Аксиома параллельности

— Джотаро, Джотаро! Очнись! Джоджо! Яркий свет ослеплял. Джотаро пришлось зажмуриться, почувствовать удары по лицу, осознать реальность происходящего — и успеть перехватить тонкую ладонь Какеина. Он открыл глаза. Его собственное солнце, рыжее, всё такое же худое и растрепанное, сидело рядом. Вокруг была пустыня, в макушку припекало и хотелось пить. — Что случилось? — Джотаро подвелся, сел. Рука Какеина в его ладони была ледяная, он сжал ее чуть крепче, стараясь согреть. Лицо выражало крайнее удивление и непонимание. Джотаро осмотрелся и только теперь понял, что в окружающей их реальности было не так. Джипа фонда Спидвагона, стоявшего в нескольких метрах от них, не оказалось на месте. Песок, линия горизонта, ясное полуденное небо. Во всем мире словно были только они одни, и весь мир принадлежал им. Но мир никогда не принадлежит только узкому кругу лиц. Джотаро резко дернулся в сторону, загораживая собой Какеина, и сам Какеин впервые заметил, каким он сейчас кажется тонким на фоне большой плечистой фигуры. К ним приближались три больших, тонированных Хаммера, и их массивные шины, как копыта тяжеловозов, загребали песок, поднимая его вверх. Явной угрозы не было, но все происходящее напоминало неприятный, слишком похожий на реальность, сумбурный сон, из которого хотелось поскорее выбраться. Машины остановились полукругом. Какеин понимал, что в случае угрозы — пользы от него никакой, — но встал рядом, прислонившись к плечу Джотаро. — Джордано, стой! Из ближайшей машины резво выбежал мальчишка не старше пяти лет, бросился вперед, но увидев серьезно-строгое выражение лица Джотаро, быстро попятился назад и врезался в идущего следом молодого человека. Смешная красная шапка на голове парня совсем не подходила под остальной наряд, делавшего его похожим на диснеевского Алладина — он тоже был очень смуглый и черноглазый. Только в отличие от сказочного героя человек, скорее всего, был итальянцем. В ребенке, обхватившем того за штанину, арабской крови не было, но, как отметил и Джотаро, и Какеин — в нем скользило что-то азиатское. Большие выразительные лазурно-зеленые глаза чуть косили. — Еще раз сбежишь без разрешения — и больше никаких путешествий по пустыне, Джоджо. Джотаро непроизвольно среагировал на звук собственного имени, не сразу понимая, что обращаются не к нему. Третьим из машины вышел стройный молодой человек в синей галабее, и его светлые волосы, собранные в тугую косу, отливали золотом. — Извините, мы, наверное, испугали вас? — он прошел чуть вперед, навстречу, но незаметно пряча за собой смуглого итальянца и ребенка. Так несколько минут назад делал Джотаро, защищая самое дорогое. В лице пятилетнего маленького человека было столько неподдельного отчаянья, словно он точно знал — за проступок его накажут. Мальчишка жалобно посмотрел сначала на одного парня, затем на второго. И тут Какеин понял. Он еще понятия не имел, где оказался, и что произошло, но как мать, всегда знающая кто отец ее ребенка, четко осознал: у мальчика этой самой матери, в ее биологическом смысле, нет, и никогда не было. Темные волосы и смуглая кожа достались в наследство от итальянца. Раскосые, удивительно красивые глаза цвета лазурного моря и пухлые губы — от золотоволосого парня. В ребенке ярко сочетались, как минимум, три разных национальности, наделяя его живописной внешностью. Какеин улыбнулся, украдкой глядя на Джотаро — тот был такой же колоритной полукровкой. — Вы извините нас. Мы всего лишь туристы на сафари. Джоджо показалось, что он увидел оазис, и пришлось съехать немного вбок от основного маршрута. Иногда он капризничает, да, Джоджо? — светловолосый молодой человек строго взглянул на ребенка. — Но там сияло зеленым! — мальчишка сердито шмыгнул носом. Он еще немного картавил. — Скажи ему, Миста! Я не вру! — Конечно, сияло, — улыбнулся Какеин и подался вперед, к ребенку, влекомый сердечным порывом утешить его. Ведь зеленым светом мог сиять Иерофант, а их с Джотаро ребенок мог быть таким же упрямым, сердитым и смешным. Цепочка спонтанных непонятных событий неожиданно приобрела смысл, выстроившись предельно четко и лаконично. Джотаро, дернувшись следом, выкрикнул: — Какеин, не надо! И тот ответил: — Все в порядке, Джотаро. Они не враги. Светлые брови золотоволосого парня резко свелись к переносице, он на мгновение застыл, даже не пытаясь остановить Какеина. А затем рассмеялся. Искренне и немного