About a Girl

Грустная девушка, Я стал отцом. Совершенно счастлив. Но до этого я сделал один поступок. Не держи дурного на Кортни: она не хотела тебя обидеть. А теперь я приведу тебе строчки из своего письма, которые всё разъяснят: «Дорогое Пустое телевидение, объединение всех корпоративных богов! Как, чёрт возьми, вы смеете включать в себя такую дрянную журналистику от доставляющей неудобства, не популярной в школе коровы, которая очень хочет подпортить себе карму? Теперь моя жизненная цель заключается только в том, чтобы спустить в унитаз MTV и Линн Хиршберг, которая, кстати, находится в сговоре со своим любовником. Мы проживём и без вас. Легко. Старшая школа быстро уходит». Если что ни я, ни Кортни ни при чём. Это всё Линн, которая захотела сенсации и задумала задеть тебя. Хотя, как говорит Денни, не тебя, а твою семью. Надеюсь, у тебя всё хорошо. Прошу, не закапывай себя на этой чёртовой ферме. Август 1992 Френсис Бин Кобейн родилась в 7:48 утра восемнадцатого августа 1992 года в медицинском центре Седарс-Синай в Лос-Анджелесе. Когда доктор объявил, что при весе в семь фунтов и одну унцию она чувствует себя превосходно, мать и отец облегчённо выдохнули. Френсис была не только здоровой, но и симпатичной, поскольку родилась с голубыми глазами, как у Курта. Появившись на свет, она заплакала и реагировала на всё, как обычный ребёнок. Тут стоило бы успокоиться, но совсем не получалось. История рождения Френсис и события, развернувшиеся на фоне её прихода в этот мир, были далеко не нормальными. Кортни находилась в больнице на сохранении в течение десяти дней, но её слава привлекла репортёров бульварных газет, которых пришлось прогонять. Несмотря на то, что ей было приказано оставаться в постели, как только начались схватки в четыре часа утра, Кортни сумела подняться, схватила капельницу и ходила по коридорам огромного медицинского учреждения, но смогла найти помощь. Не сказать, что роды были трудными, но Кортни показалось, что она вряд ли вообще решится на это ещё когда-нибудь. Всё это не совсем по ней. Курт боялся, что не сможет отказаться от наркотиков. Он поклялся не мириться с такой судьбой, какую ему предрекала Мэгги, бросив упрёк, что он однажды сдохнет так же, как Джим Моррисон и другие торчки, какие не смогли вовремя затормозить. Кортни расстроилась из-за статьи в журнале, но не была склонна к самоубийству. Она попыталась урезонить Курта, но он обезумел от страха. — Я буду первой, — наконец сказала Кортни, и он протянул ей пистолет. Кортни держала эту штуку в руке и чувствовала то, о чём говорили многие, кто выбирал легко сдаться. Никогда не узнаешь, что с тобой произойдёт. А как насчёт Френсис? Довольно жестоко. Кортни отдала револьвер Эрику Эрландсону из Hole, единственному другу, на которого они могли положиться, и тот избавился от него. Отчаяние Курта не исчезло, а лишь усилилось. На следующий день он тайком провёл в Сидарс-Синай наркодилершу и в палате рядом с родильным отделением принял слишком большую дозу. Он чуть не умер. Дилерша сказала, что никогда ещё не видела настолько безжизненного человека. Она нашла медсестру, и Курт, вернувшийся к жизни, вновь выиграл у смерти. Но он не мог остановить сентябрьский выпуск «Vanity Fair». Статья, написанная Линн Хиршберг, была озаглавлена: «Странная любовь: Кортни Лав, лидер пост-панк группы Hole, и её муж, сердцеед Nirvana Курт Кобейн, — гранжевые Джон и Йоко? Или следующие Сид и Нэнси?». Это был ужасный портрет, описывающий Кортни как ходячую катастрофу, а её брак с Куртом — не более чем карьерным ходом. Но самые глубокие раны были нанесены несколькими анонимными цитатами, очевидно, от человека, близкого к ним, которые подняли вопросы о здоровье Френсис и их проблемах с наркотиками во время беременности. Обвинения были достаточно скверными. Курт и Кортни чувствовали себя вдвойне преданными, поскольку кто-то из их окружения публично оклеветал их. Хуже того, другие СМИ, включая MTV, восприняли статью в качестве