Аксиома параллельности

— Давай уже, выкладывай, кому сломать челюсть? Слушай, ты серьезно думаешь, что я поверю во всё это? — Но ты же веришь? — Спятил? Кто в здравом уме поверит в такое? Ты псих? — Юлиус внимательно посмотрел на Джонни, но в светлых глазах читалось сомнение. Конечно же, в момент встречи никто не полез драться, они просто стояли друг напротив друга и смотрели. Затем Юлиус сжал кулаки, нехорошо скривился и процедил: «Пойдем, побеседуем». В парке на территории больницы было немноголюдно. Пока они выбирали место, Джонни чувствовал, как с каждым шагом ему становится легче. Это не было полноценным осуществлением мечты, но это был конец путешествия, и от понимания этого делалось удивительно свободно. Словно он еще раз развеял собственные сомнения, расставил по своим местам память, чувства и разум, и мог спокойно двигаться дальше. Такой похожий на Джайро человек, сидевший напротив. Джонни думал, что ему будет больнее от этого, но даже плакать не хотелось. Тот, кто сейчас рос в нем, был частью Джайро, тот, кто сидел рядом — нет. Очень простое и понятное разделение, как черное и белое, свой и чужой. Джонни рассказал Юлиусу более краткую историю: откуда он и кого ищет. Без упоминаний о Святом трупе, собственной жизни, встреченных людях и своем положении. Даже если рассказ проще было посчитать ложью — плевать он хотел, в конце концов, это не являлось враньем. Здесь его совесть была чиста. — Я просто хотел увидеть, — Джонни заколебался, подбирая правильное обращение, — Юлиуса Цеппели этого мира. На этом все. — Блять, скажи мне, какая тварь из моих знакомых придумала эту шутку? Где они тебя нашли? — в голосе Юлиуса была даже не злость, а исступленное бессильное отчаянье. — Да понимаю я прекрасно, что во все эти штуки с пространством и временем не поверишь так просто. Я стенд покажу, если сможешь увидеть, — небрежно отмахнулся Джонни. — Мне от тебя ничего не надо. Честно. — Слушай сюда, сопляк. Ты свалился мне на голову и рассказываешь байки о том, что ты какой-то хренов двойник Джонни Джостара, который ищет двойника Цеппели! — Я вообще-то не говорил, что я двойник. — Да что ты говоришь! Ты пришел из другого мира, используя свою способность? Прикидываешься дурачком, надеясь, что я куплюсь на твою смазливую рожу? Джонни Джостар из другого мира! Если ты такой же, то скажи еще, что ты рыдал над своей дурацкой мышью. И что паралитиком был. Давай, разводи меня уже по полной. Ну же, здесь надо сказать «Я из другого мира, у нас разная судьба» или что-то в этом роде, — Юлиус постарался не говорить громко, но плохо контролировал эмоции. — Но я, правда, рыдал. У меня мышь была, звали Денни. И представь себе, я был паралитиком! И Джайро меня на ноги поставил, — Джонни вдруг почувствовал, что спокойствие, которое его охватило, минутой ранее, начинает стремительно исчезать. Слова Юлиуса будили в нем воспоминания и смятение. Он ведь, в самом деле, предполагал, что у людей из разных миров разные жизненные пути, не похожие в таких мельчайших подробностях. — Я жокеем был, — вспылил Джонни, видя, что Юлиус слушает не перебивая. — Пулю в спину получил, потом в гонках участвовал. Там рассказа на полдня хватит. Как видишь, на ноги встал. Только Джайро, тот Джайро…. Джонни резко поднялся, сжав кулаки. Он увидел то, что хотел. Даже если этот Юлиус Цеппели так похож — он другой, он ничего не понимает. — Слушай, это глупо прозвучит, но у тебя есть какой-то фетиш? Ну, придурь, каприз такой, — тихо-тихо и неожиданно спросил Юлиус. Он казался морально раздавленным, словно постарев на несколько лет, взгляд блуждал. — Укусы насекомых. Мне нравится, как они на коже припухают, — улыбнулся Джонни и шмыгнул носом. В