About a Girl

Грустная девушка, Мы виделись всего лишь один раз, но я запомнил твои тёмные глаза, в которых скользит какая-то странная печаль. Ты слишком невинна для этого мира, слишком чиста. Ты ничего не знаешь о том мире, где я живу. Тебе стоило бы забыть меня, и мне тебя тоже. Во мне живет буря, и она не для тебя. Январь 1988 — Так, никакого осуждения и вообще ни слова о том, что видела, — Бэсси Рочфорд, известная журналистка и лучшая подруга её матери, достала сигареты из кармана тёмно-синего пальто. — Я вообще-то не собиралась, — промямлила Мэгги, устраиваясь удобно в кресле. Они летели в Сиэтл в частном самолете, потому что Бэсси любила комфорт. Мэгги с нею была согласна, ведь можно было достать книгу, спокойно почитать и, может быть, сделать заметки для школьной газеты. Жаль, что с ней не было Кармен Плант [1], но ей, кажется, было сейчас не до неё, ведь она училась в школе танцев и готовилась к конкурсу. Скарлетт Пейдж [2] тоже зубрила предметы, которые бы позволили ей поступить в колледж. Только она была самой младшей из них всех. Хотя нет, не так, Зои Бонем [3] родилась на три года позже. Но всё равно она малышка Мэгги, как многие звали её в шутку, и она очень обижалась на это. Знали бы многие, что творилось в её жизни, тогда думали бы иначе. Мэгги достала книгу из сумки. «Правила секса» [4], возможно, не самая лучшая книга для девушки её возраста, но для Мэгги правила и рамки — это весьма пространственные понятия. Она выросла в рок-среде и знала слишком многое об изнанке жизни. Мэгги прекрасно была осведомлена о том, что мама с папой раньше часто бывали под кайфом, много пили и посещали разные вечеринки. Для неё многое не было секретом, как и измены Бетти. Её мать никогда не скрывала этого факта, а различные публикации в газетах лишь подтверждали это. В свои пятнадцать она знала куда больше, чем её сверстницы, — эти нежные создания, являющиеся представительницами среднего богатого класса. У неё не было подруг в «Godolphin & Latymer» [5], не считая Пиппу Лестер, родители которой работали на BBC, руководя множеством программ на ТВ. С остальными девушками Мэгги как-то не хотелось общаться. Она считала их снобами, невидящими изнанку настоящей жизни. Остальные же ученицы считали Мэгги зубрилой, хотя таковой она никогда не являлась. Она понимала, что все ей просто завидуют. И было чему. Она жила в Роуз-Хаусе на Мелбери-роуд, у неё было пять вельш-корги, а ещё она знала многих рок-звёзд, и всё потому, что Бетти дружила чуть ли не со всем английским и американским шоу-бизнесом. Многие бы не отказались хотя бы пять минут поговорить со Стивеном Пирси [6] или Джоном Бон Джови, но не каждый мог это сделать. Быть дочерью рок-звезды означало, что можно не ходить в школу постоянно — вот даже сейчас все вышли с рождественских каникул, а Мэгги вместо того, чтобы идти в школу, отправилась в Сиэтл. Конечно, многие хотели бы так жить, ведь ей не надо быть круглой отличницей, чтобы ей платили стипендию, и это открыло бы множество возможностей для учёбы в колледже. У них с мамой было достаточно денег, пусть и они не падали с неба, ведь Бетти они давались не легко, но она любила танцевать и записывать пластинки, сниматься для рекламы и делать видеоклипы. Но не это сейчас занимало её мысли. Мэгги не могла спокойно спать уже много месяцев. В конце прошлого года она узнала страшную правду, которая выбила её из колеи, отчего она перестала писать свою первую книгу о девочке, мечтавшей петь в рок-группе. Её отец был серьезно болен. ВИЧ — это приговор, и никто не знал, сколько именно времени осталось у Фредди. Мэгги вздохнула, она закрыла книгу, смотря на Бэсси. Она курила, читая при этом газеты. На её лице мелькала злость. Бэсси была очень красивой: высокой, статной, со светлыми длинными волосами, голубыми глазами и идеальными скулами. Мэгги смотрела на неё и думала, что на фоне Бэсси она просто бледная