About a Girl

Грустная девушка, Не знаю, что творится с тобой и чем ты сейчас занята. Не знаю, почему ты не ответила на пару моих звонков. Думаю, что спустя время мы могли бы стать хотя бы друзьями, потому что между нами ничего больше не будет. Один раз я даже пришёл к тебе домой, но никто мне открыл. Не знаю, что именно меня привело туда, скорее всего мои новые увлечение, какие ты вряд ли разделишь и какие, конечно, поймёт Кортни. Но мне жаль, что мы давно не виделись. Кажется, уже больше года. Мэгги, я скучаю по тебе, по твоим советам и твоим грустным глазам. Я женюсь, и это настоящее откровение. Для меня и для всех, хотя больше для прессы. Ты всегда говорила, что не нужно это делать в двадцать лет, но мне уже давно не столько, чтобы отказываться от чего-то, что теперь имеет для меня значение. Я имею в виду эмоциональное откровение. Никогда в жизни я не чувствовал себя таким уверенным и счастливым. Как будто у меня больше нет никаких комплексов. Как будто я лишился чувства настоящей неуверенности. Я думаю, что женитьба имеет много общего с безопасностью и сохранением ясности ума. Я и моя будущая жена — личности настолько непостоянные, что я думаю, если бы мы поссорились, то просто разошлись бы. Женитьба — это дополнительная мера безопасности, что в моей жизни никогда не будет ничего меняться. Но всё ещё против твоего Хосе. Вам нельзя быть вместе, потому что вы из разных миров. Ты говорила, что он похож на Роберта Планта, но твоя мать слепо и тупо прощает ему все косяки, потому что он грёбанная рок-звезда. Неужели ты ищешь нечто такое? Впрочем, справедливо сказать, что мои отношения с самой лучшей женщиной на Земле будут такими же, как и у всех. Но это не так. Всё будет так, как я решил: моя группа на первых строчках, у меня есть семья, и вообще всё хорошо. Представляешь, недавно я позвонил отцу и мы мило поговорили. 25 декабря 1991 В Дженнингсе была своеобразная традиция, которой, правда, было несколько лет, но всё же все старались ей следовать. Каждое Рождество Бетти и Роберт собирали под своей крышей семью, приглашая друзей и бывшую жену певца, чтобы провести время вместе. По традиции все приносили что-то на стол; обычно никто не договаривался, отчего всё получалось сумбурно, но Роберт и Бетти любили именно это. У них была ещё одна традиция: после Дня подарков они обычно снимали домик где-нибудь в уэльской глуши и проводили там время до Нового Года. Впрочем, их желание романтично уединиться всегда понималось как нечто странное, но к их чудачествам уже все привыкли. Суета в доме была приятной. За пять дней до Рождества Мэгги, Кармен и Логан украшали дол, развешивая повсюду венки с красными лентами, гирлянды и носки. И пусть в них обычно складывали любимые конфеты каждого, всё равно это была любимая традиция Роберта с тех пор, как он купил этот дом. Все подарки всегда лежали под ёлкой, какую покупали на ярмарке в Блейкшолле. В деревне, где находилась ферма, Плантов все знали, поэтому всегда оставляли самую красивую ёлку, чтобы старинные игрушки из Роуз-Хауса, так старательно собиравшиеся на протяжении всей жизни Дианой, бабушкой Бетти, сияли торжественно и уютно. В это Рождество всё было как и всегда, не считая младенца в доме, а ещё того, что Бетти стала настоящей хозяйкой в доме. Теперь, став миссис Плант, она сама задавала тон всему происходящему, заставив всех женщин купить платья из светлой шерсти, а мужчин — свитера с зимними узорами, пусть в Дженнингсе и было всегда тепло. — Так давай отдадим индейку отцу семейства, пусть её сам разделывает. — Кармен и Мэгги на это повели бровью. — Это кто у нас там отец