Дитя Куба

      Райс шумно выдыхает, рывком садясь в промокшей насквозь постели. Судорожно шарит дрожащими ладонями по плечам и ребрам, пытаясь отыскать что-то, что только что, во сне, разрывало и резало ее кожу, пытаясь забраться внутрь. И далеко не сразу понимает, что все это лишь морок настигшего кошмара.       Последние дни давались ей сложно, но Кайла изо всех сил старалась держаться. Она даже переступила через остатки неприязни, решившись обратиться за помощью к Ванде.       Расчет был простым, как дважды два — любое знание, любая выработанная привычка — это устоявшееся, крепко сформированная нейронная связь в мозгу. То, что ты делаешь из раза в раз, закрепляется на уровне физиологии. Райс была уверена, что Ванда, способная навевать видения, может заставить ее мозг поверить, что Кайла все это уже умеет.       Она, разумеется, помнила предостережения доктора Чо. Даже ответственно посещала все процедурные, безропотно позволяла всевозможным докторам проводить свои сомнительные в результативности махинации. Исправно посещала спортзал. Выписанные витамины и лекарства с трудом умещались в горсти ладони, и все это она честно принимала, строго по часам. Но от одной мысли, что все это может длиться долгие месяцы и так и не принести прежних показателей силы, выворачивало ей жилы.       Так что да. Кайла как можно подробнее объяснила Максимофф, чего она от нее хочет, и даже сумела уговорить помочь. Это было не просто, потому что Ведьма по отношению к ней испытывала не больше доверия, чем испытывала к ним с братом сама Кайла. Но ей все-таки удалось. Осторожно подбирая слова, ненавязчиво пытаясь внушить собственную правоту, ведь Ванда и сама должна понимать, как это — когда вдруг становишься бессилен. Заковианка должна была понять Райс, и она, в конце концов, кажется, смогла, раз согласилась помочь.       Они медитировали. И потом Кайла терпеливо сносила мельтешение картинок-воспоминаний перед глазами, покорно мирясь с мигренями после каждого сеанса. Это даже в конечном итоге начало приносить свои результаты, и помимо полупрозрачных протуберанцев над кожей она могла заставить небольшой клочок бумаги перенестись в соседнюю комнату. И не важно, что на концентрацию для переноса приходилось тратить семь минут, а тело после этого сотрясало в мандраже еще долгие два часа. Кайлу интересовал результат, и то, что он появлялся, вселяло в нее веру.       Правда, уже вторую неделю подряд с начала тренировок Кайла с пугающей регулярностью продолжала видеть странные кошмары, содержимое которых никак не могла вспомнить на утро. Ощущение, будто полчища невидимых плотоядных насекомых пытаются добраться до ее нутра, чтобы выгрызть подчистую. — Пятница, включи, пожалуйста, что-нибудь из репертуара Боба Синклера.       Заводная музыка, вопреки надеждам, настроение не улучшает совершенно, и Кайла в который раз за эти дни хватается за косметичку, надеясь, что зоркие глаза ее товарищей не разглядят тонкие слои косметики на лице. Не хотелось объяснять причины появления этих ужасных синяков и почти мертвенной бледности кожи.       Она заканчивает легкий, маскирующий макияж стойкой помадой естественного оттенка, едва-едва нанося пигмент тонкой кистью. Недолго разглядывает себя в отражении, пытаясь понять, нужен ли здесь румянец, но вскоре закидывает косметичку обратно в ящик под раковиной.       В столовой тихо и безлюдно, и этому едва ли можно удивляться — полчетвертого утра, и, если мир не падал на дно очередного Апокалипсиса, иногда каждый из их команды предпочитал понежиться в постели, даже если и не нуждался в восьмичасовом сне.       Кофемашина едва слышно жужжит, принимаясь кипятить воду, и Кайла приваливается поясницей к тумбам, устремляя взгляд в сторону панорамных окон. Небо над городом по-ночному черное, но у самой кромки горизонта она уже различает легкую полоску приближающегося света.       