мышь. Хотя все только и твердили, как она хороша собой. Мэгги не была похожа на Бетти, она же сама часто говорила, что она — копия её испанской бабки Френни, которую Мэгги видела лишь на фотографиях. Она и правда иногда находила сходство. У неё был такой же тонкий нос с горбинкой, как у Френни, тёмные глаза, в которых то мелькала грусть, то страсть, чувственная линия рта. Да, определенно, она была похожа на Френни, и очень жаль, что у них с Бетти было мало общего. Сейчас все больше стали отмечать, что она похожа на Беллу, ее прабабушку, которая была еще жива. Два года назад они провели вместе почти всё лето. После того, как Мэгги решила радикально решить проблемы взрослых. Хотя стоило ли того? В ее душе в те дни жила догадка: Бетти встречается с Робертом. Она помнила одну из фотосессий для «Melody Maker» [7]. Ей тогда было лет шесть, и они позировали вместе с Бетти. — Вместе вы смотритесь просто волшебно, — твердил тогда фотограф. — Хотя так сразу и не скажешь, что вы мать и дочь. — Так хорошо получилось? — спросила Мэгги спустя время. — Когда я проявлю плёнку, тогда всё и поймем, но выглядело это просто превосходно. Лишь раз она ощутила себя королевой — когда Фредди взял её с собой на благотворительный показ в Альберт-Холле, где её нарядили в белое пышное платье, украсив волосы цветами, и она стала похожей на торт «Анна Павлова». Наверное, только после этого вечера она поняла, насколько красива. Мэгги снова уткнулась в книгу. В Сиэтле она просто отдохнёт от всей этой суеты, что поселилась в её жизни после того, как она узнала, что Фредди болен. Бэсси точно не будет стоять у неё над душой, а это означало, что уже можно наконец-то понять, какая на вкус свобода. Бэсси особо и не отличалась моралью. Она пила, как настоящий моряк, равняясь на своих друзей; принимала наркотики, считая, что без них можно умереть, и ругалась, как сапожник, нисколько не стесняясь Мэгги. Она была первоклассным журналистом и считала, что заслуживает к себе должного уважения, будто не она должна расстилаться перед музыкантами, а они перед ней. Тогда она крутила роман с какой-то актрисой, что вызвало много пересудов, но Бэсси не терпела границы, считая, что они для слабаков. Бетти, по сути, была такая же, и Мэгги всегда это восхищало. В январе в Сиэтле не теплее, чем в Англии, поэтому долго гулять по городу не получится. Однако, Мэгги рассчитывала пройтись по городу, отвлекаясь от всех грустных мыслей. Бэсси в Сиэтле возьмёт несколько интервью у разных звёзд, а потом собирается полететь в Нью-Йорк, где её ждала любовница и ещё несколько встреч. Мэгги была предоставлена сама себе, несмотря на возраст. Бэсси считала, что ей пора бы стать самостоятельной хотя бы по одной причине: Бетти в её возрасте уже сама ходила на занятия, а родители часто просто не подозревали, что с ней на самом деле происходит. — Слушай, очень многие девочки уже в двенадцать лет шли штурмовать вершины, — Бэсси подала ей сумку. — Так что и тебе пора. Главное — не терять голову. — Папа считает, что я ещё не выросла, — Мэгги посмотрела на Бэсси. — Мэгс, ты уже взрослая девочка, тебе скоро исполнится шестнадцать лет. Твоя мама в этом возрасте встречалась с твоим отцом, — Бэсс посмотрела на часы. — Так, сейчас в отель, я буду сегодня где-то к полуночи, если не затянет вечеринка. Чтобы к этому времени была там. Если что, звони мне, — она сунула бумажку с номерами. — Денег наличными я дам тебе в отеле. — У меня есть карта, — Мэгги вспомнила, что в кошельке у неё лежала банковская карточка, которую ей недавно сделала Бетти. — Да, но так она может узнать, что и где ты покупаешь, а так — полная свобода. — Ты хочешь меня разворотить? — усмехнулась Мэгги. — Я хочу тебя научить жизни. С твоим отцом это не получится — он слишком переживает за тебя, будто сам не вёл себя так же. Радуйся, что Роберт забыл про свой дробовик. Они остановились в «Grand Hyatt Seattle», заняв