About a Girl

Грустная девушка, Знаю, я не обещал, что буду ждать тебя. Знаю, что не говорил о других девчонках. Ты и сама всегда твердила, что мы можем быть свободными. Но почему-то я ощущаю себя обманутым. Мне казалось, что ты совсем другая. Не из тех, кто сразу же кидается в омут с головой. Но последнее время я замечаю, как ты сильно изменилась. Ты звонишь и слёзно просишь приехать, а потом говоришь, что тебе это не надо, а на заднем фоне у тебя смеются другие парни. После ты вообще пропадаешь, а затем в твоём доме каждый раз снимает трубку какой-то мужик с жутким рычащим акцентом. Я знаю, что моя ревность должна остаться позади. Но Мэгги, ты совсем не такая. Ты не похожа на всех этих роковух, что приходят в клубы найти себе мужика на одну ночь. Ты совсем другая, но почему ты так старательно себя уничтожаешь? Не теряй свою нежность и невинность. Зачем ты делаешь один глупый поступок за другим? Мне хочется верить, что у тебя действительно всё хорошо. И я был бы рад встретиться, чтобы увидеть тебя снова, поговорить о переменах в твоей жизни, вдохнуть сладкий запах фиалок, исходящий от твоей пудры [1], услышать твой голос и то, как ты ругаешься то на испанском, то на итальянском — это всегда так мило. Мэгс, напиши мне хоть что-то. Я прошу тебя. Сентябрь 1990. Она подняла голову с подушки, ощущая, как беспокойство бурной рекой растекается внутри. Мэгги выдохнула, рукой шаря по постели. Хосе спал рядом, как уставший ребёнок. Она улыбнулась, но почему-то снова почувствовала беспокойство. Мэгги ёрзала и не могла найти нужное положение тела, чтобы заснуть. Она всегда так нервничала перед экзаменами. У неё вообще была какая-то фобия отвечать и писать работы. Как говорит доктор Габриэль: «Это всё от боязни не оправдать чужих надежд». Правда, как Несси Броуди [2] она бы никогда не стала лезть в петлю. Всё же это не её стезя. Мэгги ещё раз покрутилась в постели, путаясь в простынях. Она устало вздохнула, понимая, что бороться с собой просто бесполезно. — Что с тобой? — веки Хосе затрепетали, как две бабочки. У него были безумно красивые глаза, обрамлённые пышными ресницами. — Ничего, — соврала она, устраиваясь в его объятиях. — Я же вижу, что тебя что-то тревожит с тех пор, как мы оказались здесь, — он обнял её. — Просто эта свадьба твоего друга… — сказала она. — Ну и что? Ты моя девушка, и я знаю, что всё пройдёт хорошо, — Хосе сказал это сонно. — У меня задержка, — зачем-то сказала она, пусть и сомневалась в том, что ребёнок вообще существует. — Мэгс, если ты думаешь, что я тебя брошу, то даже не смей так думать. — Ты чёртов католик! — В её голосе было слышно, что ещё чуть-чуть, и она расплачется. — Это не имеет никакого значения. Лучше спи. Она покорно закрыла глаза, прекрасно зная, в чём проблема. Дело было не в том, что у неё и правда была задержка на три дня, а скорее в том, что они были в Сиэтле. Здесь был Курт, и у Мэгги не было никаких сомнений, что они друг с другом пересекутся. Она боялась этого. Ненавидела себя за то, что искала его взглядом среди толпы, когда они с Хосе гуляли по городу. Не стоило вообще это делать, но всё равно желание вспыхивало в ней каждый раз, когда она натыкалась на везде разброшенные флаеры, зазывающие на очередной концерт местной группы. Мэгги душила в себе приступы и желания, проклиная себя за подобные мысли. У неё был Хосе, мужчина, с которым ей было безумно хорошо и легко, и она всё равно думала о Курте. Этот порочный круг мог разорвать лишь отъезд из Сиэтла, подальше отсюда, и жить сразу станет намного