Дитя Куба

      Во дворе, стоит ей выйти из домика, солнечно и одуряюще пахнет нагретой на солнце травой, так что Кайла еще долгое время стоит на пороге, глубоко вдыхая запахи, пока Стив удаляется к команде, только что завершив небольшой разговор с сидящим у входа Джеймсом. Уилсон сразу же принимается что-то показывать Роджерсу, но Райс не пытается разглядеть или услышать, все еще смущенная недавней ссорой. А еще ее отвлекает широкая спина в черной футболке. Барнс сидел прямо перед ней, сбоку невысокого крыльца, единственной оставшейся рукой, но весьма споро разбиравший глок.       Она бездумно, скорее уйдя глубоко в себя, разглядывает качающиеся на легком ветру темно-каштановые волосы мужчины, широкий разворот плеч. И думает о том, что ее собственная реакция на в общем-то безобидный вопрос, граничащий с эфемерными фантазиями еще оставшегося внутри Роджерса романтизма, была до одури идиотской. Испортившей ей же самой настроение. Наверняка испортившей его и Стиву. Она кривится, в очередной раз давая себе мысленный подзатыльник, и вздрагивает, когда рывком обернувшийся Барнс вперяется в нее тяжелым, настороженным взглядом. Не выражающим ничего, но явно одномоментно оценивающим. Одна черная бровь на мужском лице едва заметно смещается, намекая на немой вопрос, и Кайла коротко ведет головой, сходя с места. Проходя мимо и оставляя Барнса за спиной. Она вообще случайно остановилась на нем взглядом, не стоило нервировать его сильнее и доставлять дискомфорт. Да и ее недовольно перекошенную физиономию он, наверное, принял на свой счет.       За столом, стоит приблизиться, Ванда кивает ей, пока Пьетро деланно-возмущенно закатывает глаза. — Вы бы хоть старались быть потише, — недовольно оповещает он, пока Кайла устраивается на лавке боком к столу, перекинув одну ногу. — В курсе вообще, что некоторые могут хотеть выспаться?       Она даже головы к нему не поворачивает, теряясь взглядом в далеких живописных красотах, оставляя эти бессмысленные разборки на Стива. Даже если вдруг это выглядит несколько подло или малодушно по отношению к Роджерсу, у нее попросту нет желания сейчас упражняться в остроумии.       Райс пропускает почти все это сдержанно-неловкое обсуждение, которое становится таковым, когда Стив с присущей только ему одному упертостью пытается извиниться и вместе с тем ненавязчиво отстоять их право на свободу действий. Она бы, может, даже похвалила это хорошо завуалированное предложение отвалить, если бы не была так вымотана собственной вспышкой раздражения этим утром.       Так что да, она пропускает мимо ушей все. Кайлу не трогает неожиданное предложение Уилсона размяться, как не трогает и сдержанный отказ Роджерса от предложенной идеи. Она хранит молчание, пока Сэм предлагает игру в покер, и Пьетро с энтузиазмом поддерживает эту идею.       Мысли плавают вяло, перетекая из одной в другую. Попытки представить себе будущее, пасторальное, без навалившихся на плечи проблем, идут прахом, потому что Кайле с трудом дается вообразить, что вокруг воцарился и закрепился мир. Где от них никто ничего не хочет. Где им ничего ни от кого не нужно. Простая жизнь, бытовые хлопоты, гражданская работа, не ставящая их будущее под удар каждую гребаную минуту. — Ну же, просто покер, — продолжает щебетать рядом Сэм, кажется, так и не оставляя попыток уломать компанию на хоть какое-то развлечение. — Барнс, иди к нам! Хватит сидеть там со своей постной физиономией. — Отвали, — долетает со стороны крыльца.       Их голоса снова отходят на второй план, когда Кайла невольно вспоминает о Тони, оставшимся где-то там, дома, разгребать все, что они невольно учинили. Ей все еще было обидно и досадно от осознания, что даже ее попытка остановить Старка не возымела успеха.       