About a Girl

Грустная девушка, Знаешь, всё не могу взять в толк: зачем ты мне звонишь? Чего ты хочешь? Вообще, Денни делал то, что я сказал ему. Не знаю, почему ты ополчилась против него. На самом деле, Денни отговаривал меня, говорил, что не надо тебя беспокоить. Да, он прав, что у тебя своя жизнь, но больше всего мне хочется сказать, что я всё же нашёл себя. Пластинка уже почти готова, а мы, ни на что не полагаясь, верим, что потесним всех этих рок-музыкантов, которые из себя ничего не представляют. Пытался слушать то, что записала твоя мать и новый отчим… Ну, мне всё это претит: одни сопли — и ничего большего. Не хочу тебя обидеть, но это именно так. Настоящая музыка находится в других местах и совсем иначе звучит. Не знаю, почему спустя столько недель я пишу тебе. Наверное, опять во мне говорит героин. На деле я не очень хотел писать тебе, потому что вряд ли бы Кортни всё это понравилось. Да, она странная. Да, у неё, кажется, есть ещё какой-то парень. Но я влюбился по-настоящему. Не знаю, чем ты там занята с Хосе, но, в любом случае, ты ясно дала мне понять, что я тебе не нужен. Так что я смирился с этим, пусть мне и кажется, что этот Хосе сделает только хуже. Всё же тебе нужен другой мужчина. Ни я, ни он и ни твой рыжий. Мэгги, ты снова пишешь? Или нет? Чёрт, какую околесицу я несу! Не буду писать тебе больше. Надеюсь, что сдержу слово. Не надо браться за тетрадные листы и ручку, когда колю себе героин. Август 1991 — Дома кто-то есть? — спросила Мэгги. Они вернулись в Мадрид после того, как последние две недели меняли города, наслаждаясь необычной красотой Андалузии. Дни были полны исследований, а вечера — праздника, ночи — страсти. И вот они снова вернулись туда, откуда начали. — Да, сеньора Бетти, — ответила служанка. Они и забыли, что на днях Бетти и Роберт должны были приехать сюда с выступлением и, конечно, остановиться собирались в доме Беллы. Дорожная компания осталась в отеле, а они сами решили жить в особняке, подальше от суеты и лишних вопросов прессы, которой было интересно всё. Мэгги прошла в гостиную. Бетти суетилась вокруг Роберта, пока он курил за столом, рассказывая ей что-то несколько осипшим голосом. Она знала, как лечить его больное горло и как сгладить все углы после неудач. Таких, правда, и не было, но их авантюра иногда давала о себе знать. Побочный эффект — кажется, так в колледже называли то, когда пишешь одно, а по факту выходит другое. — О, у нас тут гости, — заметил Роберт. — Кажется, нужны ещё приборы для обеда. Как скатались? — Было весело. — За спиной Мэгги появилась Кармен. — Привет, па. Логан тоже был с Бетти и Робертом. В последнее время он жил с ними; пусть Морин и иногда переживала по этому поводу, но парню нужно было именно мужское воспитание, а не женское общество. Сейчас было лето и поэтому можно было ездить везде, наслаждаясь природой, архитектурой и местной культурой. Бетти с Робертом работали, а остальные могли просто расслабиться. Обед был чисто испанским и совсем не привычным: специи, вино, сладкое, луковое и мясное. Они разговаривали о делах, поездках и чувствах. Бетти как всегда подкалывала Роберта; он отвечал ей с прежней иронией, которую подхватывала Кармен. Мэгги с улыбкой наблюдала за этим, ощущая, как Хосе постоянно дотрагивается ногой до её бедра. Последние недели были полны страсти. После того как Мэгги позвонила Курту, её накрыла какая-то странная потребность в Хосе. Он даже замечал, что её желания стали чуть более раскованными. Мэгги словно открыла глаза. Она оставила свой чемодан с мотыльками закрытым, почему-то больше не ощущая потребности в Курте. Он остался в прошлом. Всё на этом закончено. Мэгги поняла: с Хосе она может найти всё что её душе угодно. Она хотела, чтобы её понимали, даже когда с утра