легче. Призраки прошлого должны оставаться именно такими. Она снова проснулась уже от знакомого толчка, прекрасно зная, что это значит, и испытала облегчение. Не то чтобы она не хотела ребёнка, не думала об этом, просто считала: сейчас не время. Мэгги всегда помнила слова Бетти о том, что нечего заводить детей рано, ведь во время её молодости девушки выходили замуж рано, а потом или разводились, или жили в несчастливом браке. Мэгги, безусловно, ждала, что они с Хосе поженятся, а потом заведут двоих детей. Ей хотелось иметь большую семью, а не маленькую, как у них с Бетти, и пусть она компенсировала тем, что считала Кармен и Логана своими сестрой и братом, всё равно не хотелось повторять ошибок матери. Мэгги планировала будущее, конечно же, с Хосе. — Что случилось? — спросил он, открывая глаза. — Ничего. Просто спи, — Она поднялась с постели и направилась в ванную комнату, чтобы вставить тампон. Посмотрев на своё отражение в зеркале, Мэгги увидела усталость. Нет ничего хуже душевных терзаний и страха попасть в тот же капкан, что и когда-то Бетти. Девушка умылась и отправилась спать, но сон совсем не шёл к ей. Нужно просто успокоиться, но с этим определённо всё плохо. Они приехали в Сиэтл к другу детства Хосе. Луис тут обосновался несколько лет тому назад, открыв свой рыбный ресторан, а теперь он женился на итальянке Лилу. Мэгги не хотела сюда ехать, но всё же решила не делиться своими тревогами ни с кем, кроме Кармен, но та сказала, что надо себя перебороть, иначе ничего не получится. Мэгги металась, страдала и пыталась быть спокойной и умной. До свадьбы должен быть мальчишник. Мэгги не собиралась идти с компанией Лилу; она не знала её, и трудно представить, как следует себя вести. Конечно, Лилу польстило то, что Мэгги знает итальянский, говорит на нём свободно и на предсвадебном ужине была очень милой. Но Мэгги чувствовала себя чужой. Это была компания Хосе, и они вряд ли будут видится с Луисом и Лилу постоянно. Но ей нравилась лёгкость, которая скользила между всеми участниками ужина. Хосе пытался уговорить её пойти с Лилу в клуб, но Мэгги отказалась, а он не стал её уговаривать. — Тебе не будет скучно? — спросил он, надевая кожаную куртку. — Не переживай. Со мной всё будет хорошо, — он поцеловал её в губы. — Я буду в «The Central Tavern». Тем более, я уже не один раз бывала в Сиэтле. — Какая жалость, что я не могу попасть на этот концерт. Та пластинка, что ты притащила домой, просто потрясающая, пусть Роберт и не оценил её. — Ему просто другое нравится. У них будет ещё много концертов, — Мэгги улыбнулась. — Ты нужен своему другу. Вы давно не виделись, и потом, ты сам сказал, что он будет твоим шафером, когда решишь жениться. Луис и Хосе знали друг друга с лет трёх. Они ходили вместе на футбол, а ещё часто играли на мадридских улицах под чутким присмотром няни Хосе. И пусть Луис не стал учиться в Англии, два друга не теряли связей. Теперь один собрался жениться на своей ровеснице, решив, что это настоящая любовь и на всю оставшуюся жизнь. На ужине Лилу постоянно спрашивала, когда же они с Хосе поженятся, и Мэгги вспыхивала от неудобных вопросов, понимая, что среди английских друзей и знакомых, людей, лишённых комплексов, ей было проще. Может быть, у них с Хосе ничего не получится, потому что они разные. В «The Central Tavern» сегодня играли Alice in Chains. Буквально неделю назад Кевин, друг Мэгги по работе, принёс их пластинку, сказав, что эти парни изменят рок. Он всегда выписывал всякие разные пластинки из Америки, ведь именно так когда-то