About a Girl

Я не знаю, почему люди желают свести счёты с жизнью. Мое окружение не страдает депрессиями в таком проявлении, когда хочется затянуть петлю на шее или пусть пулю в лоб. Хотя в моей семьей хватало таких примеров. Чёртовы аристократы вечно страдают от чего-то. Наверное, из-за своей трудной жизни, а может быть и от того, что они вечно женятся на своих родственниках, и гены дают сбой. Кто знает? Я знаю, к чему я склонна, и что живет во мне. Ты бы никогда это не понял, Курт. Тебе такие вещи просто-напросто недоступны, потому что это не связано с наркотиками. Это слишком далеко от них. Это связано с магией. Чисто с испанским мироощущением. Я поняла это с годами. Магия особенно развита на севере Испании в Галисии. В средние века там было много ведьм, именно поэтому сейчас там так популярны сувениры с ведьмами и до сих пор обращаются к колдунам за помощью. В крупных городах Галиси, таких как Виго, прогуливаясь по улице, можно встретить мага, раздающего листовки с перечнем услуг. В Андалусии выходцы из Африки тоже предлагают свои услуги, раздавая прохожим листовки. Только называют они это африканской или черной магией. В Галисии нередко можно наткнуться на фотографии людей, оставленные возле старинных зданий с какой-нибудь мистической историей. Рядом с фотографией обычно лежат прядка волос и воск — так выглядит обряд порчи. Особой популярностью у местных колдунов пользуется здание бывшего приюта для сирот, где во время Гражданской войны содержались дети республиканцев. Их родители погибли или были расстреляны режимом Франко. Говорят, дети находились в ужасных условиях: их мучили, наказывали, заставляли ежечасно молиться. Энергетика у места не самая хорошая. Очевидно, что это и привлекает ясновидящих. Я столько тебе не успела рассказать. Наверное, ты лучше понимал меня. Хотя… Это всё равно нам бы не помогло. Мы с тобой были сделаны из разного теста, нас наполняли совершенно разные чувства и эмоции. Хотя говорят, что противоположности притягиваются. Какой же ты глупый был, Курт. Ноябрь 1994 — Как ты тут? — Мэгги переступила порог дома. Она поставила переносную люльку с Беллой. — О, нормально, — Бетти улыбнулась. — Маги, приехала, — к ней подбежала Френни, обнимая за ноги, потом протягивая руки к ней. — Пойдем, я тебе покажу, какие с Бетти мы тут делаем печенья. — О, пойдем, — Мэгги взяла люльку с Беллой и последовала за Френн. Френни была чудно как похожа на Роберта: такая же улыбка, белокурые волосы обрамляющие нежный овал лица, голубые глаза, всегда радостно сияющие. Она была умна не по годам, уже хорошо разговаривая и обладая самостоятельностью. Она понимала, что не самая младшая в семье, но знала, как действует на всех окружающих. Вот и сейчас она то и делала, что тараторила о том, что скоро вернётся Роберт и привезет ей какую-нибудь диковинку. Роберт уехал ненадолго в Японию и Австралию, где у них с Джимми были концерты. Говорят, что он не очень хотел оставлять дом, впрочем, это и правда были не слухи. Бетти снова была беременна. В этот раз они с Робертом не стали скрываться от всех, а сказали сразу же, как узнали об этом. Многим это казалось странным, учитывая, сколько лет уже было Бетти, но она сама смотрела на это все оптимистичным взглядов, явно радуюсь такому случайному подарку судьбы. Будучи на шестом месяце беременности, она не теряла ни настроения, ни активности, что безумно всех радовало, пусть и все понимали, какие есть риски в таком возрасте. Они снова с Робертом ждали девочку, впрочем, это всех устраивало. Роберт-старший постоянно шутил на эту тему, говоря, что он теперь будет постоянно проводить время среди девчонок. — Будешь нам помогать? — спросил Роберт-старший. — Да, — Мэгги сняла фартук с вешалки. В Дженнингсе всегда была какая-то своя особая атмосфера, особенно теперь. Можно было приехать сюда, поделиться своими печалями, оставив их позади. Вот и сейчас Мэгги приехала, потому что чувствовала, как с ума сходит от ожидания и волнения. Она отправила два своих рассказа и получила письма от редакторов. Ничего особенного. Всего лишь отписки вроде того, что они ответят, когда прочтут и примут решение. Но все равно ее убивало ожидание. — Ты чего такая странная? — спросил Роберт-старший. — Я просто гадаю: оценят меня или все же ничего так не ответят, — Мэгги сдула челки с лица. — Иногда мне кажется, что я разучилась писать. — Ну, мне кажется, у всех есть свои минуты слабости, — он улыбнулся. — Не переживай ты так. Не всегда все у всех получается. — О, у меня всегда была проблема с уверенностью, — Мэгги прикусила губу. — Мы будем делать с глазурью печенье? — Думаю, да. Бетти любит именно с глазурью. — Кстати, как она тут? — Мэгги не особо верила в то, что Бетти до конца честна с ней, но все знали, как ее достают вопросы о ее самочувствие. Все это поняли еще тогда, когда она носила Френн. — Бетти? Да все с ней хорошо, если ты спрашиваешь про ее здоровье. Я держу