Мысли кружат где-то возле предстоящего совсем скоро обследования у Хелен, и Кайла вынужденно признает самой себе, что эта встреча ее беспокоит. С ней явно было не все в порядке, и она была почти уверена, что причина в их с Вандой форсировании реабилитации. И едва ли доктор Чо пропустит факт столь скоропостижных изменений. Если уже даже Шейз отмечал, что отделы мозга, отвечающие за ее силы, слишком быстро формируются, а миндалевидное тело и височные доли, ответственные за воспоминания, находятся в регулярном стрессе, что говорить про Хелен. — Вы снова спали не дольше четырех часов, — голос Вижена, раздавшийся со стороны заставляет вздрогнуть, и Кайла невольно опускает руку на грудь, хоть так стараясь справиться с испугом. — Если хотите, чтобы в вашем мозгу сформировалась лимбическая система о силе, вы должны спать. — Лимбическая система? — Райс не сильна в медицинских терминах, а потому спрашивает, желая понять, о чем говорит андроид.       С ним было весьма любопытно вести диалоги, и девушка совсем не удивлялась, в очередной раз замечая, что Максимофф-младшая предпочитает проводить с красненьким как можно больше свободного времени. — Если простым языком — нейронные соединения, фиксирующие в себе устоявшиеся, закрепленные знания или умения. Если обобщать, — Вижен улыбается мягко, с интересом следя, как девушка оборачивается к пиликнувшей кофемашине, чтобы налить себе первую порцию. — Вас мучают кошмары?       Она старается не напрягаться, но его вопрос волнует ее и беспокоит. Сложно было смириться с мыслью, что где-то в окружении было существо, знающее о ней больше, чем она хотела показать окружающим. — Откуда ты знаешь? — Кайле удается сохранить тон спокойным, даже невозмутимым, но только ей известно, как все внутри в этот момент замирает. — Я не хотел нарушать ваше право на приватность, но уже не первую ночь я замечаю доносящиеся из вашей комнаты характерные звуки, — андроид подлетает ближе, всем видом выражая обеспокоенность этим вопросом. — Если вы не захотите это обсуждать, я пойму. — Нет. Нет, я могу объяснить, только если ты пообещаешь, что о нашем разговоре и моих… трудностях никто не узнает, — Кайла отпивает первый мелкий глоточек, пытаясь понять, хочет ли она добавить сахара или одуряющая горечь самое то, чтобы привести ее в собранный вид. — И я же уже просила тебя — обращаться на ты. — Если тебе так комфортнее, — он покладисто кивает, замирая в паре шагов рядом, и Кайла завороженно следит, как развевается за его спиной плащ, несмотря на отсутствие малейшего движения воздуха в кухонной зале. — И я не буду обсуждать личное кого-то из команды с другими. — Ты прав, мне снятся кошмары.       Вижен вглядывается в нее полупрозрачными голубыми глазами, с тщательностью любопытного ребенка, изучающего поразительно интересный мир вокруг. — Почему ты не обращаешься за помощью? Это ведь беспокоит тебя, я вижу. — Сложно сказать однозначно. Может, дело в том, что я боюсь, что мнение о моей бесполезности и уязвимости закрепится в команде. А может, всему виной страх узнать, что мое состояние может иметь печальный конец. — Но это ведь глупо. И то, и другое, — андроид непонимающе хмурится, отводя взгляд, словно где-то в комнате могут скрываться ответы. — Каждый из твоих товарищей знает, что ты сильна и незаменима, даже без оглядки на пропавшие силы ты опасный противник хотя бы за счет твоего опыта. А касательно страха — ведь если ты вовремя узнаешь о причине, то сможешь предотвратить последствия.       Райс насмешливо ухмыляется, разводя руками. Аккуратно тянет горячий напиток, чувствуя, как прогревает пищевод и бодрит мозг.       Они проводят за разговором долгие пять часов, и под конец Кайла разрывается от двух диаметрально противоположных чувств: ей кажется, что с плеч одновременно сваливается непомерный груз тяжести и в то же время не отпускает ощущение, что разговор с Виженом лишь сильнее загрузил голову.       Смешно ли, в разговоре с лишь недавно обретшим сознание существом понять, что ты, оказывается, неосознанно стремишься к саморазрушению. И чем скорее ты начнешь решать эту проблему, тем больше твой шанс выйти из этого беличьего колеса целой. Она неверяще усмехается этим невеселым открытиям, пока Ванда, проснувшаяся наконец и выползшая в кухню, неторопливо готовит завтрак на всю огромную команду, попутно обсуждая с андроидом что-то из литературной классики. Еще спустя двадцать минут на кухне появляется Стив в компании Сэма и Пьетро, и все они устраиваются за столом, чтобы начать день с совместного завтрака.       