About a Girl

Скажи мне перед сном: «Может быть, ты не проснёшься», — а по пробуждении скажи: «Может быть, ты больше не ляжешь спать»; скажи при выходе из дому: «Может быть, ты не вернёшься», — скажи по возвращении: «Может быть, ты не выйдешь больше». Ты заблуждаешься, если полагаешь, что только в морском плавании жизнь отделена от смерти тонкою преградой: повсюду грань между ними столь же ничтожна. Не везде смерть видна так близко, но везде она стоит так же близко. Не знаю почему я вспомнила сейчас про Сенеку. Наверное, повороты в моей жизни заставляют вспоминать про такие вещи. Вчера мы похоронили Энн, мать Роберта. Она была мне как родная бабушка, пусть и у неё существовал повод ненавидеть меня. Я была для неё занозой, напоминанием о том, что я дочь той, что может разрушить семью её любимого сына. Но она не держала на меня зла. Гораздо мудрее моей свекрови, которая все никак не может мне простить то, что я увезла её сына в Англию. Знаешь, я встречалась с твоей женой. Говорят, она бросила принимать героин. Возможно, но я слабо верю, что она до конца взялась за ум. Сейчас она героиня кинематографа, стала такой популярной и интересной всем. Снимается в разных журналах. Но всё так же сыпет ядом в мою сторону. Я для неё являюсь раздражителем. Ничего нового. В этом случае наиболее удачной стратегией будет игнорирование. Делать вид, что ничего не произошло. Если Кортни увидит, что её стратегия ни к чему не приводит, она успокоится. В данный момент времени её поведение сродни реакции ребёнка, у которого отняли конфету. Ей всё кажется, что я виновата в твоей смерти. Что за бред? Единственный выход для неё — это смирение. Пока же Кортни будет уверена, что у неё получается рушить мои отношения, она не сбавит напора. А значит, этот сериал будет длиться ещё долго. Вернее, ей приятно думать, что она портит мою жизнь. Но она не на ту напала. Такая идиотка. Что ж… Ты выбрал смерть и сделал большую ошибку. Впрочем, ты избавил меня от себя. Ноябрь 1998 — Сегодня к нам в студию пришла писательница, которую критика окрестила голосом поколения «X». Ее дебютный роман сразу же стал бестселлером, возглавив национальный шорт-лист Великобритании. Роман о взрослении полюбился молодым людям наверное потому, что многие увидели в нём себя и свою историю. Один из критиков назвал эту писательницу новой Бетти Смит. Итак, приветствуем — Мэгги Морена. Мэгги не стала одеваться эффектно, как это делала ее мать. Все же, это была не ее стезя: привлекать к себе излишнее количество внимания. Поэтому она выбрала черную водолазку и такого же цвета юбку-плиссе с грубым коричневым ремнем. Казалось, будто бы у нее в семье траур, но это было не совсем так. Впрочем, прошлый год и правда был напряженным. От рака умерла Энн, и сразу было видно, как Роберт замкнулся в себе, может быть именно поэтому он снова решился отправиться в тур. В остальном всё было как и обычно, жизнь текла своим чередом. — Можно нескромный вопрос? Ведущая — Оливия Хейли, уже была дамой за сорок. Она вела утреннюю программу много лет, поэтому перевидала столько разных известных гостей, хотя не факт, что разбиралась во всех темах и могла быть хорошим собеседником. Марси считала, что Мэгги сейчас нужно появляться на телевидении и радио, встречаться со своими читателями на разных чтениях. Ей это все не очень нравилось, но Мэгги смирилась с этим. — Да, конечно. — Сколько тебе было лет, когда твоя книга пошла в печать? — Мне в этом году исполнилось двадцать шесть, — Мэгги старалась не нервничать. Она пересмотрела столько разных интервью, но на MTV всегда была другая атмосфера, да и сам канал сейчас оккупировала поп-музыка, активно подавляя рокеров. Там все было непринужденно