стучит по клавишам печатной машинки, мешая спать, а ночами долго редактирует текст, выкидывая листки в мусорку, что уже от усталости выплёвывала бумагу. Мэгги мечтала, чтобы её понимали, как Роберт понимал Бетти. Они были как половинки одного целого, и Мэгги искала этого больше всего. И вот в одно утро, смотря, как Хосе курит, читает газеты, лёжа на кровати со смятыми простынями, она испытала приступ нежности. Мэгги смотрела на него, улыбаясь, быстро делая разные заметки в блокноте в кожаной обложке. Ей просто хотелось написать рассказ о поездке, чтобы потом показать его в колледже. Странно, но ещё зимой ей казалось, будто между ней и Куртом ничего не окончилось. Она думала, что раз дверь прикрыта, то ещё можно вернуться и продолжить; но Курт, пусть и звал её, ничего не обещал. Пора было оставить это позади, и теперь Мэгги дышала свободно. — О чём думаешь? — Бетти подала ей бокал вина. — Поняла, что достигла своего потолка. — Бетти удивлённо посмотрела на неё. — Нашла то, что есть у тебя. — А что есть у меня? — Бетти немного не понимала. — Ну, Роберт… — Мэгги сделала глоток вина. — Он у нас такой один. А ты про Хосе… — Бетти тихо засмеялась. — Всё понятно. А раньше ты сомневалась в этом? — Да, — честно созналась она. — Мне казалось, что Курт — мой парень и с ним всё будет так, как у тебя. — Слушай, ну, у нас не всегда всё было так гладко. Он меня однажды бросил, потому что я стала люто сидеть на наркотиках, и благодаря этому я вернулась домой. — Бетти грустно улыбнулась. — Ты поэтому стала так много времени пребывать дома. Да, но потом ты стала много пропадать… Ты же временами жила с Робертом. — Мэгги прищурилась. — Это да. Меня многому научила жизнь с Робертом. — Она замолчала, прислушиваясь к звукам в доме. — И я чуть не сделала ту же ошибку, что и Роберт, когда приехала в Танжер и застала его с другой. Но я понимаю его: то, какой я была… после потери ребёнка… Любой мужчина уйдёт. — Бетти потупила взгляд. — Иногда нужно уметь прощать. Но вообще у всего есть свой лимит. — Почему лимит? — Мэгги непонимающе посмотрела на мать. — Ну, обиды имеют свойство копиться. — Бетти поставила бокал вина на каминную полку. — В этом нет ничего странного или необыкновенного. Все переживают кризисы. В любом случае, некоторые вещи происходят не со всеми. Нельзя иметь то, что люди ищут годами, и при этом заполучить всё остальное. В жизни так не бывает. — Хочешь сказать… — Хочу сказать вот что: наслаждайся жизнью, пока всё получается. Ты никогда не будешь такой юной и прекрасной, как сейчас. — Бетти дотронулась до щеки дочери. — Поэтому всё, что ты переживаешь сейчас, уникально. В тридцать ты будешь смотреть на прошлое и думать, какая же ты идиотка. Возраст — великая вещь. — Значит, в тридцать лет я больше ничего не буду чувствовать к Курту? — Ну, я в тридцать ничего уже не чувствовала к Фредди. Для меня он остался прошлым, которое тащило меня назад ещё долгие годы. Я была с ним, потому что хотела защититься от того неизвестного чувства, что накрыло меня после встречи с Робертом. У нас была странная дружба: мы спали вместе, порой всё едва не выходило за грань, но я держала оборону. Но больше всего мне хотелось насолить Мэри, и, по сути, мне никогда её не было жаль: она получила то, что заслужила. Но никогда не делай так. Не встречайся с одним, чтобы не думать о другом. Это не честно. — Иногда мне кажется, что мои отношения с Хосе были именно такими. Но потом… Я даже не поняла, в какой миг избавилась от этого. — Мэгги поджала губу. — Курт очень крутой музыкант… Но он циник, пусть и многие думают иначе. — Я слышала их первую пластинку. Ну… — протянула Бетти, — при всей моей любви к молодняку, я не очень это понимаю. Хотя раз Денни за них взялся, то ощутил коммерческую жилу. Всё же он