***
Кайла непонимающе, а от того крайне неуверенно улыбается, следя за тем, как Беннер суетится вокруг, подцепляя к ней различные липучки. — Напомните, для чего это? — Она честно старается храбриться, пока доктор невозмутимо суетится рядом, но стоило ли обманывать себя. Она все еще боялась всего этого. Знала, что боли это не принесет, что давным-давно никто не планирует запирать ее в клетке или рассовывать по пробиркам, но тот далекий, въевшийся в подкорку страх не отпускал даже с течением времени. — Я хочу проверить пару своих догадок, — Брюс улыбается ей утешающе, на короткое мгновение замерев рядом, чтобы заглянуть в глаза. И, если бы это был кто-то другой, кроме него, она ни за что не позволила бы случиться этой встрече в лаборатории. Пару дней назад, стоило мужчине обжиться в башне, Брюс вдруг попросил Кайлу позволить ему провести пару тестов. Это было сказано в весьма обыденной атмосфере, они всей честной компанией завтракали на жилом этаже, вокруг были люди, которым она безусловно доверяла, и сам Беннер выглядел так, словно его интерес действительно больше праздный. Будто, если она откажется, он просто пожмет плечами и забудет о собственной просьбе. Может, даже так и было. Но Райс все равно прочувствовала эту волну ледяных мурашек, пробежавших вдоль всего позвоночника, стоило словам мужчины прозвучать в умиротворенной тишине столовой. Быть может, она бы даже отказалась — все, что могли, в ней уже изучили, и как бы ни верила она в гениальность Брюса Беннера, мог ли он рассказать о ней что-то фундаментально значимое, чего она и так не знала? Но случилось сразу несколько вещей, которые почему-то подстегнули согласиться. Она видела, как остановился бегающий взгляд Наташи, что-то вычитывающей на планшете. И Стив у тостера замер на короткую долю секунды, словно прислушиваясь, прозвучит ли ответ. И да, как бы это ни было странно, именно эта их озабоченность — озабоченность людей, хорошо знакомых с ее личным делом и полной выкладкой по психопортрету, — заставила согласиться. — И что вы хотите узнать, док? — До этого ученые Щ.И.Т.а отслеживали именно саму энергию, выделяемую тобой. Ее природу, границы возможного, влияние на твой организм. Но, если верить отчетам, никто прежде не пытался досконально изучить принцип воздействия на объекты, — Беннер зачастил словами, принимаясь весьма торопливо перемещаться между приборами и техникой. — Я хочу, чтобы ты переместила эту ручку из этого отсека в тот. Райс внимательно осмотрела оба стеклянных короба, обвитых кучей проводов, незаинтересованно пожала плечами, потому что с недавних пор ей не нужно было прикасаться к предметам, чтобы воздействовать на них. И тяжело вздохнув окончательно признала участие во всем этом: — Просто дайте отмашку, когда начинать. Это действительно занимает много времени. Райс искренне полагала, что Брюс удовлетворится замерами с двух-трех попыток, но, когда доктор раз в десятый попросил ее переместить кусочек пластика из одного контейнера в другой, надежда на скорый финал развеялась прахом. — Попробуй медленнее, — просит Беннер, не отрывая пристального взгляда от экрана, выдающего показания сканеров. — Медленней? — Кайла очень хочет есть, мечтает поскорее отправиться на прогулку, и меньше всего ее интересуют задачи, к выполнению которых она понятия не имеет, как подойти. — Да. Как у тебя это работает? — Брюс отрывается от наблюдений, переводя на девушку заинтересованный взгляд. — Что ты делаешь для того, чтобы переместить предметы или себя? — Просто представляю, что они появляются в другом месте в следующее мгновение, — она пожимает плечами, не зная, что именно он хотел бы услышать. — Хорошо, ты просто представляешь, как конкретный объект исчезает в одном месте и появляется в другом, — он помечает что-то на планшете, ненадолго увлекается одним из экранов, выводящих расчеты, но взгляд все же возвращает к ней. — Ты задумываешься и направляешь энергию на конкретный предмет? — Да. — А ты никогда не пробовала, скажем, выбрать отдельный предмет, но пожелать не переместить его в выбранную точку координат, а, к примеру, создать в ней идентичную копию? Кайла задумчиво хмурится, долго и со скрипом пытаясь осознать прозвучавшее. — Простите, я не совсем понимаю, — честно признается спустя несколько долгих минут нелепых гляделок с доктором. Молчать дольше, пытаясь выжать из себя осознание, было бессмысленно. — У меня есть небольшая догадка относительно твоих возможностей. Ученые Щ.И.Т.а уже обнаружили и доказали, что ты можешь влиять на пространство, проделывая самые разные манипуляции с ним. Однако все намного сложнее с точки зрения физики. И пространство, и материя тесно связаны, — Брюс поправляет очки на носу, восторженно и увлеченно принимаясь сыпать не всегда понятными аллегориями. — По факту, если упростить, ты воздействуешь на объекты, принуждая их распадаться на атомы и в кратчайшие сроки собираться в идеальном порядке в другой точке пространства. Я хочу понять принцип. Ведь для подобного воздействия нужно разбирать объекты на атомы и собирать эти самые атомы в верной последовательности. А значит, на каком-то уровне, тебе доступно просто невероятное умение выстраивать атомы в объекты и даже организмы на молекулярном уровне. Райс растерянно хлопает глазами, силясь уместить всю прорву информации, озвученной доктором, в голове. Если задуматься, Беннер был прав — она ведь никогда не размышляла о своей способности в подобных масштабах. Действовала на голых рефлексах, даже не отдавая себе отчета в том, что неукоснительно, за редким исключением, собирает себя и других людей едва ли не с нуля. — В таком случае мне интересно, можешь ли ты собирать объекты из свободных атомов. По уже известному тебе шаблону создавать реплики… — Другими словами — создавать копии. — Верно. Если упрощать, — Беннер согласно кивает, несколько смущенно отводя взгляд. — Нужно понять принцип твоих действий на атомном