и легко, море шуток, но Оливия Хейли была ведущей совсем из другой оперы. Все те приемы, какими постоянно пользовалась Бетти во время таких бесед, сейчас просто не работали. — Довольно юный возраст, чтобы издать столь осознанный роман. Обычно люди проходят определенный этап в жизни, когда они начинают писать роман об взросление и становление личности. — Я прошла через многое, поэтому мне есть о чем рассказать, — Мэгги сжала обручальное кольцо. — У меня есть муж и две дочери, своя ферма и очень большая семья. — Моей дочери семнадцать и она взахлеб прочла книгу, но она просила спросить. Почему Мадлен так и не осталась с Кэри Колганом? — Они и не могли остаться вместе. Кэри не любил Мадлен, поэтому она была бы бесконечно несчастной, если бы выбрала его. Оставшись с парнем из Барселоны, бросив Англию, она подарила себе второй шанс. — Да, но моя дочь сразу сказала, что это не совсем логично! — Оливия сразу же улыбнулась, понимая, что наступает на больную мозоль всех писателей. — Почему нелогично? Ей всего лишь семнадцать и она ещё не поняла, что одной сумасшедшей любовью сыт не будешь. Тем более рок-н-ролл… Это может пережить не каждый. Юной женщине будет тяжело находиться в этой среде, если она не готова принимать определённые правила. Я знаю о чём говорю. Они с Марси решили сделать так, чтобы до публикации никто не знал, кто есть на самом деле Мэгги. И сейчас люди не понимали, журналистам неинтересно копать под писателей, они не такие медийные личности и им позволено чуть больше свободы, нежели музыкантам и актерам. — В твоем романе много музыки и отсылок к ней. Да и мать героини является скандальной певицей, а все её кавалеры из этой среды. Ты была подростком в восьмидесятые, и конечно, прошла через определенный пласт культуры, но очевидно, что тебе неинтересна Nirvana, но к примеру, нравится Лейн Стенли. Скажи, почему так? Ведь твое поколение без ума от Курта Кобейна. — Я выросла на другой музыке. Дома звучали самые разные композиции, но редко можно было найти то, что вдохновляло Курта Кобейна. Мне никогда не импонировало его отношение к тем же Led Zeppelin. Курт считал их всех сексистами, при этом абсолютно не имея представления об этих людях. Курт привык судить резко обо всем, а порой очень инфантильно. Впрочем, это сейчас не имеет большего значения. — Как-то на встрече с читателями ты сказала, что роман отчасти списан с твоей жизни. Ты и есть Мадлен? — Нет, конечно. Я не такая решительная как она. Мадлен верит в себя и в свои силы, но еще больше она понимает, что ее ждет в будущем. Я — совсем другой человек, во мне живет эдакая неуверенность и вечное сомнение в себе. У меня не хватило сил сразу же оторваться от токсичных отношений, и я продолжала думать о них даже тогда, когда уже встретила своего будущего мужа. Но очень многие повороты сюжета действительно списаны с моей жизни. — Ты выросла в Лондоне? — Да. Мы с мамой сначала снимали квартиру на Теккерей-стрит, потом, когда мне было шесть лет, мы переехали в новую квартиру, а после от деда маме достался особняк. — Но поместье «Край Света»? — Ферма маминого ухажера, а теперь уже моего отца. Именно там я нашла, как и Мадлен, семью, друзей и по сути настоящего отца. У меня не было его с рождения, мама растила меня одна. — При этом ты очень красочно описываешь Бирмингем. То каким он был в семидесятые, каким увидели герои город при Тэтчер и то, каким он стал сейчас. Ты часто там бывала? — Да, конечно. Я живу недалеко от города. А в семидесятые я часто ездила с первой женой моего отчима, а после он уже брал нас всех в город, особенно когда мамы не было в Англии. — Расскажи поподробнее об очень тяжелом моменте, когда пятилетняя Мадлен переживает смерть