Да, пожалуй, Райс была слишком наивна, поверив, что их крепкие узы дружбы могут стать весомой причиной, чтобы он хоть на мгновение остановился. И не то чтобы она так уж винила в случившемся между ними разладе самого Старка. Боже, да она все еще помнила те жуткие записи, в которых сама бросалась на Вдову, потеряв всякую связь с реальностью и здравым смыслом, отдавшись всепоглощающей вспышке ярости. Разве могла она после этого всерьез обвинять Тони в том, что даже перед ней он не сбавил обороты? Но как же обидно, когда собственные наивные ожидания разбиваются о непоколебимую, железобетонную реальность. И досада на собственную глупость, раз за разом с энтузиазмом натягивающую на глаза розовые очки, что неизменно бьются стеклами внутрь, топила сознание с головой.       Кайла невольно морщится, в очередной раз выдернутая из собственных размышлений бодрым голосом Сэма. Переводит чуть расфокусированный взгляд на крупную ладонь Роджерса, опустившуюся ей на колено и едва ощутимо поглаживающую большим пальцем выемку рядом с коленной чашечкой. Он сидит напротив, оперевшись одним локтем в деревянный стол, с прищуром и едва угадывающейся улыбкой слушает разглагольствования Сэма, но про нее, очевидно, не забывает. — Я вам говорю, если мы весь день будем слоняться здесь, варясь в собственных проблемках, то очень скоро эти самые проблемки свинтят нам мозги набекрень. Тем более, что у некоторых они давно не в порядке, — Сокол намеренно кривляется, манерно закатывая глаза на некоторых словах. — У Кайлы только-только ребра срослись, да и… — Стив замолкает, не договорив, но каждый все равно невольно скашивает глаза на сидящего на крыльце Барнса.       Тот зажимает меж коленей найденный в доме брусок точильного камня, медленно и методично натачивая массивное лезвие армейского ножа. Орудуя одной единственной рукой, потому что вместо железной остался несуразный огрызок, но справляясь с этим так шустро, словно всю жизнь к этому привыкал. — Вот и стоило бы ему начать обвыкаться, — совсем не сочувственно бурчит Сэм, не обращая никакого внимания на осуждающий взгляд Капитана. — Хочешь проверить, насколько я в форме? — Джеймс подает голос неожиданно для всех, и Кайла видит, как невольно подбираются на лавке через стол близнецы. Они доверяли Барнсу, кажется, даже меньше Уилсона. — Никто ничего не будет проверять, угомонитесь, — строго, как отец расшалившихся хулиганов, чеканит Стив, меча в друга остерегающий взгляд.       Кайла могла понять Барнса — за эти пару дней Сэм словно заделался целью вывести Барнса из себя. И до недавнего времени все были уверены, что словами Уилсон бьет в холостую: Джеймс предпочитал хмуро отмалчиваться, профессионально делая вид глухонемого. До этого самого мгновения. — Ну так что? — словно и не было только что взвившегося градуса напряжения, уточняет их неугомонный товарищ, сверкая горящими энтузиазмом глазами. — Кто за старый добрый покер? — По-моему, отличная идея, — вклинивается Пьетро, вдохновленно потирая ладони. — Вам лишь бы развлекаться, — бурчит рядом с братом Ванда, по очереди окидывая и близнеца, и Уилсона осуждающим взглядом наивной пай-девочки. — Поверь, в совместном провождении досуга море пользы, — Сэм, не дожидаясь больше дополнительных согласий, выставляет на стол найденную непонятно где коробку с картами и пластиковыми фишками. — В какой покер играем? — В техасский? — тут же предлагает Пьетро, с интересом следящий, как крепкий темные пальцы Уилсона тасуют колоду. — Я не помню всех правил, может, лучше классический, на пять карт? — Кайла подает голос неуверенно. Просто потому, что идея не сказать чтобы особо привлекает ее, но это всяко лучше чем продолжать плавать в безрадостных мыслях. Сэм был прав: им всем следовало отвлечься. — На сколько кругов? — Давайте для начала на один, — спокойно предлагает Стив, снимая наконец горячую ладонь с колена Кайлы и укладывая оба локтя на край столешницы. — На что вообще играем? — Давайте на желание, — подначивает Сэм, по очереди глядя на каждого, сидящего за столом. — Возможность прикупать карты оставляем? — Конечно, — Пьетро потирает подбородок, уперевшись локтями в стол и поставив голову на ладони. — Я не знаю правил, — вдруг подает голос Ванда, чуть хмуря аккуратные брови. — Ладно, смотри, — Сэм переворачивает только что растасованные карты, принимаясь наглядно демонстрировать Максимофф различные комбинации, переходя от самых слабых к сильным, но Кайла не следит, в общем-то, неплохо помня базу.       