огромный двухместный номер. Мэгги до этого часто путешествовала с Бетти, когда та брала её с собой на концерты. Иногда Мэгги ездила с Робертом и его семьей в отпуск, ведь она не была чужой для Плантов. Однажды Роберт назвал её своей дочерью. Но сейчас всё было по-особенному. В первый же день Мэгги отправилась до Спейс-Нидл [7], а потом дошла до Пайк-Плейс-маркет, где прикупила джинсовых юбок. Никто не воспринимал её как маленькую девочку, и это льстило ей. Вообще, Сиэтл казался ей очень скучным. В этом она убедилась за два дня пребывания в городе. Всё, что она знала о Сиэтле — это «акулья история», что случилась в «The Edgewater». С тех пор эта история обросла разными подробностями, но осталась той же — в 1969 году Led Zeppelin устроили вечеринку года, на которой трахнули свою фанатку рыбой. Конечно, всё могло быть и не так, но в любом случае, это всё, что Мэгги знала о Сиэтле. На второй день она брела по улицам и вдруг услышала шумную музыку. Она не была похожа на всё то, что обычно звучало по радио. Это было что-то другое. Мэгги посмотрела на вывеску бара «The Crocodile». Она решилась пройти туда. На входе у неё не возникло никаких проблем. Она была одета в объёмное пальто и красный берет, на губах вишневая помада и яркие румяна на щеках. Мэгги явно выглядела старше своих лет. В баре выступала Nirvana, состоявшая из трёх человек. У них был гитарист, который пел хрипловатым голосом, порой переходя на крик. Играл он простые риффы, но совсем непохожие на всё то, что слышала Мэгги на пластинках, каких у них с Бетти в Роуз-Хаусе было очень много. Ударник играл достаточно громко, а басист — очень высокий парень — вёл мелодию туда, куда было ему нужно. Группа звучала очень громко и, самое главное, необычно. Кажется, они играли панк. Но он же давно не в моде! Мэгги стояла близко к сцене, очарованно смотря на всё происходящее. Она не могла пошевелиться. Все присутствующие были пьяными или под действием наркотиков, поэтому их так подхватывала музыка, что ничего, кроме трясущихся в такт музыке голов, не было видно. В конце небольшого концерта вокалист разбил свою гитару, и это напомнило Мэгги рассказы о том, что творили The Who, всё громя и взрывая. Это было очень эффектно, и всем понравилось, по залу пронёсся радостный гул. Она поняла, что ей напоминала эта музыка. Панк-рок, Игги Попа с The Stooges, Патти Смит — вот, что напоминала ей музыка Nirvana. Такая же неровная, грязная игра, агрессивные тексты, как у панк-рокеров, и простые образы музыкантов. Мэгги продолжала почти не моргая смотреть на лидера группы, пока девушка в пёстром платье не дёрнула её за рукав. — Эй, подруга, что с тобой? — спросила она. — Ничего, — хриплым голосом ответила Мэгги. — Красавчик, да? — спросила девушка. — Есть что-то такое, — произнесла Мэгги. — Можешь особо не радоваться — у него есть девушка. — Ну, меня не волнует этот парень, — Мэгги повернулась к девушке. — Мне надо домой. Она протиснулась через толпу к выходу. Оказавшись на улице, она набрала в лёгкие холодного воздуха. Надо точно идти в гостиницу, пока не пришла Бэсси, иначе она её больше не будет брать с собой. Мэгги быстро пошла по улице, ощущая, как отчего-то пылают щёки. На следующий день она увидела того музыканта, что очаровал её вчера своими агрессивными текстами, в гордом одиночестве в кофейне, куда она зашла выпить чего-нибудь горячего, чтобы согреться. В свете дня он представился совсем другим. Мэгги вспомнила, как мама рассказывала, что Джим Моррисон первое время стеснялся выступать на сцене и поэтому стоял спиной к публике. Курт ей тоже показался каким-то зажатым. Однако, в ту ночь был момент, когда он явно вошёл в полный раж, начиная своей энергией сметать всё на своем пути. Не удивительно, что все девушки в зале сходили с ума. Впрочем, они всегда сходили с ума по рок-музыкантам, готовые отдаться им просто так, не требуя ничего взамен. Были и те, кто