Ей казалось, она умерла. Странно было осознавать себя, зная, что ты точно, вот сто процентов должен был умереть где-то там неведомое время назад. Кайла подумала, что, быть может, именно так ощущается пресловутое посмертие. И, хотя глаз она по-прежнему не могла раскрыть из-за подчиняющей слабости, осязать себя она могла, и причин для столь необычных выводов было предостаточно. Она не чувствовала боли, что странно, учитывая, что последнее ее воспоминание было именно о ней. Более того — все тело казалось каким-то легким, словно накачанным гелием для воздушных шаров. Было спокойно. Пахло какими-то душистыми цветами, а ещё она отчетливо осознавала, что сквозь веки пробивается золотистый свет.
Удивительно, конечно, что она при своем образе жизни дорвалась до заветного Эдема.
Когда веки, наконец, поддаются, позволяя взглянуть на дивный мир, взгляд упирается в высокий светлый потолок. Цепляет периферией странные золотые переливы в воздухе, совсем рядом, полупрозрачной искрящейся завесой уходящие к потолку. Эта странная золотая стена греет ее плечо, которым она едва касается чудного препятствия, и иногда кажется, что от этих золотистых искр, при внимательном рассмотрении складывающихся в узоры, исходит какой-то невнятный звон.
Кайла поворачивает голову набок, чтобы лучше рассмотреть странное явление. Пытается разглядеть хоть что-нибудь за золотыми всполохами, но там непроглядная темень, и все, что остается, - это лишь изучать узор. Девушка на пробу тычет пальцем в эфемерную преграду, с неудовольствием и зарождающимся волнением понимая, что та достаточно прочная. Напоминает стекло. А еще при прикосновении золотые узоры вспыхивают ярче и звенят громче, реагируя на раздражитель в ее лице.
Райс фыркает, поворачивая голову в другую сторону. С удивлением изучает скудную обстановку в комнатке: фигурная мебель в стиле барокко — пара кресел, столик с витыми золочеными ножками, светлая стена, которую Кайла разглядела ее, только когда задрала голову на подушке до упора. Три другие стены, считая ту, что под боком, переливались все больше и больше смущающими узорами. Вставать по-прежнему не хотелось, хотя тревога всё отчетливее вспыхивала в сознании.
Явно не Эдем, хотя антураж… Может, святые апостолы не согласны с ее здесь появлением и решили пересмотреть ее конечное назначение, а пока закинули в эдакую камеру хранения?.. Это бы объяснило многое — впрочем, все эти предположения были не более чем навеянными медленно спадающей сонливостью фантазиями.
Райс рывком садится, спуская ноги на пол и обнаруживая на себе… Весьма колоритную одежду — она в целом плохо помнит, когда последний раз надевала платье. Может, пару лет назад, крутясь возле Руссо под прикрытием? В любом случае, даже в те разы она и близко не носила ничего столь… Антикварного.
Нежно песочного цвета платье-туника, подхваченное широким и, судя по всему, длинным коричневым поясом в талии, переливалось в мягком свете от каждого движения. Длинные расклешенные рукава, с предплечий спадающие до самого пола, позабавили Райс, и она еще несколько минут трясла руками, наблюдая за тем, как колышется ткань.
— И, даже обладая невероятной силой, жалкая природа смертных обрекает их на презренные слабости, — голос, смутно узнаваемый, доносится откуда-то издалека, заставляя оторваться от своего бессмысленного занятия. — Полагаю, ты наконец выспалась?
Ей не сразу удалось разглядеть обладателя голоса — мешал свет ее, очевидно, камеры. Кайле пришлось встать и подойти к одной из преград, чтобы рассмотреть, что за ней, на некотором отдалении, сверкает еще одна такая же комфортная клетка. А с боку, прижавшись к светящейся преграде и вытянув вдоль нее ноги, беспечно сидит печально знакомый ей асгардец, опустивший на колени какую-то книгу. И внимательно глядящий в ее сторону.
— Да твою ж-то мать, — бормочет девушка, утомленно опускаясь в стоящее рядом кресло. — Полагаю, я не в Вальхалле…
— Несмотря на то, что, судя по пересудам стражи, ты старательно пыталась отправиться к праотцам — нет. Не служить тебе в гвардии Всеотца, — Локи усмехается особо паскудно, чуть склоняя голову к плечу, внимательно изучает ее с головы до ног и обратно. — Впрочем, все эти байки ни что иное, как людские выдумки, навеянные старыми баснями асгардцев на совместных с людьми пьянках. Места среди ледяных воинов могут удостоиться только асгардцы.
— Любопытный экскурс в ваши обычаи, но мне, честно говоря, плевать. Не подскажешь, почему я в темнице?
Локи хмыкает особенно презрительно, кривя точеные черты лица в ироничной насмешке.
— Не думаю, что горю желанием распинаться перед тобой с объяснениями.
Он демонстративно раскрывает фолиант, всем видом давая понять, что куда больше увлечен занимательным содержимым. Райс подобному даже не удивляется — есть чему поражаться и без того.
Ладно, она оказалась на территории Асгарда. Это логично, если Куб таки дернул ее к себе. Ведь именно в Асгард, на хранение к Одину, Тор забирал Тессеракт не так уж и давно. Правда, это отнюдь не объясняло, почему ее решили бросить по соседству от Локи. Потому что, если она ничего не путала — того должны были заключить под стражу и ограничить в свободе действий. Посадить в божественную тюрьму, если проще. И каким образом чей-то изощренный разум пришел к выводу, что ей рядышком самое место — вопрос предельно интересный.