Ее когда-то учила Наташа, перед тем как им обеим предстояло побывать в казино. Кайла уже толком и не помнит соль всей миссии, помнит только, что возмущалась энтузиазму Романофф. Потому что им в тот раз не обязательно было знать правила, да и суть задания для них состояла не в том, чтобы переиграть свои цели, но Наташе было скучно, и она всегда ратовала за то, что хороший агент должен знать многое…       Райс невольно вырывается из полузабытых воспоминаний о курящей за небольшим столиком Наташе, держащей в руках карты, когда Стив вдруг оборачивается, с легкой улыбкой осматривая ее лицо. И Кайла двигается ближе, укладывая подбородок на его плечо и проникновенно, виновато заглядывая в глаза. — Ну вы давайте хоть тут розовых соплей не разводите, — недовольно тянет Пьетро, отвлекаясь от наблюдения за коротким обучением сестры.       Роджерс хмурится, тут же стреляя в его сторону недовольным взглядом, и Кайла подается еще ближе, почти касаясь губами капитанского уха. — Прости меня, — едва слышно, чтобы это осталось между ними, хоть, по-хорошему, и стоило уйти, но ей так хочется сказать сейчас, что нет никаких сил ждать, пока они смогут скрыться от чужих глаз и ушей.       Стив скашивает к ней взгляд, чуть заламывая брови в этой своей непередаваемой манере. И Райс снова тянется к его уху, видя, что он покорно склоняет голову, облегчая ей задачу и готовясь слушать. — Я просто все еще не всегда могу поверить, что это правда. Ты, я, мы вместе, — чуть спутанно объясняет она на грани слышимости, замечая, как кожа на мужской шее покрывается мурашками от ее близкого шепота. Чувствует, как на бедро, чуть ниже просторных шорт опускаются горячие пальцы, осторожно прихватывая. — И я никогда не задумывалась о браке или собственной семье, понимаешь? Мне казалось, что все эти чудеса не для такой, как я. Поэтому, меня немного пугает подобная серьезность…       Он тянется к ее уху в ответ, невесомо мазнув кончиком носа вдоль скулы, попутно притягивая ее за ногу к себе, явно желая чувствовать ее ближе. — Просто будь со мной, Кайла, и мы со всем разберемся, — он медленно выдыхает, отпуская ее бедро и заводя освободившуюся руку ей за плечи. Мягко прижимает к себе, развернувшись корпусом для удобства, и проникновенно, убедительно заглядывает в глаза. — Я люблю тебя.       Райс кажется, что она вот-вот разрыдается от трех незатейливых слов, прозвучавших на грани слышимости, потому что от них так томительно и сладко сжимает в груди, что кажется, будто сердце, заполошно ускорившее бег, вот-вот выпрыгнет прочь. И она бы, может, нырнула в эти невероятные ощущения с головой, окончательно разведя сырость и болото, если бы не бодрый вскрик Уилсона, будто нарочно ничего не замечающего: — Скидываемся в банк! Со всех по десятке.       Она двигается назад, прочь из ставших вновь уютными объятий Роджерса, без особого энтузиазма беря в руки выданные ей карты. Закидывает одну ногу на капитанские бедра, тут же принимаясь неосознанно качать носком, двигает на середину стола две красные фишки и опускает глаза в выданные ей карты. Потому что взгляды у всей троицы очень уж говорящие, хоть все и предпочитают оставить комментарии при себе.       У нее в комбинации почти готовый флэш-рояль, стоит лишь выбить себе бубнового короля или джокера, и Райс старается не меняться в лице, чтобы раньше времени не выдать собственную удачу.       