уровне. Количества энергии, вырабатываемой тобой, может быть вполне достаточно, чтобы дублировать простейшие объекты. И если манипулирование условно «свободными» атомами под силу твоей способностям, то поняв принцип действия, мы могли бы либо с твоей помощью решить многие проблемы дефицита, либо создать аппарат, что его решит. Райс хмыкает, по достоинству оценивая амбициозность ученого. Кривит губы на одну сторону, честно сомневаясь в том, что может нечто подобное. И давит желание отказаться не попробовав. Потому что если есть хоть малая вероятность, что Брюс прав, она, быть может, пригодится где-нибудь и за пределами поля боя. — И еще, мне вот все интересно: ты чувствуешь пространство? Кайла вскидывает брови, пытаясь понять, о чем спрашивает доктор. Даже голову к плечу чуть клонит, невольно выдавая непонимание. — Ты фактически манипулируешь пространством. Для того чтобы совершать манипуляции, нужно хорошо чувствовать объект, над которым совершаешь усилие… Он глядит на нее с выражением лица, какое бывает у людей, когда приходится общаться с непрошибаемо тупыми людьми. Ей бы даже обидно стало, если бы не понимание, что перед ней один из гениальнейших людей ее времени. — Сложно сказать, — честно признается она спустя пару мгновений, отводя от терпеливо выжидающего ответа доктора взгляд. — Иногда мне удается избегать препятствий. Вроде выбоин в асфальте или перекошенных ступенек, даже если я на них не смотрю и не знаю, что они там будут. Просто чувствую, что нужно отступить, шагнуть дальше или изменить маршрут. В детстве, когда была маленькой, судя по маминым записям в дневниках, во время снов видела происходящее в других уголках планеты и досконально пересказывала. Мама считала, что это одно из проявлений моих способностей, но подчинить это контролю так и не вышло, а после сны исчезли. Ну или я перестала их запоминать. — Возможно, дело в особенностях восприятия, — Брюс пожимает плечами, когда она вперяет в него заинтересованный взгляд. — В теории многомерности пространства и населяющих ее разновидностей жизни и энергий признается закон соответствия. Например, если допустить, что существуют четырехмерные живые и осознающие себя, а главное — мыслящие существа, то мы, жители трехмерного уровня, никогда не сможем их заметить, и тем более мыслить и воспринимать мир, как они. Кайла хлопает глазами, благо хоть не разинув рот, и пытается для себя решить, в какой момент в увлеченный рассказ доктора стоит вклиниться, чтобы прояснить, что она ни черта не понимает. Брюс хмыкает, замечая сложную гамму эмоций на ее лице. — Если упрощать до элементарного — все наше существование обусловлено возможностями нашего организма и органами чувств. Как и мозгом. Детский мозг многим более пластичен и восприимчив, но физиология, заложенная в генах как неоспоримый абсолют в развитии, все равно попыталась сделать из тебя человека настолько, насколько это возможно. Он дергано пожал плечами, видимо осознав, что снова улетел в рассуждения. — Возможно, в детстве тебе действительно было проще осознавать пространство без привязки к своему в нем нахождению. Быть может, долгими и усердными тренировками этого можно достичь и теперь. Но я понятия не имею, как заставить кого-то изменить тип мышления, чтобы выработать иное восприятие, — он виновато разводит руками под ее задумчивым взглядом, улыбается чуть приметно, когда Кайла точно так же пожимает плечами. — Да меня вроде и так все устраивает. К мировому господству и божественным способностям я не стремлюсь, силы с каждым разом все охотнее отзываются на манипуляции, а большего мне и не надо, — Райс вскакивает с кушетки, разминая затекшее от долгого сидения мышцы. — Спасибо за пояснения. — Я сделаю более развернутую выкладку, — он прерывается под ее красноречиво-скептическим взглядом, поправляет очки на переносице. — Сделаю отчет полным и понятным для простых обывателей и скину тебе.***
— Советую присмотреть себе какое-нибудь платье в стиле сороковых, — неожиданная ремарка Наташи в полседьмого утра заставляет Кайлу удивленно оторваться от гипнотизирования чашки кофе и поднять осоловелые со сна глаза. — Что? — Я сказала, что тебе стоит поискать в магазинах подходящий наряд, — Романофф невозмутимо шинкует зелень, периодически пристально отслеживая процесс приготовления яичницы в сковороде под рукой. — Чего бы ради? Кайла не виновата, что по утрам, когда пробудка происходит принудительно, у нее пропадало настроение. А Наташа была не виновата, что в деле о мутящем странные делишки шерифе южного округа, после контакта с которым загадочным образом пропадали заключенные, ей нужен был хороший соглядатай. — На днях Стив узнавал в одном ретро-клубе, когда у них проходят тематические вечера в стиле сороковых, — как ни в чем не бывало поясняет женщина, видимо, свято уверенная, что это исчерпывающий ответ. — Я тут при чем? — Райс действительно все еще не может угнаться за ходом чужой мысли, но раздражения от того, что с ней вообще сейчас заговорили, намеренно гасит глубоко в душе. — Ну, учитывая, что он старательно изучал целую кучу видео о танцах времен своей юности… — Нат кривит пухлые губы в издевательской усмешке, на короткое мгновение оборачиваясь к девушке. — Это все славно, конечно, — Кайла кивает безэмоционально, помешивая кофе ложечкой. — Но вопрос все тот же: при чем тут я? — Не думаю, что он осмелится пойти туда один. И вряд ли Сэм согласится составить ему там компанию. Остаешься ты, — Наташа растягивает гласные с очевидным удовольствием, наверняка очень гордясь тем, что вообще умудрилась об этом прознать. — Или ты. — Что-то мне подсказывает, что меня Кэп звать в подобные места не захочет. Он в целом не особо меня куда-то зовет. — А еще у него могла просто проснуться ностальгия, и на деле он никуда не пойдет, — Райс склоняет голову к плечу, следя за тем, как воронкой крутится внутри кружки темный, почти чернильно-черный кофе, закрученный