по-детски. — Джотаро Куджо? Неужели такое возможно? Тогда я умер? Ведь ваш спутник, смею предположить, Какеин Нориаки? — Джорно, ты хочешь сказать, что они — вот те самые, из сказок о Египте? — заговорил парень, которого ребенок назвал Мистой. Это была минута замешательства. Джотаро мог поклясться, что никогда не видел этих незнакомцев, но они знали о нем и Какеине. Они казались обычными богатыми туристами, но от них, особенно от светловолосого парня, исходила странная аура. Аура не была угрожающей, но внушала такой страх, какой внушает морская глубина или жерло дремлющего вулкана. Чистая природная сила. — Правда, папа! Миста! У него даже сережки в виде вишни! — мальчик доверчиво обхватил шею Какеина, легонько потрогал рыжие волосы и очень аккуратно для своего возраста прикоснулся к блестящим серьгам. — Да быть такого не может, — фыркнул Миста. Джотаро стоял напротив Джорно, глядя в упор. Та сила, что исходила от него, начинала казаться смутно знакомой. Только угрозы Джотаро по-прежнему не чувствовал, один лишь всепоглощающий покой. Он передумал активировать стенд. — Если вы не возражаете, то мы могли бы подвезти вас до Каира. Вы выглядите очень бледным, мистер Какеин, — Джорно, легко кивнув Джотаро головой, перевел взгляд с него на Нориаки. — Я не возьму с вас и копейки. — Поедем, дядя Какеин! Пожалуйста, — тихонько попросил Джордано. — У нас вишни есть, честно-честно. — Тебя все так же легко купить на вишни, — хмыкнул Джотаро, поправляя кепку. Впрочем, он и сам был не против такой поездки. В происходящем крылось слишком много загадок, чтобы так просто пренебрегать их решением. Да и машины фонда Спидвагона поблизости не было. Он наблюдал за ребенком, стеснительно идущим рядом с Какеином и не решавшимся взять того за руку. Очень воспитанный маленький человек. — Для Джоджо это похоже на встречу с настоящим Санта-Клаусом или зубной феей, — Джорно выразительно глянул на Мисту, тот подхватил ребенка, усадил на заднее сидение и, после короткого диалога с водителем, сам сел за руль машины. Водитель пересел в другую, из сопровождения. — Не мешай гостям, — серьезно сказал Джорно сыну, закрывая дверцу. Джотаро почти физически чувствовал внутреннее волнение и беспокойство Какеина. Маленький Джоджо сидел ровно, как и велел отец, но руками постоянно тянулся к галабее Нориаки, косил глазами, чтобы лучше его рассмотреть, и жевал губы, не решаясь заговорить первым. Тот ласково улыбнулся в ответ, — они определенно понравились друг другу. — Имя «Жан-Пьер» вам о чем-то говорит? — спросил Джорно, не оборачиваясь. Он мог наблюдать за гостями и их выражениями лиц в зеркале. — Польнарефф? — в один голос спросили Джотаро и Какеин и, не сговариваясь, переглянулись. Миста усмехнулся, но промолчал. Пустыня тянулась до самого горизонта и, судя по положению солнца, было уже далеко за полдень. Песок шуршал под колесами машины. — Тогда все в порядке, — Джорно откинулся на спинку сиденья и замолчал. До самого Каира никто не сказал и слова, только маленький Джоджо, устав, все-таки прижался к боку Какеина и задремал. Джотаро крепко сжимал холодные тонкие пальцы Нориаки. А потом в Каире что-то стало не так. Джотаро смотрел на мелькающие за окном машины места и понимал, что не всегда их узнает. Они остались теми же, — и загруженные потоком машин и пешеходов улицы, и желтые облезлые дома, и цветастые шляпы туристов. Незыблемые пирамиды, как вечный символ Египта, возвышались над городом. Но были другие фонари, другие вывески, даже одежда и автомобили непривычно отличались от виденных ранее, словно на тот, прежний и знакомый Каир, наложили еще один слой краски, дорисовав новые детали. Ту часть города, где располагались самые дорогие отели, ни Джотаро, ни Какеин не узнали. Таких прекрасных зданий они там не помнили. Слишком красиво, слишком богато. В холле отеля «Четыре моря» все блестело от позолоты; швейцары, увидев Джорно и его делегацию, суетливо забегали. Он взял на себя все заботы по оформлению «своих гостей». — Скоро ужин, а пока располагайтесь. Миста, проведи гостей в их номер. Джоджо, помоги Мисте, — последнюю фразу Джорно сказал строго, но в мягкой улыбке была видна трогательная родительская забота. Он прекрасно понимал, что лучше разрешить сыну пойти с Мистой, чем пытаться его успокоить. Тот все равно никак не хотел покидать гостей, глядя на них восторженными лучистыми глазами. Джотаро не стал мешать бронированию для них номера, судя по внутреннему