в Англию попадали альбомы, оказавшие влияние на целое поколение музыкантов. И никто их не слушал, кроме тех, кто болел музыкой так, что начинал сам играть. Мэгги поставила диск в проигрыватель и почему-то потерялась. Она принадлежала своему времени, но это не означало, что она не могла взять в руки какую-нибудь старую пластинку, наслаждаясь блюзом или рокабилли. Хосе тоже был очарован голосом Лейна Стейли, считая его одним из лучших музыкантов. И вот сейчас Мэгги смогла попасть на их концерт. Лейн Стейли не был таким, как Курт, и под его очарованием можно сразу же оказаться, не заметив, как уже в сетях музыки и его голоса. Она стояла и слушала, как под действием наркотиков; впрочем, музыканты и зрители все были под чем-то. Мэгги слишком хорошо это знала, может быть, даже лучше, чем многие другие. — Классные, — услышала она рядом с собой голос. Она повернула голову. Перед ней стоял высокий парень с длинными тёмными волосами, вытянутым лицом, карими глазами, обрамлёнными пушистыми ресницами. Он широко улыбался, и уголки её губ дрогнули в ответ. — Да, — согласилась она, — хотя у меня дома нечто другое любят, вроде The Stone Roses или Primal Scream. — Вторых слышал, а первых ещё нет. — Они из Манчестера, — Мэгги улыбнулась. — У них вышла просто улётная пластинка в прошлом году, но тут не любят такое: гаражный рок, панк и хард-рок больше в теме. — Primal Scream иногда сравнивают с Sonic Youth, — сказал парень. — Я знаю, но они всё же другие. Вообще, я разное люблю. К примеру, Led Zeppelin, — Мэгги засияла, понимая, что сейчас оказалась в своей тарелке. — О, Бонзо — самый крутой в мире барабанщик! Всегда пытаюсь на него равняться. — Я знала его. И с сыном его дружу. Boham слышал? — парень просто кивнул. — У них там ещё такой вокалист красавчик. — Тут совсем другая мода, — возразил парень. — Я знаю. Что-то вроде Melvins, — на её лице пробежалось недовольство. — Хочешь, познакомлю с Лейном? — спросил парень. — Я не знаю… — Мэгги не понимала, что происходит. — Да ладно, пошли, — он взял её за руку. — Кстати, меня Дэйвом зовут. — А я Мэгги, — представилась она, опуская фамилию так же, как и Дэйв. Как говорил Виктор: «В мире не так много Данлеров, пусть этот род и существовал с тринадцатого века». Сначала Данлеры занимались шерстью, после Гражданской войны их сослали в Ирландию, где в итоге они и стали дворянами, купив титул, стали очень важной семьей. Даже Великий голод не изменил положение Данлеров. Всё поменялось, когда Виктор решил бежать из отчего дома, устав от диктата отца и равнодушия матери. В мире и правда было не так много Данлеров. Мэгги вместе с дядей Джонатаном насчитала около трёхсот представителей их фамилии. Но всё равно благодаря Бетти она стала пропуском в другой мир с большими возможностями. И почему-то сейчас Мэгги не хотелось называть её. — Лейн, — громко сказал Дэйв. Блондин обернулся. Он стряхнул пепел с сигареты и улыбнулся. — Тут говорят, что мы круче всех английских групп, которые тоже устали от этих волосатых однодневок. — Но нас там пока не очень ждут, — Лейн прищурился. — Так ты у нас из Англии? — Именно. Мэгги, — она протянула ему руку. — И что у вас там слушают? — Лейн посмотрел Мэгги через плечо, и она не сразу поняла, что он увидел кого-то знакомого. — Эй, привет, я думал, что тебя здесь не будет, — музыкант отодвинул Мэгги, даже не дав ей ответить. Почему у неё пробежались мурашки по коже? Трудно было объяснить, что с ней творится, но Мэгги ощущала, как её начинает трясти. Она медленно обернулась, увидев, как Лейн