Кайла фыркает, встряхивая руками, концентрируется на силах, надеясь перемахнуть за пределы своей красивой, но уже порядком раздражающей темницы. Только приводит это исключительно к тому, что периметр светящегося барьера вспыхивает, почти ослепляя, а звон становится таким пронзительным, что она вынужденно зажимает уши ладонями, пытаясь снизить давление шума.
— Доходчиво, — с некоторым даже уважением бормочет Райс спустя пару минут, когда реакция неизвестных ограничителей перестает давить на ее барабанные перепонки.
Где-то там в очередной раз фыркает трикстер, заставляя закатить глаза.
Обращаться к нему с вопросами и просьбами не хочется. Кайла пожимает плечами, поднимаясь и отворачиваясь совсем, бредет обратно к софе, лишь бы не видеть раздражающего субъекта. Набирает полную грудь воздуха, чтобы с максимально доступной ей громкостью дозваться хоть до кого-нибудь.
Кричит минуту, две, три, грозя вот-вот сорвать голос к чертям. Очень скоро от непрекращающихся криков неизвестные ей, лишь отдаленно похожие на гуманоидов соседи начинают возмущаться, но никто так и не приходит на ее громогласные: «Эй», «Кто-нибудь» и даже «Помогите». А еще начинается жуткая мигрень, скашивающая ее подобно страшнейшему недугу, и Кайла бессильно валится на софу, сама не замечая, в какой момент теряет на ней же сознание. И даже беспокойство о том, что там творилось на Земле в ее отсутствие, не помогает справиться со слабостью и забытьем.
Кайла успевает трижды заснуть, и как минимум один раз за это время проморгать чей-то беззвучный визит — потому что на столике появляется поднос с аппетитным стейком и какими-то овощами. Пообщаться с ней не торопятся, и, когда по ее ощущениям проходит явно больше суток, а желания у ее пленителей пообщаться так и не возникает, действовать девушка решается агрессивнее.
Аккуратно и вдумчиво расправляется с подостывшей порцией мяса с пряным фиолетовым подобием картофеля. Тщательно вытирает пальцы оставленной здесь же хлопковой салфеткой с затейливой красно-оранжевой вышивкой по краю. Расправляет складки подола платья на коленях, чтобы в следующий миг швырнуть столик со всем его содержимым в золотой защитный контур, порождая грохот и шум.
Неторопливо встает, хватаясь за мягкую обивку спинки кресла, на котором сидела, без труда отрывает то от пола, в очередной раз благодаря судьбу за подаренные ей физические данные. И подойдя ко все еще тревожно мерцающей прозрачной перегородке, от души прикладывает креслом по этой красивой преграде.
Лупит раз, второй, безразлично отмечая, что от красивой мебели поочередно отлетают фигурные ножки. Колотит своим импровизированным тараном до тех пор, пока не трещит сидушка, вот-вот грозясь отвалиться. Отмечает, что в камерах по соседству существа с интересом подтягиваются ближе, чтобы понаблюдать за шоу.
Когда от кресла, павшего в неравной битве с нерушимой преградой, остается лишь подранная спинка с рваной обивкой, Райс отшвыривает ее подальше, вскидывает руки и обоими кулаками прикладывается к преграде.
— Сижу… Я в не-во-ле… — рычит во всю мощь луженой глотки, перемежая слова последовательными ударами. — Орел… Молодой!!!
Кажется, за ее темницей все же обращают внимание на устроенное представление. Кайла слышит металлическое бряцанье, мужские вскрики, судя по контексту отдельно услышанных слов призывающие ее к спокойствию. Разглядеть не удается — барьер светится с такой интенсивностью, что полутемные коридоры за его пределами разглядеть невозможно, и Кайла настойчиво продолжает буянить. До тех пор, пока кто-нибудь не войдет к ней, она не остановится.
Впрочем, ждать долго, стесывая кожу рук об шероховатую поверхность чудо-стены, не приходится. Очень скоро периферийное зрение ловит движение со стороны белой стены, в которой, помимо найденного недавно туалета, прячется еще и выход, и Райс отшатывается подальше, отгораживаясь от визитеров вторым креслом. Сумрачно разглядывает ряженых в золотые, на манер средневековых доспехи и сосредоточенно обкусывает губы, прицениваясь: выйдет ли телепортировать, если в одной из стен брешь? Или белая часть темницы не относится к защите?
Телепортировать не выходит — Кайла только попусту тормозит, оставаясь на месте для концентрации, а потому лишь в последний момент умудряется избежать протянутой к ней клешни неизвестного стражника.
— Руки! — ретиво ощеривается она, крутясь так, чтобы второй из пришедших не заступил за спину.
— Успокойся, дева, — строго давит тот, что вошел в клетку первым, не торопясь приближаться снова, но и не изменяя позы. Того и гляди — бросится в попытке скрутить.
— Как я здесь оказалась? Почему в темнице? — торопливо частит Кайла, стараясь, чтобы за время диалога, не обещающего быть продолжительным, выяснилось хоть что-то.
— Ты бесправно проникла в Сокровищницу Одина, и потому находишься здесь! — с явно слышимым в голосе презрением откликается второй, очень уж крепко сжимающий древко копья.
— Ну, то не моя вина, — Кайла чуть расслабляется, интуитивно понимая, что угроза относительно миновала. — Я могу все объяснить вашему Царю. Но мне нужно с ним увидеться.
Они хохочут столь оскорбительно, что Райс стоит больших усилий сдержаться и не броситься на них с кулаками. А ведь она тут совершенно безосновательно.
