About a Girl

Грустная девушка, Не знаю, чем тебя так зацепил этот чёртов испанец. Что вообще в нём такого? Он же просто играет роль мачо. Такой весь из себя. Просто самец, которому нужна самка и больше ничего. Ты сказала, что наши с тобой отношения совсем не похожи на отношения твоей матери и Роберта Планта. А почему они должны быть похожи? Это что, какой-то идеал? Про них разное пишут, не всё правда, но, безусловно, есть в этом некое зерно действительности. Мэгги, ты не должна ни на кого смотреть, а просто быть собой. Ты совсем другая. Тебе не нужны клише, какие тебя ждут. Ты не должна молчать, если тот парень тебя всё же изнасиловал. Ты не должна быть нормальной и такой же, как все. Ты должна следовать за своей мечтой, а не прогибаться под обстоятельства. Ты хотела иной жизни. Ведь то, что есть у твоей матери, не должно быть таким же у тебя. Мэгги, ты совсем не похожа на всех этих девчонок, которые гоняются за чужими мечтами, пытающиеся не выбиваться из общей массы. Ну, и твои строчки… Я не твой чемодан с мотыльками, и ты это знаешь. Октябрь 1990 Мэгги ждала, когда Бетти поднимется в свой номер, чтобы поговорить с ней. Вместо матери отвёл Роберт, и почему-то она испытала облегчение. — Бетти пока занята. Раздаёт пинки роуди, — пошутил Роберт. — Но она тебе перезвонит, если тебе никуда не надо бежать. — Да, конечно. Я вообще-то рада, что напоролась на тебя, — выдохнула Мэгги. — Это случаем не проверочная тревога? Может, Кармен просила… — Слушай, я знаю, что Чарли, в отличие от тебя, не будет прыгать в постель ко всяким красоткам. Нет, я хотела поговорить про себя. Хосе… Он… — Мэгги замолчала, мучительно подбирая слова. Они роились целой стаей, надоедая и не собираясь в целые предложения. — Иногда, детка, мужчины ведут себя как настоящие идиоты. — Роберт явно начал курить. — Я помню, как вёл себя, когда узнал, что Бетти мне изменяет с Филом Глоссером. У меня внутри атомная бомба взрывалась. Я не пришёл к ней на премьеру, не подарил ничего на день рождение и вообще перестал звонить, а когда увидел её, то вёл себя как придурок. У меня ушло много недель, чтобы смириться с мыслью о том, что раз я неверен, то и мне будут отвечать тем же. — Просто… Он не отвечает на мои звонки… — У Мэгги стали бежать слёзы по щекам. — Может быть, тебе лучше написать ему? — предложил Роберт. — У тебя всегда получалось выражать слова на бумаге. — Он вряд ли будет читать… — Мэгс, я понимаю, что тебе хотелось быть честной, но пока ты не отпустишь прошлое, так всё и будет дальше. Понимаешь меня? — Конечно, — она замялась. — Я виновата, па. Я всё делаю как мама. — О, поверь, твоя мать бы уже давно наделала глупостей, чтобы меня всё это доканало. Она знает, что никуда я не денусь. Даже если уйду, то всё равно вернусь. — Она для тебя единственная? — спросила Мэгги. — Она для меня — всё. Так, а теперь быстро написала письмо и потом позвонила мне, когда Хосе вернётся, а если нет, то я вернусь в декабре и у нас будет сложный разговор. Мэгги на это легко засмеялась, но в этом слышалась грусть. Она хотела верить в лучшее, но была уверена, что ничего не выйдет. — Мэгги, ты не такая, как Бетти. Не ищи в себе намеренно недостатки, — попросил Роберт. — Это ни к чему тебя не приведёт, только к лишнему самокопанию. Детка, ты же знаешь себе цену и знаешь, что ты хочешь. А Хосе… Он тебя любит, просто он чёртов гордый испанец, и этим всё сказано. Они вернулись из Сиэтла не вместе. Хосе поменял билет на самолёт и прилетел на день раньше. Мэгги провела