанного мандража, но девушка прекрасно понимала — такой роскоши не предвидится ровно до момента, пока она не сможет завершить эту долгую миссию. Такова уж специфика работы агента. «На днях Конгресс США подтвердил ранее всплывший слух о том, что миллиардер Энтони Эдвард Старк пропал во время демонстрационной экскурсии в Афганистане. На данный момент точной информации об известном бизнесмене Америки нет, но некоторые специалисты утверждают, что мистер Старк мог быть похищен действующими террористическими группировками». Райс показалось, что на несколько долгих, протяженных минут она оглохла, потерявшись в прозвучавших в мягком шуршании дождя словах. Неожиданно и совершенно непривычно заколотилось в горле сердце, сбивая дыхание и нагоняя странную, незнакомую дурноту. В салоне, где до этого было по-уютному тепло, стало душно и невыносимо жарко. Мысли остановились, рассыпались бусинами с порванного ожерелья; невидящий, ошарашенный известием взгляд уставился в лобовое, мутное от большого количества воды стекло. — Можем отправляться? Кайла заторможенно перевела взгляд на водителя, только запрыгнувшего в салон. Не осознавая действительности, уставилась на темные сосульки мокрых волос на челке, медленно опустила взгляд к темным глазам индуса. — Мисс, вы в порядке? — обеспокоенно позвал молодой мужчина, неуверенно поджимая пухлые губы. — Да. Кайла не была в порядке. Пожалуй, такое состояние было ей в новинку, и именно поэтому Райс застыла в моменте, совершенно не зная, что делать и куда бросаться в первую очередь. Быть может, именно этот ступор не позволил ей уйти в телепортацию прямо из салона машины. Разрозненные мысли под торопливый стук в ушах наконец замерли, перестав метаться в черепной коробке. — Простите, можно попросить у вас телефон? Я так и не успела купить себе взамен потерянного, — хриплым голосом просит Кайла, обращаясь к увлеченному дорогой водителю. Тот тянется во внутренний карман куртки, бросая короткий взгляд в зеркало заднего вида. Молча и безропотно протягивает назад вполне новенькую модель айфона, тут же возвращая все внимание к дороге. Кайла не дает себе времени на размышление — попросту не находит на это сил. Лишь набирает короткий специальный номер, тут же прижимаясь ухом к телефону. Короткие три гудка, и на том конце провода звучит хладнокровный женский голос: — Четырнадцать-пятьдесят восемь, слушаю. — «Кумбвел» ВО-сорок пять, свяжите с директором Фьюри. Лишних вопросов к просьбе не звучит, короткий писк на том конце, несколько секунд тишины, и ушей Райс касается знакомый с детства голос: — Директор Фьюри на связи, с кем имею честь? — Сэр, это правда? Кайла не утруждается приветствиями, все еще находясь где-то за гранью внятного, трезвого восприятия действительности. Ее сознание вдруг сужается до игольного ушка, концентрируясь на одной простой задаче — узнать, что черт возьми, происходит дома. — Кайла, — голос мужчины на том конце провода наполняется гневом, но Ник быстро берет себя в руки, обрубая всякую лишнюю эмоцию в интонации. — Потрудись объяснить, почему ты срываешь ход задания? — Просто скажите, про Тони — это правда. — Агент Райс, — низкий голос директора скатывается на отчетливый угрожающий рык. — Ты сейчас же кладешь трубку и возвращаешься к своим прямым обязанностям. Иначе последствия тебе не понравятся. — То есть вы хотите сказать, что я просто должна сделать вид, что нихрена не происходит?! Как вообще так вышло, что я ничего не знала?! Кайла вспылила. Вспылила впервые за последние четыре года, и впервые в жизни позволила себе повысить голос на человека, что с самого детства принимал активное участие в ее жизни. — Потому что это было лишней для тебя информацией. И да, агент Райс, ты должна сделать вид, что ничего не происходит. Иначе тебе нечего делать в наших рядах! Ты не просто Кайла Райс, ты агент Щ.И.Т.а, и если хочешь продолжать им оставаться, ты вспомнишь, что у каждого в этой жизни есть свои обязанности. И в твои не входит истерить по поводу случившегося с заигравшимся позером… — Сэр, я могла бы, — Райс сама не замечает, как торопливо и эмоционально перебивает отчитывающую проповедь, но Ник снова рявкает, теряя терпение: — Отставить! Ты сейчас же положишь трубку. А если вздумаешь сорвать собственное задание из-за Старка, которому даже с твоими силами на данном этапе расследования не помочь, я лично найду тебя и, скрутив, отдам на растерзание лаборатории. Окончательно. Кайла давится подступающими рыданиями, из последних сил сдерживая слезы, когда в трубке взрываются короткие гудки. Заторможенно протягивает телефон обратно таксисту, предварительно стерев из списка звонков недавно набранный номер, и понимает, что сдерживать силу становится нереально сложно. Как тогда, когда на ее глазах красивое лицо матери разлетелось на кровавые ошметки, отвратительно раскрасив стеклянные двери лаборатории. — Все в порядке? — опасливо интересуется таксист, когда отсутствующее выражение на лице девушки становится слишком настораживающим. Райс вздрагивает, вырванная из странных, разрозненных мыслей. Почти удивленно встречается с ним взглядом в отражении зеркала. Помедлив, кивает, только чтобы унять чужой, неуместный интерес. — Небольшая ссора с отчимом, — сухо поясняет, отодвигаясь к окну так, чтобы выпасть из отражения. И даже не слышит рассуждений молодого имигранта, на репите прокручивая в голове только одну мысль, спасающую от необдуманных действий, но при этом пугающе неубедительную: «Ты ничем не можешь помочь».