Аксиома параллельности

В ноябре слухи о том, что у босса скоро появится наследник, расползались в Пассионе со скоростью лесного пожара. С одним лишь исключением: никто не знал имени счастливицы. Многие думали о Триш, но та демонстративно носила максимально обтягивающие наряды, чтобы исключить сплетни в свой адрес. Ее хрупкая стройная фигура не вызывала сомнений. Конечно, учитывая нестабильность в самой Пассионе, босс наверняка скрывает свою избранницу. Несомненно, поэтому он надолго пропадает и редко проводит встречи. К тому же созданные по заказу Джорно псевдонаркотики, значительно поспособствовали тому, что точки сбыта стали стремительно уменьшаться. Эти наркотики, сделанные на основе ядовитого стенда Фуго, были неотличимы от обычных, никак не распознавались, но мгновенно вызывали тяжелые поражения кожи, вылечить которые можно было только специальным антидотом. Люди стали бояться иметь дело с наркотиками. Это уже считалось небольшой победой, и Джорно позволил себе немного успокоиться. К пятому месяцу выровнялся гормональный фон, живот еще можно было спрятать от посторонних; ноябрь начался с дождей, и под широким плащом ничего не просматривалось. Но Джорно стал сильно отекать, особенно ноги и руки, и все движения были слишком медленными — боялся неосторожно нанести удар по животу. Из-за этого он реже посещал мероприятия, почти не проводил совещаний с капо. Все желающие в Пассионе уже начали делать ставки на то, кто же избранница босса и когда ждать наследника. Особенно любопытные даже проводили свои маленькие расследования, опрашивая всех мало-мальски привлекательных девушек на предмет связи с Джорно Джованной. Итальянцы всегда любили семейные истории и сплетни. Триш смеялась над всей этой суматохой и регулярно приходила в гости, Польнарефф молчал. Он, как и Триш, прекрасно обо всем догадался, но даже не попытался завести с Джорно разговор на эту тему. Только хмурился, когда тот резко обрывал разговор с Мистой по телефону и не позволял тому приехать в Рим. Это не было глупым упрямством или ненавистью. Засыпая все так же с рубашкой Мисты в обнимку, Джорно мечтал о том, что наберется смелости и скажет обо всем Гвидо. Это было непохоже на него, но и ситуация была непростой, и он колебался. — Джорно Джованна стал трусом, ты это хочешь сказать? Я понимаю тебя, Бруно. На холодные каменные плиты с высеченными датами легли букеты белоснежных лилий. В Неаполе шел мелкий моросящий дождь. — Но ты же должен понимать, Бруно. Миста узнает и может начать паниковать, чем привлечет внимание. Или начнет ненавидеть меня. И тогда паниковать начну я. Это ведь моя мечта. Я хотел обезопасить Мисту и себя от слухов, я хотел, чтобы у меня была часть важного для меня человека. Миста ведь ничего не сказал…. Порыв ветра оторвал от лилии крупный белый лепесток и с размаху припечатал к щеке Джорно. Легкая пощечина откуда-то сверху. Он рассмеялся. — Все верно, Бруно. Ты точно знаешь, что в следующий раз мы придем сюда уже втроем. Обязательно…. Джорно резко запнулся, и на секунду ему показалось, что он наглотался сильно газированной воды. Внутри словно проплыла маленькая рыбка, осторожно тронула внутренние органы и затихла. Джорно едва устоял на ногах от неожиданного чувства, ухватился за холодную плиту и глубоко вдохнул свежий влажный воздух. Удовольствие от произошедшего растекалось мурашками по коже. Джорно впервые почувствовал, как шевелится их с Мистой ребенок. Живой кусочек тепла. Он, босс Пассионе, Джорно Джованна, так устал за эти месяцы от дел семьи и наркоторговли, от физического недомогания, постоянного недосыпания, глупого и не очень волнения, что забыл о самом главном. То, ради чего он это все затеял — создать для себя и Мисты свою, безопасную семью. Он, как и прежде, не ждал чудес — он творил эти чудеса сам. И Мисту из этих чудес нельзя было вычеркивать. Миста по-прежнему любил своего упрямого, расчетливого и хладнокровного босса. Бруно даже теперь, где-то там, в бесконечном безвременье, был уверен в