новости. Курт сказал Кортни, что он чувствует себя обманутым и что MTV сделало его знаменитым только для того, чтобы уничтожить. На той неделе он сел и написал письмо на MTV, в котором критиковал Хиршберг и канал. Всё было скверно, и трудно было сказать, когда прежнее равновесие вернётся на своё место. Через два дня после рождения Френсис худшие опасения супругов оправдались, когда в больнице появился социальный работник из службы опеки округа Лос-Анджелес с экземпляром журнала «Vanity Fair». Кортни пала духом и чувствовала, — больше, чем когда-либо в своей жизни, — что её судят. Так оно и было. Курт провёл большую часть своей жизни осуждаемым, но на этот раз оценивались его родительские способности и его наркомания. Разговор между социальным работником и Кортни сразу не задался. Через шесть дней после рождения Френсис состоялось первое судебное заседание. Хотя Курт и Кортни надеялись сохранить опеку над дочерью как супружеская пара, они были готовы к тому, что суд может наложить ограничения на одного из родителей, и поэтому наняли разных адвокатов. Предстояла настоящая битва, но сейчас Курт был готов к этому. Хотя бы ради Френсис Бин. Двадцать второго августа в газетах появилась заметка, что у Роберта Планта и Бетти Данлер родилась два дня тому назад дочь, которую они назвали Френни-Энн Диана. Курт на время впал в ещё большее уныние. Это означало, что Мэгги навсегда похоронит себя в той сельской глуши. Он всё же набрал её номер, в надежде, что сейчас она ответ ему. — Алло! — услышал он её радостный голос. — Мэгги, — Курт обрадовался, но совсем не был уверен, что сейчас её хорошее настроение сохранится. — Что тебе надо? — в её голосе уже скользил лёд. — У меня родилась дочь. — Я знаю. Умею читать газеты. Прости, но мне надо идти, я хочу навестить маму. — Мэгс… Та статья… — Мне всё равно, — но явно её задело всё сказанное Кортни в свой адрес. — Она не хотела. — Но сказала. Она действительно считает, что я такая чокнутая и бегаю за тобой? Да мне это вообще не надо. Во-первых, я помолвлена. Во-вторых, я люблю его. В-третьих, у меня начинается новая жизнь. А теперь не отвлекай меня от дел, — сухо отрезала она. — Мэгс… Я смогу стать хорошим отцом? — Он ощутил, как страх снова шевельнулся в нём. — Как сказала моя мама однажды: «Ты никогда не узнаешь, если не попробуешь». — Мэгги выдохнула. — Поздравляю. Прости, но мне пора. Так ли всё было, как сказала Мэгги, Курт точно не знал, но в конце августа он должен быть в Реддинге, и он был уверен, что сможет увидеться с ней. Где бы она ни была. Где бы она сейчас ни жила. Курт хотел её увидеть. Он очень давно её не видел.

***

Кто-то трезвонил настойчиво в дверь. Мэгги снова потянулась, смотря на часы, на которых был час ночи. Завтра утром надо было пораньше выбраться из Лондона, чтобы попасть в Аргоед на день рождения Роберта. Она что-то сказала Хосе, и он не сразу пошёл открывать дверь. Мэгги встала лишь спустя пару минут, услышав, как внизу говорил Роберт. Что он вообще забыл тут сегодня? — Что случилось, па? — Она завязала пояс на халате, проходя в гостиную. — Твоя мать вздумала сегодня рожать, — без всякого раздражения ответил Роберт; скорее всего, в его голосе проще было отыскать страх. — Ну это же хорошо, — Мэгги улыбнулась. — Кстати, с днём рождения. Я так понимаю, надо позвонить Мёрси… — Я уже позвонил ей. Спасибо. В доме есть чего выпить? — Хосе рассмеялся на это. У них дома всегда хранилась бутылка испанского вина или виски. — Ну, не переживай ты так. То, что она не доносила почти пять недель, — не особая трагедия. — В прошлый раз мне то же самое все говорили, а окончилось печально, — Роберт плеснул себе в стакан виски. — Ладно, мы пойдём спать. Только не напивайся тут с радости или с горя, или с того и другого. — Мэгги взяла за локоть Хосе. — Всё будет хорошо. Они вместе поднялись на второй этаж, но сон уже был испорчен, и вместо того, чтобы отдохнуть, они полночи шептались обо всём. Им скорее было любопытно, нежели страшно; пока