семейства? — встрял Роберт-старший. — Я ещё помирать не собираюсь. — В данном случае отец семейства — Роберт-младший, — ответила Бетти. — Ну, давайте, давайте, всё уносите на стол. — Пойду лучше спрошу, как там Ширли справляется с Джесси. — Энн дипломатично посмотрела них. — Хоть какая-то радость, раз законная жена не способна на подобное. — Не обижайся. — Роберт-старший потрепал Бетти по щеке, когда его жена оставила всех. — Она надеялась на другое. — Я не виновата, что после всех попыток уже ни на что не способная, — вспылила Бетти. — Может быть, хватит жалеть меня? Я, чёрт возьми, всё вижу и всё замечаю! И если для всех смысл наших с Робертом отношений в том, чтобы воспитывать выводок детей, то мне вас жаль. — Мама! — протянула Мэгги. — Да, всё хорошо. Мне надоело, что вы все смотрите на меня как на прокажённую. Мне кажется, что я заслуживаю большего. — У меня в школе спрашивали, а не продала ли ты душу дьяволу, — утешила её Кармен. — Вот и я не знаю даже, что ответить: то ли моя мачеха — ведьма, то ли секреты её молодости не всем известны. — Дорогая, я ценю твою заботу. — Бетти улыбнулась на это и взяла из холодильника вино. В этом доме никогда не было скучно, и даже сейчас небольшая стычка не помешала всем сохранить хорошее настроение. Бетти весь вечер льнула к Роберту, словно ища в нём защиту. Ширли носилась с ребёнком, и Энн была у неё на подходе. Морин что-то язвительно подмечала, но никто на неё не обижался. Кармен и Чарли вообще вели себя как голубки, словно поженились только вчера. Роберт-старший следил за всеми. Логан вообще не знал спокойствия в тот вечер. Хосе же постоянно переходил с испанского на английский, а Мэгги молча за всеми наблюдала. Она помнила то, как праздники отмечал Фредди, когда она была маленькой девочкой, и ей хотелось, чтобы он был рядом, но в последние года ей нравилось приезжать сюда. Вообще, в её жизни всё изменилось, когда Кармен пожила с ней в Роуз-Хаусе. Это было всего лишь два года, на то время, пока она ходила в танцевальную школу, но именно тогда всё изменилось. Кто бы мог подумать, что Кармен прикрывала Бетти и Роберта, а потом делала вид, что ничего не понимает, всячески подыгрывая любовникам, даже тогда, когда Мэгги всё начала понимать? Мэгги не могла забыть, как одной осенью Роберт приехал к ним домой, весь такой радостный и возбуждённый, и позвал Бетти на концерт испанского фламенко в Лондоне; в итоге Мэгги отправилась с ними. Именно тогда она впервые подумала, что была бы не против, если бы Бетти и Роберт были вместе. С тех пор уже много дней прошло, и теперь Мэгги ощущала, как тёплый шарик счастья разрастался внутри. Вот именно такую семью она, кажется, всегда и хотела, но не понимала, что всё было рядом. Можно было забыть, что она по крови не Плант и всё так же носит фамилию Данлер, да и вообще, здесь можно было переждать любую самую сильную бурю. Хосе сжал её руку, прижимаясь губами к щеке. В ответ она ещё больше прильнула к нему, беря со стола бокал с красным вином. Вот оно — то, что надо каждому простому смертному: никаких драм, никаких нервотрёпки и страданий. Мэгги не следила за перемещением Nirvana в чартах, не искала интервью Курта, не наблюдала за Кортни, пусть и радио и MTV всё больше и больше крутили песни этой группы. Странно, ожидание любви требует такой большой душевной отдачи, словно у тебя забирают часть души. Но стоит перестать надеяться и просить её, как милостыни, всё сразу же становится проще. Вот и сейчас Мэгги стало проще писать и учиться. Сквозь её строчки не просачивались резкость и желание перекроить мир, в них не было больше чёрной грусти и