наказ сына. Он оставил Бетти на меня, поэтому я в курсе всех дел. — Понятно. — Кстати, где Хосе? — Хосе? — Мэгги выдохнула. — Мы поссорились сегодня утром. Он взял и ушел. — Что случилось, дорогая? — Он узнал, что я пишу дневник. Для бывшего. — Почему ты делаешь это? — Роберт-старший потрепал ее по плечу. — Не знаю, просто между мной и Куртом было нечто такое… Это трудно объяснить. — Мэгги. — Я знаю, что в этом я пошла в Икаса. Слишком уж много, чего испанского во мне бурлит. — Он вернется. — Я знаю, — выдохнула она. — Надо сделать глазурь. Это трудно объяснить… Это было трудно сделать, потому что для нее Курт был, как теневой стороной, пусть и она давно уже его не любила. Он был ее тенью, хоть и считал что они медали одной стороны. Но это было обманчивая личина. Теперь, когда Курта не стало, то она и не знала, почему ему стала писать. Это было очень трудно объяснить, практически невозможно, но Мэгги ощущала, как ей надо выговориться. В последнее время она понимала, какой затворницей стала. Белла отнимала все ее время, пусть и Хосе старался во всем помогать. А ей хотелось творить. Наверное, это некоторый инфантилизм, когда ты вроде бы взрослый, но боишься на себя брать больше ответственности, потому что тебе кажется, будто это лишит тебя некоторой самостоятельности и свободы. Вот и Мэгги иногда злилась, что из-за Беллы у нее нет времени писать. Черт его знает, почему она не убрала свой дневник в ящик стола. Хосе туда никогда не лазил, чтобы не перепутать все ее черновики. Он нашел тетрадь на столе, и прочитал пару страниц. Хосе решил выяснить отношения: как он это любил, начиная тихо и без всякого ора. Мэгги не любила, когда он себя так вел, потому что лучше бы они скандалили. — Ты думаешь все о нем? — спросил Хосе. — Так ведь? — Это другое, — просто ответила Мэгги, чувствуя, как сердце стучит в груди, больно ударяясь об ребра. — Другое, — фыркнул он. — Что это такое другое? — Я не люблю его, если ты про это. Но мне проще о многих вещах сказать ему, чем тебе. — Ты не доверяешь мне, — заключил Хосе. — Нет, просто ты мой муж, — Мэгги прикусила губу. — Мы с тобой находимся на одной стороне существования. Вряд ли ты можешь так просто все понять. — А он мог? — спросил Хосе. — Да, — Мэгги потупила взгляд. — Может быть, тебе стоило выйти замуж за него? — вспылил Хосе. — Я выбрала тебя, а не его, — выпалила она, понимая, что для Хосе это не станет утешительным аргументом. — Я думаю, что ты так и не разлюбила его. — Это не так. — Что ж… — он замолчал на полу-фразе, словно забыв, что хотел сказать. Мэгги знала: это значит, что в нем кипит гнев так сильно, отчего проще молчать. Он схватил куртку, лежащую на спинке дивана. Мэгги подумала, что он пойдет в бар, чтобы напиться с друзьями. Она надеялась, что он вернется утром. Но Хосе так и не вернулся. Прошло еще два дня, и она начала переживать. Мэгги позвонила Мартину, его брату, но тот ничего не знал. Чарли сейчас был с Робертом и Джимми. Остальные друзья находились в Лондоне, но Мэгги не у всех знала номера телефонов. Говорят, что близкие друзья могут серьезно ссориться. В конечном счете, ссора — это столкновение двух индивидуальностей. Ведь нельзя понять друг друга лишь будучи откровенными. Наверно, невозможно жить так, чтобы никого не обидеть, но надо хотя бы стараться не причинять боль своим близким. Мэгги и не хотела причинять боль Хосе, у нее даже в мыслях такого никогда не было, но все получилось чуть иначе. Она не любила Курта, но Хосе, кажется, решил все иначе. — Самые глубокие противоречия между людьми обусловлены их пониманием свободы. — Кто это сказал? — она посмотрела на Курта. Солнце Нью-Йорка касалось ее лица, отчего приходилось прикрывать глаза ладонью. — Ты не знаешь? — он изумлено посмотрел на нее. — Нет, — Мэгги прищурилась. — Это Карл Ясперс. — А! Я что-то слышала про него, — Мэгги откинулась на спинку кресла. — Это немецкий философ, психолог и психиатр, один из основных представителей экзистенциализма. — Мне ближе всего Джон Фаулз, — Мэгги склонила голову на бок. — Почему? — Может быть, потому что он англичанин? — она пожала плечами. — Я просто люблю его книги. Ты еще расскажи про культурный марксизм и прочую чушь. — Почему чушь? — Курт дотронулся до ее руки. — Потому что мы живем не во времена хиппи. Впрочем, Роберт никогда не болел этой чушью. В Англии многое случается иначе, — объяснила Мэгги. — Думаю, что в этом плане мне тяжело тебя понять. — Думаю, что ты как всегда трусишь, — она встала, беря сумочку. — Мэгги… — Тебе кажется, что мы с тобой на одной стороне тени, но это совсем не так, — она не позволила ему себя остановить. Их ссора была такой краткой, но тогда они переживали то что называется страстью. Как только это ушло, то сразу же между ними изменилось. Хосе не понимал одной простой вещи, поэтому он обиделся и ушел. Мэгги хотелось верить, что ее прошлое с Куртом не станет большой пропастью в их отношениях с Хосе.

