Грустная девушка,
Мне трудно представить, что ты пережила за последние недели. Наверное, тебе было очень больно. Я всё пытался вспомнить, что именно ты говорила о прабабушке в Испании и многом другом. Я знаю, что у тебя много родственников в Испании. Но я не помню, что именно ты мне говорила всегда.
Прабабушка… как она вообще дожила до стольких лет? Как случилось, что у тебя нет ни дедов, ни бабушек, а лишь их старые родители? Денни что-то говорил на этот счёт. Он узнал.
Наверное, хреново расти без настоящего отца, метаться между двумя любовниками матери, тихо её ненавидеть за то, какие выборы она делает. Ты рассказывала что-то и об английской родне. Но многое уже же помню. Знаешь, я могу сказать лишь одно: твоя мать разрушила твою жизнь. Она думала лишь о себе, как и многие рок-звёзды, будучи эгоистичной…
Хотя, нет, я не должен это писать. Тут лучше начать сначала.
Я позвоню тебе. Чуть позже, когда уляжется горе. Хотя, вряд ли ты по-настоящему горюешь.
Март 1991
— Мне завещали пару картин, — рассказала Мэгги Фредди. Он слабо улыбнулся, откидываясь на спинку мягкого дивана. — Думаю, тебе бы они понравились.
— Детка, а зачем мне они? — Фредди произнёс это очень устало. — Я всё равно скоро оставлю эту землю, и всё моё имущество растечётся по аукционам, и все на этом наживутся.
— Я думала, что тебе понравится. — Мэгги насупилась. — Знаешь, Белла завещала дом Бетти, и никто не был против этого.
— Я никогда её не знал и никогда там не бывал. Но Роберт её знал. Почему? — Фредди скорее спрашивал у себя, чем у Мэгги.
— Ну, он хотел, чтобы Бетти наладила отношения со всей семьей. Это верно же. — Мэгги поджала губу, смотря на Фредди.
Ей не было плохо от того, что Беллы больше нет. Бабушка умерла быстро, без мук болезни. Всё произошло неожиданно в самый неподходящий момент, когда Бетти уже собралась подать на развод. Но этот момент, выбивший её из колеи, на время сблизил её с Робертом, а потом и Морин промыла ей голову. Вот же оказия судьбы! Когда-то Бетти увела Роберта из семьи, а сейчас бывшая жена мирила его с нынешней. И всё у неё получилось.
— Зато ты знал Френни, — отметила Мэгги.
— Френни сразу же сказала, что я разобью ей сердце. Она вообще была странной. Я бы сказал, очень странной. Я не знаю, с чего Бетти взяла, что ей бы Роберт понравился. Я ей не очень нравился, пусть она и скрывала это. Но я видел.
— Роберт умеет подбирать ко всем женщинам ключи, — повторила Мэгги фразу Бетти.
— А, ну конечно, — протянул Фредди. — За то, что он сделал, меня бы уже навсегда выкинули из жизни. А его она простила и не стала уходить со словами: «Я тебя ненавижу». А мне она именно это и сказала.
Мэгги слабо улыбнулась. У Фредди была своя правда, тут уж ничего не поделаешь. В любом случае, жизнь не стояла на месте, а для Фредди она уже давно замерла в одной точке. ВИЧ разрушил всё и забрал у него всё, кроме голоса. Но Фредди держался и не ныл, и это было достойно уважения.
После похорон Бетти не осталась в Мадриде. Она сразу же поехала домой, а вместе с ней и Роберт. Они всё ещё натянуто общались, но всё же было очевидно, что землетрясение скоро закончится. Мэгги и Хосе немного задержались в городе. Дом был пустым, и они смогли начать разбирать часть вещей Беллы. Никто из детей её мужа от первого брака и не спорил с тем, что она решила оставить дом Бетти. Их отец, Карлос, давно решил, что детям достанется вся остальная собственность, а Исабелль — дом в Мадриде, где она сможет жить до самой смерти, а потом завещать его кому угодно.