подобные проблемы им были просто непонятны, да и они никогда не говорили о детях, не заглядывая столь далеко в будущее. — Кого бы ты хотел? — спросила Мэгги. — Не знаю, мне было бы всё равно. — А я — двух девочек. Тетя Холли всегда говорит, что чтобы понять всё о подобных вещах, то стоит посмотреть на бабушку. — Она прикусила губу. — Френни? — Она просто кивнула. — Насколько я понимаю, у неё здоровье было крепче, чем у Беллы и Бетти. — Всё проще. Она родила первого мальчика, а так все последующие дети этого же пола были бы обречены на смерть. — Мэгги посмотрела на него. — Я боюсь, что мы все носители этого гена. — Сын — это хорошо, но не самое же важное, — ответил Хосе. Утром Мэгги спустилась вниз, когда Роберт варил кофе. Хосе рядом не было, когда она проснулась, и она надеялась застать его на кухне. Она улыбнулась, понимая, что тот в хорошем расположении духа сейчас. Она встала рядом с ним, беря из вазы сушёную дыню. Жаль, что все подарки должны остаться в Аргоеде. Или их все перевезли в Дженнингс? Она не стала ничего спрашивать у Роберта, предпочтя дождаться момента, когда он сам всё скажет. — Будешь кофе? — спросил он. — Почему бы и нет. А что у нас на завтрак? — в её голосе слышался лёгкий смех. — Вот же зараза! Прекрасно знаешь, что сейчас твой холодильник пуст, будто там мышь повесилась. — Я сюда так, временами теперь приезжаю, — она рассмеялась. — Ну так как, она родила? — Ну да. Шесть фунтов и одна унция — вес, и восемнадцать дюймов — рост. Как сказала Холли: «Очень красивая девочка». — Ой, поздравляю! — Мэгги потянулась к Роберту, целуя его в щеку. — Можно я поеду с тобой? — Сегодня разрешили только мне, а завтра уже всем остальным, — Роберт разлил кофе по чашкам. — Сейчас Хосе придёт с завтраком, а потом я оставлю вас. — Ещё никто не знает? Да? — Мэгги прищурилась. — Считай, я тебе первым сказал, а теперь можешь всем позвонить, сообщая новость, — дал добро Роберт. — Вот же повезло мне: моя теща и моя дочь родились в один день. — Она это не специально, — подколола его Мэгги. — Так получилось. Тебе очень повезло. Сегодня был четверг двадцатого августа. И сегодня родилась Френни, спустя сорок четыре года после рождения своего отца и шестьдесят семь лет после рождения своей бабушки, в честь которой получила свое имя. Странное это было ощущение. Тебе двадцать лет, ты уже взрослый человек — и вдруг у тебя появляется маленькая сестра. Обычно такое можно ожидать, если твой отец женился на молодой жене, но не от своей матери, которая вышла замуж за своего давнего поклонника. Странное ощущение от всего этого, но такое приятное, на самом деле. Для Мэгги, которая сама внутренне не была готова к тому, чтобы завести своих детей, это был несколько серьёзный шаг, но ей нравилась мысль, что в их доме появится младенец. Ширли не подпускала всех подряд к Джесси. Впрочем, все ждали, когда он подрастёт и больше будет тянуться к Роберту. Но Бетти не станет так себя вести — сомнений в этом нет. Роберт в тот день был в бегах и вернулся в квартиру на Страффорд-террас лишь к вечеру. С ним приехала Кармен, чтобы завтра можно было проведать Бетти. Им двоим не терпелось услышать рассказать про то, как прошёл день. В старину незамужних девушек вообще не допускали до таких разговор, потому что им ещё предстояло узнать подобные вещи, и главное — не нахвататься страхов и разных предупреждений. Мэгги и Кармен вряд ли были девицами, какие ничего не понимали в этой жизни, но они вдвоём были далеки от того, чтобы понять, как действительно тяжело рожать детей. Однако всё равно им хотелось узнать подробности: они просто жаждали этого. Роберта удалось разговорить не сразу же. Он вообще, кажется, ещё не совсем пришёл к мысли, что у него родился ребёнок, не осознал, что вот сегодня свершилось небольшое чудо. Днём Мэгги и Кармен всё же отправились к Бетти. Миленькая медсестра дала им халаты, а потом повела в перинатальное отделение, чтобы они могли посмотреть на маленькую Френни. Они стояли над