Дитя Куба

— Может, сходишь позавтракать? — Стив появляется в дверях, когда Кайла в третий или четвертый раз палит по мишеням, вкладывая в нажатие на курок слишком много эмоций.       Именно по этой причине ни один выстрел из пятнадцати не попадает в цель. Хотя раньше ее меткость не вызывала сомнений. Уж не в спокойном положении по неподвижным мишеням. — Нет, спасибо.       Кайла все еще помнит то смутное ощущение превосходства, затопившего с головой, как грязная, илистая вода. Помнит, как муторно было на душе сразу, как она сбросила, отшвырнула неуместную эмоцию.       Роджерс уходить не торопится, плечом привалившись к косяку у входа. Глядит своим внимательным, сканирующим взглядом, обеспокоенно хмуря брови. Райс тихо шипит, потому что чувствует этот взгляд, но вступать в перебранку не торопится. Честно говоря, ворочать языком, чтобы кому-то что-то объяснять или с кого-то что-то спрашивать — не хотелось вовсе. Хотелось только, чтобы воспоминания о тех нескольких минутах стерлись из памяти, позволяя ей четко разграничивать себя и всяких злодеев, зарвавшихся из-за имеющихся сил. Потому что в эту самую секунду эта разница казалась ей настолько эфемерной, что становилось страшно. — Там, на базе Штрукера, у вас с Тони что-то случилось? — осторожно спрашивает наконец Капитан, когда на его глазах прежде весьма меткая Кайла позорно палит куда-то возле семерок и девяток. — Причем здесь Тони? — Кайла перезаряжает обойму немного дергано, едва не прищемив себе пальцы, и раздражается лишь сильнее. — Я не знаю. Потому и спрашиваю, — Роджерс проговаривает слова неторопливо, вполголоса, будто разговаривая с душевнобольной.       Райс представляет, как разворачивается с пистолетом наперевес, направляя дуло аккурат меж красивых кэповских глаз. Видит это так, словно то происходит на самом деле. А потому в следующую же секунду швыряет оружие подальше, сжимая голову в дрожащих ладонях. — Кайла…       Его голос совсем рядом, как и тепло обхвативших рук. Она оседает, невольно заставляя Стива обнять крепче, дрожит, с трудом понимая, что именно с ней происходит и как с этим бороться. И тем более с трудом представляя, как объяснит это сейчас одному из людей, на чье мнение болезненно не все равно. — Слышишь меня? — Роджерс встряхивает, вместе с ней опускаясь на пол. Гладит по волосам, пока девушка полуосознанно вдавливает ладони в собственное лицо. — Нет… — Расскажи, что с тобой случилось, что ты уже который час будто сама не своя. — А чья я? — глухо и мрачно каламбурит она, отнимая руки от лица, но не торопясь поворачиваться к мужчине. — Дело в скипетре?       Стив задает вопрос как-то обыденно, словно в нем не было ничего особенного, но Райс вдруг оборачивается, растерянно встречаясь взглядом со спокойными, вдумчивыми зеленовато-голубыми глазами.       Разглядывает его лицо, не веря, что сама не подумала об этом. Это ведь… Действительно могло стать если не объяснением, то причиной, чтобы себя простить. — Возможно, — наконец глухо признается, продолжая глядеть на Стива, как на единственное спасение собственного разума.       И если Роджерса и смущает ее полубезумный вид, то лицо он держит невозмутимым весьма мастерски. — Расскажи мне, что тебя беспокоит, — тихо просит он, усаживая ее удобнее в своих руках. Вынуждая развернуться к нему лицом к лицу.       