***

Роберт вернулся не один. Мэгги не сразу это поняла. Она лишь только слышала, как Бетти и Роберт разговаривают у лестницы. Он как всегда спрашивал об ее самочувствие, а она обижалась на это. — Мэгс, — позвал ее Роберт. Она спустилась к нему вниз. — Да, — она знала, что из своих поездок он всегда привозил всякие безделушки, как это было в детстве. — Иди, я там привез Хосе. Вам, кажется, надо поговорить. — Па! — она с неким укором посмотрела на него. — Не спрашивай, где я его подобрал, — Роберт улыбнулся ей. Мэгги прошла в комнату, где у Роберта хранились пластинки, его обширная коллекция всегда поражала, и наверное, не хватит жизни, чтобы все ее прослушать. Но Роберт был большим любителем собирать музыкальные редкости, его не интересовала всякая популярная мишура. Она закрыла за собой дверь, чувствуя, как ее потряхивает. Мэгги не знала, с чего все начать, и не предполагала, чем Хосе занимался последние пять дней. Изменял ли он ей? Думал ли вообще про это? Мэгги тряхнула головой: лучше услышать правду от самого Хосе, чем строить гадкие предположения в своей голове. — Хосе… — голос Мэгги звучал тихо и глухо. — Я думал обо всем этом, — начал он. — Ты уходишь, да? — ее голос теперь уже дрожал. — Нет, я не ухожу. Просто я кое-чего пока не могу понять. Я хочу, но не могу почему-то, — он выдохнул. — Мэгги, что у тебя было с ним все это время? — Курт мне просто звонил, — ответила она. — Ничего не было. — Он умер, почему ты пишешь ему… — Ну… Он понимал меня, и не понимал. Просто мы с тобой немного во многом похожи. Ты испанец и я по сути испанка. Мы с тобой сотканы из одинаковых нитей, какие определяют наш мир — полный мистики и суеверий. Просто… Понимаешь, есть много вещей, какие тебе не понятны. Ты приземленный. — Я знаю, — согласился он. — Но Мэгги… Я же не чудовище. — Да, я знаю, — пылко произнесла она. — Я знаю, просто мне иногда бывает страшно. Иногда я думаю, что ты не поймешь меня. — Но я стараюсь, — он взял ее за руки, сжимая их в своих холодных ладонях. — Какой ты милый, когда бесишься... До чего же ты хорош в гневе... Почему я не могу довериться тебе? Почему заставляю тебя страдать? Зачем ношу кольчугу под латами и портупею через плечо? Какого черта зацикливаюсь на идиотских мелочах? Да возьми же ты открывашку, черт бы тебя побрал! Наверняка найдется инструмент, чтобы проделать дыру в броне и дать мне дышать... — Мэгс, — он отвел волосы от ее лица. — Все хорошо. Прости меня. Она решила, что сейчас не станет спрашивать у него правду. Может быть, стоит все узнать у Роберта. Он пусть и обещал, что не скажет, но он не хочет, чтобы она страдала, ведь любил ее. Мэгги поддалась Хосе, позволяя себя обнять, она заплакала, а он принялся ее утешать. Хосе гладил ее по волосам, утешая и успокаивая. Она знала: он вряд ли сделает намерено ей больно. Хосе не такой. Он не такой как Курт, который крушил все вокруг себя, не понимая этого, его темнота засасывала всех, кто был рядом с ним. Нет, Хосе совсем другой человек. Мэгги вышла на улицу. Она завернулась в пальто, чувствуя все же некоторое беспокойство. Мэгги и сама не понимала, почему так переживает, и почему не до конца доверяет Хосе. Возможно, Курт Кобейн всегда будет лежать тяжелым камнем между ними, а может быть, со временем ее отпустит вся эта ситуация, и она больше не станет думать о нем, а с годами будет вспоминать историю с улыбкой без всякого драматизма. Но сейчас Мэгги все переживала чуть иначе, наверное, в ней бурлит дурная кровь Френни. Если верить рассказам Бетти, то ее бабушка была странной женщиной. Она так чувствительно ко всему относилась, особенно к страсти, ведь она жила ей. Но больше всего Френни не любила неопределенность, ее бесила то, что она не