Она слушает, как Роджерс по устоявшейся привычке расписывает для всех планы на тренировки днем, давит на лицо беспечную, легкую улыбку, ловя его мимолетный взгляд. Кайлу от его заботы местами уже воротит, и нередко посещает ассоциация, что с опекой Стив напоминает питона, накинувшего свои кольца заботы и беспокойства, медленно лишая кислорода силой сжатия.       То, что ей удалось убедить Ванду сохранить в секрете их занятия, — последний сохраненный рубеж, в остальном Кэп контролировал ее реабилитацию с усердием лучшей в мире сиделки. И не спасают уже ни шутки про ждущую его в каком-нибудь хосписе должность медбрата, ни прямые посылы в пешее эротическое. Роджерс вдруг преисполняется невиданной ранее эмоциональной непробиваемости, даже не думая обижаться на ее попытки оттолкнуть. Райс подозревает, что здесь не обходится без вкрадчивых советов Вдовы, но Нат слишком далеко, чтобы потребовать с нее прекращения науськивания мужчины, да и прямых доказательств для подобных обвинений нет. Так что Кайла только раздраженно морщится и старается набраться терпения. — Ты помнишь, что сегодня у тебя магнитотерапия? — Стив ненадолго прерывается от расписывания предстоящих подвигов в тренажере имени Старка, обращая к Кайле внимательный взгляд.       Кайла улыбается слишком наигранно, пряча за этой фальшью агрессию, но он даже бровью в ответ не ведет, продолжая с прямым, пристальным взглядом выжидать ответа. И она закатывает глаза, глубоким выдохом выпуская из себя неуместные реакции на заботу друзей. — Да, я помню. Поеду через полтора часа. Еще сегодня встреча с Хелен, так что я вернусь на базу уже после обеда. — Может, даже на тренажере с нами побегаешь, — предлагает Сэм, и пока Кэп мечет в него не самый довольный взгляд, Кайла задумчиво кивает. — Да брось, Стив, включим обучающий режим, сами отдохнем, а ей — возможность размяться и развлечься.       Роджерс задумчиво молчит, ловя на себе взгляды всех из команды. Сэм смотрит с убеждением в темных глазах, Пьетро с лукавой улыбкой тоже, кажется, подначивает согласиться, и только в глазах Ванды, знающей чуть больше, прорва сомнений, находящих отражение и в глазах Кэпа. — Посмотрим, что скажет Хелен, — наконец заключает он, под разного характера вздохи ребят.       Кайла кривит губы в усмешке, потому что если доктор Чо увидит результаты анализов, то в лучшем случае назначит ей постельный режим. Под постоянным наблюдением. А в худшем — свяжет. Кайла почему-то была уверена, что эта молодая и с виду мягкая женщина умела быть жесткой. Раз уж умудрилась без малейшего сомнения противостоять Альтрону, ни на минуту не задумавшись о том, чем это обернется для нее или доверенного ей персонала. Без малейших сомнений принесла все это в жертву, в попытках спасти остальной мир от приближающегося монстра. Оставался вопрос, насколько Чо заинтересована в ее, Кайлы, благополучии. «А сейчас к новостям: этой ночью в Центральном парке произошло очередное происшествие. По данным, предоставленным окружным прокурором, приблизительно после полуночи разыскиваемый правоохранительными органами Фрэнсис Касл и Билл Руссо устроили перестрелку».       Кайла вскидывает брови, краем уха умудрившись уловить фоном звучащие новости. И вдруг понимает, что проблемы Руссо не интересуют ее настолько, что ей лень даже пытаться выяснить подробности произошедшего — заговоривший громче Пьетро перекрывает негромко бормочущие новости, и она спокойно относит в посудомоечную машину свою тарелку, полностью переключаясь на предстоящие дела.       В небольшой частной клинике с дипломированным специалистом по магнитотерапии Райс проводит два с лишним часа. Просто в процессе процедуры она должна прерваться на принятия препаратов и выждать условное время, пока лекарства усвоятся организмом и по расчетам из рекомендаций доктора Чо достигнут тканей головного мозга. Так что начало дня она проводит в бесконечной медитации под прицелом специального прибора, излучающего магнитные импульсы, листает журналы в перерыве и возвращается к медитациям.       