пластиковым боксом, где пищали всякие приборы, — малышка была несколько недоношенной, поэтому она не могла быть в отделении со всеми детьми. — На кого она похожа? — спросила Мэгги, вглядываясь. — На Роберта, — сразу же ответила Кармен. — А на кого ж ещё? — Ну, может быть, на Бетти или вообще на кого-то из Данлеров или Икаса, — Мэгги улыбнулась. — Очень спокойный ребёнок, — произнесла позади них медсестра. — Бывают такие беспокойные, а этот как котёнок — тихий. Такие дети редко доставляют родителям тревогу. — О, это прям я! — протянула Мэгги, помня все рассказы Эбони про свои ранние годы. Мулатка всегда говорила, что Мэгги не доставляла никакого им с Бетти беспокойства, что позволило работать и думать об покорении вершин. — Кажется, в этом мы пошли в Данлеров. Гло рассказывала, что все трое детей у Дианы были просто ангелочками, пока не стали взрослее и не стали шкодить. — Вот видишь, значит, что-то есть от Данлеров, — Кармен засмеялась. — Ладно, пойдём к Бетти. Нам всё равно не доверят столь ответственную миссию, как держание ребёнка на руках. Кармен взяла Мэгги под локоть, и они вместе пошли в сторону палат. Бетти была в одиночной палате, где уже всё было завалено цветами, а в углу комнаты сидел на детском стульчике большой плюшевый медведь с красным бантом на груди. Ко-то натащил ей фруктов и книжек, чтобы было, чем занять себя в последующие дни. Бетти была в белой рубашке, из-за чего казалась усталой и немного замученной. Наверное, она переживала, что всех посетителей будет встречать несколько растрёпанной, бледной, но с другой стороны, в её глазах читались облегчение и радость. Всё же родить ребенка совсем не просто, а в её возрасте это вообще подвиг, но для Бетти это явно было освобождением от бремени и счастье, что теперь, спустя четырнадцать лет, впервые задумавшись о рождении второго ребёнка, она держала на руках живого и здорового ребёнка. — Мои хорошие! — Она распахнула для Мэгги и Кармен объятья. Они поцеловали её в щеки, садясь с двух сторон на удобную больничную койку. — Ну, чем там занимается ваш непутёвый отец? — Уже решает, в какой цвет везде стены красить, — пошутила Кармен. — Ну, если честно, то он пока организовывает всё во всех домах. — Боже, — выдохнула Бетти. — Второе дыхание, что ли, открылось? — Она сморщила — видно, от боли, — но потом приняла более удобное положение и стала чуть расслабленной. — Может быть, — согласилась Мэгги. — Как ты себя чувствуешь? — Ну, вроде ничего. Я же не зря балетом занимаюсь столько лет. Нет разрывов, что самое важное, — Бетти улыбнулась. — Видели её уже? — Да, она прям похожа на Роберта, — отметила Кармен. — Такая же улыбка. — Я, кстати, так же подумала, когда мне её вчера приносили. — Бетти положила голову на плечо Мэгги. — Ну, теперь можно успокоиться, а то я устала терпеть упрёки со всех сторон. — Всем не угодишь, — Мэгги провела рукой по её тёмным волосам. — Па вон вообще витает в облаках. — Это точно, — согласилась Кармен. — У него прям крылья расправились. Он таким счастливым не был, когда Ширли родила Джесси. Мама сказала, что та сейчас мрачнее тучи. — Ну, оно и понятно: счастье уплыло из рук, — отметила Мэгги, и они все на это засмеялись. — Она рассчитывала совсем на другое. — Да ладно вам, нельзя быть такими злыми, — сказала Бетти. В её голосе слышалась лёгкая ирония: понятное дело, что даже спустя столько лет Ширли и Бетти друг друга терпеть не могли, потому что когда у женщин есть общая сфера интересов, то обязательно свершится конфликт. — Каково это — заводить детей? — Кармен посмотрела на Бетти. — Дорогая, всегда страшно, но жизнь ещё ничего другого не придумала. — Бетти поцеловала её в макушку. — Просто отпусти это от себя, и оно всё случится само по себе. Сама не поймёшь, что вот ещё вчера была одна жизнь, а сегодня совсем другая. Мне вот, к примеру, нестрашно было рожать Мэгги, наверное, потому, что это было в первый раз, а ещё жизнь была тогда тяжелая, да и я собиралась её отдать. Я не была такой взвинченной