— Ты же не думаешь, что Царю Асгарда настолько нечем заняться, что он тут же побежит говорить с нарушительницей и воровкой? — не переставая посмеиваться, сюсюкает один из них. Тот, что смотрел с какой-то особой неприязнью.
— Я думаю, что ему будет интересно пообщаться с подругой его старшего сына, что помогала Тору остановить Локи, — она тычет пальцем в сторону клетки трикстера, не отводя от мужчин давящего взгляда.
О, это молниеносное изменение эмоций на их лицах стоило тех усилий, которые она прикладывает, чтобы успокоиться, выпрямиться и заговорить размеренно и внушительно. Они даже переглядываются меж собой, явно совершенно не ожидающие ничего подобного.
— С чего бы нам верить тебе? — бородатый, кажется, поверить уже почти готов, в отличие от его более подозрительного друга:
— Не слушай ее, Тормунд, ты и сам знаешь, как порой сладки речи этих жадных хапуг.
— Как бы там ни было, мы должны сообщить Всеотцу, что преступница пришла в себя, — Тормунд, этот бородатый очаровашка, смиряет товарища строгим взглядом и обращает к Кайлу глаза. — Перестань устраивать смуту, дева. Мы сообщим Царю, что ты изъявила желание объясниться, но не жди, что он сию же минуту бросит свои дела.
— Я понимаю, — Кайла действительно понимает, а потому кивает с благодарностью, решив начисто игнорировать неприязненный взгляд второго стражника.
Они удаляются по очереди, оставляя ее посреди устроенного ею же хаоса. Позволяют ей наконец расслабить плечи, выдохнуть и прикрыть глаза. И вздрогнуть, когда со стороны доносится медленные, ввинчивающиеся в подкорку головного мозга аплодисменты. И ей даже не нужно поворачивать головы, чтобы знать, кто их дарит. Только вот если прежде трикстер не желал с ней миндальничать, то теперь она не горит желанием, уползая на удобную и уже как-то даже полюбившуюся софу.
Что ж, в том, что развязка случится нескоро, ее не обманывают. Кайла успевает пережить и приборку в ее клетке, когда двойка стражников, в этот раз каких-то других, притаскивает ей новый столик, не такой изящный, и уносят обломки мебели. Застает восемь трапез, по которым понимает, что успевает пройти несколько дней. Смиряется с тем, что не может сию же секунду оказаться дома и убедиться в безопасности дорогих ей людей. Стоически игнорирует попытки Локи поддеть ее, спровоцировав на диалог, не ведется ни на прямые оскорбления ее человеческой природы, ни на заманчивые, будто вскользь оброненные рассуждения о ее силе. Даже почти отваживается на то, чтобы попросить приносящего еду стража сообразить ей что-нибудь почитать или порисовать, когда объявившийся на пороге конвой красноречивым жестом просит на выход.
И, пожалуй, нет смысла скрывать, как поражает ее колорит и размах местной архитектуры, пока она бредет за своими провожатыми — что скорее являются надзирателями — через парки, крытые и сквозные галереи. Пока неспешно следует за конвоем по коридорам с такими высокими потолками, что от угла выгнутой назад шеи болят позвонки, ее глаза жадно оглядывают каждый угол и кусочек стен, чтобы запомнить. Потому что игнорировать эту красоту не выходит.
Ее приводят не в тронный зал, как ей думается поначалу. Даже не в рабочий кабинет. В какой-то момент монументальные стены расступаются, открывая проход на террасу с дух захватывающей панорамой города за изящными перилами, и Кайла сбивается с шага, осматривая эту красоту.
И далеко не сразу замечает, что во всей этой картине обретается весьма… Ну, едва ли она когда-то могла предположить, что встретит за свою жизнь одного из скандинавских богов. Нет, она, конечно, уже видела и Тора, и его придурковатого братца Локи, но, чтобы сам Один. Что ж, если однажды ее представят Иисусу, она, пожалуй, уже даже не удивится. Знатно посмеется, конечно, но не удивится.
— Так, значит, ты утверждаешь, что являешься другом моего сына? — пожилой мужчина, все это время стоящий к ней спиной, наконец слегка оборачивается, давая увидеть интересный, запоминающийся профиль.
Да, пожалуй, каким-то таким и представляется Один Всеотец, когда читаешь древние легенды норманнов. С аккуратной, седой бородой. Глубокими морщинами на некогда волевом, а сейчас тронутом благородной старостью лице.
Он блеснул вставкой в глазу, когда обернулся к ней окончательно, едва заметно обозначая улыбку. Так же внимательно оглядел замершую в отдалении Райс. Смущение которой оказалось настолько сильным, что разом позабылись все прочие волнения и беспокойства.
— Подойди, земная валькирия, — тихо, но внушительно просит он, протягивая в ее сторону крепкую еще, несмотря на возраст, руку. — Я хочу взглянуть на тебя поближе.
Она подходит, несмело вкладывая кончики пальцев в протянутую ладонь, позволяет асгардскому правителю покрутить себя слегка, словно куклу на витрине, но после тушуется, вытягивая руку из чужой ладони и отступая на шаг.
— Так значит, вы поверили мне? — она неуверенно заглядывает в волевое лицо, пытаясь разглядеть, что кроется за этим невозмутимым выражением лица. Но едва ли преуспевает.
— Не я, — Один качает головой, легко признавая собственное недоверие. — Фригга. Тебе поверила Фригга. А я верю своей жене.
Всеотец говорит об этом так свободно и легко, что Кайла как-то разом понимает и верит: ей больше не грозит сверкающая темница. Хоть и не было еще озвучено разрешения на свободу.