чайной ложкой. — Или так, — Вдова не спорит, тоже легко и охотно кивая на подобную вероятность. — Но платье лучше возьми. Будешь глупо выглядеть, если придешь туда в современном фасоне. — В фасоне стиля ретро я буду выглядеть еще нелепее, — несогласно кривится Райс, воочию представляя себе это недоразумение. — Хочешь, подберу тебе пару вариантов? — С энтузиазмом предлагает женщина, стоит девушке за ее спиной замолчать. — Хочу, чтобы ты отвалила от меня с попытками свести нас с Роджерсом, — Кайла говорит это спокойно, каким-то даже обыденным тоном, порядком устав реагировать на странные закидоны бывшей русской шпионки. — Ну или, на крайняк, накормила меня перед тем, как мы поедем на миссию. Что, кстати, за шериф? — Я все еще не могу понять, как он это делает, но суть в том, что он частенько захаживает к самым разным заключенным по всем участкам города, а потом они пропадают. Вначале пропадали сразу после освобождения под залог, потом пропадать стали прямо из камер, — Наташа кивает, когда Кайла режет ее острым, пристальным взглядом. — Да. Если верить записям с камер, люди просто исчезают посреди камеры без следа. Ни вспышек, как у тебя, ни следов остаточной мощной энергии. — В чем моя задача? — На самого шерифа, точнее его связь со всеми заключенными, я вышла совсем недавно, и не так давно он снова нанес визит одной девчонке, взятой за торговлю запрещенными веществами. Она пока не исчезла, но мне нужно, чтобы, пока я наблюдаю за шерифом, ты приглядела за девушкой. — Другими словами?.. — Другими словами ты сегодня впервые официально сядешь в тюрьму. — Что, прямо официально? — С улыбкой уточняет Райс, прекрасно понимая, что конкретно ее никто в простую тюрьму сажать бы не стал. — Ну, если точнее — Кристин Финн сядет. Ты очень на нее похожа, так что сойдешь. Немного подкрасим и отвезем в тюрьму. Райс едва ли когда-нибудь могла бы подумать, что ее действительно впишут во что-то подобное. Для начала следовало отметить, что сидеть на заднем сидении патрульной машины, отделенной от салона решеткой, было крайне неудобно. Вроде и просторно, а все равно как-то некомфортно. И наручники, что Наташа нацепила на нее перед тем, как услужливо захлопнуть за ней дверь, затянуты были шпионкой не на шутку. Понятно, что Кайле ничего не стоило снять их с помощью сил, но весь сок был в том, что в тюрьму ей надлежало прибыть при параде. Двое полицейских, выглядящих очень натурально для подставных агентов, вальяжно восседали на передних сиденьях, вполголоса обсуждая прошедший накануне бейсбольный матч, и Кайла через раз прислушивалась к словам мужчин. По большей части ее интересовала только продолжительность задания. Романофф утверждала, что люди после визита шерифа пропадали в разное время. Кто-то в этот же день, кто-то — спустя почти месяц. И, хотя Райс безропотно выполняла работу, стремясь помочь в решении любых проблем, идея проторчать в местной тюрьме почти месяц не прельщала ее от слова совсем. — Вот и подъезжаем, — темнокожий полицейский, сидящий рядом с грузным, рыжебородым напарником, сосредоточенно выруливающим с трассы, ненадолго оборачивается, бросая в Кайлу пристальный взгляд карих глаз. — Готовьтесь, мисс, никто не должен понять, что это подстава. Фразу копа девушка оставляет без внимания, уводя взгляд за стекло. Рассматривает просторные поля, хмыкает, когда замечает приближающуюся территорию женской колонии, обнесенную высокими заборами. Ее не особо интересует охрана территории, количество пропускных пунктов или система контроля на них. Все, чего Кайле хочется, — чтобы все это быстрее закончилось, но то не зависит ни от нее, ни от работающих здесь людей. Так что она просто терпеливо выжидает, пока ее оформляют, покладисто принимает выданную ей темно-серую форму и облегченно потирает запястья, когда в помывочном отсеке с нее наконец снимают наручники. — Раздевайся и к стене, — коротко отдает распоряжение высокая светловолосая женщина, на угловатом лице которой отпечаталась маска суровой настороженности. — И без фокусов. Райс кивает, показывая готовность подчиняться, сбрасывает шмотки торопливо, тут же скользнув в сторону покрытой кафельной плиткой стены. Упирается руками в стену, старательно пытаясь приготовиться к весьма неприятной процедуре, и с трудом не вздрагивает, когда достаточно прохладная вода из гидратного шланга окатывает тело. Недостаточно сильно, чтобы оставить синяки, но все равно неприятно. — Одевайся. Кайла растирается полотенцем торопливо, не желая испытывать чужое терпение. Процедура обустройства бесхитростна и скучна — свод правил, зачитывание распорядка. Суровые, грозные взгляды работников колонии, смотрящие на Райс все как один — с плохо скрытым ожиданием проблем. Райс не видит в их взглядах сочувствия, да и не ждет его там. В ее липовом досье черным по белому написано, что она убила подружку из-за парня, и это в целом и не должно добавлять симпатии в глазах тюремщиков. Когда спустя несколько часов ее заводят в камеру к Грейс Мирроу Кайла облегченно выдыхает, с интересом следя за черноволосой латиноамериканкой, листающей какой-то глянец на верхнем ярусе кровати. — Чего пялишься? — Огрызается ее соседка по «палате», спустя несколько минут безуспешных попыток игнорирования. Кайла прикидывает в уме, стоит ли ей браться за бессмысленную, но в приоритете увлекательную игру под названием: «устройся в иерархии женской тюремной колонии», но утомленно откидывает затею. Слишком увлекаться не стоит, у нее здесь свои задачи. — До последнего надеялась, что соседей не будет, — она ведет плечом, бросая рыльно-мыльный набор на свою, нижнюю часть кровати. — Держи карман шире, — со смешком откликается Грейс, но в ее веселье дружелюбием даже не пахнет. Скорее мрачностью и жестокостью. Кайла присаживается, внимательно оглядывая весьма тесную камеру. Бросает взгляд в сторону унитаза и раковины, спрятавшихся от решетки дверей за кроватью и невысокой