друзьях больше, чем они сами. И мальчишка — Джорно точно знал, что у них с Мистой сын — судя по активности, был полностью согласен с Бруно. Мальчик бы обязательно подружился с дядей Буччеллати. Уезжая из Неаполя, Джорно видел просветы между серыми тучами. Он устало дремал, прислонившись к стеклу машины, и просыпаясь, бережно гладил живот. Позднее осеннее солнце красило небо в дымчатое сияющее серебро. Связь между людьми — впечатляющая штука. Это можно считать глупой наивной романтикой, но по-настоящему важные люди всегда появляются тогда, когда особенно нужны. Во снах, наяву, но они приходят. — Простите, босс. Я знаю, что вы просили несколько дней по возвращении никого не пускать к вам, но он сейчас здесь все разнесет, — Марио, парень из охраны Джорно, бледный, как лист бумаги, вбежал в его кабинет. — И разнесу, черт тебя дери. Неужели не ясно, что у меня важное дело к дону Джованне? Я все еще его подручный, если ты забыл! Миста взвел курок. — Считаю до одного, — он поднял пистолет вверх. Парень побледнел окончательно, с надеждой посмотрев на босса. Джорно сидел за своим письменным столом и невозмутимо пил травяной чай с мороженым. После поездки в Неаполь он сильно отек, и все утро мучился от боли в пояснице. — Спасибо за заботу, Марио. Я разберусь. Оставь нас, — холодно сказал Джорно, не глядя на Мисту. Было даже немного досадно, что тот сам не выдержал и приехал. Джорно хотел первым позвонить ему на днях, попросив вернуться в Рим. — А теперь я скажу, Джорно. Простите, босс, — Миста хлопнул руками, кладя пистолет на стол. — Я никогда не выяснял отношения, и не хочу этого делать. Но почему ты записал меня в предатели? Ты с Фуго лучше обращаешься, чем со мной! — Я не записывал тебя в предатели. С чего ты это взял? — уточнил Джорно. Вообще-то он вполне искренне удивился. Маленький теплый комок внутри него легонько толкнулся. Кто-то был очень рад приходу Мисты. — Давай начистоту, босс. Джорно отодвинул чашку в сторону, жестом приглашая гостя сесть на стул. Миста качнул головой, продолжая упрямо стоять напротив. Гнев схлынул. — После ранения ты гоняешь меня по всей Италии. Пусть так, если это важно и нужно. Ты не хочешь меня видеть. Хорошо. Твое право. Но почему я, твой подручный, твой, в конце концов, друг, должен от третьих людей узнавать о твоей свадьбе и ребенке? Я настолько ненадежный человек, или того хуже, предатель, что не могу защитить тебя и твою невесту? Миста покраснел и старался не смотреть в глаза Джорно. Ему, на самом деле, говорить о ребенке и невесте было больно, словно сердце вытащили и там дыра появилась. За последние недели он столько всего наслушался о боссе, что был свято уверен — тот уже тайно обвенчался с хорошенькой итальянкой и прячет ее, беременную, в надежном месте. — Я рад, честно, рад за тебя. Ты босс Пассионе, тебе нужна такая семья. И я буду защищать твою семью, понимаешь? Если ты боишься, что я кому-то проболтаюсь о том, кто же твоя избранница — можешь отрезать мне язык. То, что я глупый шумный Гвидо Миста — ничего не значит. Я знаю ценность семьи. Последнюю фразу он сказал совсем тихо, но гордо, и опустил голову. Под шапкой Мисты плакал Пятый пистолс. Джорно знал это противное тоненькое рыдание. — Тогда ты поверишь мне, Миста? Поверишь, как верил всегда? Джорно еле натянул туфли на отекшие ноги, — надо срочно переходить на тапочки — подвелся со своего кресла и плавно, осторожно подошел к Мисте. Он пять месяцев изводил себя и его, так, может быть, хватит? В глазах Мисты было столько решимости, когда он говорил о ценности семьи, что Джорно сдался. — Я познакомлю тебя кое с кем, хорошо? Только, пожалуйста, не удивляйся. — Только не говори, что это все-таки Триш, — Миста никак не мог понять, почему Джорно так неожиданно начал веселиться. В зеленых ярких глазах мерцали огоньки, на скуластом, чуть опухшем лице, блуждала глупая улыбка, совсем не вяжущаяся с обычным равнодушным выражением. — Нет, конечно. Дай руку, — Джорно взял ладонь Мисты, легонько сжал мозолистые