— Может быть, назовешься? — с легкой, будто бы слегка насмешливой улыбкой журит он ее спустя пару секунд неловкого молчания, и Кайла неловко куксится, осознавая собственную оплошность.
— Мое имя Кайла Райс. Я действительно сражалась за свободу Земли пару месяцев назад, когда ваш младший сын… — последнее она выдает с удивительно и так непредсказуемо проклюнувшимся негативом и тут же осекается под внимательным взглядом. — Простите.
Может, виной всему было то, что эти несколько дней младший из асгардских царевичей успел изрядно помотать ей нервы?
— Ничего, Кайла Райс, я понимаю твои чувства к Локи, — Один многозначительно замолкает, отводя немного уставший взгляд вдаль. — Всю их жизнь я отчаянно пытался дать им то, что, как мне думалось, им полагалось по праву. Образование, воспитание, воинскую мудрость и житейскую. Но как это ни прискорбно признавать, я не дал сыновьям самого главного — любви…
Кайла торопливо отводит взгляд от задумчивого профиля, чувствуя себя неловко от этой странной исповеди. Уж точно не перед ней Всеотцу было каяться в собственных упущениях и промахах.
— Я надеялся, что верно выстраиваю их будущее, но как оказалось, ошибался насчет обоих своих сыновей. Ведь тот, кого я пророчил на престол, сильней всего грезит о свободе и подвигах, а тот, в ком видел поддержку для первого — мечтает о власти и всеобщем признании, готовый ради этого на преступно многое.
— Вряд ли вам стоит себя винить. Вы хотели для них лучшего, — неуверенно выдавливает она, чувствуя сильней всего желание оказаться как можно дальше от этого неловкого разговора.
— И все мои благие намеренья привели к тому, что столь юной и очаровательной деве пришлось бороться за свой дом, — он переводит на нее разом погрустневший взгляд, на самом дне которого Райс умудряется разглядеть сожаление и отблески вины. — Прости меня за это.
— Я не злюсь, — она совсем теряется, торопливо взмахивая головой. Едва ли не испуганно глядит на асгардца, молясь всем богам, включая этого, чтобы все это скорее прекратилось и ее отпустили домой. — Точно не на вас… Простите, но могу я надеяться вернуться домой?
— Разумеется, — Один, кажется, даже удивляется этому вопросу, и в светлом глазу Царя зажигается интерес. — Но разве не хотела бы ты, скажем, воспользоваться нашим гостеприимством?
— Простите?
Один вздыхает, особо тяжело, словно разговор этот мог успеть вымотать его.
— Моя Царица, Фригга, обладает внушительным даром. А еще умеет разглядеть его в других. Она поведала мне, что твоя природа богата на загадки, — он криво улыбается, и Кайле мерещится, что весь этот разговор происходит далеко не по его чистосердечному желанию. — И, если ты хотела бы, она и целый сонм придворных мудрецов и кудесников могли бы помочь тебе узнать о себе.
Кайла недоуменно моргает глазами, стараясь переварить и поверить услышанному.
Кажется, лет в двенадцать она сокрушалась, что не получила письмо из Хогвартса?..
— Ты так удивлена, — Один добродушно посмеивается, изучая ее пристальным взглядом единственного глаза. — Но это правда. Я тоже чувствую в тебе силу Тессеракта. Древний артефакт. Настолько древний, что даже старейшие рукописи Асгарда не смогут сказать, когда он появился у асов.
Старик отступает в сторону, жестом приглашая ее следовать за собой.
— Мы ревностно охраняли артефакт, прекрасно представляя, сколько бед он может принести в алчных руках. Но так уж вышло, что многие-многие лета назад потеряли его. То, что каждая капля твоей крови и каждый лоскут плоти пропитан его энергией, поражает. И заставляет волноваться о том, к чему это может привести при неверном… Использовании.
— Прежде подобного не случалось? С кем-нибудь еще, — осторожно интересуется она, держа дистанцию в полшага, отчего-то не решаясь пойти вровень.
— Ни разу, насколько нам известно. Мы относились к артефакту куда осторожнее твоих соплеменников, — он глубокомысленно замолкает, обдумывая что-то свое, судя по выражению лица, и Райс не торопится заговаривать, чтобы не спугнуть его настрой.
— Вы меня, конечно, простите, — Кайла наконец решается нагнать Одина, чтобы поймать монарший взгляд. — Но я вынуждена отказаться. От вашего предложения остаться. Дома не все спокойно, я и так потеряла много времени здесь и едва ли могу себе позволить оставаться дольше.
— Что ж, я понимаю, — Один, на удивление, отказ воспринимает благодушно. Улыбается даже, щуря единственный глаз. Ободрительно ей кивает, позволяя верить, что действительно не таит обиды. — Твое волнение о доме мне хорошо знакомо. И я рад, что в рядах друзей моего сына есть кто-то, кто обладает столь большим и сострадательным сердцем.
— Боюсь, в этом вы меня переоцениваете, — Райс неловко улыбается, действительно смущаясь столь лестной оценке.
— А я думаю, что повидал на своем веку достаточно, чтобы уметь разбираться в людях.
Ее едва не перекашивает от очевидного диссонанса, и сдержать закономерный вопрос, как мог он проглядеть в младшем сыне такие жестокие порывы, удается с трудом. Но она удерживает на лице маску благодушия.
— В таком случае, вы ведь не будете против, если я прямо сейчас покину вас?
— Отчего же, — асгардский Царь вновь улыбается, мягко и тепло, заражая ее этим поразительно умиротворенным настроем. Настолько, что отступает даже волнение о делах на Земле, заражая верой в лучшее будущее. — Но не торопись. Идем со мной.