уголке глаз блестели слезы. Ему вдруг ужасно захотелось обнять этого чужого Джайро, такого потерянного и грустного. — Я думал, что никто, кроме нас, об этом не знал, — прошептал Юлиус, в упор, глядя на Джонни. — Ты не можешь быть ним, понимаешь? — Кем? — тот осторожно присел на корточки, заглядывая в лицо. — Моим Джонни. Я сам, вот этими руками, его тело держал. Я видел, как аппарат отключали. Я ему глаза…. Юлиус захлебнулся словами, обхватывая голову ладонями. И тут до Джонни дошло. — Его нет в этом мире? Твоего Джонни здесь нет? Тот качнул головой. — А у меня Джайро нет. Смешно, да? — грустно сказал Джонни и порывисто обнял Юлиуса, прижимая к себе. По светлым волосам другого Джайро скользили блики света, пробиваясь сквозь причудливый узор крон деревьев. Вдалеке завывала сирена скорой помощи. Джонни гладил мягкие пряди, и на самую толику секунды ему вдруг представилось, что они с настоящим Джайро сидят на скамейке возле своего ранчо, и теплое солнце греет им макушки. Его счастье не было бы похоже ни на зимний вечер, ни на воскресное утро. Его счастье — летний полдень, пахнущий степными травами и лошадьми, кувшин со льдом и фруктовым соком и огромные сэндвичи с ветчиной на обед. — Расскажешь мне свою историю? — спросил Юлиус, не разжимая объятий. — Я тебе свою расскажу. — Она длинная. — Ничего. Мне некуда спешить. — Если хочешь, — хмыкнул Джонни. Им обоим некуда было спешить. Хотя весь путь был пройден до конца, но Джонни не стал активировать стенд и возвращаться назад. Только позвонил Джорно и предупредил, куда направляется. — Не увлекайся, — сухо сказал тот. — Зазеркалью никогда не стать реальным миром. — Я знаю, — Джонни не читал «Алису в Зазеркалье», но аллегорию понял правильно. Он позволил себе смалодушничать и снова побыть эгоистом, в третий раз, рассказывая свою историю незнакомым людям незнакомого мира. В маленькой квартире-студии, находившейся недалеко от больницы, было много книг, большей частью медицинских, и много света. Даже фотокартины, которыми были увешаны стены, излучали тепло американских равнин. — Джонни притащил тьму фотографий, мы их отредактировали и развесили. Он не очень скучал по родине, но каньоны и прерии любил. Говорил, что они дарят чувство свободы, — пожал плечами Юлиус. Джонни долго всматривался в единственную фотографию с людьми. В прищуренных из-за слепящего солнца глазах искрилось итальянское лето, влажные волосы прилипали к щекам, на Юлиусе — все та же чудаковатая шляпа, у хохочущего рядом с ним парнишки облез нос. — Это мы прошлым летом в Сорренто. Ему нравилось там. Туристов, конечно, полно. Зато море какое! — снова пояснил Юлиус. Джонатан этого мира как две капли воды походил на самого Джонни, только шапки не было. Зеркальные близнецы. Джонни невольно приложил ладони к животу. У него не было ни единой фотографии Джайро на память, и все же у него уже было что-то большее, чем просто клочок бумаги. От понимания этого становилось не так тоскливо. Плюшевый медведь одиноко сидел на прикроватной тумбочке. — Знаешь, а я ведь тебе сразу поверил, едва ты только про стенды упомянул, — сказал Юлиус, когда Джонни закончил свою историю. Было далеко за полночь. За это время они успели поужинать, выпить холодный коктейль и горячий итальянский кофе. Шумные звуки ночного Неаполя лились через окно. — У меня, кроме Джонни, больше ни одного знакомого со стендами не было. Такое не придумаешь специально. А отец не стал бы так надо мной шутить, — продолжил Юлиус. — У тебя стенд больше на мой похож, наверное, из-за вращения. А у Джонни эта штука с дырками в пространстве. Бестолковая способность, на самом деле. Он хохотнул, словно вспоминая что-то личное. Потом добавил: — Для