учился у Джи. — Я бы ему не сказала, но мне нравятся другие музыканты из этого города. — Мэгги засмеялась. — Ты же… — Я Роберта обожаю много лет, но это не значит, что мне всё нравится. — Бетти улыбнулась. — Но в отношениях главное — умение верить. Поддержка — это не пустой звук, особенно для мужчин, потому что их эго зачастую страдает от всяких мелочей. — Ты поэтому окончательно не втягиваешься в жизнь Роберта? — Мэгги сдула чёлку. — А зачем мне это? Каждый из нас занят своей работой, и весело лишь на время вливаться в музыку друг друга. — Бетти покрутила обручальное кольцо на пальце, словно оно стало ей тесным, но это было не так. — Да, но ты не смогла влиться в жизнь папы. — Мэгги выдохнула. — Дорогая, мы с ним всегда хотели разного. Я по сути всегда мечтала о земном. Мне хотелось общий дом, детей, кольцо на пальце и мужчину, который был бы мне опорой, а не геморроем. Он никогда бы мне не дал всего этого, а Роберт дал. Пусть и его развод обошёлся нам в три четверти его состояния, но я знала, что он вернётся на прежнюю орбиту очень скоро. — Бетти взяла под руку дочь. — Ты потеряла надежду на общих детей? — Да, потеряла, — неохотно согласилась Бетти. — Пора уже признать, что ты была моей первой и последней попыткой реализовать себя как мать, и хорошо, что я не сделала тогда аборт ради ролей и мирового признания. Наверное, поэтому мне было проще просить Роберта за Ширли. У неё получилось, а у меня ничего не вышло, и раз так, то я не имею право укорять его, пусть кому-то это и покажется предательством. — Знаешь, я впервые за всё это время призадумалась о том, что будет, если у меня появятся свои дети. — Мэгги легко засмеялась. Они с Бетти уже дошли до двери спальни. — Не делай меня бабушкой в сорок лет. Ты слишком молода, чтобы обременять себя такими вещами. Как-то я просила задуматься Роберта об отношениях Кармен, если он не хочет стать дедом в тридцать восемь лет; теперь задуматься надо мне. — Уголки губ Бетти дрогнули. — Ты у меня вообще самая красивая. — Не льсти мне. Так, ладно, идите уже, развлекайтесь, а у нас завтра суетливый день. Роберт попросил их взять с собой Логана, и пусть это им несколько не понравилось, но они смирились с этим. Ох уж эти ароматы южной ночи, способной вскружить голову, довести до полного ощущения счастья! В одном из ресторанов на Гран-Виа они слушали испанские гитары и ели паэлью с курицей. Логан же внимательно за всеми наблюдал. Сестра и Чарли постоянно смеялись. Мэгги была чуть спокойней, а Хосе вообще почти ничего не говорил. Логан знал, что появился на свет как способ залечить рану после смерти брата, как желание Бетти, чтобы отец помирился с его матерью. Хотя уже ни для кого сейчас не было секретом, что тогда отец сходил с ума по своей нынешней супруге. Логан помнил, что ему, кажется, было лет пять, когда он увидел отца и Бетти. Они обнимались и шептались о чём-то, а потом вместе ушли в дом. Логан, Кармен, да и многие другие, знали, что ради Мэгги надо молчать. Это не была ложь, скорее защита; ему было так мало лет — он всегда это понимал. А потом Бетти с отцом стали жить вместе. Просто закинули якорь, решив, что больше не могут скрываться. Или просто сама Мэгги поняла очевидные вещи? — Гитара тут звучит необычно, — заметил Логан. — Так оставайся тут, сойдёшь за испанца, — ответил Хосе. Логан был черноволосым, темноглазым и смуглым, пойдя во всём в мать. Они с Кармен оба были похожи на неё. Черты отца можно было разглядеть, если присматриваться, и понять, что они всё же его дети. И Логан, оглядываясь по сторонам, понял, как Хосе прав. Пусть его и очаровала Испания, он тут не мог остаться. У него дома футбольная команда, школа, друзья и, самое важное, родители. — Они там что, смеются? — спросил Логан у Мэгги, когда они прошли