Девушка не переспрашивает. Хотя беспокойство о делах дома и толкает поторопиться, Райс покорно следует за Всеотцом. Терпеливо молчит, пересекая вслед за ним раскидистые, живописные парки и аллеи. Крутит головой по сторонам, и едва удерживает возглас удивления, когда замечает на одной из дорожек шестиногого, огромного коня, кажущегося слишком большим по сравнению с ней и даже с Одином, уверенно приближающимся к животному.
Покорно протягивает ладонь, когда Царь, оказавшись верхом одним слитным движением, протягивает ей руку, приглашая присоединиться в седле. Крепко стискивает весьма твердые бока Царя, когда тот дает шенкелей, и конь пускается в бодрый галоп.
Они минуют городские улочки с ветерком, Райс успевает разглядеть мелькающие удивленные лица горожан, пока они проносятся мимо. И в очередной раз ловит челюсть, стоит разглядеть под мельтешащими копытами коня искрящийся радужными переливами мост. Тот самый, о котором упоминается в легендах.
Странная радость пузырится в венах, и Кайла выпускает ее в задорном хохоте, раскидывая руки, когда Слейпнир набирает скорость. Ей кажется, что она парит, настолько стремительна эта скачка, и доносящийся до нее с порывами ветра грудной смех асгардского Царя лишь множит странное веселье.
Когда они притормаживают у куполообразного построения, похожего на обсерваторию, Райс первой соскакивает с седла, переполненная странным энтузиазмом и воодушевлением. Один спешивается тоже, бросая на Кайлу смеющийся взгляд, и первым входит в проем, стремясь к стоящему на возвышении асу, голову которого венчает особо рогатый шлем.
— Хеймдаль, помоги нашей гостье, — Один глядит на Райс, ожидая от нее какой-то, непонятной ей реакции.
— Я не совсем понимаю…
— Хеймдаль обладает даром видеть все, что происходит в девяти мирах, — охотно поясняет Всеотец, покровительственно улыбаясь своему подданному.
— То есть, может… — она обрывается на полуфразе, обдумывая тщательнее открывшиеся подробности. — Я хотела бы знать, живы ли мои друзья: Стив Роджерс, Наталья Романова и Ник Фьюри. И разрешилась ли битва с ГИДРой.
Темнокожий страж, мазнув по ее лицу отстраненным взглядом, вглядывается куда-то, и только сейчас Райс замечает, что в противоположной от входа стороне какой-то вытянутый в сторону космоса отсек. А в местами прозрачных стенах виднеется бескрайний космос, полный ярко искрящихся звезд и галактик.
— Ваша битва разрешилась победой. Враг, пусть и не искорененный до конца, все же пал, — тихо и величественно провозглашает величайший из Наблюдающих этого мира, возвращая к Кайле взгляд нечеловечески ярких глаз.
Она буквально чувствует, как валится неподъемный груз беспокойства с плеч.
— В таком случае, ты можешь возвращаться домой с легким сердцем, — мягко подытоживает Один, смотря на Райс с какой-то едва ли не отеческой улыбкой.
— Это великая честь — побывать в гостях Асгарда, — девушка кланяется, подспудно чувствуя, что просто обязана хоть так выразить свое почтение и благодарность.
И не дожидаясь больше иных слов и напутствий, не растягивая это прощание, представляет в мыслях площадку на самой вершине старковой башни, позволяя дару утянуть себя в телепортацию.
***
— Весьма оригинальный способ избежать поднявшейся после битвы суматохи, — Тони снисходительно фыркает, попутно наполняя два бокала янтарной жидкостью. — Кстати, в каком музее прикид стянула? Или это новое увлечение? Исторические реконструкции?
— Посещала малую родину Тора. У них миленько, — с беспечным благодушием делится Райс, отмечая, как вытягивается лицо Старка от этих слов.
— То есть, пока Кэп и Наташа разгребали воцарившуюся вакханалию, ты попивала вересковый мед? Тебе не стыдно, дитя мое?
— Ты, насколько я знаю, в это время жарил бока на Бали, — без малейшего колебания совести отбривает девушка, охотно принимая протянутый виски.
— Надо же, как быстро растут чужие дети, — Тони внимательно следит, как она делает глоток. — Еще помню, как наливал тебе колу.
— Ну, ты вполне можешь разбавить, для меня все еще крепковато, — она посмеивается, встречая его кислый взгляд.
Они вальяжно и с комфортом обустраиваются в гостевой комнате пентхауса Старка, оба обращая взгляды в сторону панорамных окон.
С этого ракурса не особо видно Нью-Йорк. Только самые его окраины, лишь слегка попадающие в квадраты окон, а вот предзакатное пурпурно-оранжевое небо, густо усеянное темно-фиолетовыми облаками, открывается во всей своей красе.
Был ли Тони удивлен, когда она проворно спустилась на просторную площадку перед его жилыми комнатами? О, Райс надолго запомнит это его сосредоточенно-нахмуренное лицо. Цепкий взгляд, торопливо бегающий по ее фигуре в попытках отыскать следы ран. Беспокойство, сквозящее в голосе, пока он методично выспрашивает ее о том, где она пропадала всю эту неделю, пока Америка, да и весь мир с ней, кипели от последствий падения Щ.И.Т.а.
Кайла не может с уверенностью сказать, что все из новостей, озвученных Старком, ее радует. То, что Наташа с легкой руки рассекретила всю базу данных организации, было спорной радостью. Взять хотя бы тот факт, что теперь лично ее каждая собака знала в лицо. И не то чтобы она была сильно рада обретенной популярности. Девушка прекрасно представляла, насколько теперь любой желающей ей отомстить падали будет проще свершить вендетту. Это заставляло нервничать, а нервничать Кайла не любила до скрежета зубов. Но и Романофф она не могла по-настоящему винить — сама затруднялась представить, к какому бы решению пришла, окажись на ее месте.