Они долго сидят, с попеременным успехом перетягивая банк, и Райс периодически довольно жмурится, потому что вышедший из игры пару партий назад Стив перебрался ей за спину и теперь прижимал к себе, периодически едва ощутимо поглаживая то в районе солнечного сплетения, то по бедру, никак не дающему ему покоя. Вместе него слева угрюмой скалой возвышается-таки затянутый в игру Джеймс, что как раз таки пару партий назад додумался прокомментировать неумение Стива блефовать. За что и был раззадорен другом продемонстрировать мастер-класс.       Кайла откидывается затылком на Роджеровское плечо, попутно сбрасывая карты на стол. У нее на руках две пары из червей и крестей, но Сэм напротив сидит с таким довольным лицом, что Райс почти уверена, что у него в руке что-то стоящее. — Пас, — коротко объясняет она свое действие, полностью расслабляясь в обнимающих руках.       Уилсона вообще оказалось непросто прочитать. Он попеременно менял тактики, то пряча эмоции, когда на руках были слабые комбинации, то так же пряча их с сильными. И в этих его играх словно не было никакой логики, пока Кайла не отследила закономерность — если выпадали комбинации сильнее флэша, он едва заметно вздергивал запястьем с часами. Почти незаметно, словно поправляя слегка свободный ремешок, но Кайла уже полчаса как поняла — это всегда верный гарант хорошего расклада. А учитывая, что с приходом в игру Барнса, совершенно нечитаемого, у нее осталось всего три фишки, она и вовсе отказывалась пытаться барахтаться.       Оставшиеся в игре Пьетро, Сэм и Джеймс поочередно вскрывают карты, и Кайла хмыкает, наблюдая, как пораженный Уилсон вглядывается в комбинацию Максимофф и Барнса. Потому что у первого бубновый флэш-рояль, а у второго идентичный Уилсоновскому стрит-флэш. — Может, сыграем во что-нибудь другое? — робко предлагает Ванда, пока брат самодовольно загребает к себе почти все игровые фишки.       В этот раунд что Джеймс, что Сэм решили пойти ва-банк, и если Барнса, казалось, совсем не трогал проигрыш, то вот Уилсон выглядел так, словно ему только что вдарили Кэповским щитом от всей души. — Есть Монополия, — все еще растерянно отзывается он, кажется, слишком близко воспринявший собственный проигрыш. — Может, хоть немного отдохнем? Слишком долго сидим, — Стив подтягивает Кайлу повыше, когда та в очередной раз пытается сползти. — Можно сыграть в шарады, — предлагает Пьетро, раззадоренный последней, сокрушительной победой. — Прыгать и кривляться? — Кайла хмурится, пытаясь представить себя в подобном амплуа.       Нет, это, конечно, едва не суть ее личности, но как-то перед ними не особо и хочется балагурить, тем более этим сказочным днем. Хотя она бы определенно посмотрела на то, как Джеймс или Стив изображают что-нибудь забавное.       Где-то на периферии мозг удивительной причинно-следственной выстраивает цепочку связей, мельком, едва не картинкой двадцать пятого кадра выбрасывая в сознание отголосок случившегося в бункере, и Кайла вздрагивает, неожиданно остро воспринимая чуть прохладный ветерок, налетевший из леса. И тут же торопится вглядеться в лица сидящих рядом друзей, чтобы не дать себе задуматься о том, что стычка с Тони не самое страшное, что там случилось… — Давайте сыграем в «Кто я?», — Сэм беспечно пожимает плечами. — Правда, нужны стикеры и что-то пишущее, и если карандаш я видел на кухне, то канцелярии тут явно нет.       Кайла фыркает, поднимаясь на ноги и напрочь игнорируя все обращенные к ней взгляды. Стремительными шагами уносится в дом, чтобы там набить карманы хрусткими банкнотами, а оказавшись на пороге, тянет пониже на глаза прихваченную в прихожей кепку. — Ванда, идем со мной… — она даже договорить не успевает, когда Роджерс оказывается на ногах. — Что ты придумала? — Сгоняем до какого-нибудь торгового центра в Нью-Йорке, — Кайла беспечно жмет плечами, вдевая большие пальцы в шлевки на шортах. Стараясь не обращать внимание на то, как суровеет недавно расслабленное лицо Роджерса. — Нет.       