Ближе к двенадцати Кайла заглядывает в какую-то кафешку в надежде перехватить там что-нибудь съестное и не изобилующее «полезными» ингредиентами, чем в башне ее умудрились закормить до рефлекторного отвращения. Только вот любопытные взгляды каких-то школьниц, сопровождающиеся возбужденными взглядами в ее сторону, заставляют подняться из-за стола и не дожидаясь своего заказа покинуть заведение, предварительно бросив пару купюр на столешницу. Так что ей и выбора не остается, кроме как вернуться на базу за городом. И в процессе поглощения овощной запеканки в специях Кайлу вдруг посещает ужасная идея.       Действительно ужасная, девушка даже не пытается оправдаться перед собственной совестью, пока стремительно несется в собственную спальню.       Шейз встречает привычным сероватым отображением окружающего пространства и приветствием, и Кайла долго хранит молчание, собираясь с силами, прежде чем решается заговорить: — Шейз, ты сможешь незаметно проникнуть в информационную среду базы и подменить результаты на ее приборах? Сумеешь сделать это в тайне от Пятницы?       Искин молчит слишком долго для супербыстрой вычислительной системы, и Райс в волнении ковыряет заусенец на большом пальце левой руки, не в силах справиться с накатывающим на нее волнением. «Ваши идеи продиктованы деструктивными наклонностями, вызванными депрессивным периодом». — Я обещаю, что уже завтра я запишусь к психиатру и временно прекращу занятия с Вандой, до тех пор пока мое состояние не улучшится. Если ты узнаешь — а тебе ведь не составит труда узнать, что я нарушила это обещание — ты можешь с чистой совестью сдать меня Стиву или Тони. Или обоим сразу. Пожалуйста, — Кайла невольно соединяет ладони в типичном жесте мольбы, едва ли понимая, насколько жалкой выглядит и звучит в этот момент. «Я не могу пойти на это, — Шейз воспроизводит отказ с характерным сожалением в механическом голосе, и Кайлу это настолько добивает, что уже даже не хватает сил разозлиться на несговорчивость программы. — Вы принимаете слишком нерациональные решения». — Шейз, я просто не смогу продолжить так жить, если они просто спишут меня в утиль, — Кайла падает на кровать, свешивая тяжелую от всех волнений, буквально пудовую голову. Скребет короткими ногтями по гладкой поверхности шлема, даже не замечая за собой этого жеста. — Я обещаю тебе, что не зайду дальше. Но пожалуйста. Если они сегодня снова примутся прыгать вокруг меня с причитаниями и нравоучениями, я просто не выдержу. «Быть слабой — это не преступление».       Девушка горько качает головой, отчетливо понимая в этот миг, что искину ее никогда не понять. — Это хуже. Ощущение слабости и бессилия как раковая опухоль. Медленно и верно разлагает тебя, лишая кислорода. Я прошу тебя, Шейз…       Она ждет минуты, десятки минут, молясь всем известным ей богам. И далеко не сразу верит ушам, когда слышит тихое и смиренное: «Хорошо. Но это будет единственный раз, когда я совершу нечто подобное».       На глаза слезы наворачиваются сами собой, грозя вот-вот пролиться с трепещущих ресниц. — Спасибо тебе, спасибо, Шейз, — она обхватывает шлем руками, тараторя слова благодарности, захлебываясь ими, как водой.       И уже не слышит, потому что успевает снять раскрывшуюся раковину шлема, как искин бросает ей короткое: «вы не в себе».       Шейз исполняет обещание: Хелен результатам обследования на экране улыбается удовлетворенно, хваля Кайлу за прикладываемые к выздоровлению усилия, и девушка, улыбаясь в ответ, старательно давит в груди колючую вину.       Она охотно принимает предложение ребят потренироваться вместе и, прыгая через пенопластовые укрытия, слыша над головой гул эфемерных выстрелов, улыбается во всю ширь улыбки, наконец чувствуя себя на своем месте. Рвется вперед, потому что главная задача этого уровня на тренажере — забрать у голографических противников флаг. Не замечает, кажется, даже отсутствие возможности использовать телепортацию, с головой погрузившись в процесс и получая от него чистое, незамутненное переживаниями удовольствие. И с трепетом в груди отмечает, как удовлетворенно улыбается Стив, наблюдая за их с Сэмом и Вандой усилиями и ребячеством. Потому что они не упускают возможности подурачиться, крутя сальто отталкиваясь от стен, танцуя после устранения противников или отпуская в сторону напарников шуточки.       