В конце концов, исключать эффект паноптикума глупо, и Кайла вот уже на протяжении нескольких десятков минут примирялась с мыслью, что в ее жизни теперь все стало прозрачнее некуда.
«Мистер Старк, мистер Роджерс поднимается», — звучит голос Джарвиса над их головами, и Кайла едва не давится виски, так невовремя решив сделать очередной глоток.
— У вас какие-то дела? — осторожно уточняет она, подспудно опасаясь, что деятельный Капитан мог найти себе кучу новых приключений на аппетитную задницу.
— Ага — исключить риск сердечно-сосудистых заболеваний у престарелого ветерана, — Тони посмеивается, в театральном жесте взмахивая рукой с бокалом. — Кэп все ноги сбил, пытаясь тебя разыскать. Буквально места себе не находил. И, кажется, едва не поцапался с Россом.
— Чего? — Кайла закашливается снова, в этот раз подавившись, кажется, самим воздухом.
— Попробуй спросить его сама, — он жестом указывает ей на бренькнувший лифт, и девушка неловко поднимается на ноги, сама не зная зачем.
Роджерс появляется в апартаментах стремительно, торопливо преодолевает немалое расстояние от лифтов до дивана, у которого она так и замирает в нерешительности, и неумолимо сгребает в объятия. Осторожно, но слишком уж порывисто.
— Как я рад, что ты в порядке, — бормочет где-то над ее макушкой, широкой ладонью приглаживая ее топорщащиеся волосы на затылке.
Кайла непонимающе хлопает глазами на расплывшегося в ироничной усмешке Старка, осторожно, едва прикасаясь кончиками пальцев, кладя руки на бока Кэпа — попросту не решаясь обнять его в ответ. Слишком сбивает с толку такая эмоциональность от Стива.
— А ты сомневался? — наконец находится с ответом, тактично пытаясь выпутаться из объятий.
Учитывая, что прежде Стив не был особым поклонником физического контакта и всеми способами ненавязчиво его избегал, такая перемена была странной. Прежде его максимумом было дружеское похлопывание по плечу.
— Когда после битвы стали разбираться, выяснили, что ты была в тот момент на базе, — он глядит на нее болезненно обеспокоенным взглядом, и Кайла неловко улыбается, теряясь от такого волнения.
— Руссо забрал меня с дамбы до того, как ее успели подорвать, — она пожимает плечами, отступая обратно к дивану и хватая с подлокотника оставленный бокал, чтобы занять руки.
Роджерс хмурится пуще прежнего, и до того, как успевает что-то ответить, рядом оживляется Тони, с деланно скучающим выражением на лице покачивая собственным бокалом перед глазами и изучая его содержимое:
— Дамбу не взрывали, — коротко и уверенно заявляет он, и взгляд Райс прикипает к его лицу, старательно прячущему истинные эмоции. Кайла уже научилась видеть это в Тони. — Никто из нас так и не понял, на кой черт этот говнюк потащил тебя в битву, где и так все роли были идеально расписаны. Однако это дало ему право утверждать, что он внес свою лепту в спасение мира.
— На суде Руссо утверждал, что, если бы не твое вмешательство, которому он поспособствовал, мы бы не справились, — дополняет Стив, опускаясь рядом и тяжело опираясь локтями в колени широко расставленных ног. По хмурому лицу бродят эмоции плохо подавленного гнева, и Кайла невольно улыбается этому, хотя поводов для веселья маловато. — Однако генерал Росс согласился с его доводами и умудрился отстоять того в суде на этом фоне.
— Так значит, засранца все-таки амнистировали? — Райс посмеивается уже в открытую, попутно делая глоток за чужую смекалку. — Ну что ж, неприятно, конечно, осознавать, что стала чьим-то билетиком в светлое будущее, но что уж теперь поделать.
— Ты могла погибнуть, — осуждающе роняет Стив, вскидывая на нее взгляд.
Кайла ведет плечом, оставляя прозвучавшее без комментария. Попросту не видела смысла рассусоливать о том, чего все-таки, слава всем и вся, не произошло.
— Тони сказал, ты едва не поцапался с Россом. Что это значит? — вместо бессмысленной рефлексии уточняет она.
Стив хмуро молчит, разом как-то даже нахохливается, отводя взгляд в сторону. Словно бы стыдится или, что более вероятно, очень не хочет об этом вспоминать. Вместо него с пояснением торопится Старк, в глубине души — Кайла знает — обожающий подобные моменты:
— Он едва не убил Руссо голыми руками, — Тони довольно скалится, словно этот факт действительно доставляет ему удовольствие. — Их с трудом растащили. А Россу для чего-то нужен бывший морпех тройной перебежчик, потому что взъелся он из-за этого знатно.
— Да уж…
Они трое замолкают, каждый обдумывая собственные мысли.
Райс хочется посмеяться, потому что это одна из самых рабочих ее схем борьбы со стрессом, но она прекрасно понимает, что Роджерс не оценит. Судя по тому, как до сих пор он продолжает хмурить брови и сжимать кулаки.
— Не стоило этого делать, — заключает она наконец после нескольких минут раздумья, представляя, что было бы, натвори Кэп непоправимых дел. Да и как-то… Не вязалось это с его героическим амплуа.
— Едва ли в тот момент я мог поступить иначе, — Стив вроде как и смущен, но особой вины за его словами не слышится, что позволяет Кайле разглядеть новые грани его личности, прежде не примеченные ею.