Кайла подтягивает ноги, в последний момент отказываясь от затеи закинуть их на бедра Капитана. Было бы удобнее, да, но зачем смущать старичка сильнее. Насмущала уже, что он аж себе невесть что навыдумывал в прошлый раз. — Когда мы приближались к той крепости…       Он терпеливо ждет, когда Райс соберется с силами для откровения. Осторожно поглаживает по укутанным в толстовку плечам, видя, чувствуя, что это помогает ей сбросить напряжение. Хотя бы физически. — Я разметала один из отрядов противника с помощью сил и впервые в своей жизни… — она снова замолкает, судорожно перебирая в голове эпитеты. Пытаясь найти тот, что прозвучит наименее чудовищно, но четко отобразит ситуацию. — Впервые в своей жизни почувствовала, будто я лучше, чем эти люди. На каком-то фундаментальном уровне, понимаешь? Будто они ничто по сравнению со мной, и это меня… Как будто порадовало. — Я не думаю, что эта радость принадлежала тебе, — спокойно, как-то слишком уж уверенно делится Стив, приподнимая ее лицо за подбородок, чтобы она перестала прятать стыдливые глаза. — Вспомни первый Геликарриер. Что творилось со всеми нами, когда мы были рядом со скипетром, какие эмоции в нас пробуждались, — вкрадчиво проговаривает мужчина, не давая отвести взгляда. — Ты можешь сказать, чтобы я, Тони или Наташа с Беннером и Тором такие уж плохие люди?       Он терпеливо ждет ее реакции, продолжая придерживать лицо, фиксировать взгляд глаза в глаза, чтобы не позволить скатиться обратно в пучину самокопаний и самоедства. — Нет… — Нет. А ведь тогда, перед битвой за Нью-Йорк каждый из нас показал себя не с лучшей стороны. И я не думаю, что настоящая ты стала бы радоваться тому, что убила кого-то, — Стив задумчиво замолкает, отводя глаза и позволяя Кайле, надолго забывшей, как моргать из-за этого гипнотизирующего взора, наконец проморгаться.       Райс хмыкает, приваливаясь тяжелой головой к мужскому плечу. Бодает несильно, заставляя его улыбнуться. — Давай все-таки сходим поесть. Скоро обед, а ты со вчерашнего дня так ничего и не ела, — тихо зовет он, накрывая ее лохматую макушку широкой ладонью.       Кайла неуверенно кивает, отстраняясь от крепкого плеча. Заглядывает в участливое лицо мужчины, видя на нем и мягкую улыбку, и пристальный, внимательный взгляд. И сама не знает, зачем подается вперед, мягко накрывая мужские губы невесомым поцелуем.       Стив вздрагивает, почти сразу подаваясь назад. Напрягается весь от макушки до кончиков пальцев, растерянно глядя в ее омертвевшее на эмоции лицо. А Кайле хватает сотой доли секунды, чтобы понять, какую глупость она только что совершила. Поэтому на ногах она оказывается даже быстрее, чем Роджерс до конца генерирует неловкую фразу. — Прости, не знаю, что на меня нашло.       Она выскакивает из тира стремительно, не давая ему времени начать и без того известный ей монолог. «Мы друзья», «я не могу дать тебе больше»… Она знала всю эту песню вплоть до сожалеющих нот в голосе Кэпа, да и не сказать что была сильно с этим не согласна.       Ее едва не передергивает, пока она торопливо проносится по коридору, стремясь скорее закрыться в комнате. — Эй, ты чего? — Тони, с трудом сумевший избежать столкновения с ней, непонимающе вскидывает брови, когда они встречаются взглядами. — Ничего, все супер, — Кайла отмахивается, уже почти развернувшись, чтобы уйти. — Уверена? — Да-да… — Помнишь, что сегодня вечером попойка? Не вздумай сбежать, — бросает он с такой интонацией, словно знает что-то, и Райс спотыкается, на ходу оборачиваясь к мужчине. — А зачем мне сбегать?       Тони удивленно вскидывает брови, всем видом демонстрируя непонимание. — Что? — Ты сказал: «не вздумай сбегать». — Просто к слову пришлось, — Старк чуть хмурится, почти тут же возмущенно восклицая: — Что с тобой? Ты какая-то странная. — Ничего, мне пора.       