About a Girl

Грустная девушка, Зачем ты добровольно себя обрекаешь на такую ужасную жизнь? Ты погибнешь так, следуя за чужой мечтой. Не сможешь долго и бессмысленно удовлетворять амбиции своего Хосе, который думает лишь о своих желаниях. Ты всегда боялась потеряться в мужчине, но именно это сейчас и случилось. Ты потерялась, маленькая грустная девочка. Ты пропала с ним. Бросить колледж ради его желаний не выход. Ты же хотела большего, а вместо этого выбираешь малое. Неужели ты не видишь этого? Неужели ты не понимаешь этого? Ты убиваешь себя. Больше, чем я делаю это с собой. Но я могу соскочить с этого, а тебе вернуться к прежней жизни будет очень тяжело. Знаешь почему? Ты просто окончательно потеряешь себя к тому времени. Даже и не поймешь, как вернуться к себе. Мэгги, очнись! Я прошу тебя, не губи себя ради него. Этот Хосе того не стоит. Ты сказала, что даже плакать не будешь, если я умру, но это же не так. Мы оба с тобой это знаем. Ты и я. Просто подумай обо всем, пока не стало слишком поздно. Умоляю. Июнь 1992 Сколько раз Курт порывался, ну, или по крайне мере думал позвонить Мэгги, он и не знал. Может быть, десять, а может, всё же больше. Он особо и не считал, но знал, что это желание у него стало возникать с тех пор, как он приехал в Лондон. Крист однажды не выдержал и высказался на этот счёт: — Отстань уже от неё. Ты женился на Кортни. — Она мой друг. — Хрен она тебе, а не твой друг. Если это так, то прими её парня, а ты вечно твердишь, какой он козёл, но при этом сам женился на другой. Вряд ли это отрезвляло Курта. Он продолжал думать дальше, как бы связаться с бывшей подружкой, но вихрь событий оттягивал этот момент. В июне Nirvana начала десятидневное европейское турне, чтобы компенсировать отменённые выступления прошлого года. К первому концерту в Белфасте Курт уже жаловался на боли в животе и был срочно доставлен в больницу. Там он утверждал, что боль была вызвана тем, что он больше не принимал таблетки метадона. Во время других инцидентов он утверждал, что именно метадон вызвал его боли в желудке. Это был первый концерт в туре, и на нём присутствовало большое количество журналистов, у которых были запланированы интервью с Куртом. Когда им сообщили, что он «недоступен», журналисты почуяли неладное. Они прекрасно знали, что всё это значит. Британский пресс-агент группы, Антон Брукс, насильно пытался выпроводить репортёров из вестибюля так, чтобы никто не увидел, как Курт покидает отель на носилках. Это бы породило столько сплетен и слухов, что уже просто так было бы не спастись, несмотря на то, что Англию накрыла волна любви к экстези, который все принимали на вечеринках в модных клубах, слушая модную музыку, которую все забудут уже через год; ещё надвигалась мода на героин, но то, что происходит в реальности, не то же самое, что пишет пресса. Чтобы перехитрить назойливых репортёров, Брукс демонстрировал всем склянки, прописанные Курту по рецепту. После часа, проведённого в больнице, Курту стало лучше, и на следующий день он без всяких происшествий продолжил выступление. Руководство наняло двух охранников, чтобы следить за Куртом, но он сразу же ускользнул от них. Он не собирался следовать правилам, постоянно твердя Денни, что раньше все рок-звёзды торчали на наркотиках и никто не осуждал их за это. — Ответь, мать твою, — бесился Курт, когда в очередной раз набрал номер Мэгги. Был конец июня, наверняка Мэгги уже сдала все экзамены и сейчас была свободна, если не уехала опять в свою уэльскую глушь к родителям. Курт был почему-то уверен, что она всё же осталась в Лондоне, и надеялся с ней поговорить. — Если хотите поговорить со мной, то мы уехали в Аргоед, что в Монтмуншире, вернусь через пару дней, — весело ответил голос Мэгги. Долбанный автоответчик! Курт злился. У него уже