— Ну еще бы, — Тони хмыкает, очевидно решив окончательно втесаться в обсуждение. — Руссо только-только на слушании признал, что додумался полумертвую дернуть тебя в самое пекло, и Стив, обивающий все пороги в поисках твоего следа, слышал это с задних рядов.
— Ты сцепился с ним прямо в зале суда? — Райс даже слегка пугается подобной идее, потому что это, если это действительно имело место быть, могло создать Капитану массу проблем в будущем.
Роджерс ведет головой, оставляя без ответа, и Тони, как назло, решает наконец прикрыть фонтан повествования.
— Расскажешь, что произошло? — вместо объяснений просит Кэп, и в голубых глазах Кайла читает желание закрыть тему с его срывом.
— Да, желательно с подробностями, — подключается Старк по правую от нее руку, ерзая по спинке дивана, чтобы устроиться поудобнее.
Райс призадумывается, пытаясь понять, с чего начать. И начинает с момента, когда Руссо решил выдернуть ее из лечебного забытья. Рассказывает все, не скупясь на подробности. Самозабвенно описывает Асгард, встречу с Одином, делится восторгом от встречи со Слейпниром и путешествия по радужному мосту.
И вечер за этими бесконечными, восторженными рассказами проходит непередаваемо быстро. Особенно, когда Кэп, более вовлеченный из них троих в процессы разбирательства после распада Щ.И.Т.а, вступает со своими объяснениями и рассказами.
***
Кайла переворачивается, подгребая под себя мягкую, ароматно пахнущую порошком подушку. Сладостно стонет, чувствуя, как гудят мышцы, хорошенько натруженные накануне вечером.
Вчерашний день, проведенный по большей части с Роджерсом, что после выписки из больницы как-то не торопился возвращаться в «строй», ознаменовался его неожиданным предложением размяться. Кайла не то чтобы была сильно против, но поступившему предложению удивилась искренне.
Еще бы — они уже продолжительное время выстраивали дружеские отношения, с недавних пор были записаны в одну команду супергероев и спасителей, но как-то до этого поразительным образом умудрялись избегать совместных тренировок. Не специально, разумеется, просто так складывалось. В Райс никогда не было азартной жилы, толкавшей на состязания или сравнение себя с кем-то. Единственной ее мотивацией из раза в раз было — быть продуктивной, каким бы расплывчатым ни был этот эпитет. И Райс в голову бы не пришла подобная идея, честно говоря — Стив был совершенно не ее весовой категории, чтобы даже помышлять о подобном.
И только получив заманчивое предложение, девушка с удивлением поняла, что это ее удивительным образом соблазнило.
Она отлично знала стиль боя Наташи, неплохо изучила Клинта, хотя ни разу не вставала с ним в спарринг. Неплохо выучила Брока, который в свое время был одним из ее наставников, возглавив львиную долю тренировок. Но Кэп был совершенно другим уровнем. И если уж акцентировать на том, что в профессиональном росте она тоже была заинтересована, пусть и неподобающе слабо для ее вида деятельности, отказываться от подобных возможностей было глупо.
Так что да, она приняла предложение. Основательно протерла собой маты в новообустроенном тренировочном зале. Ни разу не смогла даже пошатнуть Капитана, по собственной необъяснимой упертости решив не прибегать к своим способностям. Стив, понятное дело, не оценил, в какой-то момент указав, что они сражаются «нечестно», хотя, справедливости ради — и не думал поддаваться. Кайла не упустила возможности пошутить о том, что не береги ее Роджерс, она давно была бы размазана по рингу тонким слоем, и в итоге настояла на своем. Чтобы через полтора часа безостановочного махания конечностями выдохнуться, так ни разу и не сбив Кэпа с ног. Довольны не были оба, пусть и по разным причинам.
Так что солнечным воскресным утром она самозабвенно мнет лицом подушку и старательно строит в голове планы на предстоящий день.
«Доброе утро, Кайла», — бодрый, услужливый голос Джарвиса разрывает блаженную тишину спальни, заставляя ту медленно приоткрыть глаза.
— Как ты понял, что я проснулась?
Райс интересуется искренне, потому что за все это время ни разу не открывала глаз, до последнего надеясь уснуть обратно. И хотя сон покинул ее задолго до того, как искин заговорил, ей все же было непонятно, почему он вообще решил активизироваться.
«Пятнадцать минут назад ваше дыхание изменилось, слегка возросла частота сердцебиения и движения глазных яблок под веками стали характерны для бодрствующего человека», — бодро и покладисто отозвался искусственный дворецкий, разом выдавая весь перечень отмеченных признаков бодрствования.
Впрочем, она не станет отрицать тот факт, что это в какой-то мере даже немного пугало. То, с какой точностью Джарвис умудрялся анализировать и отслеживать состояние и функционирование всех обитателей и посетителей башни.
— Понятно. В таком случае — доброе утро.
«Следует ли обеспокоиться наличием свежесваренного кофе в столовой?» — спрашивает искин, пока Райс неторопливо выпутывается из-под тонкого одеяла.
— Да, будь так любезен.
Что ж, за несколько дней, что она полноправно пользуется продуктами старковского гения, Кайла успела оценить неоспоримое удобство так называемого «умного дома». То, насколько Джарвис предвосхищал бытовые нужды, буквально сбивало с ментальных ног.
А ведь каких-то пару дней назад, в самом начале недели, она очень даже серьезно сомневалась, стоит ли принимать поступившее от Тони предложение.
