About a Girl

Грустная девушка, Начинаю ещё одно письмо, которое я тебе никогда не отправлю. Не знаю, откуда в тебе стало браться столько смелости и откровенности. Мне трудно найти причину того, что тебя так подпитывает. Всего лишь три недели вместе, а ты стала такой открытой; наверное, не стоило тебя учить курить травку и давать глотать «колёса», но меня до сих пор удивляет одно: как так получилось, что к семнадцати годам ты почти ничего из этого не делала? Вокруг тебя музыканты, которые мало чем отличаются от меня, но при этом ты была так далека от подобных развлечений. Кажется, я вырастил в итоге монстра? Или просто открыл в тебе то, что раньше никто не замечал? Я не могу найти ответы уже много месяцев. Надеюсь, потом я разгадаю твой код, пойму, какие составляющие входят в твою натуру. Хотя… может быть, ты просто хотела быть клёвой для меня, чтобы я считал тебя своей в доску. Чёрт! Я ничего всё равно не знаю. Июль 1989 Музыка дубасила так, что казалось, что сейчас пойдёт кровь из ушей. Но толпа, заведённая «витаминками» и прочими допингами для поднятия настроения, не замечала этого. Косматые головы раскачивались в такт ударных Чэда Ченнинга, охваченные экстазом от гитар Курта и Криста. Создавалось впечатление, что так будет продолжаться вечно и толпа все тринадцать песен не остановится ни на миг. Все были подхвачены одним потоком — слиянием музыки, наркотиков и алкоголем, — и эта магия не рассеялась даже после концерта. К Курту после выступления подкатило пару девчонок, желавших провести весело время. Мэгги сразу же повисла у него на плече, явно давая понять, чтобы к ним не лезли. Она знала много историй о том, как девушки дрались с другими девушками за парней. Конечно, музыкантам всегда подобные вещи льстили, находя в этом столько всего забавного. Хотя Мэгги знала много подружек, которые этого не одобряли: — Драться за мужика — это так низко. — А лучше пусть уплывает с красоткой? — отвечала Мэгги. — Ты всегда была ненормальной. Говорят, что твоя мать дралась с группи. — Она никогда этого не делала. Шикала на них, отпускала колкие фразочки… Они её боялись и сейчас боятся. Но с подобными девицами надо сразу разбираться. — Ага, лучше пусть мой парень меня защищает. — Тогда он тебя быстро бросит, вернее, ты сама уйдёшь. Смелет тебя эта жизнь и выбросит, если будешь без зубов, — сказала Мэгги. — Парень не должен изменять. — Такая натура мужчин, и это никак не изменишь, — Мэгги кисло улыбнулась. Она и сейчас жила именно по этому принципу. Нельзя просто так отдавать своё, особенно если в этот миг она рядом с Куртом. После в гримёрную завалилась журналистка какой-то рок-газеты, попросив Курта дать небольшое интервью. Мэгги осталась рядом. — Вдохновляет ли тебя любовь? — спросила вдруг журналистка, бросая косой взгляд на Мэгги, сидящую перед зеркалом. — Вдохновляет, но мои песни далеко не про любовь. Я совсем не собираюсь становиться похожим на всех этих сексистов, какие в прошлом думали, что очень круто спать с молоденькими девушками, а потом писать про это песни. — Да, но любовь же есть в твоей жизни? — Да, есть, — просто согласился Курт. — Но я ещё не понял, какое именно место в моей жизни она занимает. Журналистка отстала от него через полчаса; ей явно хотелось провести интервью, как это часто делалось с музыкантами, играющими глэм-металл, каких и правда интересовал лишь секс. Мэгги сидела в сторонке и не знала, что сказать. Она давно привыкла к странной натуре Курта, и его ответы несколько забавляли девушку. Когда они уходили, то журналистка подошла к ней. Мэгги хотела было ринуться за группой, но та схватила её за руку. — Слушай, а я тебя знаю, — начала рыжая. — И что? — Мэгги старалась быть невозмутимой. — Далеко пойдёшь, — просто сказала