в дом. — Ну, ты с ними живёшь, знаешь, что они так себя всегда ведут. — Мэгги пожала плечами. — Кто хочет крем-брюле? — И чай, — предложила Кармен. Они стояли на кухне, какая, кажется, с тридцатых годов мало менялась, только новая техника появилась; всё остальное было устроено, как и до этого. В этом особняке Савьеры жили уже больше ста лет. Прапрадед Филипп купил дом у старого и уважаемого хирурга, который вместе со своей больной женой решил уехать к морю. Здесь родился прадед Карлос, потом привёл в дом Клариссу, первую жену, а после её ранней смерти — Беллу. Никто не был в обиде, что теперь дом оказался в собственности Данлеров, хотя, если быть точнее, Плантов, ведь всё, что принадлежало Бетти, принадлежало и Роберту. Дом был бесконечно красивым, и все, кто тут оказывается, с интересом рассматривают картины, изумительную лепнину, драпировки и мебель прошлых лет. И пусть обстановка в доме больше смахивала на музей или старинный особняк, где всё давно покрылось пылью, это было совершенно не так. Конечно, тут бы стоило сделать ремонт, но никто уже не хотел здесь что-либо менять. — Эй, молодежь, а чем вы тут заняты? — Роберт застал всю компанию на кухне. — Вот взяли и слопали весь крем-брюле. Каталанский крем, как звали в Испании подобный десерт, — это удивительное блюдо, которое покоряет истинного гурмана с первой ложки благодаря сочетанию противоположностей: мягкой прохладной середины и хрустящей корочки карамелизированного сахара. О том, кто же действительно впервые изобрёл этот десерт, спорят англичане, французы и каталонцы, и каждый, как водится, приписывает новаторство своему народу. На то есть свои основания: действительно существует десерт, схожий с «крема каталана», который называется «крем-брюле», однако рецепт его несколько отличается: используются сливки вместо молока, для ароматизации — ваниль, а готовится он на водяной бане. В доме Беллы всегда готовили его в достатке, хотя в Мадриде было много сладких рецептов. — Прости, но тебе не осталось; сказали, что завтра приготовят партию, — ответила Мэгги. Они все на это рассмеялись. Вино ещё бурлило в голове, а лишь частично спавшая жара только подогревала эмоции. На следующий день они все отправились на концерт Бетти и Роберта. Места в первом ряду им были обеспечены, а ещё можно было слоняться за сценой, пока все были заняты делами. Испанцы, как и многие в других городах, нетерпеливо ждали, когда же начнётся шоу. Хосе привёл своих родителей, с какими ни Роберт, ни Бетти не были знакомы. Те, конечно, предложили традиционный ужин, но, кажется, у звёздной пары не было никакого настроения для этого, и они пообещали, что сделают это чуть позже, потому что завтра вечером нужно было отправляться в путь. Те, кто видел, как вместе выступают Роберт и Бетти, знали, как между ними вспыхивали искры. Взаимное притяжение сразу же давало о себе знать, выплёскиваясь в импровизации. Бетти в изумительном чёрном шёлковом платье на тонких лямках двигалась без всякого стеснения. Роберт в чёрной атласной рубашке вторил, при этом сохраняя своё привычное поведение на сцене. Они как всегда магически друг другу подходили во всём. Что ж, Мадрид, Испания, южные ночи, страсти и переживания — кажется, всё это осталось где-то позади. Утром, суетясь, перебрасываясь разными шуточками, делясь впечатлениями о концерте, квартет двинулся вперёд, а Бетти с Робертом отправились в Италию, чтобы спустя две недели проехаться за шесть недель по Америке. К Рождеству они собирались завершить все дела, а потом засесть за свои личные проекты. В общем, в их жизни было полно перемен. — До встречи, Мадрид! — крикнула Мэгги, когда они ехали в такси. Она высунулась из окна машины. Южный ветер трепал волосы, закрывая лицо. — Что ты делаешь? — спросил Хосе. — Не