Уверенно, строго, весомо. Без малейшего варианта к спору, но Кайле вот только что было достаточно весело и легко, чтобы так просто сбросить это состояние и прислушаться к позиции Стива. — Да брось, мы одна нога здесь, другая… — Я сказал — нет. Это опасно. — Послушай, я открою портал прямо в ближайшем закоулке, — она кривенько улыбается, демонстрируя полное благодушие и расслабленность. — Ванда будет на подстраховке, как спец по ментальному воздействию. На нас даже внимания не обратят, если мы не захотим. Возьмем что нужно, захватим что-нибудь из еды, и сразу к вам. — Возьмите пива, — вклинивается Сэм, в отличие от Роджерса, не видящий никакой проблемы и так же, как Кайла, не обращающий внимание на повисшее напряжение.       Только вот у Стива, кажется, доверия к ее плану нет совершенно. Потому что он осуждающе хмурится и складывает руки на груди. — Кайла, это совершеннейшая глупость. Еда в доме есть, игру можно придумать любую другую, — он с каждым словом становится строже, и Райс уже почти готовится включать «серьезность» и отстаивать собственное решение, когда голос вдруг подает молчавший все это время Джеймс: — Мелкий, выключай няньку. Они обе вполне в состоянии о себе позаботиться, и вряд ли за полчаса в Нью-Йорке на них нападет кто-то страшнее охранников торгового центра, — Барнс в сторону Кайлы и подошедшей к ней Максимофф даже не оборачивается, крутя в пальцах фишку. — Ваши лица совсем недавно крутили по всем кабельным, и среди гражданских будет предостаточно желающих ткнуть в вашу сторону пальцем, — Стив слова бросает тяжело, как камни, не отрывая хмурого взгляда от ее лица, и Кайла неуютно ведет плечом, понимая, что отшутиться в этот раз не выйдет. — Это плохая идея. — Ладно, — улыбка сползает с лица, как бумажная наклейка с намокшей стены автобусной остановки, и Райс безвольно опускает плечи, больше не пытаясь давить из себя позитив и веселье. — Нет так нет.       Она уходит в дом под напряженными взглядами, понимая, что желания спорить, отстаивать и искать компромиссы попросту нет. Честно говоря, не так уж ей и хотелось куда-то рваться за какими-то дурацкими стикерами, да и, откровенно говоря, играть больше не хотелось. Хотя, стоит отдать должное Сэму — на те пару часов, что они зависли за столом, отвлечься удалось на ура. Только вот это все равно не уберегло от отвратительного воспоминания, и сейчас, забурившись обратно в спальню и с тяжелым вздохом опустившись на спружинивший матрас, Райс судорожно притаптывала пяткой о паркет, пытаясь заставить себя думать о чем-нибудь другом. О чем угодно…       Барнсу ведь, к слову, нужна была рука. Наверное. Она, правда, представления не имела о том, что там на самом деле нужно было Джеймсу, но сейчас проще было думать даже пускай хотя бы и об этом. Или, вот, взять ее скудные с недавних пор силы…       Кайла вытянула вперед чуть подрагивающую ладонь, подспудно отмечая, как с каждой минутой все сложнее становится бороться с накатывающим желанием подумать наконец о том, о чем стоило бы. О той офигительно стремной херне, что она узнала, пока они пытались выцарапать Земо из закрытой комнатки в бункере…       Голубовато-лиловые всполохи охотно взвиваются на коже, причудливыми протуберанцами гуляя по всему предплечью, и Кайла впервые за долгие-долгие недели осознанно увеличивает напор выхода энергии вовне, следя за тем, как плотнее и непрозрачнее становятся эти эманации. Наблюдая, как они едва сдвигают растянутый рукав лонгслива и как очень медленно на серой ткани начинают образовываться мелкие дырочки и растяжки. Райс сознательно дожимает, следя, как перетирается энергией ткань в неопрятную бахрому и совсем не поднимает взгляда, когда периферией видит, что открывается дверь. Как и прежде, эмоциональный раздрай становится прекрасным катализатором, и сейчас то, что прежде требовало неимоверных усилий, дается ей почти так же легко, как дыхание. Если опустить из виду, что как раз-таки с дыханием в ходе этих манипуляций с каждой секундой становится все сложнее. — Послушай, — Стив присаживается где-то рядом, стараясь звучать вкрадчиво и осторожно, но Райс даже головой не ведет, увлеченная собственным делом. — Я знаю, что