непонимания, где же её настоящее место в жизни. — Блин, не надо было так пить. — Мэгги упала на широкую кровать, пока Хосе возился с камином. — Вино прям сразу же в голову ударило. — Ну, это мы с Чарли выбирали. Роберт бы и водки выпил, но твоя мать явно против. Мне вообще кажется, что она основательно взялась за его здоровье. Прям как моя мама. — Хосе скинул с себя свитер. — Кажется, сигарета — это последнее, что она ему оставила. — Да ладно, она ему почти всё разрешает, но в меру. Ну, ещё любит пинать спортом заниматься. — Они вместе на это засмеялись. Мэгги села на кровати, став расплетать косу. Хосе сел рядом с ней, лениво положив голову к ней на плечо. Они оба не были такими страстными, как диктовала их натура. Да, им нравился секс, они любили им заниматься, но в их отношениях было больше тепла и нежности, чем резкости и огня. Возможно, подобное появляется лишь у тех, кто прожил вместе годы; но они вместе находились чуть больше года, и вряд ли между ними могла быть такая глубина. Может быть, им и правда стоило бы пожениться, ведь они уже были готовы вместе состариться и ничто не мешало им это сделать. — Знаешь, я люблю приезжать в этот дом, — сказал он спустя время. — Почему-то он мне стал роднее, чем особняк в Мадриде. Веришь или нет, но у меня нет желания возвращаться туда. Ты бы стала жить в уэльской глуши? Уэльская глушь — так Бетти всегда называла край Роберта, пусть он и был на территории Англии, но на границе с Уэльсом. Здесь всегда шли дожди, соседей было немного, были местные магазины, пабы и прочие сельские развлечения. Бирмингем был в сорока минутах езды отсюда, Лондон так вообще почти в трёх часах. Казалось бы, весь цивилизованный мир очень далеко, но всё равно тут хотелось остаться навечно. Мэгги понимала, почему в последние два года Бетти и Роберт очень редко жили в Роуз-Хаусе, хоть и дом Бетти был очень уютным и красивым. — Стала бы я жить тут? — протянула Мэгги. — Думаю, что да. Я вообще этот дом знаю с двух лет. И всё, что его окружает, — добавила она. — Почему ты не хочешь возвращаться в Испанию? — Ну, быть испанцем в Англии — это так экзотично, а ещё здесь ты. — Их взгляды встретились. Мэгги впервые ощутила, как её не бесят усы Хосе. Она всё боялась ему сказать об этом, а сейчас, кажется, уже было и не важно. — Я могла бы жить и в Мадриде. И в Барселоне. Поедем летом на Олимпиаду? — Хосе просто кивнул на это. — Ты бы всё же не смогла оставить свою семью, да и мне не нужна подобная жертва. — Хосе положил ладонь на её бедро. — Так зачем тебе жизнь в глуши? — Может быть, мне нравится бухать по выходным с Робертом. Он вообще классный мужик. — Мэгги слышала в его словах отсутствие всякой серьёзности. — А если по существу? — спросила она. — А по существу, я думал открыть клуб где-нибудь в Дадли или Саттон-Колфилде. — Его голос зазвучал деловито. — Да, но?.. — Но только тогда, когда ты окончишь колледж. Если тебе так важно иметь квартиру в Лондоне, то она останется. Снимем свой дом или, ещё лучше, построим. Ну или купим ферму. Я, правда, ничего в этом не понимаю, но мои предки были крестьянами до того, как Изабелла II перестала быть королевой. Так что будем тут пытаться выращивать каталанский лук. — Лучше тогда лошадей завести. — Мэгги прикусила губу. — Или, ещё лучше, коров. Будем с тобой в клубе молоко продавать. — А я, перед тем как писать книгу, буду доить коров? — Они на это оба рассмеялись. — Вот это уже ближе к реальности. — Мы ещё подумаем об этом, а пока копи деньги. У меня есть только те, что дала мама, да дед открыл для меня счёт. — Виктор? — Нет, мой дед Роберт. — Мэгги стала снимать