Девушка припускает по коридору едва не бегом, отчаянно надеясь, что Тони не придет в голову выяснять причины ее странного поведения. Ему не составит труда задать Джарвису пару вопросов, чтобы выяснить все детали ее взвинченного состояния.       Комната встречает полумраком, потому что за окнами пасмурно и с самого утра накрапывает мелкий дождик, и Кайла валится в постель, тут же с головой зарываясь под подушки. Внутри все скручивается и будто пульсирует от гремучего коктейля недоумения, сожаления и стыда, и в эту самую секунду девушка отчаянно сомневается, что сможет заставить себя выйти из комнаты в ближайшие пару столетий.       Она ведь в самом деле, по собственной воле и инициативе, додумалась поцеловать Стива. Просто взяла и просто поцеловала. Но может ли у такого простого действия, у легкого, почти невесомого прикосновения к чужим губам, быть такие чудовищные последствия, выворачивающие тебя наизнанку?       Кайла страдальчески стонет, стягивая с другого конца кровати одеяло. Кутается в него, как гусеница, страстно надеясь, что сможет вот сейчас замотаться в куколку, а через пару месяцев вылупиться совершенно другим человеком, не имеющим к ней нынешней никакого отношения…       Дурацкие, по-детски глупые, инфантильные мечты трусихи пришлось давить, сжимая и разжимая кулаки в удушающей духоте под одеялом. Райс хрустит суставами на руках поочередно, прикладывает ледяные пальцы к закрытым векам, силясь наскрести в себе мужества, зрелости, мудрости. Чего-нибудь из этого, что поможет ей расхлебать ту кашу, что заварила одним бездумным порывом, продиктованным не иначе как мимолетно вспыхнувшим слабоумием.       Она, оказывается, проводит в постели целых шесть часов, лишь единожды поднявшись до туалета. Просто крутится по смятому постельному белью, гоняя в голове различные сценарии, один другого нелепее, пытаясь представить, как можно заставить Стива все забыть. А самое главное — заставить забыть себя. Чтоб насовсем, без малейших крупиц воспоминаний или даже намеков на них. — Джарвис, Тони уже изобрел устройство по стиранию памяти? Как в «Людях в Черном», — тихо зовет она в полутьму комнаты, прекрасно зная, что искин наверняка откликнется. «По моим данным, подобного устройства нет даже в планах», — голос Джарвиса неукоснительно невозмутим и учтив, как у лучшего в мире дворецкого. Кем он, наверное, и является. Лучшим из возможных. — Жаль. «Хотите я проанализирую литературу по психологии?» — осторожно предлагает он спустя пару минут тишины, заставляя Кайлу приоткрыть глаза. — Зачем? «Исходя из имеющихся у меня данных… Вы сейчас находитесь в смятении и испытываете подавленность. Квалифицированная беседа, возможно, могла бы помочь в вашей ситуации».       Райс тяжело вздыхает, с прискорбием понимая, что помимо Стива есть, как минимум, еще один свидетель ее глупости. — Да нет. Думаю, я смогу с этим справиться. Я ведь не сделала ничего непоправимого, верно? — последнее звучит очень уж неуверенно, и девушка поджимает губы от досады на саму себя. «Едва ли поцелуй в губы можно расценивать как непоправимое действие. Также должен заметить, что мистер Роджерс был явно расстроен именно вашим уходом». — Ну да. Не успел высказать мне, что я творю глупости уже в режиме нон-стоп. «Не обладаю даром читать мысли живых организмов», — как-то очень уж пространно замечает ее собеседник, заставляя в очередной раз, пусть и не очень весело улыбнуться. — А было бы славно. «Полагаю, вы правы».       