переборкой. Пристально осматривает монолитный бетонный потолок и пол, вспоминая, что этажом ниже тоже располагаются камеры. — Внизу что? Карцеры? — деловито спрашивает в воцарившуюся тишину. Мирроу посмеивается желчно, слышится, как шуршат страницы прикрытого журнала. — А ты уже планируешь копать подкоп? — она свешивается с верхнего яруса, демонстрируя миловидное, скуластое лицо. — А ты смазливая, — заключает спустя несколько минут пристального разглядывания. — Держись подальше от Зои. Она любит красивых, но очень жестока. Кайла насмешливо выгибает брови, с интересом наблюдая за собеседницей. То, что ей начали давать советы, означало, что контакт наладить было можно. Правда, то, что ее определили смазливой, было забавно, учитывая тот факт, что у Кайлы на лице был специальный, едва не пуленепробиваемый грим, расцвечивающий ее физиономию в фиолетово-зеленые оттенки. — Как тут вообще все устроено? — вместо реакции на предостережение интересуется Райс, чуть отползая назад, чтобы опиреться лопатками на стену. — Да как и везде, — Грейс пожимает плечами, уползая обратно к себе и пропадая из поля зрения. — Нигде прежде не бывала, — Кайла хмыкает, терпеливо пережидая воцарившуюся тишину. В первый день наседать на Мирроу не стоило, если не хотелось заработать дополнительных проблем. Если вдруг латиночке взбредет в голову проучить приставучую соседку и натравить на нее кого-нибудь, это… Не станет, конечно, проблемой, Райс отпинается без особых усилий, но то, что ее однозначно распределят в карцер, могло стать проблемой. С участниками драк, даже если они были весьма условно виноваты, тут разбирались весьма жестко. — За что ты здесь? — наконец спрашивает девушка наверху, и Кайла позволяет губам растянуться в удовлетворенной усмешке. Контакт был установлен, пусть пока и незримо тонкий. — Одна сука решила, что может увести моего парня и угрожать мне рассылкой моих нюдсов, — намеренно небрежно отзывается Райс, принимаясь разглядывать аккуратный маникюр. — Действительно — сука. Вальнула ее? — Не специально, если честно, — Кайла намеренно морщится, чтобы в голос добавилось больше правдоподобных эмоций. — Но так сложилось, что когда начала ее бить, остановиться уже не смогла. Она отчасти импровизирует, додумывая тот краткий минимум, что Нат дала ей прочитать из «ее» дела. Но в этом и прекрасны были такие «краткие» инструктажи. Главное было запоминать, что сочиняешь. И по возможности самой верить в историю. Как если пересказывать просмотренный тобою фильм. Запомнить сюжет. Стараться не опускаться прямо до совсем мелких подробностей, потому что их легко забыть. А еще никто и никогда, помимо профессиональных наемников и психопатов, кайфующих от чужой крови и боли, не запоминает подробности своих преступлений. Особенности человеческой психики. — Сколько дали? — Двадцатка с правом УДО после десяти лет примерного поведения. — Десять лет? Судья пожалел, у меня знакомый был, он на двадцатку до права на УДО влетел, — отзывается Грейс, едва слышно шурша постельным. — Что ж, удачи тебе. — Как у вас тут вообще? В какие-то клубы по интересам вступать надо? Правила там, например. — Тебе экскурс нужен? Чем платишь? — Грейс свешивается со шконки, с интересом заглядывая Кайле в лицо. — А что в ходу? — У тебя пока кроме тела и нет ничего, — Мирроу паскудно усмехается, осматривая Кайлу от макушки до кончиков вытянутых вперед ног. Но не встретив никакой ответной эмоции на лице, хищный оскал заметно сдувается. — А ты из крутых, да? Райс жмет плечом, оставляя вопрос без конкретного ответа. Терпеливо ждет, куда зайдет увлекательный разговор дальше. — Ладно. Будешь должна, — Грейс кивает с уверенностью, совсем не замечая, как Кайла скептически изгибает на это бровь. — Правил немного: не лезть к сформировавшимся группам, если не позовут; не глазеть на местных мамочек, если не хочешь неприятностей; ну и не трогать телики. За тобой понаблюдают ближайшие пару дней, кто-нибудь, кому больше придешься по душе, попробует характер прощупать. И ты либо схватишься с кем-нибудь, отвоевав свободу, либо отхватишь и тебе разъяснят твое дальнейшее место. Можешь сразу просто соглашаться на то, что предложат. — А что обычно предлагают? — Кайле правда интересно, как ни странно. Впервые за долгие годы работы с преступным миром, она оказалась по эту сторону. — Да здесь круг интересов маленький: ништяки всякие, если посылки родня и друзья передают, да секс. Больше особо интересов ни у кого и нет. Слова Грейс пророческими становятся уже к ужину. Потому что, когда какая-то невысокая, сухопарая женщина с по-цыплячьи желтым каре и крайне неприятным лицом принимается таращиться в ее сторону, окруженная толпой таких же угрюмых морд, Райс забывается. Не по глупости и не специально, просто ей не так чтобы очень страшно, а еще в голове целый раздрай мыслей относительно всего происходящего. Так что да, глаз она не отводит, даже когда незнакомая агрессорша что-то кричит ей с другого конца зала, Кайла только флегматично моргает, через силу запихивая в рот ложку абсолютно отвратительного пюре. Когда толпа женщин налетает на нее, чтобы проучить слишком смелую новенькую, Кайла даже не пробует отбиваться. Только ловко уворачивается, ныряет под чужие замахи, да изредка ставит подножки, с азартным весельем в светлых глазах следя, как пытающиеся задавить числом дуры отлетают на другие столы. Порождая еще больший хаос и агрессию. Когда перед Райс вырастает невысокая и пухленькая афроамериканка в форме работницы тюрьмы, занося дубинку для удара, девушка ставит руку на блок и покорно опускается на колени, вздевая руки в жесте капитуляции. И только чудом ее не отволакивают вместе с остальными в карцер. Хотя, чудо это зовут Хлоя Сване, та самая высокая женщина, похожая на валькирию из древних нормандских легенд, что провожала ее в душевые. Мисс Сване зычно окликает пытающихся скрутить Кайлу мужчин и коротко, явно не