не оставалось времени, и ему нужно было ехать во Францию. Он хотел услышать её голос, а вместе этого железяка говорила, что она уехала куда-то там. — Денни, что за, мать его, Аргоед у вас в каком-то Монматшире? — неправильно произнёс Курт название графства. — Монтмуншире? А! это! Там недалеко Рокфилд находится. — Денни сник, увидев злой и в то же время обеспокоенный взгляд Курта. — Насколько я знаю, это дом Бетти Данлер и Роберта Планта. А тебе это зачем? — Да так, ничего. Денни всё понял, но ничего не мог с этим сделать. Бесполезно было говорить с Куртом на эту тему: он всё равно не услышит. Стоило бы всё сказать Кортни, но в её положении сейчас Нэтом опасно. Лучше помолчать. Впрочем, Кортни сама обо всём догадывалась. Недавно она решила спросить у него, что же творится с Куртом. — Он всё ещё видится с ней? — поинтересовалась она. — Кортни, когда бы он мог с ней видеться? — Денни и сам не знал правды, но был уверен, что вряд ли Курт и эта девушка вообще могли бы пересекаться. — Так виделись или нет? — не унималась Кортни, придерживая свой большой живот. — Думаю, что нет, — ответил Денни. — Думаешь, — усмехнулась Кортни. — Если увидишь эту девицу, то передай ей, что я вырву ей все её волосы, если она сунется хоть раз к Курту. Денни не мог сказать Кортни, что это именно Курт бегает за Мэгги, а не наоборот. Вряд ли бы Кортни вообще поверила в это. Денни решил молчать и делать вид, что он ничего не понимает.

***

Последние недели были очень сложными. Мэгги разрывалась между работой, учёбой и родителями Хосе. Пенелопа и Мартин приехали, чтобы проведать сына; они поселись в квартире на Стаффорд-террас. Пенелопа знала английский, поэтому она могла водить мужа по городу, когда Мэгги была вынуждена идти на работу. Жизнь была странной и не совсем понятной, потому что лавировать между своими принципами и тем, что говорила ей в основном Пенелопа, было нелегко. Будущей свекрови много что не нравилось, для неё была несколько непонятной жизнь сына и его невесты в Лондоне, поэтому Мэгги решилась уступить ей, отдав на разграбление кухню и уборку, совсем не задумываясь, что в итоге её запросто могут назвать безрукой и ни на что не способной. В силу своего возраста ей казалось, что все эти бытовые вещи не имеют значения. В эти выходные Мэгги повезла будущих родственников в Аргоед. Хосе задерживался на работе и обещал приехать чуть позже. Он был в Аргоеде всего лишь раз, но благодаря своей прекрасной памяти точно бы не заблудился на пути к Пеналлту. Она поймала в переднем зеркале недовольный взгляд Пенелопы. Та была старше Бетти на десять лет и выглядела соответственно: строгие одежды и минимум косметики на лице не придавали ей свежий вид. Мартин был старше супруги на пятнадцать лет, но явно занимался спортом и очень нравился женщинам, не собирался стареть и сдаваться перед общественными условностями, говорящими, что в его возрасте пора бы заняться иными вещами. В том, как супруги между собой общались, ощущались мягкость Мартина и тяжелый властный характер Пенелопы. Она явно пыталась управлять своим супругом, но не всегда у неё это получалось, и приходилось уступать; тогда в своей жажде «тирании» Пенни переключалась на Мэгги, явно понимая, что она неопытная и вряд ли сможет дать отпор. Мэгги просто не хотелось портить отношения, пусть она и понимала, что родители Хосе с ними не будут жить вместе и будут навещать их раз в пару лет. Но Мэгги боялась, что Пенелопа станет капать на мозги Хосе и между ними начнётся разлад. — Хочу сразу же предупредить: дом очень старомодный… — Мы что, не видели старые дома? — в голосе Пенни слышалось лёгкое раздражение. — Да, но это английский дом. Пусть и Бетти там много чего переделала, но в Аргоеде многое сохранилось из других эпох. Испанские дома сильно отличаются от