журналистка. — Я не понимаю, о чём ты сейчас, — Мэгги развернулась и отправилась к Курту и остальным. Они направились в ближайший клуб, где пили и болтали обо всём. Мэгги решила, что сейчас не будет отставать от парней. На самом деле, ей хотелось проверить теорию Бетти о том, что её все считали клёвой из-за того, что она заливала за шиворот столько же, сколько и мужчины, употребляла не меньше наркотиков, говорила о сексе так же откровенно, как и мужчины, не стесняясь всех углов и трудных тем. Оказалось, что это и правда работало, но трудно оставаться при этом женщиной, становясь в доску своей для мужчин. — Ты могла бы учиться здесь, — Курт закурил, когда они упали на кровать. — Мы могли бы чаще видеться. — Ты, видимо, не совсем понимаешь, что значит быть звездой, — она приподнялась на локте, проводя рукой от его шеи, доходя до члена. — Вечные гастроли, записи альбомов, переезды. Никакой стабильности. Никакой нормальной семьи. Всё как на вулкане, а если хочешь семью, то твоя спутница должна будет терпеть всё. Особенно толпу поехавших фанаток. — Надо запомнить это, — Курт засмеялся, а потом затянулся. — Я не думала о том, что буду делать в следующем году, — продолжила она разговор, продолжая руками шарить по телу Курта. — В моей жизни всё неопределённо почему-то. — Мэггс, ты пишешь потрясающие тексты. Ты восхитительно ощущаешь это мир. Так тонко, так ярко. — Детский лепет, — отмахнулась она. — Ничего серьёзного. — Тот эротический рассказ… Там сколько всего странного, но при этом сколько интересного, — Курт затянулся. — Да ну, полная белиберда. Вообще больше не буду писать. Пока не стану взрослее. Хватит баловаться. Пора копить знания. — Думаю, ты зря так говоришь, — Курт замолчал. — Нет, не зря, — она встала с постели. — Хочу позвонить. Она набрала номер Кармен — давно они уже не общались. Мэгги слышала гудки, помня о разнице во времени, но надеясь, что Кармен будет дома. Подруга сейчас жила в Лондоне, продолжала учиться в школе танцев, бегая по всевозможным прослушиваниям, и сегодня у неё был важный день. Они говорили немного, и Мэгги показалось, что Кармен не одна. — Вернись в постель, — попросил Курт. — У меня есть идея куда лучше, — она улыбнулась. — И что же это? — Пошли гулять. Утренний город был прекрасным. Дома, чуть тронутые лёгкой позолотой, отливавшей порой то розовым, то синим, то сиреневым из-за преломления света. Бетон, стекло и пыль успели остыть за ночь, но уже сейчас было ясно, что совсем скоро город накроет жара. Курт страдал от того, что не мог принять героин, но он взял себя в руки, чтобы не портить этот миг. Мэгги брала его за руку, иногда толкала в бок, заставляла позировать, когда она делала фотографии. Она зажигала светом всё. От неё всегда исходила мягкая женственность, чего Курт не видел в других девушках. Когда она остановилась посреди Тайм-сквер, Курту показалось, что ангел спустился с небес; солнечный свет так освещал Мэгги, словно позади вот-вот расправятся крылья и она взлетит. В кафе они выпили кофе, а потом снова отправились к большой воде. Мэгги всё что-то рассказывала, снова показывала, а он почти её не слушал. Курт притянул её к себе, целуя в губы. — Крист поехал домой к Шелли, Чэд тоже. А я… — Останься ещё тут, — попросила она. — Мэгс… — Я покажу тебе Лонг-Айленд. Для меня деньги вообще не проблема. Ты же знаешь это. — Мэгги… — она не дала ему ничего сказать. — Я хочу утонуть в этом сегодня, — поэтично сказала она. — Что ж, поехали, — немного неохотно согласился Курт. Мэгги знала, что у всего есть финал. Она ощущала это, но молчала хотя бы потому, что не вправе была требовать хоть что-то от Курта. Она просто плыла по течению, предпочитая делать вид, что ничего не происходит. Это был самообман, и потом ей