хотя, оповещает, что Райс в потасовке толком и не участвовала. Девушка почти уверена, что глупая провокация принесет наутро еще больше проблем, потому что выскочек никто не любит, но судьба неожиданно поворачивается к ней лицом вопреки обыкновению. Глубоко за полночь Кайла слышит легкий скрежет в замке решетчатой двери, чей-то негромкий голос, обращающийся к Грейс. Приоткрывает глаза, тут же бросая взгляд в сторону камеры. И неслышно усмехается, замечая, что индикатор, свидетельствующий о работе техники, погас. Слышит, как Морроу тихонько сползает на пол, прикрывает глаза и тщательно контролирует дыхание, изображая спящую. Волоски на руках приподнимаются от накатывающего азарта, а еще едва различимо Кайла слышит совсем рядом с собой тихое, нарочно скрываемое дыхание, и больших усилий стоит не растянуть губы в широкой, ироничной улыбке. Потому что там, где Грейс мнит себя опытным следопытом, Райс видит, не раскрывая глаз, кучу огрехов. Она выждала еще ровно пять минут, прислушиваясь к тому, как закрылась на замок дверь. Как едва различимо зашаркали по коридору вдаль парные шаги. Без труда вспомнила, что сторона, в которую они направляются, вела в сторону лестницы, ведущей на этаж ниже — в сторону спуска к карцерам и подсобным помещениям, отданным под склады с разной бытовой мелочевкой: одеяла, белье, сменная одежда. Она приоткрывает глаза, бросая взгляд на камеру. Долго и задумчиво прикидывает, как лучше всего поступить, следя за вновь заморгавшим красным огоньком. И тяжело вздохнув посылает мельчайший, меньше игольного ушка импульс в корпус камеры наблюдения, слыша, как стрекочет и трещит внутри пластик. А после в течение нескольких минут с тревогой слушает, послышится ли отзвук переполоха из-за пропавшей картинки в одной из камер. Прежде чем отправить ее на это задание, Наташа долго и тщательно демонстрировала Кайле все планы зданий тюрьмы, добиваясь от Райс полного запоминания. Они, разумеется, допускали и мысль о нестандартном способе похищения заключенных. Порталы, силы, скопированные со способности Кайлы. Даже убийства в камере и незаметный вывоз тел. Версий было больше двух, и то, что заключенных могли выводить хитроумным способом, они предусмотрели тоже. Так что Кайле не составляет труда догадаться, куда примерно направляются неизвестный конвоир с Морроу вместе. В сторону складов, откуда периодически вывозятся на дезинфекцию матрасы. Если на одежду и постельное местных прачечных вполне хватало для поддержания чистоты, то тяжелые матрасы для тщательной обработки от разных возможных микробов нужно было обрабатывать. И автономно обеспечить этого тюрьма как раз не могла. Оставляя маленькую прореху в отлаженной системе. Райс было отчасти интересно, как именно Мирроу собираются вывозить, если досмотр контейнеров с матрасами проводили тщательно, но не стоило упускать из виду, что у шерифа могло быть больше одного пособника. То, что Грейс Морроу сопровождает один из примеченных в вечерней потасовке охранников, Кайла подмечает мимо проходя, делая мысленную пометку запомнить лицо. Райс перемещается на тот самый склад прямо из собственной, отключенной от наблюдения камеры минут за десять до их появления, и совсем не удивляется, когда камеры под потолками, две из которых отлично различимы из ее укрытия, перестают работать. Мужчина подводит Грейс к одному из контейнеров для постельных принадлежностей, ловко и торопливо открывая его для девушки. — Прячься сюда. Это контейнера для матрасов, завтра после обеда их повезут на обработку от всякой пакости, — с пренебрежением тянет мужчина. — Я проделал дыру здесь, так что не задохнешься. — А в туалет мне прямо на матрасы ходить? — Грейс артачится, не торопясь нырять в услужливо распахнутый для нее ящик, и Кайла вполне готова понять нежелание девушки. Потому что ящик этот уж очень напоминает гроб. — Можешь прямо на матрасы, а можешь вернуться в свою камеру и ходить на свой толчок, — сплевывает мужчина, буравя девушку перед собой тяжелым взглядом. — Да хер с тобой, — Грейс фыркает, перекидывая ногу через борт контейнера. Залазит, тут же усаживаясь, чтобы перетечь в положение лежа. — А если меня искать начнут? — Не начнут, — басит мужчина, прежде чем закрыть Морроу с матрасами наедине. Кайла ведет плечами, без труда представляя, насколько приятно может быть внутри этой коробочки. «Сэм, тут в камере 356 видео вырубилось. Дойди, глянь», — шуршит рация на поясе мужчины, и Кайла тут же падает в телепортацию, чтобы оказаться в собственной, оставленной камере. Он приходит минут через девять, пока она старательно изображает спящую, свесив одну руку с кровати. Сэм мнется за прутьями решетки, покачивая в руке дубинкой — Кайла видит это сквозь веер ресниц, чуть приоткрыв глаза. Ей даже удается немного подремать, прежде чем по всему зданию начинают греметь дубинки о прутья решеток. Охрана методично обходит этажи, будя заключенных, и Кайла лениво спускает ноги на пол, следя, как проходящий мимо мужчина, уже другой, не тот, что вчера, продолжает бренчать по железу. — А где моя соседка? — правдоподобно-удивленно бросает Райс, когда мужчина уже почти скрывается из поля зрения. Он тормозит ненадолго, поворачивает к ней гладко выбритую голову, щурит маленькие, глубоко посаженные темные глаза. И в презрении скривив весьма аккуратные губы, бросает: — Не твоего ума дело. Десять минут на утренние процедуры. И уходит восвояси, продолжая побудку в соседних камерах. Кайла улыбается, потому что подобная беспечность либо свидетельство масштабного заговора, либо просто халатность, но бежать и бить тревогу не торопится, справедливо рассудив, что до обеда время у нее в запасе имеется. Снова оглядывается на камеру наблюдения, убеждаясь, что та еще не работает. И приступает к неинтересной, но неизбежной сейчас рутине: чистит зубы, послушно отправляется на завтрак, когда дают отмашку, флегматично отмечает волчьи взгляды в свою сторону. Сразу после