Они разбирали шкафы и коробки, находя разные отметины воспоминаний. Маячки прошлого. То, что люди всегда пытаются запомнить или остановить хоть на секунду, запечатлев его в чём угодно. В доме было много фотографий и картин, предметов роскоши и, самое важное, старой одежды. Белла не всё отдавала и какие-то значимые вещи сохраняла для себя. Она была из тех людей, кто бережно относился к прошлому, стараясь, чтобы никто ничего не забыл.
Хосе подал девушке стопку писем, перевязанных розовой лентой. Мэгги вгляделась в марки на первом конверте. Это были письма Френни матери. Их было очень много, и наверняка все они были личными. Мэгги вытащила первое попавшееся. Наверное, стоило бы их отдать Бетти: всё же она знала и помнила Френни; Мэгги же остались лишь обрывки чужих рассказов, кусочки воспоминаний. Она могла судить неправильно, вывернуть чужие слова на другую сторону.
Она развернула письмо. Френни и Белла общались только на испанском. У бабушки был размашистый почерк, не всегда понятный: как и любой творческий человек, она не обладала ровными буквами и аккуратными завитушками. У Беллы же был совсем другой стиль — спокойный, размеренный, с каждой выверенной буквой.
Мамочка,
Давно уже не писала тебе, пусть и проще позвонить и поговорить обо всём. Но иногда мне проще открыться тебе, начав писать длинные письма. Иногда мне кажется, что за мной следят, будто думают, что я всё же уеду. Не знаю, но Роберт мне не доверяет. Я чувствую это, вижу, как он смотрит на меня. Папа всегда был прав: ошибка — выходить замуж за протестанта и к тому же англичанина. Но мне так хотелось сбежать из этой душной Испании, где Франко растоптал всё светлое, превратив её в оплот фашизма и мракобесия! Мне хотелось быть не просто чьей-то женой — мне хотелось делать что-то. И вот я беру холст и карандаш и делаю наброски. Рисую всё, что вижу и как чувствую это.
Вчера Роберт отвёл Беллу на балет, но признаться, я была против этого. Её ждёт трудная жизнь, и не факт, что она к ней готова. Ты слышала, мама, как чудно она поёт и складывает мелодии. Но Роберт меня не слышит. Думаю, что сама буду учить её играть на рояле.
Я боюсь, что её жизнь сложится не так, как я хотела. Мне хочется, чтобы она нашла себя, а не с помощью мужчины заглушала в себе жажду творчества. Мне так хочется этого!
Мамочка, я тут задыхаюсь. Я страдаю от того, что меня никто не понимает. Никто, кроме Виктора и Дианы. Остальные меня просто не понимают. Я не могу вернуться: он заберёт у меня Беллу в отместку, я не могу её оставить у него. Роберт её сломает. Он просто сломает её хрупкий мир, если меня не будет всё время рядом. Я должна остаться с ней. Джонатан мой сын, но я не чувствую его своим… и мне порой стыдно за это.
Знаешь, я сделала страшную вещь. Я изменила ему. Я просто завела роман. Это оказалось так легко. И мне совсем не стыдно, я даже не стала каяться, просить прощения. Я поставила его перед фактом, и Роберт смирился.
Мы, наверное, приедем к тебе летом.
Твоя Пакита.
Мэгги взяла новое письмо. Она знала, какой ветреной была Френни — это ни для кого не было секретом. Вряд ли её дед был тираном, наверное, в её картине мира именно всё так и было устроено. Фредди ничего хорошего не говорил про отца Бетти, а она сама была чуть сдержаннее в своих выводах. Дядя Джонатан порой рассказывал вещи, как отец его мог наказать за лёгкую проделку. А дед всегда называл его занудой. Впрочем, если верить Френни, именно так и было.