английских, особенно в таких старых. Там террасы и часть комнат семнадцатого века, а всё остальное — девятнадцатого. — Мэгги поправила солнцезащитные очки. День сегодня был очень яркий, а ещё стихли все недавние ветра, но всё равно погода была чудной, пусть и стало немного жарко. — Я бы показала вам Роуз-Хаус, ведь у них с Аргоедом похожие интерьеры, но это дом Бетти, а без неё я не могу это сделать. — Всё забываю спросить, почему ты зовёшь мать по имени? — поинтересовался Мартин. — Трудно сказать точно, с какого возраста я стала так делать. Просто смотрю на неё и понимаю, как она молода, чтобы звать её мамой или ещё как-то. — Так сколько ей лет? — продолжил расспрос Мартин. — Сорок один недавно исполнилось. Ещё предупреждаю сразу же: никаких повышенных тонов при маме. Она ждёт ребёнка, и мы все хотим, чтобы всё получилось. — Что за глупость так поздно рожать! — воскликнула Пенни. — Для них с Робертом это долгожданный и желанный ребёнок. Они мечтали о нём последние двенадцать лет. — Уголки губ Мэгги слегка дрогнули. — Ещё в прошлом году, когда они не захотели с нами встречаться, было понятно, что им всё некогда, и детей было некогда рожать, — это уже прозвучало несколько едко. — У мамы было три выкидыша, и они уже потеряли надежду на общих детей, но мы все дружные: я, Кармен, Логан и даже Джесси всегда были одной семьей. — Так почему у тебя два отца? — голос Мартина был чуть мягче. — Ни Фредди, ни Роберт мне не родственники. Я решила в два года, что Фредди мой отец, а с Робертом мы сблизились, когда мне было лет двенадцать, но он всегда относился ко мне как к родной, потому что у нас с его сыном день рождения в один день было. Да, и ему всегда нравилась мама. — Было?.. — голос Мартина дрогнул. — Да, было. Карак умер, когда нам было по пять лет. Роберт шутливо нас называл женихом и невестой. В итоге он женился на моей матери. Кто бы мог подумать, что трагедия сведёт их вместе? Мэгги замолчала. Аргоед был уже рядом. Она ощущала: выходные будут очень трудными. Нужно только надеяться на то, что очарование Роберта будет бесконечным, а Бетти не включит свою вспыльчивость. В Аргоеде всё было волшебным, в Дженнингсе — уютным и родным. Вот и выходные должны быть волшебными, главное, чтобы всё пошло по верному пути. Их встречал Роберт, спрашивая про Хосе. Он сразу же взял в оборот гостей, попросив Мэгги сходить за Бетти. Она застала мать на лестнице. Её настроение сегодня было домашним, поэтому она была в зелёном вязаном платье-чулке с красивыми косами, подчеркивающем её выпирающий животик. Волосы были собраны в высокий хвост, а в ушах были серебряные кольца, подаренные ими с Хосе на день рождения. Бетти и правда не выглядела на свои годы: даже в столь интересном положении ей можно было дать года тридцать три, не больше. Её странная учительница по этике часто говорила презрительным тоном, что у Бетти педофильская красота, мол, поэтому она всегда выглядит так молодо. Эти пухлые губы, большие глаза, изящные скулы придают некую детскость её лицу. В этом было что-то такое, но всё же Мэгги больше списывала всё на гены. Бетти была похожа на Диану: такие же черты лица, цвет глаз, волосы — и как вообще её отец сомневался в том, что она его дочь? — Привет. — Мэгги заметила, как Пенни задержалась в галерее, ведущей в гостиную, столовую и зимний сад, но решила сделать вид, что ничего не видит. Пусть все знают об её отношениях с матерью, какие они бывают искренние и тёплые. Бетти потянулась к ней, целуя в щеку. — Как твои дела? — О, понемногу продолжаю записывать пластинку. А как ты? — Бетти положила руку к ней на талию, ведя в сторону галереи. — Собралась уходить из колледжа, — спокойно сказала девушка. — Отец знает? — Она сдержанно поджала губы. — Я знаю, что у вас всех постоянно секреты между собой. Роберт