завтрака заключенные предоставлены сами себе. Кайла растерянно следит, как разбредается народ в разные стороны, и пытается понять, что ей делать. Вариантов не то чтобы много: прогулка во дворе, куда в честь ясной погодки выбирается почти весь сброд колонии; тренажерный зал; зал досуга с несколькими теликами в разных углах помещения; библиотека, где можно почитать или взять книгу в камеру, которые оставались открытыми вплоть до отбоя или каких-то форс-мажорных обстоятельств. Проходящая мимо группка женщин обходит ее спокойно, но идущая последней женщина в годах, с крепким, подтянутым телом, бодает плечом, вынуждая покачнуться, и Райс долго глядит ей вслед, пытаясь побороть внутри весьма предсказуемое желание поквитаться. Она ее, к слову, даже знала — слышала за столом во время завтрака, как ее «заслуги» обсуждали девчата из другой группировки. Без подробностей, но эта Сьюзан за время своей отсидки успела троих оставить инвалидами, а еще пятерых сжить со свету. На правах сильнейшей и подлейшей. Ситуация цепляла — какая-то падаль, разменявшая нормальную жизнь на черт-те что на нарах, смела кидать ей вызов. У Кайлы было неплохо с адекватностью и рациональностью. Последнее время все чаще. Но порывистость искоренить окончательно не выходило до сих пор. Пришлось насилу заставлять себя отвести взгляд от коридора, ведущего наружу, и направлять стопы в мягких слипонах в сторону библиотеки. Она успевает сделать ровно пять шагов, когда голову посещает шальная идея: если она отправится следить за Грейс из собственной, незакрытой и периодически проверяемой камеры, шанс, что ее отсутствие заметят, небольшой. На самом деле небольшой, если учесть, что основной пересчет заключенных происходит во время побудки и отбоя. Но вот если бы она оказалась в карцере, где, судя по словам Наташи, камеры давным-давно «сбоят», прикрывая регулярные превышения полномочий среди рабочего коллектива… Кайла рывком замирает, невольно привлекая к себе внимание нескольких охранниц, медлит, чтобы сходу не вызвать их подозрений. И неторопливо развернувшись, двинулась к выходу во двор. План был прост, как дважды два: выйти во двор, отыскать взглядом решившую повыделываться Сьюзан и хорошенько навалять ей, чтобы все видели, что Райс влезла в потасовку первая. Местная атаманша заметила ее приближение, весьма целенаправленное, к слову, сразу же. И встала задолго до того, как Кайла приблизилась на достаточное для удара расстояние. — Что, куколка, решила попытаться потанцевать со мной, как танцевала с Ингой? Такой номер не прокатит, — Сью пренеприятнейше улыбается, демонстрируя темные от дешевого табака зубы, закатила повыше и так скатанные валиком короткие рукава футболки, играя мускулами на крепких руках. Райс чуть замедлила шаг, оценивая движения потенциальной противницы, краем глаза уловила, как пришли в движения охранники и охранницы по периметру двора, заметившие, что пахнет жареным. И преодолев оставшиеся одиннадцать шагов едва не бегом, высоко подпрыгнула, занося ногу. Стоит отдать Сью должное — о блоке она что-то знала, раз попыталась выставить предплечье под ногу Кайлы, но Райс давно научилась вкладывать в этот прием всю силу собственного веса и инерции, поэтому свалить женщину все же вышло. А вот прилетевший следом сокрушительный удар ногой в затылок Сью поймать уже не успела, да и не могла, потому что не видела. Райс не сказала бы, что действовала на голых эмоциях злости или ярости, но цель поскорей оказаться в карцере и удушающее желание стереть подобную личность с лица земли затопили без остатка. Обожгли морозом по самым нервам. Третьего удара не случилось, потому что ее снесли с ног — слишком вошла в роль кармического бумеранга, самозабвенно нанося удар за ударом по сгруппировавшемуся телу Сью. Да и цели свалить побольше противников у нее не стояло. Она даже не пыталась особо отбиваться, когда сверху обрушились сокрушительные удары дубинкой. Только голову прикрыла, чтобы избежать сотрясения, да ноги к груди подтянула. Что, впрочем, не особо спасло от прицельного пинка по почкам, разом выбившего весь воздух из легких. Впрочем, о том, почему в тюрьмах не стоит затевать драк, Кайла поняла уже очень и очень скоро. Буквально после трех ударов после того, как ее свалили. Потому что надзиратели на побои не поскупились и колотили от всей широты души. Райс впервые в жизни на полном серьезе задумалась о том, как проходят через подобное обычные люди, если уж ей, с ее насильно поднятым болевым порогом и повышенной регенерацией эти тумаки не доставляли удовольствия. Так что да, уже спустя полтора часа после завтрака она оказалась немилосердно закинута в тесную комнатушку карцера, больно прикладываясь коленями о бетонный пол. За спиной лязгнул тяжелый засов, мужской голос гаркнул какую-то команду, и все погрузилось в удручающую тишину и полутемень. Не сказать, что она была расстроена. Как не сказать и что была довольна. Тело болело вопреки всему, слабо ныло в каждой гематоме и синяке, в очередной раз напоминая, что никакая она не титановая. И все же своего Кайла добилась. А потому, не размениваясь на сантименты, постаралась как можно точнее вспомнить помещение склада, расположение там камер и просчитать углы обзора, вычисляя слепые пятна. Такие были почти всегда, особенно в захламленных больших помещениях. Длинный, чуть дрожащий из-за боли в ребрах выдох, прикрытые глаза и короткий импульс энергии, достаточный, чтобы перебросить ее на короткую дистанцию на одну из верхних полок, среди больших, словно из-под производственной техники, коробок. Кайла почувствовала, как вмялся картон с одного бока, где она привалилась телом сильнее, и судорожно застыла, боясь услышать вой сирены или обеспокоенные голоса. Если бы тут были люди, они наверняка услышали бы, как гнется сухой картон — весьма характерный и различимый звук. Или, если бы камеры заметили неучтенные вспышки света, могла подняться