Мамочка,
Моя девочка влюбилась. Я видела его. Говорила с ним. Он вряд ли подходит ей. Разобьёт однажды безжалостно сердце, не оставив ничего. Я читала в его глазах сомнение — думаю, он и сам не знает значение его мыслей. Он сомневается. Ищет опору. Ищет ту, что подстелет ему соломку. А ей кажется, что это и есть та самая любовь навсегда. Глупая девочка.
Ты помнишь Мартина? Помнишь, как я чуть жизнь за него не отдала? Мне казалось, что с ним я буду счастливой, будто это и есть любовь. А он уехал и всё забыл, словно ничего и не было. Странно всё это, прошло столько лет, и я понимаю, что никого на самом деле не любила. Моя страсть к Роберту ушла, все любовные увлечения канули в Лету. Ничего не осталось. А я так и не жила. Так и не поняла, есть ли в этом мире настоящая любовь.
Знаешь, я словно вижу чужие судьбы. Я вижу очертания их будущего. Вижу, что Белла не будет с Фредди. Ничего у них не получится. Её ждёт блестящее будущее, причём очень скоро. Она станет прима-балериной вопреки всем нормам и критикам. А он? Если он не уйдёт вперёд неё, то амбиции разрушат их. Он просто оставит её ради более тихой и спокойной девушки, которая будет заботиться о нём, ведь Белла создана для пьедестала. Это разобьет ей сердце. Я знаю это.
Но самое трагичное со мной произошло вчера. Я всё время в поисках чего-то свежего, всё никак не могу найти своё пропавшее вдохновение; наверное, я всё потратила на предзнаменования и попытки заглянуть в будущее. Не знаю точно, но порой я вижу людей насквозь и понимаю, что они должны пройти со мной по жизни. Чувствую в них какой-то знакомый огонёк. Вот так было со мной вчера.
Не знаю, что я забыла в «The Roundhouse», почему я пошла на концерт одной группы. Белла неплохо знает местных музыкантов, ведь её парень именно такой. Меня редко влечёт такая музыка, по мне так лучше фаду или же фламенко. Но что-то щёлкнуло в моей голове. Я была поражена и сражена. Я была покорена и порабощена. Меня словно прибил этот голос, настолько меня очаровал.
Я всё же пробилась к молодым ребятам, перед которыми было удивительное будущее. Знаешь, в чём была трагедия? Тот парень, что пел, — он был женат, и у него должен был скоро родиться ребёнок, но я не могла оторваться от него. Не думай, будто я подумала закрутить с юнцом роман, просто увидела тонкую ниточку. Он и Белла. Всего лишь несколько минут, а мне показалось, что он такой родной.
Знаешь, я верю в знаки, а эти знаки слишком красноречивые. Его зовут Роберт, и он родился в один день со мной. Интересная вещь, не правда ли? Не спрашивай, как я узнала это, но его красивая подпись сейчас хранится у меня. В томике Лорки.
Нас разделяет двадцать три года. Странное число. Для меня уж точно, потому что для меня всё окончательно изменилось именно тогда. Я продала свою самую известную картину — помесь абстракции и реализма. Луну и Солнце, слившихся в любовном экстазе.
— Знаете, я вижу знаки. — Он зачарованно посмотрел на меня. — Мы с вами ещё пересечёмся.
— Кто знает. — Он пожал плечами. Светлые локоны рассыпались по плечам. — А вы случаем не цыганка?
— Нет, — улыбнулась я. — Я испанка с голубой кровью. А у вас мать цыганка. И жена индианка. Франциска.
— Роберт. — Он сжал мою руку, и от её покалывания я ощутила покой и тепло. Я знаю, что это. Родство.
— Моего мужа зовут так же.
Трудно сказать, почему я назвалась Франциской. Меня уже двадцать один год звали все Френни. Мне кажется, я уже срослась с этим чужим именем. Я Френни Данлер. Не Франциска Маргарита Икаса Савьер, любимая всеми Пакита, а именно Френни. Я живу не своей жизнью. Как и Белла, если она останется с Фредди. Ты знаешь, что её здесь все зовут Бетти. Хотя Лиззи было бы лучше. Но так пошло с Гло, и от неё уже никогда не отклеиться.