жесткие пальцы, и положил ее на свой живот. Он сотни раз представлял себе этот момент. Он придумал в своем воображении десятки вариантов и прекрасно понимал, что Миста мог не поверить сразу. И обычное отцовство вызывает глубокий шок, что уж говорить о таком! Миста мог выругаться матом от неожиданности, мог отшатнуться и уйти. Это было его право. А потом бы все равно поверил, и Джорно бы, конечно, принял его. Но если сейчас он брезгливо одернет руку, скривится или по-настоящему ужаснется — в душе Джорно что-то сломается. Хрупкий момент веры друг в друга. — Ты ненормальный, — охнул Миста, бережно ощупывая мягкий теплый живот. Он не уточнял, не переспрашивал. Как и всегда до этого — он просто и безоговорочно поверил своему Джорно. Касаться было приятно. — За это я тебя и люблю, — Миста осторожно положил вторую руку на живот, словно окончательно проверяя свою догадку. — А я все думал, что это было тогда, в больнице. Мог бы и раньше сказать. В конце концов, это и мой мальчишка. — С чего ты взял, что все именно так? И почему мальчишка? — спросил Джорно, но ворчание Мисты уже не слышал. Ткнулся ему в плечо, позволяя закрыть себя руками от всего мира, и теплые поцелуи защекотали макушку. — Боялся, что я, глупое трепло, кому-то проболтаюсь? Или не поверю? А спросить нельзя было? — Миста потерся щекой о золотистые волосы. Он чувствовал округлость Джорно, его мягкость и непривычную податливость. — Я тебе не противен? — Разве только тем, что разучился мне доверять. — И все? — Босс, ты хочешь услышать от меня, как я за эти месяцы в одиночестве руки до кровавых мозолей натер? Меня уже в Ватикан можно отправить — почти папа Римский. Самое ужасное, знаешь что? Миста смешно скривился, став похожим на себя более молодого, — грубоватого и дурашливого. — У меня только на тебя встает. Я уже испугался, что он это… сломался. Только я ни на ком вживую не проверял, честно! Джорно фыркнул и смеялся так долго, что Миста перепугался, как бы ему не стало плохо. — Значит, с папой римским я не прогадал. Надежного выбрал, — Джорно оттер слезящийся глаз. — Как будто у тебя был выбор. Лучше меня ведь никого нет. — Хочешь поспорить? Впервые за эти месяцы ему стало абсолютно спокойно. В Пассионе еще оставалась тонна недоделанных дел, постоянно маячила угроза появления новых каналов наркотрафика из стран ближнего Востока, не все мафиозные кланы еще были готовы войти в его семью, но это всё стало не так важно. Вернее, важно, и решать эти проблемы все равно придется. Но если он, Джорно Джованна, еще умеет воплощать свои мечты в жизнь — во всех смыслах — он справится и с остальным. К тому же Миста рядом. Его сильное и надежное плечо всегда поддержит. — Слушай, а там ты как? — спросил сильный и надежный Миста, запуская руку в штаны к Джорно. — Я тебе их сейчас откручу, если инфекцию занесешь, — прошипел тот от неожиданности, но он не сердился. — И да, у девочек, того органа, который ты сейчас трогаешь, нет. — Как у тебя все сложно, — Миста вздохнул, борясь с собственным возбуждением. Он соскучился по прикосновениям к телу Джорно, его мягким волосам в паху, аккуратным ягодицам. Сейчас касания несли еще и что-то новое, не до конца понятное, но все такое же желанное. — А тебе ну это, можно? Там же пацан, — спросил Миста как-то слишком неожиданно и серьезно. Под кончиками пальцев он почувствовал пульсацию новой жизни. Голд Экспириенс, мелькнувший в проеме окна, едва заметно кивнул. — Нужно. — Как скажет босс, — он никак не решался убрать руки с живота, поглаживая его. Джорно любил те моменты, когда в Мисте одновременно сочеталась еще мальчишеская глупость и мужская серьезность. Он до нервной дрожи хотел секса и при этом боялся навредить ребенку. — Учить тебя биологии все равно бесполезно, — Джорно фыркнул, решительно беря Мисту за руку и уводя его через заднюю дверь кабинета в свою спальню. — Набор подходящих поз покажу сам, — прошептал он по дороге, на ходу расстегивая ремень на штанах Мисты. — Только руки все-таки придется помыть.