Райс поднимается с постели через силу, прекрасно понимая, что на сборы остается не больше полутора часов. Она, конечно, могла бы никуда не пойти. Придумать что-нибудь на тему того, что ей плохо, что она не в настроении. Кое-кто ее даже не осудил бы, пожалуй. Только вот были в их команде еще два человека, которых бы такое поведение не на шутку заинтересовало. А Кайла меньше всего хотела, чтобы беспокойные умы Наташи и Тони увидели в этом интересную загадку и взялись ее разгадывать. Начали бы допытываться до первопричин. Раскопали бы причину ее поведения уже спустя минут двадцать, и черт знает, как отреагировали бы. Кайла живо представила, как подтрунивают Тони на пару с Наташей над всей этой ситуацией, и в груди в очередной раз вспыхнул стыд. Так что избегание не было выходом и уж тем более спасением.       Она крутит волосы в локоны, уже спустя пару минут понимая, что ей не нравится результат. Выпрямляет их тут же, собирая в высокий хвост. Замазывает небольшие синяки под глазами, появившиеся еще этим утром. И ничуть не удивляется, слыша стук в дверь. «К вам пожаловала мисс Романофф», — звучит голос Джарвиса, пока она, выпав из реальности в собственные мысли, неотрывно глядит на дверь.       Райс соврала бы, если бы сказала, что не подумывала о том, чтобы не открывать. — Слишком долго, — Наташа капризно дует губы, когда Кайла таки отворяет перед ней дверь. Несколько мгновений пристально разглядывает ее незавершенный образ и пренебрежительно кривится. — Ты же не собираешься так пойти?       Девушка вскидывает брови, несколько смущенная таким неожиданным напором. Улыбается почти сразу, потому что на самом деле это очень походит на Романофф. — Именно так. — Это же скучно, — Вдова теснит ее с пути, просачиваясь в комнату, и Кайла только тогда замечает в руках у женщины два вещевых чехла на плечиках, внутри которых явно что-то есть. — Дай угадаю: ты выбрала мне наряд, — с мрачной иронией предполагает Райс, следя за тем, как вольготно незваная гостья прохаживается по комнате, швыряя чехлы на заправленную постель. — Поразительная дедукция. Давай, садись скорее в кресло, мне нужно привести тебя в порядок. — А я не в порядке? — Райс выгибает бровь издевательски, скрещивая руки на груди и не думая даже приступать к выполнению чужой команды.       Наташа осматривает ее с головы до ног показательно медленно, с требовательным прищуром, прежде чем закатить глаза. — Ты в порядке для человека, который собирается вечером сгонять с друганами из колледжа пропустить пару пинт пива в баре у общежития. Для человека, который посетит вечеринку Старка — ты НЕ в порядке, — рыжая встряхивает короткой, уже уложенной прической, стирая с лица сучность и манерность. Глядя уже, самую малость, устало. — Давай ты не будешь спорить, у меня нет времени тебя уговаривать.       Кайла почти выплевывает претенциозное «ну так и не уговаривай», но вовремя прикусывает язык. Она могла бы наговорить много глупостей — настроение сегодня как раз было подходящим. О том, что играть с ней в дочки-матери не нужно. О том, что она не бездушная куколка с полки, которую можно наряжать и красить. Еще что-нибудь, что обязательно задело бы что-нибудь глубоко в душе Романофф. Но Райс вспоминает ту неприятную темень, уже пустившую эхо в душе, проснувшуюся на поле боя. И помнит слова Стива, напоминающие, что вся эта озлобленность может принадлежать и не ей вовсе. А потому выдыхает, протяжно и громко, капитулируя и подходя к стулу перед зеркалом. — Идея сохранить в облике естественность хороша, — со знанием дела заключает Наташа, в отражении пристально изучая девичье лицо. — Но будет лучше добавить не просто естественности, а свежести. Непорочной сочности, свойственной твоему возрасту. — Звучит не очень. Прямо как в каком-нибудь жутком произведении про педофила и его нездоровую любовь к несовершеннолетней.       