своего друга. — Ну, это реально так было. Мы с этим мальчиком родились в один день и один год. Его отец считал, будто мы должны поженится. Когда моя мама и его отец были на гастролях, он заболел острой кишечной инфекцией. Накануне переболела его сестра, но с ней было все хорошо. Его мать не сразу стала бить в набат, и вызвала «скорую» поздно. Он умер по дороге в госпиталь. Говорят, что именно после этой трагедии моя мать и его отец сильно сблизились, и их дружбе пришел конец. Хотя вряд ли это была дружба с самого начала. — Именно это противоречие повлияло на героиню. Она в вечных поисках: плохие компании, употребление наркотиков, ранний секс. Ты прошла через все это? — Нет, не смотря на то, что я росла именно в рок-среде, и мне это было знакомо, я не страдала болезнями всей этой индустрии. К примеру, я как-то общалась с Джейкобом Диланом, это было ещё в те времена, когда его группа начинала путь, и он сказал, что его не интересуют все атрибуты жизни рок-звезд. Меня тоже это мало интересовало. Впрочем, мой отец научил меня тому, что это всё, конечно, прикольно, но расплата может быть высокой. Ну, и у меня был негативный опыт по жизни, правда из-за бутылки шампанского. — Ты так говоришь, словно ты совсем не девчонка из Западного Мидленда, выросшая в среднестатистической семье. — Я и не выросла в обычной семье. У меня по сути всегда было всё. Всё, что было душе угодно. Моя мама самая настоящая аристократка, которая бросила вызов обществу. — А твой отец?.. Ведь его поиски занимают важную часть в романе. — Я не искала отца. Мне было два года, когда я выбрала его себе сама, а потом в подростком возрасте поняла, что настоящим мне отцом был мой отчим. В лет девятнадцать я узнала, кто мой настоящий отец. Роман о взрослении вряд ли бы получился, если бы героиня не была в некотором конфликте с собой и окружающей средой. Знаете, бытует мнение, что трагическая фигура той же Мэрилин Монро сложилась из-за одного простого обстоятельства. Она всю жизнь искала своего отца и страдала от его отсутствия. Вот так и у Мадлен. Она страдает от того, что не знает правды. — Ты страдала от того, что не знала правды? — Я знала правду. Пусть и не всю. Остальное меня не очень волновало. На самом деле моя жизнь очень скучная. Можно было рассказать, как я справляла дни рождения, про то, как встречалась с музыкантом, а потом вышла замуж за испанца. Но это будет неинтересно публике. — Ты хочешь вести закрытый образ жизни? — Да. Когда ты носишь в девичестве фамилию Данлер, то все равно многие вспомнят про то, что твоя семья владеет сетью универмагов в стране, которые уже шестьдесят лет идут в ногу со временем. Безусловно, тебя спросят, какого это быть той самой Данлер. Мой агент и один друг не хотели, чтобы я пользовалась фамилией мужа. Но это было бы нечестно по отношению к моей матери, которая не стала менять свою фамилию в угоду менеджеру, впрочем в 1974 году это мало кого волновало и никто не сопоставлял фактов. Но после её оглушительного успеха есть о чём порой задуматься. Они с Марси решили, если беседа пойдет так, то придётся все рассказать. Впрочем, Мэгги и не собиралась юлить и скрываться. Не хотела и паразитировать на фамилии предков. В какой-то мере правда всё равно вскрылась, просто подобное молчание в начале пути Мэгги дало возможность существовать в тихой и спокойной атмосфере, не испытывая никакого давления на себе. Обрушившийся на нее успех придал ей уверенности в себе. До этого ей казалось, что она ни на что не способна и ничего толком не получается. Стоило ей окончить роман и отдать рукопись Марси, ей было стало страшно. Редактор присылал правки, прося переписать те или иные сцены, Мэгги без особого боя соглашалась. И