убранству — не дешевого, — предоставив ситуации развиваться постепенно. Рефлексировать не было смысла, а интуиция его никогда не подводила. — Мы обязательно придем ужинать, Джоджо, — сказал Какеин. Миста благодарно кивнул — он десять минут не мог увести ребенка, пока тому не пообещали, что гости никуда не исчезнут. Но после дороги надо ведь умыться и почистить одежду от песка. — И нам тоже надо, — вздохнул Миста, закидывая ребенка на плечо. Ужин, действительно, оказался очень скоро. Номер Джорно был огромный, и овальный роскошный стол накрыли прямо на лоджии. Цветным огненным покрывалом расстилался вечерний Каир, утопая в собственном свете. — Я думаю, что вы уже близки к разгадке. Не так ли, мистер Куджо? — Джорно разлил вино по бокалам. — Или уже разгадали ее. Если в пустыне у вас еще были сомнения, то не посмотреть газету, которая лежала в вашем номере, вы бы не смогли. В уголке его губ крылась легкая усмешка. Он тоже разгадал эту загадку. Джотаро неоднозначно хмыкнул. Чистейшая правда. Время, отведенное перед ужином, он и Какеин потратили не столько на умывание, сколько на изучение местной газеты. Она скромно лежала на прикроватной тумбочке и ясно свидетельствовала: год, когда они встретились в Каире и тот, который значился на заголовке, отличались на целых восемнадцать лет. — Это ведь не розыгрыш? — осторожно уточнил Какеин. — Вы сами знаете ответ, — ответил Джорно. — Я обычный бизнесмен, в кои-то веки, выбрался на отдых с семьей и не склонен заниматься отвлекающими делами. Но так сложились обстоятельства, и зачем-то это было нужно…. Джорно внимательно посмотрел на Какеина, чуть прищурив яркие зеленые глаза. По долгому, странно-теплому взгляду, Джотаро понял, что этот самый Джорно Джованна, уже знает, зачем это всё происходит. Джотаро тоже не отказался бы узнать, чувствуя, что это было не обычное знание, а практически на грани с верой в неподвластные силы, но при этом с четкой уверенностью — все идет так, как надо. Он ведь сам попросил кого-то там оставить ему Какеина Нориаки. — Дядя Какеин, кушай больше! Дядя Польнарефф говорит, что вы с дядей Куджо очень сильные. А ты худой. Болеешь? Миста булькнул от хохота, вино попало в нос, и он, закашлявшись, забрызгал скатерть. Джорно покраснел, но больше от смеха и смущения за сына. Джоджо искренне не понял, что он такого сказал и чем вызвано всеобщее веселье. Он заботливо подкладывал кусочки жаркого на тарелку Какеина. Маленькая ложка смешно плясала в детских руках. На лоджии густо пахло специями и сытной арабской едой. И Джотаро вдруг окутало такое умиротворение, что он готов был любить целый мир. Но смотрел только на то, как Какеин наперегонки с Джоджо доедает густой сливочный суп, и как на впалых бледных щеках Какеина появляется легкий алый румянец. Четверо мужчин и один ребенок заканчивали ужин в очень уютной домашней атмосфере. — Ты веришь во все это? Во все эти временные перемещения? — Какеин после душа пах мылом, и Джотаро зарылся лицом в его волосы, целуя макушку. — Может быть, мы все-таки умерли? Там, в пустыне. — Тогда меня все устраивает. Идеальная жизнь после смерти. — Я серьезно, Джотаро. Как мы можем перемещаться во времени? И зачем? — Чтобы ты больше не убегал от меня, — ответил Джотаро, прижимая Какеина к себе. — Я не ребенок. Неужели нельзя серьезно ответить? — Что ты хочешь услышать, Нориаки? Джотаро приподнялся так, чтобы заглянуть тому в глаза. От маленького бра над головой исходило совсем немного света. — Я так же, как и ты, понятия не имею, почему и зачем это происходит. В конце концов, здесь, в Каире, использовали стенды, управляющие временем. Может быть, это какой-то побочный эффект. Я пока не знаю. Но ведь ты сам уже поверил этому Джорно? — Да, — тихо ответил Какеин, — не понимаю почему, но поверил. Он внушает доверие. — Значит, мы просто сделаем так, как он и предложил. Останемся пока здесь. Или у тебя есть идеи получше? Поискать фонд Спидвагона? Найти нас из этого времени, если мы существуем? — Нет. Меня и так устраивает, — вздохнул Какеин, кладя голову на плечо Джотаро. — Теперь-то мне некуда бежать. — Угу, — ответил тот, снова обнимая Какеина. Живого, теплого и родного Какеина Нориаки. За темными тяжелыми шторами жил ночной жизнью далекий и чужой Каир. В этом времени только они и были друг у друга. Да и в любом другом им больше никто не требовался. Джотаро точно знал, что где бы он ни проснулся утром, он больше не будет один.