последний день в Сиэтле с Кристом и Шелли, надеясь, что с Куртом она больше никогда не пересечётся. И её уверенность почти растаяла, когда он пришёл к Кристу и тот его не впустил. Это было удивительно и странно, и Мэгги была благодарна за это Кристу. Домой она вернулась потрёпанная, как старая тетрадь. Мэгги не знала, что делать дальше, как быть, и предпочла окунуться в рутину. Она ходила на работу, потом стала ездить в колледж, в выходные моталась в Швейцарию к Фредди, между делом встречалась с Кармен и иногда со Скарлетт, ощущая, что всё это неспособно вернуть прежнюю уверенность. Так уже продолжалось не одну неделю, и это угнетало. Написать Хосе письмо показалось хорошей идей, но Мэгги не была уверена, что он прочтёт. Письмо Хосе она подкинула в почтовый ящик ранним октябрьским утром, когда только начало светать, а типичная лондонская суета давно охватила некоторые районы города. Мэгги постояла напротив окна Хосе немного и только потом пошла. Ей безумно хотелось выпить, и раз сегодня была не её смена в магазине, то она просто написала Энтони на пейджер. Мэгги вообще не понимала, какого хрена после всего случившегося общается с ним. Его стоило бы послать к чёрту, попросив забыть о ней навсегда, а вместо этого они продолжали ходить на прогулки. Энтони, будучи редактором, рассказывал ей про всякие новинки, а она внимательно слушала, мотая всё на ус. Дальше этого их общение не заходило, ведь он знал про Хосе. И терпеть его не мог. Напиться с Энтони было плохой идеей. Благо он довёз её до дома и уехал домой, но всё равно мерзкие, липкие лапки сомнений коснулись её. Мэгги не хотела вспоминать про ту ночь, поэтому решила снова нырнуть в рутину и пойти на вечеринку с новыми знакомыми с курса. Всё изменилось во вторник. Хосе приехал поздно вечером после того, как закрыл ресторан. Мэгги открыла ему дверь, не зная, что ожидать. У неё дрожали руки и подкашивались ноги, а губы так пересохли, что их не спасёт даже самое жирное масло. — Будешь какао? — спросила она. Недавно со скуки освоила, как варить со сливками, сахаром и бельгийским какао любимый напиток из детства. Мэгги смутно помнила то время, когда они с Бетти и Эбони жили на Теккерей-стрит, но зато помнила, как впервые в доме запахло какао. Коробку перетёртых бобов принёс Роберт, явно пытаясь подобрать ключи к Бетти. Она ничего тогда не сказала; наверное, смирилась с этим или же просто решила по полной программе использовать все шансы, какие выпали ей на тот момент. С тех пор она часто возвращалась к какао, но больше всего любила пить его в Дженнингсе. Недавно Морин научила её готовить. Странная оказия судьбы. Когда-то Морин и Бетти были соперницами. Морин была женой Роберта, а Бетти — его любовницей. Говорят, что Бетти щадила чувства Морин и не давала Роберту уйти от жены, а та тихо ненавидела женщину, которая однажды спасла её супруга от затяжной депрессии, а потом влюбила в себя. Но сейчас они были скорее приятельницами. Бетти и Морин было нечего делить, да и бывшая жена Роберта сейчас жила через дорогу от него, поэтому Мэгги часто к ней ходила в гости. Мэгги была благодарна ей, ведь всё то, что она умела сейчас, — заслуга Морин. Бетти была слишком ветреной для насущных проблем: вряд ли подходила для быта, но всё же некоторые вещи начали меняться. — Что ж, разговор будет долгим. Так что можешь варить какао. — Хосе положил куртку на диван. — Мне звонил Роберт и просил с тобой поговорить. — Да, но я его не просила. — Она удивлённо посмотрела на Хосе. — Я получил