— А можно ваш номер? — попросила я. — Не подумайте ничего плохого: я художник.
— Необычная просьба.
— Да. — Я засмеялась. Но он дал мне номер телефона. Записал цифры в моём старом блокноте.
Роберт Плант… какая поэзия. Исабелль Сонсолес Плант Данлер. Хотя я бы поменяла фамилию Робби на Икаса.
— Ещё увидимся! — и я ушла.
Я искала его потом. Хотела найти. Хотела, чтобы Белла увидела его. Я знаю, что ты скажешь, что у него жена и ребёнок, так нельзя. Но разве для судьбы это преграда? Знаю, что скажешь снова, чтобы я не играла с этим, больше не брала карты и не делала то, чему научила меня Марина Мартинес, потому что могу накликать беду на себя. Я смотрю в будущее. Я вижу знаки. Я знаю, что Белла станет его женой и у них будет девочка Френни. Я всё знаю. Наверное, я совсем сошла с ума. Мой мир фантазий сильнее обычной жизни. Но ты всегда учила меня верить. Я верю. Именно верю. Потому что я верю, что она будет искать его, сколько бы ей не было лет, но она будет искать именно его.
Ты спросишь, почему я так решила? Не знаю, мне кажется, это просто судьба. Отец Роберт и муж Роберт. Танцовщица и музыкант. Страсть, лившаяся весь вечер, такая же чистая, как у Беллы, когда она танцует. Наполовину цыган и наполовину кастильянка. Наполовину гаучо и наполовину англичанка. Ну что ещё может быть лучше? Лучше только искренняя и чистая любовь.
Я очень хочу увидеться с тобой, но не знаю, когда это случится. Я словно спешу жить и не понимаю почему.
Поцелуй Беллу однажды за меня.
Твоя Пакита.
— Почему ты плачешь? — Хосе прошёл в комнату.
— Она знала его. — Мэгги протянул ему письмо. — Она всё знала.
— Ох, Мэгс, Френни была странной женщиной. Моя мама помнит её, ведь они дружили, пока она не уехала в Англию, пусть Френни и была младше. Но она всегда называла её ведьмой, но не в уничижительном тоне. Я помню её, когда она сюда приезжала. Люди тянулись к ней, как к магниту, слетались на её свет, но в Испании, пусть и с недоверием относились к таким, как она, на самом деле полюбили её больше, когда Инквизиция исчезла.
— Мы все всегда знали, что у Френни и Роберта день рождения в один день. Бетти всегда любила чествовать живых, а не мертвых. Но я не знала, что она была на первом концерте Led Zeppelin в Лондоне. — Мэгги стёрла слёзы. — Интересно, они знают?
— Думаю, что нет. Белла всегда умела хранить чужие секреты, как могила. Она молчала, если так было нужно.
— А может быть, она всё же сказала? — Мэгги улыбнулась.
— Это уже не имеет значения.
***
Прежде чем поехать в «Рокфилд», Мэгги набрала номер Курта. Она стояла в красной будке, смотря на свою машину, видя, как потоки дождя заливают всё снаружи. Весна в этом году была просто ужасной.
Гудки казались бесконечными. Они тянулись, как провода, простиравшиеся над всем городом. Мэгги жмурилась, стучала по стеклу, ощущая нетерпение и сомнение. А зачем она вообще это делает?
— Да? — услышала она. Она хотела повесить трубку, но не успела. — Мэгги, это ты?
— Да, это я. Ты веришь в судьбу? — зачем-то спросила она.
— Почему ты спрашиваешь?
— Ты веришь в судьбу? — повторила она.
— Верю, — выдохнул Курт, — но мы…
— Нет, мы с тобой не судьба. Просто я узнала кое-что, и это поразило меня в самое сердце.
— Приезжай ко мне.