Все было тривиальнее некуда — деятельный миллиардер, вернувшись с Бали и застав тот хаос, что воцарился в Щ.И.Т.е и всей стране в целом, выдвинул неожиданное для всей общественности предложение: стать спонсором команды Мстителей. Или что-то вроде того. Короче, вполне в своем стиле решил взять и вбухать кучу бабла. Предложив взамен разрушенной базы квартировать в собственной башне всю команду героев. Не насовсем, разумеется, исключительно пока отстраивается новый комплекс где-то за чертой города. И очень споро умудрился уболтать Кайлу, Стива, Брюса и даже Сэма на переезд. Даже выделил апартаменты для Нат и Бартона, но те временно отсутствовали, пропадая черт знает где. Аргумент для такого предприятия был едва ли не одним, но при этом существенно весомым: их засветившиеся мордашки могли без труда стать мишенями, неся угрозы любому, кто находился в непосредственной близости. А башня, в отличие от любого другого дома, могла обеспечить максимально-возможную безопасность. Плюс, Тони поклялся, что создаст максимально комфортные условия, предвосхищая любые нужды новых сожителей.
Так что да, несколько дней кряду Кайла во всю блаженствовала от предоставленных в полное пользование технических возможностей.
Она смешливо улыбается, еще на пороге в столовую замечая почти всю честную компанию. Не хватало только Вдовы и Соколиного глаза. К слову, вспомнив о последнем, Райс тут же нашла взглядом Сэма.
— Всем доброе утро. Вот я все думаю: Сокол у нас квартируется, а его глаз где-то прохлаждается, — она оскаливается в широкой, акульей улыбке, выжидая, пока завуалированную подначку раскусят и оценят.
Мужская половина Мстителей, обернувшаяся на нее по очереди, недоуменно вскидывает брови. Только Тони неоднозначно хмыкнул, заприметив ее фигуру, тут же стянувшую с полки еще одну чашку под свежесваренное кофе.
— Как спалось? — жизнерадостно интересуется он, пока Райс самозабвенно изучает плиту на вопрос завтрака.
— Как убитой, — тянет гласные, мучительно выбирая между глазуньей и сваренной в небольшой кастрюльке овсянкой. — Кто кашеварил?
— Стив, — охотно сдает друга Сэм, с ироничной усмешкой на лице кивая в сторону Кэпа.
— Не спалось с утра, — как будто оправдывается Роджерс, хотя обернувшаяся к нему девушка не думает ни удивляться, ни осуждать.
— Ну ладно.
Кайла устраивается сбоку от Уилсона, с интересом заглядывая в его тарелку. Глазунью Сэм размазал по белому фарфору весьма живописно. Даже листья салата выложил будто нарочно — в неясную композицию.
— Ну что, всем хорошего дня, — Роджерс поднимается из-за стола, подходя к посудомойке, чтобы сгрузить в нее посуду. — Кайла, какие планы на день?
— Не знаю, — Райс открывает навесной шкаф, приподнимаясь на цыпочки и изучая содержимое. Она готова поклясться, что где-то здесь была пачка кукурузных хлопьев. — А что?
— Предлагаю встретиться в тренажерном зале через час, — Роджерс откликается молниеносно, как и рядом оказывается, чтобы достать с верхней полки вожделенную ею упаковку незатейливого завтрака.
— Стив, если у тебя недотрах, это следует решать не на ринге, — выдает она без задней мысли, все еще пребывая в том легком состоянии, когда подколы в сторону друзей слетают с языка непроизвольно.
Ответом становится гробовая тишина, резко разорванная синхронным кашлем Сэма и Тони за их с Роджерсом спинами. Стив, все еще возвышающийся рядом, каменеет, словно помимо всего прочего Кайла только что предложила свою кандидатуру. На первых порах момента девушке даже становится неловко, но она давит в себе это чувство: подумаешь, пошутила немного более развязно, чем обычно. Чего сразу в соляной столб-то обращаться?
Кайла щедро отсыпает себе в тарелку порцию, отшагивает к холодильнику, ничуть не смущаясь странной, повисшей в столовой тишины. Хотя, разумеется, где-то на краю сознания поселяется неверное, толком неоформившееся любопытство.
— Ладно, — голос Роджерса на первых порах звучит хрипловато, и Райс, повернувшая голову, успевает заметить румянец на лице отвернувшегося мужчины. — Буду иметь в виду.
Он порывается к выходу как-то торопливо, будто не самая удачная шутка, не оцененная им в силу воспитания, жгла ему лопатки.
— Ты бы так не шутила, — наконец находит в себе силы Сэм, чтобы хоть как-то высказать мнение. — А то его еще удар хватит.
— Вы ужасные друзья, — Тони тянет слова с деланным осуждением, окидывая их обоих взглядом, и неторопливо бредет в сторону лифта. — Но, стоит признать, что и шуткой это не было — скорее горькой правдой.
— Да я не подумав ляпнула, — все же торопится оправдаться Райс, потому что, если вдуматься, ее неуместный подкол выглядел малость по-сучьи.
— Я в курсе, ты вообще это редко делаешь, — Тони успевает ляпнуть это прямо перед закрытием лифта, оставляя Кайлу в весьма разрозненных чувствах.
— Неловко вышло…
— Ага, — Уилсон кривовато усмехается, но, поймав мрачный взгляд девушки, тушуется, приподнимая ладони в сдающемся жесте. — Да ладно тебе, с кем не бывает…
Ей и остается разве что фыркать, пытаясь угадать — имеет ли теперь смысл спешить в тренировочную или после подобного подъ… кола Стив предпочтет найти занятие, не предусматривающее участия Кайлы.