твоё письмо. Наверное, он знал про это и решил, что надо меня подтолкнуть к действиям. Понимаю, за что именно его выбрала твоя мать. Для неё он предсказуемый, а она взрывная и совсем не стабильная. Что ж… — У Хосе явно не находилось нужных слов. — Письмо. — Я виновата перед тобой. — Она развернулась к нему, смотря в глаза. — Мне надо было всё сказать раньше. Просто… просто мне казалось, что всё осталось в прошлом. Я, Курт, его группа, мои поездки в Сиэтл — я должна была забыть это. А я не забыла. Мне не стоило в таком состоянии начинать отношения с тобой. Это было нечестно. — Иногда клин вышибается клином. — Уголки губ Хосе дрогнули. — В любом случае, я бы тоже лечил старые раны новым романом. — Я очень плохо поступила с тобой… — Скажи, ты любишь того парня? — Хосе не стал юлить, ходить вокруг да около. Мэгги понимала его прямоту. — Я… Нет… — выдохнула она. Червь сомнений продолжал грызть её душу. Она знала, что попала в западню, и знала, что, увидев Курта, сделала себе только хуже. Мэгги всё знала, но совсем не понимала, как ей быть дальше. Хосе молчал — явно пробовал её слова на правду. Взвешивал, оценивал. Гадал. Минута тянулась как вечность. — Мэгги… — начал Хосе. — Знаешь, мы все влюбляемся очень быстро, но вот перестаем любить долго. — Я пойму, если ты уйдёшь и больше не придёшь. — Мэгги выдохнула. — Это будет правильно. — Ты хочешь, чтобы я ушёл? — спросил он. — Нет. Но я пойму, если ты не захочешь остаться. Какао убежал, залив плиту коричневыми пятнами. Мэгги сразу же кинулась вытирать всё. Хосе взял её за руку, поднося к губам. — Слушай, я знаю, что он тебя обидел. Иначе бы ты тут не была со мной… — Плита… Какао… — пролепетала она. — Да к чёрту всё это. — Он подхватил её на руки, неся в спальню. Мэгги смогла поднять голову с подушки спустя несколько часов, настолько ошеломительной была близость. Когда она стала взрослее и чуть свободнее внутренне, то ей стало легче говорить с Бетти обо всём, в том числе и сексе. С ней можно было обсудить всё и не бояться быть непонятной. Бетти всегда говорила о том восхитительном чувстве, что накрывало с головой, когда она был с Робертом, и Мэгги её сейчас понимала. — Хороший секс может быть со всеми, но безумно эмоциональный только с тем, кого действительно любишь. — У тебя так было с Фредди? — Ну, мне не с чем было особо сравнивать. Просто почти все мои мужчины были жуткими эгоистами: только и думали о том, как они выглядят в этот миг. А Роберт… он всегда был другим. Его не заботят такие вещи. Всё познаётся в сравнении. Мэгги понимала маму всё больше. Курт был для неё всем, но он не понимал её. Он считал её непохожей на тех, кто жаждет приключений и свободы. Но это было не так. Мэгги хотела иной жизни. И Хосе всё это мог дать ей, и она хотела ухватиться за эту возможность. Использовать все свои шансы до конца. — Знаешь, один мой друг отдаёт печатную машинку. — Хосе закурил. — У меня уже есть своя. — Она засмеялась. — Она стоит в шкафу, пылится тут уже не один год. — Так почему ты не пишешь? — спросил он. — Не знаю. — Мэгги пожала плечами, и тёмное облако волос опустилось на спину. — Я дала себе слово, что не буду это делать ещё много месяцев. Но всё равно придётся: в колледже это требуют. — У тебя всё получится. — Хосе потянулся за пепельницей. — Твои строчки трогают за живое. — Мне было в кого пойти. Никто и никогда не думал, что Бетти способна писать такие стихи. Она не Патти Смит, но всё же умеет красиво сплетать слова, — Мэгги улыбнулась. — Я всегда знала, что