— Нет. — Мэгги стёрла слёзы, что сами катились из глаз. — Я не могу. Я не вернусь.
— Мэгги…
— Мне пора, — и она повесила трубку.
Она настоящая идиотка. Однажды Хосе её бросит, если узнает обо всем. Просто предаст забвению раз и навсегда. Мэгги собралась, решив, что пора всё прекращать и совсем забыть Курта.
В «Рокфилде» кипела работа. Бетти и Роберт общались легко и без особых препятствий; остальные ощущали эту свободу между ними. Они смеялись, дурачились и при этом продолжали придумывать новые песни.
— Что ты тут делаешь? — спросила Бетти, садясь в кресло.
— Не смогла дождаться вечера. Ты знала про это? — Она достала письмо Френни, протягивая Бетти. Та быстро пробежалась по нему глазами.
— Да, знала. — Бетти вернула ей конверт.
— В смысле? — спросила Мэгги.
— Я нашла как-то её блокнот. Таскала его много лет с собой, а потом страничка открылась на нужном месте. Там был обведён номер Роберта. Меня это сильно удивило, ведь тогда у нас уже был роман. А потом мне попалось письмо с ответом от Беллы. Она просила Френни не играть с такими вещами и не лезть в мою жизнь. Белла всегда была немного скептиком.
— Я вообще лет семь тому назад узнал, что у нас с Френни один день рождения, — вставил Роберт.
— И мы с Караком родились в один день, — выдохнула девушка. — Столько совпадений. Прям мистика для времён Led Zeppelin.
— Поверь, если бы это тогда всплыло, то Джимми бы это так очаровало, что у нас бы появилась вокалистка и все бы только меня и Бетти в объятья друг друга толкали. Может быть, даже Джи не устоял бы перед этим. Мы все тогда по молодости чудили, — сказал спокойно Роберт.
— Когда она умерла… она умерла не сразу же. Ещё долго истекала кровью, а врачи надеялись её спасти. Она ненадолго пришла в себя и сказала: «Скажите ей, чтобы позвонила ему». Мы ничего не поняли тогда. Кто бы мог подумать, что она хотела, чтобы я познакомилась с Робертом?
— И ты знал? — Она отдала письмо Роберту.
— Мне рассказала Бетти на моё тридцатипятилетие. Когда мы впервые приехали к Белле, она знала, что я тот самый Роберт Плант. Всё так же женатый и с детьми. Но она знала, что я именно тот, кого выделила Френни.
— Но вы?..
— Исполняли ли мы план Френни? — спросила Бетти. — Нет, конечно, все случилось, как случилось. Френни всегда была немного «с приветом». Не удивляйся. Тебе многое от неё передалось. Склонность к драме — это у тебя от неё.
— Но это так странно.
— Я знаю. — Бетти обняла Мэгги. — Но такая она вот была. Наверное, кому-то позволено так видеть мир, а кому-то это просто не дано. Но в детстве меня всегда удивляло её поведение. Порой казалось, что она действительно гадалка.
— Она знала, что ты без неё сломаешься, — зачем-то сказала Мэгги.
— Я не сломалась. Я просто изменилась. Если бы не измена Фредди, то у меня не было бы тебя, а ещё Роберта. — Бетти поцеловала дочь в макушку. — Просто Френни нравилось опекать меня на расстоянии.
— Жаль, что я так и не узнала её. — Мэгги поджала губу.
— Вы бы нашли общий язык, — отметила Бетти. — Но я никогда не представляла её бабушкой. Когда ты родилась, я подумала, что мама вряд ли бы это оценила. Но с другой стороны, если бы она была жива, то моя жизнь сложилась бы иначе. Я бы не уехала в Нью-Йорк, не родила бы тебя, и, возможно, намного раньше бы встретила Роберта, а он ещё раньше ушёл бы из семьи, и Карак мог бы быть жив или вообще никогда не появиться на свет. Но Френни умерла, оставив меня на всю жизнь с болью, которую, наверное, понимает лишь Роберт.
