Аксиома параллельности

Это было самое эффектное появление мафиозного босса за последние лет десять. А, может быть, такого появления вообще никто никогда до этого не видел. Молодежь так уж точно. Старожилы выразительно молчали. Серебристый Альфа Ромео въехал в Неаполь пятого апреля, под вечер, в тот самый момент, когда солнце едва только зацепило линию моря. Город тонул в шуме толпы и запахах цветущей магнолии и базилика. Эта ароматная приправа прочно ассоциировалась у Джорно с неаполитанской пиццей. Он подумал о том, что потом обязательно заедет в один старый-добрый ресторанчик, выпьет бокал вина и закажет огромную горячую пиццу. Потом, как только закончит все дела. За неполные двое суток тело Джорно, стараниями Голд Экспириенса, полностью восстановилось. Разорванные и заново сшитые мышцы, кости таза и ноги еще изрядно ныли, как один большой синяк, кружилась голова от общей слабости, но это уже были сущие мелочи. — Ну что, синьор Альберто? Растолкуете мне, чего же вам так не хватало в Пассионе? Весь Неаполь и часть провинции в вашем распоряжении. Игорные дома, гостиницы, оборот алкогольной продукции. Вам мало? Сквозь большое окно в комнату проникали лучи заходящего солнца. Они скользили по потолку, огромной яркой картине на стене, бликовали в хрустальных подвесках на люстре. — Вы даже не постеснялись подставить своего помощника и убить собственного ребенка. Я вам почти поверил. А ведь не они меня предали. Джорно элегантно присел на край дубового стола. Солнце вызолотило и его фигуру, очертило скулы, растеклось в волосах. — Если бы вы знали, синьор Альберто, как я устал менять капо Неаполя. Сколько вас было? Четверо? — Пять, — подсказал Миста. Капо Неаполя, Альберто Валентино, еще сегодня утром облегченно вздыхавший по поводу того, что от босса Пассионе нет и весточки, вжался в собственное кресло. После покушения на дона Джованну в Пассионе началась паника. Когда к вечеру четвертого числа босс не объявился, а крыло его особняка было разворочено подчистую, у многих появились сомнения. Чтобы Джорно Джованна так просто сдался в такой ответственный момент? Не появился он и утром пятого, а простые солдаты из Пассионе стали готовиться к глухой обороне. Итальянские мафиозные семьи активно присматривались к лакомому куску и сферам влияния. — Знаете, синьор Альберто, ведь другие кланы вас за ломаный грош сдадут. Даже сицилийцы. Я не пущу их сюда. Или вы надеялись так просто от меня избавиться? Что они вам пообещали? Я дал вам Неаполь. Вы захотели опять наводнить его наркотиками. Охрана капо, застывшая по углам, как римские статуи, затравленно оглядывалась. Не смотря на предательство капо, в городе находилось много верных дону Джованне солдат. Впрочем, сейчас и одного Фуго было достаточно. Он, прикрыв глаза, привычной уже невидимой тенью замер, прислонившись к косяку двери. Капо Неаполя судорожно сглотнул — он уже понимал, что его ожидало. — Беда с вами, жадинами. Сколько не дай, вам все мало, — наиграно-печально вздохнул Джорно. — Дон Джованна, вы не понимаете, какую возможность упускаете. Весь мир торгует наркотиками, это огромные средства! — не выдержал синьор Альберто. — Вы воюете с ветряными мельницами! Фуго приоткрыл один глаз. — И продолжу это неблагодарное занятие. Там, где живут мои дети, наркотиков не будет, — в голосе Джорно больше не было теплоты. Он улыбнулся и скосил взгляд на Мисту. Фуго открыл второй глаз. Это эффектное появление дона Джованны в родном Неаполе запомнили надолго. Мрачно-немногословный Фуго Паннакотта, Джорно в костюме с уже привычными брошками в виде божьих коровок, и стоящий за его спиной Гвидо Миста. На руках подручный босса держал завернутого в солнечно-яркое одеяльце ребенка. К уголку ткани была прикреплена сияющая брошка — рубиново-алая божья коровка. — Ты не мог не выпендриться, — сказал Миста вечером, стягивая свою шапку и удобнее обхватывая сына. — Я же знал, что и ты, и Джоджо в радиусе защиты Экспириенса. Да и так будет лучше. Не хочу опять слушать нелепые слухи. Только не в этом случае. У меня есть сын, и пусть об этом знают, — Джорно улыбнулся, чувствуя странное умиление. — Все равно ведь узнали бы, — согласился Жан-Пьер. Черепаху держала в руках Триш. — Теперь разве что про Мисту будут спрашивать, — добавил он. — Не расскажешь же вот так просто, кто настоящий отец, а кто мать. — Ну и пусть, — ответил Миста, любовно поправляя сползший чепчик с головы Джордано. Внизу, на фоне Везувия, светился яркими огнями ночной Неаполь. Апрельское море, темное и бескрайнее, сливалось с искристым небом. Круглая луна плавала на волнах. Джорно оплел простой жимолостью с белыми цветами каменные надгробья. Помедлил, сжал ладонь, а потом рассыпал поверх горсть ярких зеленых светлячков. — Фуго, я хочу, чтобы ты стал капо Неаполя. Босс Пассионе, дон Джорно Джованна не смотрел на него. Отказ не принимался. — Я думаю, что ребята одобрили мое решение. В конце концов, сколько можно стоять на коленях. Ты крестный отец моего сына, а это уже солидная должность. Триш тихо засмеялась и достала из сумочки два ярко-рыжих апельсина. — Слушай, босс. Я тут подумал, — Миста обнял Джорно за талию и ласково поцеловал в висок. — А если пацану станет скучно? Пистолсам вот вместе веселее. Можно драться, играться, да и защищать друг друга надежнее. А? Джордано безмятежно дремал на руках. В цветах жимолости мерцали светлячки. Фуго и Триш чистили апельсин, и его густой аромат смешивался с запахом цветов. Второй апельсин они оставили для Наранчи. — Большую семью тяжело защищать. У нас еще столько нерешенных проблем. — Мы справимся! Я, ты, все вместе. Одному очень плохо. — Тогда я подумаю, — улыбнулся Джорно и, не обращая ни на кого внимания, привлек Мисту для поцелуя.