кольца. — Только недавно дядя Джонатан узнал, что на моё имя открыли счёт. Там приличная сумма. Странно, он не хотел общаться с мамой, знакомиться со мной, а тут… — Искупление вины, — продолжил Хосе. — Вот же совпадение! Сколько их в вашей семье? — Много. Ну смотри: мой дед — Роберт, отец Роберта тоже носит такое же имя, как и его дед. У моего прадеда Карлоса Роберт было вторым именем. Роберт даже грозился, что никто в семье больше не будет носить это имя. — Они вместе засмеялись. — Потом у Роберта бабушку звали Френни, и мою так же, а ещё это моё второе имя. И у них с Френни день рождения в один день. А ещё у нас с Караком. — Тут Мэгги шумно втянула воздух. — Ну, и Бетти зовут в честь Беллы. — Слишком много знаков судьбы, — отметил Хосе. — Это да. — Мэгги положила все кольца на тумбочку. — Займись со мной любовью. — Милая моя, тебе не надо просить. Лучше бери сразу, что хочешь. С ним всегда всё было просто. Легче, чем с Куртом. Пусть он и обладал некоторой чувствительностью и заботливостью, но всё было всегда пропитано некоторым отчаянием. Наверное, хорошо, когда мужчина пытается отрешиться от всего, но плохо, когда ваши ритмы и желания совсем не совпадают. Вот так стало и с ними: пока у всего есть новизна и особо не с чем сравнить, то всё восхитительно; когда познаёшь это с другими мужчинами, то меняются многие значения прошлых событий. И сейчас, плавясь, словно свечка, в объятиях Хосе, Мэгги ощущала скорее спокойствие, чем обеспокоенность. Пока его ловкие пальцы выделывали разные узоры на её теле, Мэгги ощущала, как все мысли выталкивались из неё, как и алкоголь, который всё больше растворялся в бурлящей крови. И когда он вошёл в неё таким привычным и таким знакомым движением, Мэгги поняла, что действительно хочет остаться в этой сельской глуши навсегда. Утром она застала Роберта на улице. Он стоял и курил один. С тех пор как Бетти бросила курить, она могла только постоять рядом с ним, но он не обижался, что его спутница не разделяла его вредную привычку. — Как спалось? — Он стряхнул пепел с сигареты. — Как и всегда — хорошо. — Мэгги запахнула пальто. — Я тут подумала, почему бы мне потом сюда не переехать? Ну, снять где-нибудь дом… — Ну, я сказал Хосе, что дам ему денег, пусть и когда-то угрожал тем, чтобы он не цеплялся за то, кем ты являешься. — Роберт поднял глаза к серому небу. Скоро, вероятно, должен был пойти снег, чуть ли не первый в этом году. — Он, правда, сказал, что возьмёт только в долг. Прям как твоя мать: нищая, гордая, но не возьмёт у меня банку фасоли и куриного паштета. — Вообще-то мы брали всё это, — вспомнила Мэгги. Ей тогда было года два, не больше, когда в их жизни появился Роберт. Он всегда притаскивал в их съёмную квартиру продукты, дарил всякие подарки, мог взять её с собой в отпуск или на пару месяцев отправлял к нему домой. — Да, я знаю, но у меня был иной расчёт. И потом… Я же знаю, что чуть позже Хосе станет нам роднёй. — Почему ты так уверен? — удивлённо спросила Мэгги. — Всё просто к этому и идёт. Да, и Хосе — не торчок Курт Кобейн. — Роберт взял пепельницу. — Откуда ты знаешь? — Мэгги поджала губу. — Слушай, я в этом бизнесе уже больше двадцати лет. Думаешь, единицы проходят через всё это? Он — не исключение, пусть и пытается казаться совсем другим. Просто многие из нашей тусовки знают, как он торчал на всех английских концертах. — Роберт засунул руки в карманы куртки. — Он с его девушкой явно под Сида с Нэнси косят. Ну, или под кого там ещё? — Лично мне всё равно. — Ладно, пойдём в дом. Он взял её под локоть, заводя в дом. Мэгги счастливо обернулась, лишь сказав глазами: «Спасибо».