здоровается с Куртом, и на неё словно вылили ушат воды. А чего она ожидала? Они играли в одном и том же жанре, а Сиэтл такой же тесный, как Англия, где кажется, что все музыканты знают друг друга. Было бы глупо ожидать, что Курт и Лейн не знают друг друга. — Это, кстати, наш вокалист, — сказал Дэйв. — А я ударник. — Ударник? — повторила Мэгги, ощущая, как её весёлое настроение схлынуло вмиг. — Недавно к ним присоединился, и теперь всё будет по-другому. Слышала Nirvana? — спросил Дэйв. — Конечно, слышала, — Курт подошёл к ним. — Привет, Мэгги. — Привет, — проронила она. — Эй, что тут происходит без меня? — к ним подлетел Крист. — Да тут Мэгги вернулась, — Курт закурил. — Выпьешь с нами? — Нет, — отрезал она. — Мне надо в отель. — Ну, я хоть провожу тебя, — она уже хотела было возразить, но Курт взял её под руку и повёл в сторону выхода. — Отпусти меня, — потребовала она. — Хочешь, я тебя провожу? — предложил Крист, и Мэгги уже хотела ухватиться за него, как за спасительную соломинку. Она просто кивнула ему, но Курт продолжал держать её за локоть. — Я сам, — ответил Курт, и Крист почему-то не стал ему возражать. Попалась, в общем. Мэгги вспыхнула от корней волос до кончиков пальцев на ногах. Она не ожидала такой решительности от Курта.

***

Они оба ощущали неловкость. Курт не знал, с чего ему начать. Мэгги же думала, как часто она прокручивала в голове, как произойдёт их встреча, ведь они не виделись с февраля. Прошло чёртовых полгода. Слишком много и при этом слишком мало, чтобы всё забыть окончательно. Но всё складывалось не так, как она думала. Слова мучительно застряли в горле, тая всё больше и больше, а в голове не возникало ни одной фразы — ни простой, ни высокопарной; складывалось ощущение, что они не виделись пятнадцать лет, а за то время чего только не случилось, и сказать друг другу было, по сути, нечего. Мэгги мялась, жалась от сентябрьского холода, ощущая, как всё больше раздражение вспыхивает в ней. Мэгги хотела с ним увидеться. Давно желала встречи с Куртом, своей первой любовью, парнем, что стал для неё много значить. Но сейчас в ней не было ничего, кроме злости. — Как твои дела? — вдруг спросила Мэгги, не понимая, к чему вообще вся эта вежливость. Лучше бы просто молчала. — Мы не будем вести высокие беседы, — осадил её Курт. — Думаешь, так просто сделать вид, что ничего не происходит? Её задели его слова. Мэгги облизнула пересохшие губы, ощущая, как её подмывает взять и дать в морду Курту. Недавно Хосе потащил её в клуб, где занимались боксом. Мэгги считала это бессмысленным занятием, но это помогло ей выпустить пар. В перерывах между работой и обычной жизнью у неё было нечто личное. Пока учеба не началась, надо было чем-то себя развлекать, и Мэгги делала это с большим удовольствием. Пока она знала хорошо лишь один приём, но решила приберечь кулаки. — Это банальная английская вежливость, — ответила Мэгги. — Что ты так кипятишься вообще? — Да, только именно ты перестала со мной общаться, — напомнил он. — Кажется, ты решила, что так проще всего на свете. А, да, я забыл: у тебя ворох проблем. — То есть я виновата, что оборвала все провода? — она посмотрела на него, испытывая мучительную жажду устроить настоящий скандал. Никогда такого не делала, может быть, стоит уже начать? — То есть это моя вина, что я решила не продолжать наше общение? — Да, Мэгги, это именно ты оборвала все чёртовы провода! — крикнул он. — Я думал, что мы можем хотя бы остаться друзьями! — Да иди ты на хрен! Думаешь, что раз я приехала и мы встретились, то ты