пусть и пытается быть честным, но очень многое недоговаривает. — Нет. Он не знает. Только Хосе. Я больше не могу заниматься тем, что не приносит мне никакого удовлетворения. Чтобы писать книги, необязательно учиться, главное — постоянная тренировка своих навыков. Я знаю, что папа хотел, чтобы я получила образование, как он. Но его нет ни у тебя, ни у Роберта, и вы оба счастливы от этого, и да, любой из вас даст фору всем этим напыщенным студентам, строящим из себя интеллектуалов. — Всё с тобой ясно. Так хочется поехать жить в Саттон-Колфилд? — в голосе Бетти появилась некая веселость. — Ну, не знаю. — Мэгги пожала плечами. — Здравствуйте, Пенелопа, — заметила гостью Бетти. — Поздравляю вас. — Мэгги чувствовала, как испанка под банальной вежливостью прячет зависть и раздражение. Было за что ведь. Бетти чудна и хорошо выглядела даже сейчас, перестав быть стройной. — Спасибо. Где же твой Хосе? — Обещал приехать чуть позже. — Бетти просто кивнула на это. Хосе приехал в Аргоед через час, когда все сидели в гостиной. Он принёс три букета цветов: самый очаровательный был для Бетти. Только тогда можно было приняться за ужин. В гостиной с панелями из вишнёвого дерева с резным цветочным рисунком, типичным для конца прошлого века, царило некое напряжение. Роберт и Хосе старались шутить, к ним иногда примыкал Мартин, ощущая тяжёлый взгляд жены. Бетти вообще была отстранённой, сидя в кресле, положив руку на живот и держа в руках бокал с вишнёвым соком. Мэгги и не знала, какую сторону принять в тот момент. Она всё кидала взгляды то на Хосе, то на Роберта, то на мать, то на Пенелопу, ощущая, как шли скрытые боевые действия. — Я пойду наверх, — спустя время сказала Бетти, поднимаясь на ноги. — Ты себя хорошо чувствуешь? — все слышали лёгкое беспокойство в голосе Роберта. — Всё хорошо, я лучше пойду. — Бетти подошла к мужу. Он потянулся к ней, и она поцеловала его в губы. Мэгги всё понимала: Бетти не любила расспросы о чужом будущем. Она и сама никогда не смотрела далеко вперёд, суеверно боясь спугнуть удачу. Всё, что она знала: сегодня она занята одним, а завтра уже другим. С Робертом нет никакого постоянства, впрочем, Мэгги всегда помнила: его и с Бетти так же не было. Ей явно были невыносимы разговоры о будущем дочери, так как она считала бессмысленным обсуждение вопросов свадьбы, места жительства и прочих глупостей. Бетти быстро поняла, что дочери досталась не самая лучшая на свете свекровь и что дальше будет только хуже. Все знали, какие непростые взаимоотношения связывали Энн и Бетти. С одной стороны, Роберт-старший в новой жене сына души не чаял; с другой стороны, благосклонность Энн по отношению к Бетти с годами рассеялась. Они вряд ли были подругами, но чаще предпочитали сохранять нейтралитет, потому что Роберт не давал возможности делить своё внимание. Да и сама Бетти предпочитала не портить отношения в семье своими жалобами и рыданиями, будто её никто не любит. Мэгги всё думала: сможет ли она так же, как мать? И пока ей казалось, что нет. Благо Морены жили далеко и в Англию будут приезжать крайне редко. Спустя какое-то время Мэгги тоже решила тихонечко уйти, пусть и негоже было бросать Роберта под амбразурой. Она отправилась к Бетти, зная, что она в своей спальне. У неё в комнате было открыто окно, и лёгкий ночной ветерок раздувал полупрозрачные шторы, словно корабельные паруса. У кровати горел ночник в красивом абажуре с росписью кошек. Бетти читала толстую книгу, положив её на живот. — Ма? — Мэгги легла рядом с Бетти. — С тобой всё в порядке? — Ага. — Она перевернула страницу. — Не люблю, когда люди решают то, что ещё не раз может измениться. Тяжёлая тебе свекровь досталась. — Да уж… А как было у тебя? — Ну, Джер ко мне относилась лучше, чем к Мэри, потому что я была другая. Но я перестала