до неудач. А потом мне каждый раз было страшно не оправдать надежд твоего отца, Мэгги. Наверное, поэтому я тогда ушла от него: мне казалось, что между нами конец. Мэгги и Кармен вернулись домой, каждая в своих раздумьях. Одна боялась сделать серьёзный шаг, другая просто понимала, что пока для этого всё же не готова. В любом случае все эти приятные перемены их очаровали, и они сами не заметили, как оказались охваченными вихрем бурной деятельности Роберта. В понедельник он попросил Мэгги поехать с ним. Они отправились в район Уилбиндона, где сейчас работала и жила Фло. Иного объяснения Мэгги просто не находила. С тех пор как Фло оставила их семью, прошло уже семь лет. Мэгги иногда виделась с ней, но это были краткие встречи. Итальянка предпочитала не рвать себе душу, потому что искренне привязалась к Мэгги за годы работы у Бетти. Девушка всегда отправляла ей подарки на праздники, любовно подписывая открытки, ведь для неё Фло была как мать. Она воспитывала её с четырёх лет. Мэгги ничего не стала спрашивать, и когда они остановились у богатого дома, где сейчас работала Фло, то всё встало на свои места. Фло впустила их в сад, потому что хозяева уехали в Лондон по делам, оставив её с двумя вредными избалованными девчонками. Новые работодатели Фло обладали большой властью, владея газетами, работая на телевидение. — Фло! — Мэгги потянулась к ней, и та обняла девушку. — Как я соскучилась по тебе! — Это моя няня! — топнув ногой, сказала белобрысая девчонка лет семи. — Но сначала это была моя няня, — Мэгги не отпускала её. — Как выросла, — начала цокать Фло. — Прям настоящая невеста. — Я и правда замуж выхожу. Ты обязательно должна с ним познакомиться, — она улыбнулась. — А ещё… Ты же не знаешь новость: у меня родилась сестра. — Неужто мистер Плант наконец сделал ребёнка твоей матери? — Она посмотрела на Роберта. Тот лишь улыбался. — Собственно, я поэтому и приехал, — начал Роберт. — Я хочу тебе предложить работать в нашей семье. Бетти хоть и хорохорится, что справится со всем сама, но всё же мы живём то тут, то там, а ещё эта зараза летом собралась со мной в тур. — Но я не могу уйти… — Фло, я не могу никому другому доверить свою дочь. Ты заботилась о Мэгги, ты смотрела за моими детьми. Тебе доверяет Бетти. Я могу платить больше, чем здесь. Фло… — Ты нужна нам, — попросила Мэгги. Мэгги знала, что Роберт умеет быть убедительным, если хочет. Он мгновенно мог найти ключи ко всем женщинам на свете, и, конечно, Фло сдалась. Она сказала, что поговорит вечером, но ей вряд ли дадут хорошее рекомендательное письмо. — Приезжай в следующую среду в Роуз-Хаус, — попросил Роберт, когда они с Мэгги уходили. Они забрали Френни из больницы в среду. Бетти была в розовом платье в белый горошек свободного кроя, закрывая глаза солнцезащитными очками, и шагала по коридору больницы, раздавая указания Мёрси, которую начала атаковать пресса. Она казалась беззаботной и весьма счастливой, и все знали, что сейчас она погрузится в быт настолько глубоко, насколько у неё это всегда получалось. В холле больнице Роберту отдали маленький свёрток в розовом покрывале. Они с Бетти вышли на улицу, где их ждала семья. — Фло! — выдохнула Бетти, заметив её в толпе. — Это ты её позвал? — спросила она у Роберта. — Ну а кто ж ещё? — он улыбнулся. — Ну, давай, иди к ней. — Спасибо тебе. — Она поцеловала его в уголок губ. — Лучше благодари Мэгги: именно она помогла мне её заманить. — Зайка моя. — Бетти коснулась губами между её глаз. — Я люблю тебя. — Я знаю, ма! — Мэгги подтолкнула мать к итальянке. Они с Робертом наблюдали за тем, как они говорят. — Мне так будет спокойней, — выдохнул Роберт. — Так, следующее событие у нас по расписанию — твоя свадьба. Он посмотрел на Мэгги — та рассмеялась. Мэгги знала, что её счастье было совсем не таким, как у Курта. Она была свободной, а он — совсем нет. Это значило, что у неё получится двигаться дальше, а он так и будет топтаться на месте. Впрочем, она вовсе не соревновалась с ним.