имеешь право так со мной разговаривать? — А как надо разговаривать? — Курт был сильно раздражён. — Что я должен был сказать тебе? — Для начала мы с тобой не встречаемся. Оттого я не вижу смысла звонить друг другу. Ясно тебе?! — Просто ты помучила меня, побегала за мной и решила свалить. Курт всегда был спокойным. Хотя, наверное, она плохо его знала. Не видела, каким он может быть. Курт употреблял героин, а все наркоманы по-разному проявляют себя. Мэгги остановилась посреди улицы, ощущая, как гнев клокочет в ней. — Ты оборвала все связи. Сначала ты сменила адрес, потом позвала, но передумала, а затем вообще завела себе другого мужика! — Это была ревность, какую Мэгги не совсем понимала. Она посмотрела на него и собралась уйти. Нет, так не должно быть. Так вообще не бывает. — Мэгги, стой! — Да пошёл ты, Курт. Иди к чёрту! — крикнула она. — Кто ты вообще такой, чтобы ревновать меня, обвинять? Кто ты вообще такой? Думаешь, что можешь так просто бросить мне в лицо обвинения? — У тебя кто-то есть? — Да, есть! И он лучше тебя. Он чёртов испанец, ясно тебе? — она собралась уйти, но Курт схватил её за руку, притягивая к себе. — Куда ты пошла? — Думаешь, тебе только можно жить с Тоби, Трейси или вообще ещё с кем-нибудь? — обиженно сказала Мэгги. — Ты даже не сказал, что любишь меня! Ты не сказал мне, что любишь меня! — она ударила его в грудь. — Ты не сказал мне это! — Я люблю тебя, — сказал он тихо. — Думаешь, что сейчас скажешь то, что я хочу, и снова будет как до этого? — она вырвалась из его объятий. — Да хрен тебе! Я не вернусь, ясно тебе?! Я люблю Хосе, хочу выйти за него замуж и нарожать ему кучу детей! — Ты говоришь это со злости! — Курт снова обрёл спокойствие. — Нет, я говорю это потому, что так и есть, — Мэгги отвернулась от него. — Мама всегда говорит: «Чтобы понять, истинные отношения или нет, надо просто спросить, во что они вмещаются». И я смотрю на нас с тобой. На маму с Робертом. На Кармен и Чарли. И между нами нет всего этого. Мы слишком разные. — Я люблю тебя… — это прозвучало несколько обречённо. — Ты любишь героин, а не меня. Это он в тебе говорит! — возразила она. — Когда я тебя увижу снова? — Слушай, не рви душу. Не зови меня больше. Не ищи меня. Я так больше не могу. Не могу ждать, когда ты прорвёшься и станешь знаменитым. Я хоть и знаю всё об этой жизни, но я её не хочу, потому что я не такая, как мама. Я слабая. — Это не так! — Нет, чёрт возьми, это именно так! Я звала тебя, потому что мой друг решил, что раз я пьяна и нравлюсь, то можно трахнуть меня. — Мэгги, это же… — Да какое это имеет значение? У каждого из нас своя правда. У него и у меня, — она опустила глаза, смотря на носки своих туфель. — Мэгги… Ты не должна спускать всё ему с рук. Это твой рыжий? Да, это он? Тот редактор, что бегает за тобой? Или твой чёртов испанец? — обсыпал вопросами Курт девушку. — Скажи мне, пожалуйста! — Какое это имеет значение? Что, пойдёшь и начистишь морду Хосе или Энтони? — усмехнулась она. — Значит, его зовут Хосе, — усмехнулся Курт. — Мэгги, тебе надо было мне всё рассказать. — Какое это имело бы значение? — Это многое бы изменило. — Нет, — она вытянула руку вперёд, тем самым не позволяя ему подойди к ней. — Нет, Курт. Я не хочу продолжать. — Мэгс… — Я ушла, — она развернулась и пошла в сторону отеля, ощущая, как беспокойство всё больше и больше разрастается в душе. Курт ничего не понимал. Он закурил, смотря, как силуэт Мэгги растворяется в толпе и лёгком дожде. Она не вернётся. Он точно это знал, пусть и хотелось верить в обратное.