Наташа фыркает возмущенно, ладошкой звонко, но хотя бы безболезненно шлепая Кайлу по плечу. Включает снизу на парфюмерном столике подсветку вокруг зеркала, и Кайла морщится от яркого света, ударившего по глазам. — Ты вообще читала «Лолиту»? — прекрасно понимая, к чему прозвучала отсылка, деловито интересуется Наташа, попутно изучая набор Кайлиной косметики. — Я не собираюсь читать книжку, где главный герой капает слюной на малолетних девочек. — Итак, какой предпочитаешь образ: робкий рассвет или чарующие сумерки?       Кайла непонимающе, с кривоватой улыбкой качает головой, честно не представляя даже, о чем идет речь. — Давай на твой выбор.       Нат удовлетворенно кивает, отворачивая Райс от зеркала, бросает куда-то под потолок: — Джарвис, выкрути свет на максимум.       И начинается магия. Кайла того, конечно, не видит, беспечно откинувшись на спинку стула и прикрыв глаза. Спустя пару минут в тишине просит искина включить какую-нибудь радиостанцию с современной музыкой, просто чтобы не уснуть, пока Романофф водит кисточками по ее лицу. Слишком уж расслабляющим было ощущение. — Постарайся только не дергаться и не распахивать глаза, иначе я могу ткнуть тебе кистью в глаз, — вдруг заговаривает Вдова, когда Кайла едва действительно не отключается.       Ей приходится покладисто мыкнуть, давая знать, что услышала и поняла. — Не расскажешь, отчего Кэп каждые полчаса у всех подряд интересуется, выходила ли ты из комнаты?       Кайла глаза открывает чисто машинально, и от прицельного попадания кистью в глаз ее спасает только безупречная реакция Наташи. — Что? — У тебя со слухом проблемы? — правдоподобно-обеспокоенно уточняет женщина, глядя на нее сверху вниз. — Роджерс с самого утра, как щенок потерянный, ходит и спрашивает про тебя. Пока ты тут в комнате… А что ты тут так долго, кстати, делала?       Кайла поджимает губы, судорожно пытаясь придумать объяснение. Она ведь действительно никогда за время проживания здесь не торчала в комнате дольше двух часов. Это ведь была, по сути, спальня. Она не носила сюда книг, художественных принадлежностей, ей тут объективно нечем было заняться. Кроме как скрючиваться под одеялом в приступах самокритики. — Спала? — Ты у меня спрашиваешь? — с издевкой тянет женщина, набирая на кисть еще теней. Судя по оттенку на кончике — какие-то нюдовые. — А чего ты у Стива не спросила? Это ведь он меня искал, — обмирая сердцем, старательно невозмутимо спрашивает Райс, по-настоящему волнуясь услышать ответ. — Да я и спросила, — Нат тушует на Кайлиных веках тени, судя по сменившейся кисти, подкрашивая линию роста ресниц. — Только он такую ерунду нагородил, что я ни в жизнь не поверю ни единому слову. — А что он ответил? — Что хочет у тебя узнать насчет выставки какой-то на следующей неделе. — Почему не поверишь? Мы часто ходим на вы… — Кайла, не держи меня за дуру, — обиженно даже как-то просит Наташа, разом прекращая все манипуляции с лицом Райс. — Роджерс не умеет врать. А ты очень плохо пытаешься увильнуть от ответа, хотя держишься явно лучше его. Что у вас опять произошло?       Кайла вздыхает тяжело, медленно и нехотя переводя взгляд на Наташины глаза. Долго и задумчиво изучает красивое женское лицо, хранящее маску терпеливого ожидания, едва не тянется, чтобы растереть веки, но тут же получает по рукам. — Я его поцеловала… — Что? — Нат булькает звуком, словно действительно чем-то давится. Распахивает выразительные глаза, растягивает губы в какой-то неадекватно-веселой усмешке. — Ты услышала, — Райс едва ли отважится повторить это в слух еще хоть раз. — Как… Как это вообще произошло? Ты же совсем недавно утверждала, что