нормальной жизни бестолковая. У нас же не было таких приключений. Джонни, сидевший на диване напротив, улыбнулся в ответ. Единственное, о чем он не рассказал — о своей главной тайне. Не был к этому готов. — Ты не хочешь предложить мне бросить свой мир и остаться здесь, с тобой? — спросил Джонни, заматываясь в плед. Не смотря на поздний час, спать совсем не хотелось. — Нет, конечно! — с грустным смешком отозвался Юлиус. — Ты бы мне это тоже не предложил. Мы же оба понимаем, что не сможем жить с чужим человеком, у которого лицо любимое. Ты похож на Джонни, я — на Джайро. Но мы же другие. У тебя вон, невеста есть. Оно ведь так проще, когда рядом кто-то совсем другой, не похожий на того, самого нужного. Юлиус закинул руки за голову и долго-долго смотрел в потолок. Джайро любил так лежать, глядя в звездное небо. Профиль у обоих был полностью одинаковый. — Слушай, а почему ты не вернешься и не спасешь его? Ты же можешь перемещаться в этих временных порталах. У нас полно фильмов о таком, — неожиданно спросил Юлиус. — Я же говорил о том, какая фигня получается с одинаковыми вещами. Два Джайро на один мир? Так нельзя. Да и сюда я с погрешностью попал, а то точно в нужное время и место! — отмахнулся Джонни. — Я рад, что увидел тебя. И мне хватит. — Как знаешь. Но я бы мог тебе помочь. Честно. — Вот из-за таких бредовых идей нас и заносило с Джайро во всякие приключения. — Вы друг друга стоили. Ты тоже авантюрист редкостный, — Юлиус потянулся. — Давай спать. Было приятно пообщаться, Джонатан. Когда свет погас, Джонни долго лежал и думал о своем зеркальном двойнике. У них, оказывается, было много общего. И братья старшие, и строгий отец, и человек любимый похож. Юлиус был из семьи известных врачей, несколько лет назад богатый американец привез к его отцу на операцию парализованного сына. С этого все и началось. Юлиус удивительно спокойно рассказывал о реабилитации, о желании Джонни быстрее встать на ноги — тот был мотогонщиком. Конечно, семьи были против отношений, конечно, они сами плевали на чужое мнение. «Он разбился этой зимой. Мы немного повздорили, и он уехал проветриться. В сознание так и не пришел потом…» — сказал Юлиус. На его ладонях Джонни увидел кровавые отпечатки ногтей. Он думал о том, что, может быть, это такая судьба: в каждом мире Джонни Джостар и Джайро Цеппели не могут быть вместе? Что это изначально какая-то неправильная комбинация? Тогда зачем вообще им встречаться? Нет, нельзя так просто оставить след в судьбе другого человека. Особенно такой, чтобы слезы невыплаканные и сердце замирающее. Немного людей такой след оставить и смогут, единственные на все миллионы миров. Даже и искать нечего. — Сентиментальным становлюсь, — тихонько усмехнулся Джонни, подтягивая ноги к животу. В чужой комнате чужого мира снова было очень комфортно спать. Джонни решил, что ему нравятся города возле моря. И засыпая, представлял себя в матроске. — Ты уже назад или останешься еще? — спросил на следующее утро Юлиус. Он выглядел вполне бодрым, хотя лицо, бледное и осунувшееся, говорило об обратном. — Не знаю пока. — Если еще будешь в Неаполе, звони, поболтаем. Секс не предлагаю. — Больно надо. Напарники по несчастью? — беззлобно съязвил Джонни. — Или по счастью, — возразил Юлиус. В этом была особая правда. Рассказать о своей боли и быть услышанным — чем не счастье? Джонни по-прежнему не спешил назад, хотя в этом мире его уже больше ничто не держало. И все-таки слова Юлиуса не шли у него из головы. Он понятия не имел, можно ли это реализовать, но, в конце концов, Джонни Джостар не был бы самим собой, если бы не ввязался в очередную эгоистичную авантюру. Теперь он точно знал, чем может помочь Джорно Джованна.