не понимал этого, считая таких девиц чокнутыми и аморальными, но Мэгги никогда так не думала. Правда, Бетти всегда несколько презрительно относилась к группиз, особенно если это касалось Роберта Планта. По всей видимости, Бетти дико раздражало, что девицы всегда вешались на него пачками, но не могла признаться, что любит его уже много лет. И какой ужас, что три года тому назад Мэгги заставила Бетти вернуться к Фредди, учитывая тот факт, что Новый Год Бетти решила встречать с Робби. Фредди нагло воспользовался моментом, зная все слабые места Бетти. Хотя вернулась ли она к нему на самом деле? Кажется, нет. — Можно? — спросила девушка, держа в руках поднос с кофе по-венски и большим пончиком. — Что ж, садись, — просто сказал парень, и она ощутила, как он окинул её с головы до ног. — Мэгги, — она протянула ему руку. — Курт, — он пожал её руку в ответ и откинулся на спинку кресла. Она заметила на столе исписанные тетради. — Кобейн, — потом прибавил он. Мэгги замялась. Сказать ли фамилию матери или настоящую, отца? Но если Курт музыкант, то он это точно должен знать. — А у Мэгги есть фамилия? — Чёрт, — прошептала она. — Мэгги Данлер, — и зажмурилась, ожидая, когда он поймет, кто она. — Что ж, Мэгги Данлер, чем занимаешься по жизни? Что делаешь в Сиэтле? — Я из Англии, прилетела с подругой, — ответила девушка, беря в руки стакан с кофе и чувствуя, как тепло проникает под кожу. — А вообще, я пишу. — Стихи? Мне показалось, что ты из тех женских рок-групп, — она на это рассмеялась. — Нет, я не отношусь к ним, — тогда в Америке был настоящий рассвет альтернативных рок-групп, особенно женских, но попасть на большую сцену им было очень трудно — так говорила вчера Бэсси, но её эти мелкие сошки мало волновали, потому что она считала, что, даже если они добьются успеха, всё равно мода быстро сменится, и все забудут об этих рок-феминистках. — Я пишу рассказы, но пока для себя. А про тебя я знаю, что ты поешь. Nirvana, да? — Верно, — согласился он. — Ну, и как тебе? — Это совсем не похоже на всё то, что звучит сейчас вокруг. Моя мама бы сказала, что в этом нет мелодики, но есть ритм, а ещё агрессия и дерзость. — Твоя мама хорошо разбирается в роке, — он засмеялся. — Даже слишком хорошо. — Она танцует под него, — и тогда она спалилась. Все знали, кто такая Бетти Данлер, вернее, все знали, что есть такая танцовщица, которая устраивала громкие шоу. Но теперь Бетти записывала успешные пластинки, пусть её музыка не очень похожа на то, что исполнял Курт Кобейн вчера. — Вспомнил. Чёрная Богиня, — Мэгги только молча кивнула. — Так, как же живётся детям успешных? — Как и всем. У всех есть свои сложности, — Мэгги отпила кофе. — Знаешь, у нас тут намечается вечеринка, — он написал на клочке бумаги адрес. — Придёшь? Или хорошие девочки всегда появляются у плохих родителей? — Я не хорошая девочка. Я знаю, что на самом деле происходит за кулисами шоу-бизнеса. Это был вызов, но Мэгги пришла. Курт особо не надеялся, что это случится. Он мало что знал о Бетти Данлер, так, слышал пару раз её имя. Девчонки, играющие рок, постоянно негативно высказывались в её сторону, ведь Бетти не была феминисткой. Она не находила ничего плохого в роке, где все пели про свои члены и занятия любовью. Многим подругам Курта именно поэтому не нравилась Бетти. Почему-то Курт решил, что Мэгги из тех, кто с презрением смотрит на таких, как он, так как у неё есть всё, что желает душа. Но что-то щёлкнуло между ними. Курт видел грусть в её тёмных глазах, в то время как на её губах была мягкая улыбка. Вечеринка проходила у одной поющей феминистические песни рокерши, которая была несколько странной, но она дружила с Куртом. Конечно, было глупостью приглашать такую девчонку, как Мэгги, к Тоби Вейл, но Курт не был Робертом Плантом или Миком Джаггером. Он искал любви и романтики, а не секса и страсти, хотя это ему явно было не чуждо. — Привет, — он взял её