знаю. — Она села на сиденье, поправляя волосы. — Делаю безумные вещи. *** Кортни хотела приворожить Курта. Хотела, чтобы он был её. А Билли Корган из The Smashing Pumpkins, с которым они то ли были друзьями, то ли всё же нет… Ну, он ей нужен был, чтобы позлить Курта «Смотри, сколько желающих на меня! Я не одинокая», — подобные мысли Корти выражала ярко и в несколько агрессивной форме. Она умела это делать так, чтобы на неё обратили внимание. И Курт обратил. Ей не нравилось, что вокруг него крутится Трейси, его бывшая, да и многие другие женщины вокруг него тоже выводили её из себя. Всем этим сучкам, прикидывающимся подружками, было нужно только одно. И Кортни была уверена, что никто не заполучит её Курта. — Ты любил?.. — как-то спросила Кортни, когда они лежали в постели. Курт жил в дешёвой квартире, спал на отвратительном сером белье, не имел привычки гоняться за модными шмотками, но Кортни было всё равно на это. Её привлекали именно такие личности. Они куда интереснее, чем все эти мальчики, которые ничего не делают и лишь томно смотрят на женщин. Особенно она презирала таких, как Guns N’ Roses, но уважала таких, как Энтони Кидис, потому что он умел наводить шума, а не нагонять дёшевого пафоса. — Ну, может быть. — Курт затянулся. — Даже не знаю. Кортни слышала историю про бывших Курта. Ну, как слышала, скорее всего, до неё просто доходили разные слухи. Она знала про Трейси и была даже знакома с ней. Знала про Тоби, но терпеть не могла эту выскочку. А, наверное, больше никого у Курта толком и не было. Кортни знала всё это, не считая одной истории: краем уха слышала про какую-то английскую суку, которая крутила Куртом как могла. — Слушай, не твоего ума дела, — как-то сказала ей Шейла. — Она была лучше тебя во всём. — Тогда почему её тут нет? — справедливый вопрос. Шейла прекрасно понимала это, но ничего не могла поделать с собой. Ей не нравилась Кортни. Она была резкой, вульгарной. Просто невоспитанная бабища, которая могла кого угодно ввергнуть в пучину отчаяния или же довести до самоубийства. Ей нравился Курт, она любила его, но совсем не хотела понимать его отношения с Кортни. Всё же не всегда работает правило «если уважаешь человека, то не лезь в его отношения». Шейла силилась, пыталась сделать вид, что всё же сможет полюбить Кортни. Но в ней, как и в Кристе, теплилась надежда, что Кортни Лав в жизни Курта — временное явление, и совсем скоро она исчезнет. Пока же Кортни и Курт были в странных отношениях — вместе и нет, — и именно тут всё могло стать хуже. — Её нет, потому что она умнее, чем ты. — То есть Курт такой плохой? Кортни хотела спросить у Курта. Хотела узнать, кто же эта такая английская дура, которая решила, что Курт слишком хорош для неё. Сначала он молчал, пусть и некоторые ответы уже крутились на языке Кортни благодаря расплывчатым намёкам Шейлы. Они были подобно чёрным пятнам на белой рубашке, какие медленно растут, становясь всё больше. Но всё равно ясности у Кортни не было. — Так кто она? — тихо спросила Кортни, беря сигарету Курта. — А зачем тебе это знать? — спросил Курт. — Просто хочу знать. — Она улыбнулась. Он провёл пальцем по красным следам от её помады на щеке. — Мне интересно. — Зачем тебе всё это? — Курт нахмурился. — Ну, хочешь я тебе расскажу про всех мужчин? — Если я скажу тебе её имя, то ты отстанешь от меня? — Курт затянулся. — Да, — неохотно согласилась она. — Ну, её звали Мэгги. И она была из Англии, вернее, из Лондона. — Какое простецкое имя. — Кортни знала, что так выудит чуть больше из Курта. — Ну, почему простое? Она же Маргарет Франциска, тем более, её мать наполовину испанка. Вот оно что! Хотя Кортни ничего не понимала, но знала, что очень скоро выведет эту сучку на чистую воду и узнает её полное имя и чем она занята.