буду писать. В голове всегда было столько идей. Их было много, и мне показалось хорошей идей складывать их в предложения. Потом я показала папе, а после уже Роберту. Мнения у них были разные. — И у кого честнее? — Хосе стряхнул пепел с сигареты. — У Роберта. — Она улыбнулась. — Сказал, что не всё получается ладно с первого раза, и рассказал, как не может терпеть свою самую известную песню. С тех пор я не очень переживаю. Хосе притянул Мэгги к себе. Она устроилась в его объятьях. Именно этого ей больше всего и не хватало. Она не любила неопределённость, но с Куртом её ждала именно она. Ничего хорошего. — Я плохо знаю Фредди и вообще не понимаю: он всё же отпустил твою мать? Он всё ещё как бы в отношениях с ней, но терпит то, что она спит с другим. Потому что… — Да, он болен, — согласилась девушка. — И мы не знаем, сколько он протянет ещё. В любом случае, это не имеет уже никакого значения. Бетти давно сделала выбор. — Ты редко её зовёшь мамой, — отметил Хосе. — У меня с лет десяти пошла эта привычка. Я посмотрела как-то на неё и поняла, что она такая молодая, а я её мамой зову. — Мэгги засмеялась. — Знаешь, я перестала думать о том, что она несчастлива из-за меня. — Ты не должна слишком много натягивать на себя. — Хосе поставил пепельницу на тумбочку. — Будь собой и живи своей жизнью. — С тобой я всё могу. Он остался теперь в прошлом. — Мэгги, ты не обязана совсем всё забывать. Она ничего на это не сказала, лишь только спрятала лицо на груди Хосе, ощущая, что, пусть и поступает правильно, всё же не ощущает себя совсем счастливой. Наверное, стоит снова сходить к психотерапевту, а ещё лучше взяться за печатную машинку и начать делать наброски своего первого романа. Слова всегда были её лучшей терапией. Так должно быть и сейчас. Давно стоит вырваться из плена очарования Куртом Кобейном. Пусть у него всё будет хорошо, но только без неё. Надо признать и убедить себя в том, что ничего у них не получится.

***

— Алло. — Мэгги сняла трубку. Она на ходу снимала новые туфли, благодаря которым стёрла все пальцы. — Да, я слушаю. — Мэгги… — услышала она усталый голос Курта. Она хотела бросить трубку, хотела сделать вид, что не поняла, кто это, но почему-то стояла как вкопанная посреди кухни. Почему-то она вспомнила Бетти, которая всегда с кем-то тут болтала, пока пыталась выпить кофе. Это был Фредди, ведь с Робертом в то время, пока они жили здесь, Бетти не общалась, умирая от любви к нему вдалеке. Трудно представить, почему она это вспомнила, наверное, потому, что пропустила мимо себя все тревожные звонки, не поняв, что забота — это ещё не есть проявление чувств. Вот так было и у них с Куртом. Он пытался неуклюже заботиться о ней, но это не значит, что он проявлял по отношению к ней чувства. Пусть он и сказал, что любит её, но на это не стоит совсем вестись. И всё же почему-то она не повесила трубку, продолжая этот едва начавшийся разговор. — Что тебе надо? — спросила она, вложив как можно больше раздражения. Хосе сегодня не было дома, у него была длинная смена в ресторане, поэтому свой выходной Мэгги коротала с Кармен, которая начала готовиться к свадьбе. Они с Чарли решили пожениться в мае, когда уже будет тепло, да и, кажется, Роберт сядет дома и займётся альбомом или личными делами. — Я хотел узнать, как у тебя дела. — Это такой особый вид садизма — звонить мне и тревожить? — Она не скрывала своё раздражение. — Да ведь? — Почему ты говоришь со мной в таком тоне? — Курт явно ничего не понимал. — Уже успела зазвездиться? — Иди