вот сейчас, оглядываясь немного назад, она поняла, что приняла правильное решение, когда решила пробивать себе дорогу, не паразитируя на фамилии матери. Она прекрасно знала, как многие относились к Джуалину Леннону, считая его бездарным сыном своего отца. В то же время видела, с какими благоговением все смотрели на Джейсона Бонэма, игравшего как отец. Мэгги знала, что все дети знаменитостей испытывают дикий стресс, когда они вступают в пору самореализации. Мэгги хотела всего этого избежать, и теперь, когда стала чуть уверенней в себе, решила, что лучше сказать обо всем первой, чем это сделают другие люди. — Так, кем ты приходишься из Данлеров? Насколько я знаю, но есть промышленники с такой фамилией из Северной Ирландии. Или к примеру актриса театра на Бродвее. Ну, и есть одна танцовщица с такой фамилией. — Как говорил мой прадед: Данлеров не так много. Это все наши дальние родственники, которых я не знаю. Впрочем, они с нами тоже не хотят знакомится из-за давнего конфликта моего прадеда со своей семьей. Я из английской ветки Данлеров. Мой дед уже давно умер, мою бабушку убил фанатик, когда я еще не родилась. Но я знаю других Данлеров. Мэгги набрала воздуха. Она была готова к вопросам. Готова была к тому, что пора будет сказать правду. Мэгги никогда не была публичным человеком. Им с Кармен нравилось быть в тени, и лишь иногда появляться на публике. Мелькать на время и снова прятаться в этой уютной неизвестности. Возможно, этому стоит сказать «спасибо» Бетти и Роберту. Они никогда не просили своих детей работать на публику, добавляя очков в копилку их популярности. Многие звезды вели себя иначе, но Роберту да и Бетти было важно, чтобы они были обычными людьми, мечтавшими о своих звездочках. — Моя мать когда-то была прима-балериной Ковент-Гардена, став ею в восемнадцать лет, заняв второе почетное место после Марго Фонтейн. После она оставила балет, и вывела танец на новый уровень, отобрав у элиты. Потом стала исполнять рок-музыку. Я думаю, что все уже поняли. Может быть, вы, Оливия, просто не поняли это? Есть одна всего лишь рок-звезда с фамилией Данлер. — Но это было бы так просто — взять известную фамилию и пробивать себе дорогу, — заметила Оливия, явно будучи недовольной. Она явно не интересовалась такой музыкой. Когда человеку что-то неинтересно, то он может просто не замечать каких-то вещей. Не видеть то, что всегда находится вокруг него. Мэгги, к примеру, никогда не были интересны явления, связанные с физикой или химией. И она не задавалась вопросом, почему электричество течет по проводам. — Было просто. Но я так не хотела, — Мэгги поджала губы. — Возможно, если бы моей матерью была не Бетти Данлер, а отчимом не Роберт Плант, то я бы воспользовалась таким шансом. Но в некотором роде я была откровенной в своем романе. Я описала свои отношения с Куртом Кобейном, и многие люди, которые вообще его не знают, думают, что это Кортни виновата в произошедшем. Но это не совсем так. Всё намного сложнее. Его слова про Роберта меня всегда задевали, потому что он его не знал. Мои герои не смогли быть вместе, пусть и знали друг друга много лет так же, как и я с Куртом Кобейном. Всё просто. — Многие писатели имеют образование. Ты училась, к примеру, чтобы стать специалистом по средневековой литературе. Как-то ты называла своих любимых писателей, и все среди них изучали литературу. — Я начала учиться на сценариста, но потом бросила учебу. В школе я была хорошей девочкой, готовилась к большому будущему, но потом поняла, что я могу быть счастливой и без диплома. Нисколько не жалею, что сделала это. Могу сказать, что подростком я читала самые разные книги, модные тогда, касающиеся острых тем. Но сама я вряд