суматоха, включиться сирена, оповещающая, что на складе творится какая-то чертовщина. Только все продолжает тонуть в безмолвной тишине, и Кайла слегка выглядывает из-за коробок, чтобы разглядеть контейнер с Грейс внутри и при этом не попасться на камеры. У нее нет возможности вылезти и проверить, жива ли вообще девушка внутри. Что, если охранник обманул и не проделал дыру для вентиляции внутри и она задохнулась? Или эту дыру забило плотной тканью матраса и девушка опять же не смогла с этим справиться?.. Кайла понимала, но проблема заключалась в том, что рисковать ходом расследования ради одной преступницы не могла. Райс вспомнила про Стива, что наверняка плюнул бы и растер все эти «возможные риски провала», озаботившись в первую очередь жизнью человека. Почесала кончик носа, непримиримым взглядом гипнотизируя контейнер. И спустя минут пять усердных раздумий растянула губы в довольной усмешке. Грейс Морроу попала в казематы за торговлю наркотиками еще года три назад. Из неблагополучной семьи, девушка просто искала возможности и не выбрала ничего получше. Райс не обвиняла, хоть и не могла до конца принять подобное решение. И все же — в глазах Кайлы Грейс заслуживала возможности изменить судьбу прямо здесь и сейчас. А потому Кайла сосредоточила взгляд на контейнере, как можно тщательней представила себе девушку внутри коробки и, задержав дыхание, переместилась сама, захватывая, предположительно Морроу, с собой за компанию. Их прокатило по земле парка, и еще до того, как Кайла оказалась на ногах, Грейс запричитала, срываясь в крик, засучила руками по земле. И этого было достаточно, чтобы убедиться в том, что она жива и цела. Грейс вполне могла податься в бега, если проявит достаточно смекалки. Или могла, как законопослушный гражданин, прийти в участок и сдаться, рассказывая о невероятном происшествии с ее перемещением в пространстве. Что более вероятно — могла бы вернуться к торговле наркотиками и окончательно похоронить себя на нарах. Кайла не желала вдаваться в подробности чужого выбора. Она лишь убедилась, что та окажется в относительной безопасности, и сразу переместилась обратно. Заменив исчезнувшую из контейнера девушку собой. Она не знает, сколько времени проходит с момента, как ящик, в котором она даже успевает подремать, приходит в движение. C напряжением в каждой мышце Кайла прислушивается к звукам, молясь, чтобы погрузчики не решили заглянуть в контейнера, что собираются вывозить с территории тюрьмы. Райс отсчитывает время с момента, как машина трогается в путь. Скрупулезно высчитывает минуты, прислушивается к реакции вестибулярного, когда машина поворачивает, чтобы хоть примерно прикинуть направление движения. И подслеповато щурится на яркий свет флюоресцентных ламп, когда крышку ее короба наконец раскрывают после кажущегося бесконечным пути и немилосердным, неприятным рывкам во время разгрузки. Кайла щурится, прикрывая лицо рукой, и совсем не успевает среагировать, когда эту руку перехватывают, плотнее прижимая к ее же лицу, а в шею колют что-то острое. И это последнее, что она успевает понять и осознать резко ухнувшим в небытие сознанием. Райс понятия не имеет, сколько времени проводит в отключке. Она даже не сразу осознает себя, факт нависшей угрозы всей ситуации и то, что она выходит из забытья. Просто в какой-то момент сознание медленно потянулось откуда-то из темных глубин, все ближе приближаясь к звучавшим голосам и яркому свету, пробивающемуся даже через закрытые веки. — Коли еще, она в себя приходит! — грубо гаркает совсем рядом очевидно мужской баритон, и Кайла морщится, шестым чувством понимая, что должна как можно скорее сбросить сковывающие объятия слабости. — Да колю я, колю, — капризно отзывается второй мужской голос, выше и чуть писклявее. — Должно сейчас подействовать. Райс чувствует слабое копошение в районе груди, понимает вдруг, что все ее тело ощущает непривычный холод, и вместе с навалившимся чувством холода возвращается контроль над телом. Распахивая глаза, Кайла машинально перехватывает чью-то руку, даже не до конца понимая, что это. Ей просто не нравится тот факт, что оно тянется к ней. — Роджер, мать твою, какого черта она пришла в сознание?! — Кайла видит, как ее тонкое белое в свете ярких ламп запястье перехватывают еще более белые пальцы. А еще медленно, словно подкрадывающийся хищник, в мироощущение начинает вплетаться боль. Ей требуется еще несколько мгновений, чтобы осознать то, что видят ее глаза, когда сил наконец хватает поднять голову с твердой поверхности: она обнажена, накрыта по пояс синей простыней, и на ее груди алеет свежесделанный разрез, демонстрирующий алый кармин потревоженной плоти. Этого ужасного факта хватает, чтобы сила, еще мгновение назад беззаботно спящая внутри, рванулась в стороны, сине-фиолетовыми вихрями сметая все на своем пути. Скручивая незадачливых хирургов, решивших провести ей вскрытие без ее согласия, сметая медицинское оборудование, вроде стойки с яркой лампой, электрокардиографа и системы искусственной вентиляции легких. Кайла чувствует, как рывком, совсем немилосердно выдирается этой силой трубка из горла, и судорожно сипит, чувствуя боль одновременно в горле и в разрезанной груди. Трясущимися пальцами, забыв обо всем остальном, сжимает края глубоких рассечений, прорезавших, кажется, до самой кости, и пытается не завыть от испуга. Потому что за всю ее богатую на травмы и увечья жизнь, ей еще ни разу не доводилось становиться свидетелем собственного вскрытия. Кайле впервые за многие месяцы по-настоящему страшно, и она судорожно дышит сквозь сжатые зубы, пытаясь подавить подступающую истерику и одновременно придумать, как достаточно стянуть и закрепить края длинной раны, при этом не вставая. Потому что все, что могло ей помочь из инструмента, безжалостно разбросано по утопленной в темноте комнате. Где-то совсем рядом за дверью гремит топот множества ног, и Кайла сцепляет