— Почему ты не помнил её? — Мэгги обратилась к Роберту.
— Я помнил эту встречу, ведь она меня поразила. Но Френни в те дни не была похожа на ту, какой я увидел её на фотографиях. — Роберт посмотрел на Бетти, чтобы она продолжила рассказ.
— Она тогда выкрасилась в блондинку, сильно похудела и всячески подчёркивала свою худобу. Ни у кого не осталось фотографий из тех дней, поэтому мы все помним её другой. Роберт только по этой причине так и не вспомнил её. — Бетти замолчала, плеснув в стакан воды. — Она была непохожа на себя.
— Она, наверное, была чокнутой. — Мэгги опустила голову, смотря на носки ботинок. — Может быть, у неё было расстройство психики.
— Определённо да, но ни тебе, ни Бетти это не передалось. — Роберт на это засмеялся. — Она увидела всё то, что сбылось спустя столько лет.
— Ладно, нам надо работать. — Бетти отпустила Мэгги.
— Конечно. — Она взяла сумку.
— Ты останешься у нас? — Бетти поправила волосы.
— Думаю, что да.
***
Не доехав до Дженнингса, Мэгги набрала снова номер Курта. Она остановилась в кафе, где часто бывала в детстве, когда Роберт забирал её с собой и вёз домой или водитель Бетти отвозил её туда. Они обычно пили клубничный лимонад и ели сэндвичи с курицей и свежими огурцами. Давно она тут не бывала. Став взрослее, просто отпала необходимость перехватывать что-то по пути.
Снова тянущиеся, словно вечность, гудки.
— Мэгги, это опять ты? — спросил Курт, явно удивляясь её способностью доставать его где бы он ни был. Наверное, это всё Крист, который вечно сдаёт его.
— Да, я.
— Так ты выяснила, причём тут судьба?
— Моя бабушка умела её видеть. — Мэгги выдохнула.
— Та, что умерла?
— Та, что очень давно умерла. Задолго до моего рождения. Мне попались её письма. Последнее в стопке — мне.
— Не бойся и прочти его, — попросил Курт.
— Она ждала не меня, а Френни. — Снова вздох разочарования.
— Ты и есть Френни. — Курт явно не понимал все хитросплетения в их семье. — Открой, а потом позвони мне.
Мэгги села в машину, включив радио. Услышав «All My Love», она на миг улыбнулась. Ещё одна трагическая случайность или же проделка судьбы. Она открыла конверт, разворачивая небольшое письмо.
Мамочка,
Я пишу сегодня о Френни. Я даже написала это имя на конверте, чтобы всё было ясно. Я знаю, что Белла вряд ли назовёт дочь в мою честь, но думаю, что она даст дочери имя Маргарет.
Маргарет Франциска. Не думай, что она беременна: она слишком юна для подобной глупости. Но этот день настанет, а потом… Белла всё же родит Френни. Я знаю, что в итоге она не удержится.
Знаешь, я очень скучаю по Испании. Думаю, что когда Франко помрёт, я приеду к тебе и останусь тут навсегда, пусть Белла и будет далеко. Но я знаю… она вспомнит однажды, кто она на самом деле.
Милая испанка. Испанская кошка.
Я так и не нашла Роберта, но не теряю надежды. А ещё я очень надеюсь, что он увидит её, а она — его. И всё будет хорошо.
Когда познакомишься с Мэгги, ведь так её будут звать в Англии, а у нас — Маги, поцелуй её за меня. Я боюсь так и не увидеть её.
Пакита.
Это письмо она написала в день своей смерти, успев отправить, увидев, каким могло бы быть будущее. Теперь Мэгги понимала, чем так была похожа на Френни: они обе не любили неопределённость. Как жаль, что они так и не узнали друг друга. Однажды она назовёт свою дочь Беллой, и Мэгги нисколько не сомневалась в этом.
Она завела машину и поехала в Дженнингс.