ли буду писать подобные темы. — Чтобы ты хотела пожелать всем своим юным поклонницам? — Никогда не оставайтесь в токсичных отношениях. Это ни к чему не приведёт. Вас не будут любить от этого больше, и счастливыми вы тоже не станете. Цените себя. Это самое главное. Ну, а мои герои — это всего лишь отражение нашей жизни, вовсе не руководство к действиям. Нужно уметь делать правильные выводы. — Твой роман вышел в феврале. Наверное, издательство хочет, чтобы ты сразу написала следующий. — У меня пока нет идей. Я хочу отдохнуть, потому что у меня есть два маленьких ребёнка, а потом уж, возможно, засяду за компьютер. — Но может быть, хоть одна идея проскальзывала? — Биографический роман о Шарон Тейт. Но, боюсь, для начала придётся прочитать много литературы, несмотря на то, что я имею представление об эпохе и, вообще, среде. Но, думаю, морально я ещё не доросла до этого. — С нами была Мэгги Морена. Ну, а мы продолжаем наше утро. Мэгги теперь не боялась. Маски сброшены. Правда оказалась на свету. Теперь можно было быть собой. Впрочем, она была всегда собой. Мэгги не играла никакую роль. Она вышла за кулисы, ассистентка повела её в сторону гримерных. Ей предложили кофе, но Мэгги очень хотелось домой. Накинув на себя зимнее тяжелое пальто, она стала пробираться к выходу. Заведя машину, она решила заехать за булочками с кремом, а потом отправится на Стаффорд-террас. Сейчас они с Хосе жили в Лондоне, но через несколько дней можно будет сбежать обратно на ферму: в их пристанище покоя и обычной жизни. В кофейне было уже много народа, многие сюда часто забегали, чтобы перед работой перехватить скромный завтрак. Англия сейчас была в лучшем состоянии, чем в начале восьмидесятых. У всех появилась надежда, возможности, пусть и вера в монархию окончательно пропала после смерти принцессы Дианы. Мэгги помнила то время: сначала пришла ужасающая новость о том, что случилось в парижском тоннеле, после следовали похороны, а потом умерла и Энн. Бетти остро переживала уход Дианы, ведь когда-то они были подругами, но разругались, когда принцесса стала активно выставлять свою жизнь на показ. Бетти говорила, что в итоге ей это будет дорого стоить. Демона легко из бутылки выудить, а запихнуть его обратно — практически невозможно. Но, в любом случае, очень многие люди не понимали, что принц и принцесса не могли быть вместе, и любовница тут всё-таки ни при чём, пусть она и виновата в том, что вступила в греховную связь. — Мэгги, — она обернулась, увидев свою одноклассницу. Патти Ломан выглядела потрясающе, и трудно было представить, куда её закинула жизнь. — Недавно узнала, что ты всё-таки стала писательницей. — Да, — она поставила коробку с булочками на стол. — А ты? — А я работаю на MTV. Сама от себя не ожидала. Новые поп-звезды постоянно подкидывают много работы. — О боже, — выдохнула Мэгги. — Скучное зрелище. — Для тебя, — не согласилась Патти, откидывая темные волосы назад. — Слушай, мы тут хотели бы снять программу про группи рок-звезд. Я знаю, что ты встречалась с Куртом Кобейном. Рассказала бы нам про это. — Я замужем! — отрезала Мэгги. — Твой муж не является рабовладельцем, — Патти сделала глоток кофе. — Нет, — Мэгги закрыла для себя эти врата собственного ада, и более туда не стремилась. — Мне это неинтересно. Курт для меня — это всего лишь эпизод прошлого и я не горю желанием на этом зарабатывать. Лучше посиди на форуме для группи в Интернете, они там любят рассказывать про члены, секс и другие пикантные подробности. А я к этой компании не имею никакого отношения. Мэгги взяла коробку и вышла за дверь. Вот, теперь, она точно отпустила прошлое. Значит, нужно двигаться только вперед. Курт Кобейн давно мертв! И славу богу!