он не в твоем вкусе. — Да я знать не знаю, — Кайла трет заднюю часть шеи, испытывая чудовищную неловкость от поднятой темы. — Он просто пытался меня подбодрить, успокаивал, что не такой уж я плохой человек, если радуюсь, когда мне удается одолеть противников. И все вроде было как обычно у нас бывает, и я просто… Понятия не имею зачем. Просто взяла и поцеловала. — Ты сейчас выглядишь и звучишь так, словно человека убила безвинного, а не у Роджерса поцелуй украла, — Наташа глумливо посмеивается, чуть прищуривая глаза. — Ну и как это было? — Меня в ледяной пот бросило, как только поняла, что наделала, — честно и без обиняков признается Райс, тушуясь и отводя взгляд от горящих весельем зеленых глаз. — А что в этом такого страшного? — Наташа непонимающе всплескивает руками, и по ее лицу видно, что она действительно не понимает. — Мы друзья. И я, и он верили в это. Он, когда заподозрил, будто я к нему неровно дышу, тут же завел неловкую шарманку о том, что не может мне дать ничего больше дружбы и все в таком роде. Мне едва удалось убедить его, что его опасения на этот счет беспочвенны. А теперь я сама, противореча себе же, бросаюсь на него с поцелуями с ровного места.       Нат терпеливо ждет продолжения, храня молчание и даже участливость на лице. И Кайла неловко прочищает охрипшее горло, отводя взгляд в сторону. — Как думаешь, поверит он теперь, что я его другом воспринимаю?       Романофф молчит сосредоточенно, размышляя об услышанном. Вздыхает, как человек, смертельно уставший от чужих глупостей. Глядит на Райс снисходительно, с чувством старшей, куда более понимающей во всем сестры. — Ну, зная Кэпа, да, накрутит он себя неслабо. Попытайся объяснить, что действовала на эмоциях. — Ты ведь не хуже меня знаешь, что под голыми порывами скрывается целая куча первопричин. Я даже для себя не хочу ворошить этот ящик Пандоры, не то что Стиву пытаться что-то разъяснить. — А ты не хочешь попробовать его переубедить?       Кайла вскидывает брови, правда, не до конца уверенная, что не ослышалась. — Переубедить? — Кайла, послушай меня, — Наташа присаживается перед Райс на корточки, осторожно беря руки той в свои теплые, нежные ладони. — Иногда эти вот голые, необдуманные порывы намного честнее, чем наши вдумчивые рассуждения о своих поступках и мотивах. — Да Господи!..       Райс вскакивает, рывком вырывая руки из чужих пальцев. Порывисто отходит к окну, лишь чудом не принимаясь растирать накрашенное лицо или обкусывать только-только подкрашенные губы. — Скажи, — тихо зовет Наташа от столика, так и не поднявшись в полный рост. — Почему ты так боишься даже допустить мысль, что Роджерс тебе нравится? — Я не боюсь, понятно?!       Наташа не реагирует, даже несмотря на то, что в голосе у Райс прорывается неприкрытая агрессия. Просто глядит ей в спину, терпеливо выжидая, когда же прорвет плотину. — Я пыталась себе это представить, меня это не прельщает, — рубит слоги Райс, даже не трудясь обернуться к собеседнице. — Ложь.       Спокойный, уверенный комментарий Романофф раскаленной плетью хлещет по нервам, и Кайла взрывается.       Буквально.       Вещи по комнате расшвыривает, как от хлопка небольшой бомбы, тут же взвывают сирены, и только они с Наташей, что каким-то чудом остается нетронутой, стоят среди воцарившегося хаоса, недоуменно хлопая глазами вразнобой. — Скажем, что у тебя случилась паническая атака, — деловито и торопливо предлагает Наташа, когда за дверью слышатся стремительно приближающиеся шаги. — А это она и была! — истерично соглашается девушка. — И тут Джарвис… — Я, в отличие от тебя, умею секреты хранить, — женщина перекатывает в пальцах какую-то мелкую финтифлюшку, мерцающую зеленым огоньком. Щелкает им, и только потом отворяет дверь.       