зубы до боли в челюсти, готовясь к новому удару силой. И когда в распахнутой двустворчатой двери показывается свет и несколько темных, крупных силуэтов, Кайла высвобождает силу вновь, надеясь, что одного этого импульса будет достаточно, чтобы не беспокоиться о наличии потенциальных угроз. Хватало и того, что ей острейшим, хирургическим скальпелем разрезали грудину, словно подготавливая для вскрытия. Боль медленно затухает, не проходя окончательно, но становясь не такой острой и навязчивой, скатывающиеся из уголков глаз слезы перестают заливать в уши, и Кайла судорожно, с присвистом выдыхает, с этим глубоким выдохом выталкивая из себя все, что мешало. Стягивает с бедер медицинскую простыню, медленно и аккуратно разрывая ее на широкие полоски. Света из коридора, в котором после выброса энергии установилась тотальная тишина, достаточно, чтобы видеть, что делают руки. Острый запах крови, ее и, наверняка, тех незадачливых похитителей, забивает нос, и Кайла чувствует, как впервые в жизни подташнивает от изобилия «медных» ноток вокруг. А может, дело было вовсе не в крови, а в ее состоянии… Она оборачивает вокруг торса широкие ленты порванной простыни, стараясь стягивать их потуже. Долго собирается с силами, чтобы решиться принять горизонтальное положение, и несколько минут терпеливо высиживает, после того как садится рывком, потому что под стянутыми обрывками глубокое рассечение пытается разойтись и это не приносит ни грамма приятных ощущений. Босые ступни холодит бетонный пол, пока Кайла неторопливо и осторожно бредет по коридорам. Ледяные пальцы левой руки крепко стискивают края окровавленного медицинского халата, стащенного с одного из мертвых мясников, а в правой покоится чудом уцелевший мобильник, найденный в карманах одного из охранников, валявшихся в коридоре. Она собиралась позвонить, как только окажется на поверхности. Она благодарила всё сущее за то, что силы выбросов не хватило, чтобы разнести помещения на обломки, потому что, видят боги, она прекрасно видела, как перекорежило в некоторых местах бетонные стены и потолок — последний выброс, судя по всему, был особенно сильным и неслабой волной прокатился по длинному коридору, ведущему к крутой лестнице. Это помещение было похоже на бункер, а еще, судя по температуре и редким подтекам с потолка, было достаточно старым и находилось под землей. Впрочем, недостаточно глубоко, потому что та самая крутая лестница в коридоре очень скоро приводит ее к тяжелой железной двери, легко снятой с петель все той же тессерактовой силой. Райс не церемонится, впервые в жизни даже не задумываясь о целесообразности ее применения. Ей больно, в голове навязчиво крутится мысль о том, как близко она была к тому, чтобы быть распотрошенной, и это отнюдь не добавляет ей рациональности и взвешенности. А когда пыль вокруг оседает, Кайла умудряется разглядеть хлипкие стены просторного ангара. И услышать совсем близкий вой сирен. И, пока Кайла покачивается, держась за опустевший от дверных створок — вырванных силой безжалостно и далеко отброшенных — бетонный проем, дальние двери этого ангара распахиваются, демонстрируя ей полностью экипированных фэбээровцев с оружием на перевес.***
— Так и знала, что это торговля органами, — Наташа кривится, когда мимо них проносят очередную каталку с бездыханным телом. — Зачем сунулась в ящик? — Не знаю. Решила, что сумею сориентироваться. — Врачи сказали, в лабораториях записи с новыми формулами лекарств, в том числе транквилизаторов. Стандартные твой организм переработал бы за пару часов, но эти новые и сильнее, так что, — Наташа прерывается на полуфразе, не оканчивая собственную мысль. — Оказалась там, где оказалась. Кайла кутается в специальное терморегулирующее покрывало, безынтересно разглядывая пальцы на босых ногах. Чуть меньше десяти минут назад ей наскоро наложили около двадцати швов прямо в машине скорой помощи. Не без боя — Наташе с трудом удалось уговорить медиков от срочной госпитализации, но Кайлу все-таки зашили. И теперь она утомленно следила за обыском места преступления, пытаясь понять: насколько нормальна та полная безэмоциональность, поселившаяся в душе. — Стив или Тони в курсе? — загробным тоном уточняет Кайла, исподлобья глядя на Наташу, стоящую совсем рядом и расслабленно привалившуюся к бортику салона скорой. Райс сидела, свесив ноги и периодически ими же покачивая. Это почему-то помогало сосредотачиваться и бороться с остаточным действием лекарств в крови. Нат косит в ее сторону напряженный взгляд, слегка изгибая выразительную бровь. Пальцы скрещенных на груди рук изящно перестукивают по плечу, пока женщина размышляет над ответом. Райс уже готовится услышать, что в башне ее ждет экзекуция, когда Наташа коротко качает головой. — Я сказала им, что ты на свидании, еще когда мы только приступили, — вполголоса признается Наташа, при этом не добавляя в тон ни крохи раскаяния или опаски. Кайла клонит голову к плечу, вздыхая тяжело и утомленно. — Несколько дней? Прелестно… — Нам все равно придется рассказать, — тихо замечает Романофф, с плохо спрятанной болью в глазах следя за ссутулившейся девушкой. — Чтобы они меня навечно в четырех стенах заперли? — Райс морщится, представляя себе подобные перспективы очень красочно. Наташа вздыхает так же тяжело, как Райс несколькими минутами ранее. Утомленно трет висок, застывшим взглядом зеленых глаз гипнотизируя пространство перед собой. — Я могу попробовать замять это дело, но гарантий, что Старк не узнает, нет. У него пунктик на твоей безопасности, и, если Джарвис разнюхает по закрытым каналам, что ты засветилась в одной из операций… Сама понимаешь, — Романофф многозначительно пожимает плечом, вперяя в Кайлу тяжелый взгляд. — Как себя чувствуешь? — Словно мне попытались вырезать сердце. Нат вздыхает снова, морщась то ли в ответ на прозвучавшее напоминание, то ли просто от каких-то своих мыслей. — Поехали. Тебе следует поспать.