точно будет больно, но она влюбилась в Курта, и ничего не могла с собой поделать. На Лонг-Айленде в это время года было всегда много народу; ещё со времён шестидесятых, когда богачи бежали из «каменных джунглей» сюда, на островок спокойствия, — тут всегда было много людей. Сейчас же все отдыхали с семьями, радовались жизни и отдавались покою после тяжёлой жизни в Большом Яблоке. Они нашли номер в маленьком отеле, где собирались провести пару ночей, а потом каждый мог бы отправиться домой. Жаль, что отпуск оканчивался чуть раньше. Курт обнял её сзади, прижимая к стене, видя, как она повернула голову в бок, касаясь подбородком плеча. Он задрал её джинсовую юбку вверх. Всё случилось слишком быстро, но Мэгги не возмущалась. Странно, но как только мама узнала про Курта, они стали говорить о многом откровенно, в том числе и о сексе. — Я люблю игру и грубость, — как-то сказала Бетти. — Что эротичного в грубости? — спросила Мэгги. — Не знаю, но в этом животном порыве куда больше настоящих эмоций, чем в книжных нежных сценах секса. Люблю, когда мужчины берут и делают, а не говорят, а потом делают. Вот и сейчас всё было именно так. Курт брал и делал, а не говорил. Он просто заставил её поддаться грубому порыву, но Мэгги поняла смысл игры. И когда её накрыло так, что трудно было стоять, Курт подхватил её на руки. Неизвестно что он хотел этим сказать или показать ей, но определённо точно… это было очень занимательно. — Сделай потом ещё раз как-нибудь так же, — попросила она чуть позже. — Кролик, — он провёл пальцем по её нижней губе. — Мне кажется, ты сильно подсела на это… — На упражнения для разрядки? — она прищурилась. — Эти рокеры-сексисты это именно так называют? — Да, именно так, — она поцеловала его в шею. — Не боишься плавать ночью?

***

Курт откинул мокрую чёлку с глаз, смотря на Мэгги, кутавшуюся в покрывало. Она села на песок, ощущая, как прохладный ветер касается голых ног. Кто бы мог подумать, что в ней может быть столько бесстрашия. Она не боялась тёмной воды, как и волн, что разыгрались в эту ночь. Она кидалась в пучину, игнорируя слухи о том, что одна парочка утонула месяц назад. Мэгги делала вид, что ничего этого просто не существует. Конечно, Фредди или кто-либо другой сказали бы, что это полная глупость, что так делать нельзя, и были бы правы, но Мэгги хотелось бунтовать и нарушать правила. Все до одного. У Курта были с собой косяки, и они курили вместе. Мэгги всё проверяла теорию, как отношение к ней изменится, если она станет такой же клёвой, как Бетти, и способной на безрассудные поступки. Девушка положила голову на плечо парня. Дурь уже успела ударить в голову, медленно захватывая сознание. На самом деле, Мэгги уже успела понять: наркотики её мало интересуют; она не увлекалась ими, не сходила с ума от желания получить дозу — кайф не занимал её в отличие от многих. Да, в их школе многие баловались наркотиками, считая, будто в этой жизни надо непременно попробовать вообще всё. В чём-то они были правы, но с другой стороны это приводило к тому, что многие втягивались. Это не обсуждалось открыто — не принято было «Godolphin & Latymer» говорить о подобных вещах, ведь их родители платили столько денег за обучение каждый месяц, и их семьи были приличными, а значит наркотикам тут не место. Но девочки знали, где это всё достать и как себя развлечь. А ещё секс и, конечно, выпивка по субботам, тайные походы в клубы и разговоры про глупые поступки. Но Мэгги была далека от всего этого. Она не росла в стерильной семье; её родители не принадлежали к финансовой элите или дворянству, где многое порой подчиненно правилам. У них с Бетти всё было иначе: почти никаких правил. Наверное, поэтому вся эта разгульная жизнь для Мэгги не была секретом, и она