за руку. Мэгги стянула с себя пальто и берет. — Хочешь пива? — Курт протяну ей бутылку с «Anheuser-Busch». Мэгги не стала отказываться. Они часто с Кармен потягивали тайком пиво, наверное, с тех пор, как ей исполнилось тринадцать лет. В них всегда играл азарт, хотелось сделать то, что делали взрослые, ведь они обе были наслышаны о том, что творили их родители на досуге. Мэгги сделала первый глоток, ощущая горечь на языке. Она огляделась по сторонам: вечеринка чудиков из Сиэтла была совсем не похожа на рок-сборища звёзд первой величины. Она хорошо помнила, какие праздники устраивали Фредди и Бетти — всегда всё было слишком. — Кстати, это Крист Новоселич, — представил ей Курт своего друга. — Басист, — уточнила Мэгги. — А я Мэгги Данлер. — Англичанка! — восхитился Крист, понимая это по произношению. — А это Дейл Кровер, — он указал на блондина с длинными, немного сальными волосами. — Так как называется музыка, которую вы играете? — спросила она, обращаясь к Курту. Она сделала ещё глоток пива, помня слова Кармен, что надо пить так, чтобы папа ничего не заметил. В её случае папа был очень далеко, но зато была Бэсси. Хотя, она постоянно приходила поздно, явно изрядно выпивши, и ничего вокруг себя не замечала. Поэтому можно немного расслабиться. — Гранж, — ответил Курт. — Гранж? — удивилась девушка. — Так называют музыку, которую играют в Сиэтле, — объяснил он. — И что повлияло на вас играть в этом стиле? — Панк и группы вроде Black Sabbath, — Курт отпил пива и затянулся сигаретой. — Возможно, Нил Янг [8]. Это не то, что ты слушаешь. Такие девочки, как ты, точно слушают всех этих волосатых музыкантов, одевающихся в яркие одежды и поющих о своих членах. — И что? — она удивленно посмотрела на него. — У нас дома много разных пластинок, начиная от фолка шестидесятых и заканчивая самым свежим альбомом синти-поп-группы. Мама никогда не делит музыку на жанры, только на ощущения от неё: что-то заставляет грустить, что-то подпевать, что-то танцевать — для этого нужна мелодия и ритм. — Кажется, таких людей называют меломанами, — вспомнил Курт. — Кажется, они просто делают музыку, — она снова выпила пива. — Хочешь косячок? — Что? В тот вечер Мэгги впервые выкурила косяк. Всего лишь один. Курт и Крист просто не дали больше, решив, что к хорошему надо приучаться понемногу. Они смеялись, поражаясь, как Мэгги могла в свои годы ничего не опробовать. Но она была готова к чему угодно, не боясь прыгать в пропасть с закрытыми глазами. Она прекрасно была осведомлена о том, что творилось в жизни Бетти и Фредди, и была лишена иллюзий, что в рок-музыке есть чистые и невинные, как говорил Брайан Мэй своим детям. Наверное, он уберегал её от желания идти и постигать пороки. — Да ладно, поверь, они все по молодости гуляли так, что покрышки горели, — часто говорила Бетти. — Больше верь им, этим чистым и непорочным. Многие и сейчас так же гуляют. Мэгги затянулась косяком. Это было приятно. В теле появилось какое-то странное ощущение, которое она не могла назвать и определить. Ей порой казалось, будто она отрывается от земли. Курт держал её за талию, а потом и вовсе посадил на диван, пока она, закинув голову назад, смотрела на белый потолок с потрескавшейся краской, словно в неровных линиях можно было найти ответы. Марихуана отравляла мозг, но было так хорошо, что хотелось повторить это ещё. — Эй, кролик, — Курт потрепал её по щеке. — Мне хорошо, — прошептала она, потянувшись к нему, обвивая руками его шею. — Разумеется, — он тихо рассмеялся. — Ладно, нам здесь делать больше нечего. Я отведу тебя в отель… — Я хочу с тобой, — жалобно сказала Мэгги. — Хорошо, но потом я отведу тебя в отель. Ей было всего лишь пятнадцать, и она находилась в шаге от своего шестнадцатилетия, когда можно шагнуть в неизвестность, не опасаясь закона или чего-то ещё, но только в Англии можно было отдаться юности. И всё же Мэгги не упала в пропасть тогда.