Стив, взявший уже разгон для выноса двери, пошатывается в проходе, в последний момент успев схватиться за косяк рукой, чтобы не влететь в комнату. — Что случилось? — Паническая атака, — Нат кивает в сторону Кайлы невозмутимо, и, пока Роджерс оглядывает ту на наличие повреждений, Кайла не сдерживает банального фейспалма. — Все целы? — Капитан бросается к ней через разломанную постель и обрывки ткани, внимательно изучая ее посеревшее от всех пережитых эмоций лицо.       Райс кивает, пока он, обхватив за плечи, крутит ее из стороны в сторону. Борется с желанием вырваться из его рук, и только с Наташи припечатывающего к месту взгляда не сводит. — Что произошло? — Кэп оборачивается к Романофф, видимо, поняв, что с Кайлы в этом состоянии что-то спрашивать бесполезно. Райс, прищурившись, тоже с любопытством ожидает объяснений. — Обсуждали пару травмирующих событий из ее прошлого, кажется, я переборщила с давлением, — туманно поясняет Наташа, и Стив хмурится уже в откровенном неодобрении, смиряя женщину осуждающим взглядом. — Может, бросишь свою привычку лезть всем под кожу?       Кайла посмеялась бы, если бы не весь разговор до этого. Нашла бы упрек Стива даже забавным и поразительно метким, хоть и относящимся к обману, он удивительно коррелировал с тем, что на самом деле тут произошло.       Но наблюдать за тем, как Кэп будет стараться защитить ее от «страшной и злой» Наташи, она не хотела. — Все в порядке, она не нарочно, — Кайла сама отходит от Роджерса, решительно направляясь в сторону остатков кровати. — Надеюсь, у тебя есть альтернативы нарядам, потому что этим хана.       Романофф молчаливо кивает, меряя их с Кэпом взглядами по очереди. И Кайла почти успевает дойти до дверей, когда голос Роджера вынуждает остановиться: — Кайла, мы можем поговорить? — он звучит уверенно, настойчиво даже, что случается крайне редко и только в экстренных случаях.       И кто бы только знал, как хотелось ей в тот момент притвориться глухой, чтобы просто выйти за дверь и проигнорировать это предложение.       Наташа из комнаты едва не испаряется, лишь шепнув напоследок, что будет ждать у себя, и Кайла еще долго стоит возле двери, спиной к комнате. Спиной к Стиву. Просто не находя в себе сил обернуться. Стыдно было до одури. — Не посмотришь на меня?       Райс хочет огрызнуться, почти разлепляет пересохшие губы, в последний момент гася этот порыв. Достаточно, наворотила уже, не задумываясь о последствиях.       Она оборачивается, напуская на лицо как можно больше невозмутимости. Улыбается самым краешком губ, потому что лицо у Кэпа такое, словно он вновь собрался штурмом брать фашистский Берлин.       Он молчит, очевидно собираясь с силами, и Кайле в какой-то момент надоедает. Ситуация дебильнейшая, чтобы так долго из-за нее убиваться. И уж тем более так долго ее мусолить. — Я знаю, что тебя смущает, — торопится заговорить, прежде чем это сделает Кэп. — Нет, я все еще уверена, что для меня ты просто друг. Знаю, как глупо это было, и мне очень жаль и даже стыдно. Прости.       Роджерс улыбается, пусть и самую малость неловко. — Я не обижаюсь на тебя, — наконец признается он, улыбаясь уверенней и шире. — Просто не хотел, чтобы ты сильно переживала из-за этого. Мы все совершаем глупости.       Кайла кивает, выдыхая судорожно, давит из себя улыбку облегчения, безмерно радуясь тому, что они прояснили все безболезненно. И старается не замечать, как отчего-то нарастает щемящее чувство в груди. Потому что едва ли это было важно.