быть хорошей, как только стало ясно, что уже давно с другим мужчиной, а сейчас, когда я вышла замуж, про меня забыли. С Энн у нас сложные отношения временами, но я не жалуюсь. — Бетти отложила книгу, и Мэгги аккуратно положила голову к ней на грудь. — Хосе вряд ли будет следовать во всём маме, а поскольку она будет далеко, то не сможет капать ему на мозги. — Как же было у Френни? — Ну, Диана была очень мудрой женщиной. Она считала, что кого выбрал, с тем и живи. — Она улыбнулась. — У неё никогда не было злости к Френни, и это несмотря на то, что все знали, что та изменяет мужу налево и направо. Но папа сам выбрал эту кабалу. Они обе не слышали, как в спальню кто-то вошёл. Бетти лишь слегка приподнялась, увидев силуэт мужа в глубине комнаты. Мэгги хотела было уйти, но Бетти ей не дала. Роберт лёг на свою половину, несколько опустошённо смотря в потолок с резными балками. — Ты всех разогнал по спальням? — Ну, да. Устали мы с Хосе развлекать гостей. Моя мать не идеал, но всё же она не так себя ведёт. — Энн переменится, когда родится ребёнок, — сказала Бетти. — Ладно я пойду. — Мэгги села, смотря на Роберта. — У вас тут свои дела. Мэгги ушла к Хосе. Они ничего не говорили, лишь смотрели на серебристое сияние луны, погрузившись в эмоции, что всегда между ними бушевали. Всё утонуло в близости, в которой они сейчас нуждались больше всего на свете. Хосе и Мэгги словно чувствовали натиск другого мира, хотели поколебать то, что было между ними, превратив в нечто эмоции. Засыпая на плече Хосе, она подумала, что Венди была другой и не портила бы их отношения с Куртом, но с другой стороны, их отношения были какими-то невозможными. В Курте сейчас было всё то, что она презирала и от чего предпочитала держаться подальше. Возможно, и правда не бывает идеальных моментов и ситуаций. Утром все напряжённо завтракали без Бетти. Она пришла чуть позже, вся растрёпанная, но улыбающаяся. Она сразу же взяла хлеб с маслом и чашку кофе, подходя к окну, открывающим вид на великолепный сад на фоне леса. — Ты сейчас на тренировку? — Роберт бросил взгляд на Бетти. Даже будучи на седьмом месяце беременности, она продолжала заниматься балетом и соблюдать диету, отчего была стройной, только без осиной талии. — Нет, сегодня у меня выходной. — Бетти сделала глоток кофе. — Тем более, я поеду в «Рокфилд». — Мне хоть и сказали молчать, но я не могу, — начала Пенни. — Я не думаю, что, Мэгги, тебе стоит внушать моему сыну оптимизм. Между вами всё равно будет трещина. Ты протестантка, хотя мне кажется, ты вообще ни в кого не веришь. Решила бросить учебу, увести моего сына в глушь, подобно этой. В тебе нет изысканности. — Мама! — осадил её Хосе. — Вы из разных миров. Тебя только и привлекает то, что она живёт в такой семье, мол, она падчерица твоего кумира, — продолжила Пенелопа. — Но больше ничего нет. — Может, вы и видите всё издалека, но мы научили своих детей отстаивать свою независимость. А я не дам сожрать вам ни мою дочь, ни Хосе, и всё потому, что ваш муж имел когда-то глупость приударить за Френни, — вытащила из рукава козырь Бетти. — Я вам вызову такси. На свадьбу можете не приезжать. Как-то проживём всё сами. Она поставила чашку на стол и пошла в гостиную, чтобы вызвать такси. Роберт последовал за ней, явно переживая за состояние жены. — Я уже взрослый, мама, и всё сам решу, — холодно сказал Хосе. — Сынок… Мартин, ну скажи хоть чего-нибудь! — Он прав. Он — мужчина, и ему с этим жить, — ответил её муж. Хосе ушел к Бетти и Роберту, чтобы сказать ей «спасибо». Мэгги посмотрела на Пенни. Ей не хотелось войны, но так вышло. В любом случае она гордилась своей матерью. Все, кто всегда считал её слабой, никогда не знали её по-настоящему. — Недолго будете вы счастливыми. — Посмотрим, — и Мэгги оставила Пенелопу одну в столовой.