тебя всегда раздражает, когда тебя пытаются опекать. Но это не тот случай, когда я не верю в тебя или что-то в этом духе. Просто теперь все стало в разы хуже. Мы не знаем, что сейчас в голове у Тони, не знаем, какие настроения царят в правительстве касательно нас, и я просто не могу допустить, чтобы ради какой-то забавы ты подставлялась. Потому что даже если не попадетесь, вы засветитесь, а сейчас лучше, если мы на какое-то время совсем пропадем с радаров. — Я же сказала — хорошо, — Кайла выдыхает согласие легко, действительно просто отпустив эту ситуацию. Даже то, что ее слегка покоробил тот тон, с которым Роджерс отказал ей в авантюре, не стал причиной, чтобы обозлиться на него и уж тем более обидеться. Просто сейчас интереснее было кое-что другое. — Тогда посмотри на меня.       Райс вздохнула тяжело, мысленно настраиваясь на то, что с успешной манипуляцией силами придется закончить, а потом объяснить ему, почему она с таким интересом всматривалась в проявление тессерактовой энергии, но слова сами собой растерялись, когда по губам вдруг потекло что-то горячее, а на кисти, расслабленно вытянутой перед лицом, сомкнулись чужие пальцы, одергивая не очень-то бережно. — Кайла!!!       Голос у Стива, как и глаза, полон осуждения, испуга и самую капельку злости, пока он заполошно бегает взглядом по ее лицу, на короткие пару мгновений выпадая из реальности. А потом тяжело, через силу выдыхает, чуть встряхивая головой, и, рывком поднявшись, скрывается за дверью.       Она ведет подушечками пальцев над верхней губой медленно, долго с интересом разглядывает ярко-алую кровь и пытается собрать тот ворох разрозненных полумыслей во что-то более адекватное и стоящее. Но те лишь кружат по черепной коробке не оформившимися жужжащими тучами, как рой ос. Хотя тут уж больше подойдет сравнение с мошкарой или и вовсе комарьем — выпивают они ее быстро и стремительно, даже когда она старается их не трогать. Не думать, не нагнетать.       Кайла знает, что ей нужна помощь. Хотя бы просто выговориться кому-то, кто не будет пытаться раздавить ее переживания в крепких объятиях. Потому что объятия не особо помогают, она помнит это по ма… Райс встряхивает головой, не давая мысли закончиться, отводит взгляд в сторону и усиленно размышляет. Может, стоило попытаться выписать собственные переживания на бумаге? В мыслях стреляет запоздалое осознание, что Уилсон имеет за плечами какие-то там около-психологические курсы и не малый опыт в помощи бывшим военным, но все эти озарения вновь рассыпаются, когда на пороге возникает Роджерс с намоченным полотенцем и чем-то завернутым в другое, сухое. — Зачем ты так? — устало спрашивает в тишине комнаты, когда она покорно позволяет утереть ей нос, приложить мокрое к носу и передает в руки завернутый в другое полотенце лед. — Послушай… — Кайла прерывается, облизывая губы, еще влажные после обтирания. Мечется взглядом по комнате, чувствуя, видя периферийным зрением, что он все так же стоит и смотрит сверху вниз. — Послушай меня хотя бы мгновение, прежде чем пытаться убедить в собственном видении ситуации и ее неправильности.       Кайла обращает к Стиву просящий взгляд, видя, как он недовольно поджимает губы на ее плохо завуалированный намек. Но рядом покорно садится, переставая возвышаться над ней довлеющей горой мышц и осуждения. — Представь на мгновение, что ты лишился своих суперсил. Стал простым, обычным, — тихо перечисляет она, ненадолго отстраняя от носа мокрую тряпку и убирая в сторону завернутый лед, потому что переносицу уже достаточно охладило. — А теперь представь, что это случилось без твоего согласия, без желания и даже без готовности к тому. Ты просто, пуф, и лишился всего. И вокруг проблемы, враги и все вот это дерьмище, которое нужно разгребать, а у тебя не то что сил держать лопату нет, у тебя ее просто какой-то мексиканец только что стащил с концами…       Она глубоко выдыхает, сдержавшись от смешка, когда уловила строгую