знает о будущем, потому что ей всегда хотелось смотреть вперед. Мэгги тоже не любила это, но больше всего они с бабушкой были схожи в другом — в любви к духам. Она хотела держать при себе духа. Говорят, что Френни общалась с теми, какие придумала себе еще в детстве, придумав их после бурной ссоры родителей, какую она услышала ночью. Они не сошлись во взглядах на политику. Сущая мелочь, но для Испании тех дней это было нечто значимое. Когда люди живут на изломе перемен, то они болеют за свою страну. Почему-то маленькой Френни показалось, что мир рушится, и тогда она придумала себе пару духов. Кто знает, может, она общалась с ними до конца своих дней. Вот и у Мэгги был свой дух. Только он был когда-то живым. Наверное, именно из-за этого в ней сильней бурлила испанская кровь, ведущая ее к суевериям и веры в нечто мистическое. — Поговорили? — Роберт сжал в руках стакан с виски. — Ну, вроде бы да, — Мэгги села рядом с ним. — Я не должна так поступать. — У всех есть свои скелеты в шкафу, — отметил Роберт. — Так что, не переживай по этому поводу. — Так какие у тебя скелеты? — она прищурилась, посмотрев кратко на него. — Твоя мать знает, какие у меня скелеты. Как и я знаю про ее, — уголки его губ слабо дрогнули. — Не скажешь значит, — сделала она вывод. — Нет, — Роберт сделал глоток выпить. — Не буду тебе предлагать выпить. — Ну, я больше не кормлю грудью Беллу, — зачем-то произнесла Мэгги. — Так что немного можно будет. Только мама, конечно, скажет, что я теперь ответственна не только за себя. — Она будет права, — Роберт замолчал. Мэгги тоже. Она и не решалась спросить у него, где нашел Хосе, и что такое сказал ему, отчего он поехал в Дженнингс. Мэгги прикрыла глаза, ощущая, как усталость накрыла ее. — Хочешь знать, где я нашел его? — Хочу. — Он прилетел ко мне в Австралию, — Роберт поставил стакан не журнальный столик. — Сказал, что не может обсуждать подобные вещи по телефону. В общем у него был такой вопрос: убью ли я его, если он разведется с тобой сейчас. — И что ты сказал? — Мэгги затаила дыхание. — Я сказал, что, наверное, глупо бежать после первого пожара, — Роберт выдохнул. — Мне, кажется, он серьезно задумывался над этим. — А ты думал про такое? — Ты серьезно? Я бросал Бетти, как капризная девица, много раз. Уходил, потому что мне казалось: она не соответствует моим стандартам. Я уходил из-за ее измен или ее любви к кокаину, или когда она вытирала ноги об меня, давая ясно понять, что я годен лишь только как тренажер для разрядки. Так что я делал это много раз. — Но ты всегда возвращался. — Ну, сначала я не хотел этого делать. Просто Бетти умеет брать быка за рога. Знает, как сделать так, чтобы я побежал за ней как преданный пес. И я бежал. Но я любил ее всегда, поэтому прощал ей все слабости, потому что я сам никогда не был безупречным. — Да, но я не такая как Бетти, — Мэгги прикусила губу. — А это не имеет значения. Если мужчина хочет вернутся, то он все же вернется. Возможно, причины у него только будут разными, — объяснил Роберт. — Я думаю Хосе подумал над всем этим и решил, что ему лучше быть с тобой, чем без тебя. — Это тень между нами… — Гладко никогда не бывает. У нас с Бетти пока Френн не появилась был тяжелым камень между нами, — он поднялся с дивана. — Идеальных семей нет. — Па… — Мэгги подняла на него глаза. — Почему я делаю такие глупости. — Ну, мы все их совершаем, — она наклонился к ней, целуя в губы. — Просто отношения — сложный организм. Мэгги осталась одна в гостиной. Она подумала, что и правда нужно работать над атмосферой в браке. Нужно просто быть собой, прежде всего. Она прошла в спальню. Хосе уже спал. Мэгги достала дневник и снова стала писать. Главное, что Хосе знает про ее скелет в шкафу.