ты к чёрту! — выплюнула она. — Думаешь, что можешь просто так позвонить мне и узнать, как мне там живётся? Ты действительно считаешь, что так можно делать? — Мэгги… — выдохнул Курт. — Поговори со мной… Она не понимала его логику. Не понимала, почему он так с ней постоянно поступает. Давно уже стоило сделать вид, что ничего между ними никогда не было и жить спокойно. — Я хочу узнать, как у тебя дела. Ты снова пропала. — Я и не собиралась возвращаться, — сказала она. — И не собиралась налаживать с тобой чёртовы мосты. Знаешь почему? Раньше надо было думать. Я вела себя как чёртова собачка, когда бегала за тобой, думая, что ты посмотришь на меня и перестанешь принимать наши с тобой отношения как данность. — Мэгги… — Курт явно старался найти нужные слова. — То, что я сказал, — правда. Я действительно люблю тебя. — Мне уже всё равно. Я не готова всё ломать ради тебя. — Он вернулся? — Кто вернулся? — спросила она, хотя прекрасно понимала, про кого сейчас он говорит. — Твой испанец. — Да, вернулся. — Мэгги нахмурилась, понимая, что Крист точно не стал молчать. — Я прошу тебя, не звони мне больше. — Мэгги… — Я всё сказала. Она повесила трубку, ощущая, как гнев в ней клокочет так, что не осталось чем дышать. Девушка опустилась на пол, чувствуя, как слёзы душат её. Зачем? Зачем он позвонил ей? Зачем он вообще бередил ей душу и сердце? Только услышав шаги в холле, она поняла, что не закрыла входную дверь. Мэгги испытала настоящий страх, что её беспечность могла привести к чему-то худшему. — Что с тобой? И дверь была не закрыта. — Это была Кармен. Мэгги ничего на это не ответила. Подруга кинулась к ней, помогая встать на ноги. Кармен растерянно посмотрела на Мэгги. — Так что стряслось? Опять Хосе решил уйти? — Нет. — Мэгги покачала головой. — У него смена. Это всё Курт… — Мэгги, сколько ещё ты будешь наступать на одни и те же грабли? — Кармен решила, что подруге нужно не утешение, а хорошая встряска. Она помнила, какой была Мэгги, когда жила от встречи до встречи с Куртом. Ничего хорошего из этого просто не могло выйти. И сейчас нужно всё остановить, пока это не зашло слишком далеко. Кармен не собиралась потом снова работать «жилеткой», да и давно пора было Мэгги разорвать этот порочный круг. — Нет, не собираюсь. — Мэгги стёрла слёзы. — Тогда в чём дело? — Он звонил мне… — Ох, Мэгги. Кармен обняла подругу, ощущая, как та плачет. Все мы переживаем нечто такое, и если попался хороший парень, то надо за него ухватиться. Хотя Бетти с этим бы поспорила, Морин была бы согласна. Хотя нет, тоже бы поспорила. Каждый сам решает, что ему нужно, определяя степень своего счастья. Но, безусловно, такая жизнь, какую мог бы предложить Курт, не стоит переживаний и слёз. — Вот что мне делать? — Игнорировать. — Кармен улыбнулась. — У тебя нет вообще другого пути. Люди ещё не придумали ничего другого, чтобы избавиться от тех, кто тебя достал. Слушай, может быть, дождёмся Хосе, а потом сходим и послушаем рокабилли? — Ты же знаешь, что Хосе нравится другое. — За бутылку вина он пойдёт. — Кармен рассмеялась. — Ладно, пойдём вдвоём. — Хосе тоже пойдёт. — Мэгги стёрла остатки слёз. — Ему полезно новое узнавать, раз ему так хочется быть частью нашей семьи. — О, пусть наши родители и не женаты, но да, мы семья. — Кармен сняла пальто. — По чашке чая и давай собираться. Мэгги ничего на это не ответила. Она поставила чайник на плиту, ощущая, что ей стало чуть легче. Курт должен стать частью прошлого, но сделать это, оказывается, очень трудно.