свободна от желания пробовать всё и сразу, кидаясь в омут с головой. — Я пьяная, — вдруг сказала она, падая на песок. — А я говорил, что не надо так увлекаться, — Курт тоже лег рядом с ней. — Ты прям знаешь меру? — она косо посмотрела на него. — Я в этом деле далеко не новичок, уже давно торчу на многом, — Курт замолчал, совсем не собираясь продолжать дальше. — Прям на всём? — Ну, на героине не сидел, — соврал Курт. — У меня в школе все сидят. Кто не втягивается — обязательно белая ворона. — Ты, значит, белая ворона, — отметил Курт. — Почему же? — она улыбнулась. — Ты не втягиваешься. Сколько тебя знаю, ты не втягиваешься. Тебе, по сути, просто весело, но если нет дури и выпивки, то ничего страшного в этом нет, — объяснил Курт. — Я всё хочу понять, что значит быть клёвой, — Мэгги засмеялась, смотря на тёмное небо, усыпанное звёздами. — Что значит быть клёвой? — Курт затянулся. — Я же белая ворона, — сказала она спустя пару минут. — Не втягиваюсь, не торчу и вообще с ума не схожу. Мама же вообще дико когда-то сидела на кокаине и таблетках. Но потом как-то бросила всё. — Значит, втягивалась, — Курт закинул руку за голову, тоже вглядываясь в звёздное покрывало. — Нет, не втягивалась. Слышал её короную фразу: «Немного кокса, немного шампанского — и я всё успеваю»? — Мэгги приподнялась на локте. — Но при этом у неё не было ломок. Ладно, просто сейчас не об этом. — У тебя вообще есть друзья в школе? — зачем-то спросил Курт. — Почти никого, но я не ощущаю себя одинокой. У меня появились друзья до того, как я отправилась в школу, — она потянулась к коробке, где лежали недавно свёрнутые косяки. — В чём-то мы непохожи, — Курт взял зажигалку. — Займись со мной любовью, — попросил она, сбрасывая с себя покрывало. — Какой голодный кролик, — усмехнулся Курт. Спустя пару часов Курт внёс спящую Мэгги в свой маленький номер. Комната была похожа на спичечный коробок, мебели почти не было, а кровать была такой тесной, что пришлось спать прижавшись друг к другу. Но здесь было хорошо: с моря дул лёгкий ветер, пропитав все простыни солью, а шум прибоя успокаивал и укачивал, словно они сейчас были в лодке. Курт не спал. Мэгги явно устала от их приключений, выпивки, наркотиков и секса, но на её лице застыло такое блаженное спокойствие, что и не стоило сожалеть об этом. Она всегда открывала для него новый мир, и он это делал для него. В этот вечер они словно познали новые ощущения, а ещё он увидел иной мир, полный дорогих фасадов, ресторанов и удовольствий. Порой ему казалось, что нельзя принимать такие подарки от Мэгги, но она отмахивалась от всего. — Деньги — это всего лишь деньги, — отвечала она. — Да, но это не твои деньги, — возражал Курт. — Ничего страшного, — Мэгги поцеловала его в подбородок. — Когда-то у меня будут свои деньги. — Надеюсь, что это будет именно так. — Я не собираюсь сидеть сложа руки, но пока лучше займусь учёбой, — Мэгги перестала говорить — её больше ничего не интересовало. Ничего, кроме своих ощущений. Он утонул в ней. Курт это знал. Только сейчас понял, насколько глубоко было падение в бездну чувств, вызванных этой чудной девочкой. Но он хотел скрыть это от неё, предпочитая кое-что оставить себе. Может быть, это было нечестно, ведь Мэгги давно отдала ему всю себя, а он решил, будто сможет сохранять часть своих секретов. Она всегда была вдали от него, приезжала лишь на время, и тогда между ними полыхал огонь чувств. В остальное время с ним были другие девчонки, вернее, одна. Курт не хотел быть как все, не думал о том, чтобы отжаривать фанаток после концертов, наслаждаясь в гримёрной оральным сексом, — нет, ему всё это всегда было чуждо. Он искал чего-то особенного, но точно не вечного секса с разными девицами, готовыми на всё. Мэгги как-то