мину, мимолетно взглянув в сторону Капитана. — Хотя, честно говоря, хрень все это… С силами и кровотечением случайно вышло, — честно и искренне признается Райс, опуская руку с зажатым, местами запачканным кровью полотенцем, раз уж нос больше не кровит. — Видишь ли, нервы всегда были прекрасным стимулом, и тут выяснилось, что закономерность работает, и я просто…       Она всхлипывает, не сумев сдержать рвущееся наружу. Встряхивает головой, чувствуя, как простреливает болью где-то в районе лба, скрючивается, вплетаясь пальцами в растрепанные волосы, и так и замирает. — Она, оказывается, была из ГИДРЫ, представляешь? — глухо бормочет, чувствуя, как клокочет прорва злости, разочарования и боли глубоко в груди. Как рвется наружу эта гремучая смесь. — Так красиво пела о своей любви, о моей уникальности, о том, что еще весь мир будет знать в лицо, благодарить… Боже, Стив, она столько дерьма мне в уши лила, а я всю жизнь даже внимания не обращала, насколько подозрительно все это звучало!!!       Она вскакивает, не имея больше сил сидеть на месте и держать все это в себе, отшвыривает полотенца на постель и мечется от окна к дверям и обратно, заламывая руки и попросту не зная, куда себя девать от всего того кошмара, что буквально пережевывает ее в эту минуту. С костями, мышцами и всем остальным. Больно до ужаса, настолько, насколько не было еще ни разу в жизни. — Знаешь, что она сказала мне, когда в четырнадцать лет я попыталась отстоять право на выбор своего будущего?! Что жизнь простого человека — не для меня! — Кайла рывком оборачивается к Роджерсу, горящими яростью и отчаянием глазами впиваясь в его скорбное, растерянное лицо. — И я восприняла это нормально, нормально, понимаешь?! У меня даже мысли не возникло, что она могла быть не права! Мне даже в голову не приходило, что все эти установки, все эти вскользь брошенные фразы о моей уникальности, моей обязанности, о моем заклании — это не нормально!       Она не сдерживается, опадая прямо посреди комнатки, потому что нет больше сил метаться, как и нет смысла бежать от того, что сидит глубоко внутри, и почти сразу чувствует, как прижимают, притягивают к теплой, крепкой груди, оглаживая по голове и вздрагивающей спине. — Каждый раз, отправляя меня на тренировку по контролю собственными способностями, она говорила мне: «Ты должна научиться это контролировать, чтобы стать сильнее». Ни разу за все время, что я знала ее, она не сказала мне «ты должна научиться контролировать себя, чтобы иметь возможность жить как хочешь». Каждый раз, когда я думала о том, что хочу иметь друзей, она говорила, что никто не сможет быть со мной из-за моей чудовищной силы, которая просто опасна для окружающих. Она… Она…       Райс всхлипывает, захлебываясь отчаянием и болью от неожиданно обнаруженного предательства, кусает себя за тонкую кожу на костяшках, но руку почти тут же оттягивают, щекой прижимая к крепкому, напряженному мужскому плечу. — Я думала, что моя мать просто настолько озабочена борьбой за мир во всем мире, что хочет и мне привить это стремление к героизму и самоотдаче, но знаешь что? — утомленно, через силу давит Кайла, понимая, что короткая, бурная истерика, почти лишенная слез, но такая богатая на крики и ярость, выпила все силы подчистую. — Пока ее не убили, она не допускала моего участия даже в наблюдательных миссиях. Она не отпускала меня, Стив. Первый и единственный раз, когда Фьюри поднял вопрос о том, что меня можно начинать постепенно приобщать хотя бы к наблюдению за миссиями из офисов, она отказала, а позже «сверху» пришел приказ, что мисс Райс «недостаточно квалифицирована»… Недостаточно квалифицирована для обучения, Стив. Все время, пока она была жива, меня обучали только контролю над собственными силами. Она не хотела делать из меня «героя», она растила меня для чего-то, и я только теперь понимаю это кристально четко, и мне так больно знать, что мать, которую я помню, это всего лишь выдуманный образ…