***

Курт и Кортни решили пожениться в декабре, лёжа в постели лондонского отеля. Курт не делал официального заявления, но все остальные участники группы уже знали об этом. Дата свадьбы ещё не была назначена, но, несмотря на помолвку, дела Nirvana не могли быть отложены ни по каким причинам. Нельзя было сейчас остановить поезд, который нёс их к вершинам славы и популярности, однако всё равно хотелось сейчас притормозить, чтобы насладиться мигом. Nirvana закончила год новогодним шоу в Сан-Франциско в клубе «Cow Palace». Pearl Jam открыли вечер песней «Smells Like Teen Spirit», и Эдди Веддер пошутил: — Запомните: мы играли её первыми. Хотя все знали, что, несмотря на хорошие отношения между Эдди и Куртом, последний не очень любил музыку первого. Кортни считала Pearl Jam очень простыми, но всё равно это всё было не всерьёз. Эта шутка была признанием того, что все присутствующие и так знали: в конце года Nirvana была самой популярной группой в мире, а их главный хит — самой влиятельной песней. Киану Ривз, как и многие другие личности, уже добившиеся известности и славы, вроде того же Эксла Роуза, был на концерте и даже попытался подружиться с Куртом, но тот отверг его. Позже, в тот же вечер, Курт и Кортни были так измучены другими постояльцами, что повесили на дверь табличку: «Пожалуйста, никаких знаменитостей. Мы трахаемся». Они и правда не отлипали друг от друга. Казалось, они — два кролика, что просто постоянно занимаются сексом. И пока между ними бурлила страсть, они решили, что пора бы поженится. И не только страсть двигала их вперёд, но и зависимость, о которой иногда говорил Курт. Она была реальной, и он нашёл британского врача, который прописал ему фармацевтический морфин. Говорили, от него было на душе лучше и не чувствовалось никой боли. И Курт рискнул. Кортни была настолько увлечена, что в конце ноября, не видевшись с Куртом две недели, неожиданно отменила концерт и улетела в Амстердам. Там они купили наркотики и провели день, ловя кайф и лениво занимаясь сексом. Кортни принимала наркотики не только потому, что любила Курта. У неё были свои демоны, от которых стоило убегать, но она редко принимала наркотики, когда его не было рядом. Рядом с Куртом она стирала все границы, поскольку прекрасно понимала, что быть с ним в интимных отношениях означало жить в пропитанном опиатами мире эскапизма. Кортни выбрала Курта и одновременно с этим выбрала наркотики. Курт смутно помнил, как Мэгги рассказывала о том, как её мать употребляла, как желание быть крутой в мужской компании двигало ею и как потом было трудно находиться в отношениях с тем, кто уже совсем завязал — навсегда. Наркоман и трезвенник не могут быть вместе: тут оба встают или на светлый путь, или на тёмный. Кортни же выбрала второе. — Алло? — Курт был рад услышать голос Мэгги. Значит, она вернулась домой и сейчас занималась привычными вещами. — Это я. — И она ничего на это не сказала, и не повесила трубку. — Скажи что-нибудь, — попросил он. — Что я должна сказать? — Не знаю. Скажи, что рада меня услышать. — Нет, я не рада тебя услышать, — отрезала она. — Почему? — Потому что я переболела всем этим. — Мэгги снова замолчала. — Иногда я думаю… — Под дозой или на трезвую голову? А, ты под дозой трахаешься с ней, а на трезвую голову мне звонишь, — съязвила она. — Какая ты стала злая… — Я просто выросла. — Знаешь, я женюсь, — услышала Мэгги и ничего не ощутила. — Ну, счастья вам, — и повесила трубку. Может быть, Крист был прав и он не должен бы её бросать, вернее, обязан был удержать при себе. Хотя нет, он был не прав, потому что Кортни для него всё. А Мэгги… Какое-то прошлое. Которое хочется забыть. Стереть. Не вспоминать. Никогда.