объясняла, почему группиз себя так ведут и почему именно рокеры не против всех этих сексуальных излишеств. Кажется, новое поколение музыкантов было совсем другим и мечтало о другом. Ему хотелось выбить из неё все эти бунтарские идеи прошлых лет и вложить в её голову и душу новые. Но Курт решил ничего не навязывать. Это ни к чему в итоге не приведёт, если каждый начнёт учить жизни другого. Ссоры на ровном месте быстро подточат их отношения, превратив в гору грустных воспоминаний. Он не хотел разбивать ей сердце, так что пусть каждый из них останется при своём — так будет правильней. Хотя ещё лучше отправить её домой и навсегда запретить появляться на пороге его дома, но уже поздно… Надо было раньше это делать, когда он подцепил её в кафе, а потом после вечеринки повёл к себе домой. Пусть и ничего не было, но это позволило Мэгги поддаться романтичному порыву, отдавшись в итоге ему полностью. Она и не скрывала, что влюблена в него, а он боялся открыть ей это, словно она могла украсть его покой навсегда. Утром Мэгги потянулась к его члену. Курт и сам не понимал, как так случилось, что она стала такой ненасытной. Их близость никогда не была постоянным явлением, но с каждой их встречей с Мэгги словно срывалось новое покрывало стыдливости. Она отпускала себя, позволяя плыть по бурному течению жизни, впитывая в себя свободу и страсть. Её губы оказались на его члене — она никогда не делала этого до этой встречи. Но сейчас она не стала сдерживать себя. Мэгги открывала в себе какие-то новые грани, и Курт позволил ей это делать. — Это было… — Курт закурил. — Даже слов не нахожу. — Да ладно, наверное, точно бывали девчонки куда искусней, чем я, — Мэгги села, откидывая тёмную копну волос назад. — Я так, всего лишь пробую понемногу. — Что ты сейчас читаешь? — Курт увидел на полу её раскрытую сумку-ранец, откуда выглядывал край корешка. — Алана Холлингхёрста [1], — она потянулась, доставая из сумки книгу. Мэгги положила её на живот к Курту. «Библиотека у бассейна» — название, конечно, интригующие. Парень открыл аннотацию. Он быстро пробежался по строчкам. Мэгги любила такие темы. Трудно вообще представить, почему её интересовали подобные книги, где геи пытаются осознать своё место в жизни или же про какие-то сложные, тяжёлые обстоятельства. Курт и сам любил почитывать нечто подобное, и понятно, почему его занимали такие книги, но Мэгги… Она казалась такой хрупкой и такой нежной. — Почему ты читаешь такое? — спросил Курт. — Мне просто интересно и не более того. Хотя в этом может быть виноват тот факт, что я уже с лет семи знаю, что мой отец гей. Ну, или как это говорят: на пять процентов гетеросексуал, — она улыбнулась. — Я застала его с одним из его друзей, когда он приезжал ненадолго в Лондон. Не знаю, о чём он тогда думал. И я только недавно поняла, почему мама ушла от него и вообще думала оставить его. Может быть, в этом причина моего нездорового интереса. — Ты считаешь себя виноватой, что не рассказала ей? — Иногда да. Но ещё больше я считаю себя виноватой в том, что постоянно давила на неё, когда она захотела оставить папу ради того, кого я тоже всегда считала своей крепостью. И порой мне плохо от того. — Наверное, я был недостаточно хорошим сыном, раз мои родители развелись. А сейчас у Венди своя семья, другие дети, и совсем ей нет дела до меня, — признался Курт. — Иногда мы, дети, не в силах склеить то, что уже сломано, — она грустно улыбнулась и пристроилась в тёплых объятьях Курта. — Когда уедешь? — он не хотел говорить о таких личных темах. В чём-то они с Мэгги были сильно похожи и, наверное, только поэтому были вместе. — Через два дня. — Тогда нам есть чем заняться, — он откинул в сторону книгу, и Мэгги засмеялась, когда он поцеловал её в шею.