Эта совместная тренировка задает тон всему оставшемуся дню, и в кухне за ужином шумно и весело, потому что каждый обсуждает нелепости или оплошности другого, не упуская возможности по-дружески поддеть. Роджерс за ними наблюдает с отеческой улыбкой, а Кайла впервые с момента пробуждения из комы позволяет себе громкий, заливистый смех, и это замечает каждый в комнате, встречая облегченным взглядом, но оставляя без комментариев.       Они расходятся ближе к десяти, и Кайла, убедившись, что коридор пуст, крадется к комнате Ванды, осторожно перестукивая по запертой двери. Максимофф открывает почти сразу и, судя по взлетевшим бровям, немало удивляется ее визиту. — Я думала, сегодня мы пропустим, — глухо признается девушка, закрывая за прошедшей в комнату Кайлой дверь. — Нет уж. Возможно, с завтрашнего дня сделаем небольшой перерыв. Но не сегодня. Хочу компенсировать на пару недель вперед, — Кайла без особого интереса оглядывается, в общем-то, уже хорошо знакомая с обстановкой этой комнаты. Но смотреть в глаза угрюмо насупившейся Ведьмы не хотелось. — Сегодня попробуем захватить воспоминания пары лет. С тринадцати до пятнадцати. Тогда рост сил был самым большим.       Она запинается, так и не озвучив причин того скачка в силах. Осторожно присаживается на мягкий ковер, лежащий между постелью и телевизором. Нетерпеливо глядит в сторону так и застывшей у дверей Максимофф, искренне не понимая, какого черта та медлит. — Чего стоишь? Чем быстрее начнем, тем быстрее закончим, — нетерпеливо тянет Кайла, начиная раздражаться чужим промедлением. — Ты уверена? — Ванда мнется, не решаясь ступить ближе. — Из последних погружений ты выходила болезненно. Я боюсь навредить тебе сильнее. — Не бойся, сильнее, чем это сделала я, ты мне уже не навредишь, — Райс сверкает горящими азартом глазами, кривит губы в однобокой усмешке. И очень надеется, что этот глупый спор закончится как можно скорее. — Ты можешь погибнуть, мозг — слишком хрупкая система, а моих знаний еще не достаточно, — Ванда заламывает пальцы, и Райс видит, как подрагивают бледные губы на лице девушки, что буквально подойти к ней сейчас опасается. — Послушай, — нервное потирание переносицы выходит машинально, и Кайла морщится, пока рука скрывает ее лицо от чужого взгляда. — Ты ведь недавно обрела свои силы, верно? А я со своими с рождения. И поверь, лишиться их — как лишиться конечности. Знаешь, какая самая частая идея у всех инвалидов? — О смерти, — глухо выдыхает Максимофф, едва ли желающая верить в прозвучавший намек. — Ага, — Райс браваду с лица стирает под чистую. Сбрасывает маски, давая увидеть и пустой взгляд, и пролегшие в уголках губ скорбные складочки. — Она самая. Я не хочу дойти до этого рубежа. Я держусь за веру, что все поправимо. Помоги мне, пожалуйста, а завтра я возьму тайм-аут, чтобы восстановиться.       Максимофф неуверенно переступает с ноги на ногу, опасливо глядит на сидящую на полу ее комнаты Райс и наконец, тяжело вздохнув, подходит ближе. Опускается напротив, скрещивая длинные ноги крест-накрест. Обхватывает ладони Кайлы своими изящными пальцами с выкрашенными в черный ногтями. И первой прикрывает глаза, готовясь к обязательной, предшествующей манипуляциям с памятью медитации.       Когда Ванда начинает, Кайла понимает без труда. Сложно не понять, когда перед глазами вдруг вспыхивают ужасающе правдоподобные картинки. Мелькающие, правда, неправдоподобно быстро, мозг едва успевает фиксировать, что видит. Но этого достаточно. Кайла чувствует легкое давление глубоко за глазными яблоками и отчаянно старается не жмурить веки, потому что любое изменение в самоощущении тела может сбить концентрацию.       Они вздрагивают, кажется, одновременно. А потом Кайла чувствует, что кто-то болезненно дергает за плечо, вынуждая разорвать сцепленные с Вандой руки. Но осознать кто — не выходит. Сознание топит в чудовищной боли, она хватается руками за обожженные огнем виски, скуля и воя от спектра непередаваемых ощущений. И сама не чувствует, что по лицу текут слезы вперемешку с кровью, льющей из носа.       Ее, кажется, подхватывают на руки и несут куда-то — сквозь непрекращающиеся вспышки боли ей удается разобрать, что кто-то бежит с ней на руках, громко призывая на помощь.