Сборник перед сном

Он проснулся в холодном поту, на подсознательном уровне ощущая неполноценность происходящего: словно что-то важное и незаменимое покинуло его, навсегда исчезнув из жизни, пока густые потоки темноты не выпускали сознание из своих объятий. Это было чувство, которое невозможно объяснить. Цезарь судорожно пытался вспомнить, что происходило с ним перед тем, как он оказался в бесконечно пустой и пугающей бездне, сотканной из несуществующих нитей потусторонних миров, пока в голове не всплыла картина, заставившая его ужаснуться. Тело вздрогнуло инстинктивно, словно неожиданно вновь почувствовало опасность неизбежной смерти. Нет никаких сомнений, он должен быть мёртв. Те раны были смертельны, последний удар абсолютно точно был смертельным. Но тогда почему он всё ещё жив, сидит в чистой белой постели в месте, отдалённо напоминающем больничную палату, и лишь отголоски ноющей боли напоминают о случившемся? Цезарь вытянул перед собой руки, сразу заметив многочисленные бинты, покрывающие его тело. Но для таких серьезных травм он чувствовал себя слишком хорошо. Следов крови нигде не было видно, наверняка прошёл не один день с того рокового момента. Его глаза бездумно вглядывались в бледные пальцы, пока в голове крутилось множество хаотичных мыслей, среди которых нужно было отыскать одну важную. Сердце неприятно покалывало, но что-то подсказывало: это не от глубокой раны. Он должен вспомнить что-то. Но что? Джозеф, ЛизаЛиза, камень… нет, не то. Дыхание участилось, когда странные картинки начали невероятно быстро проноситься перед глазами. Цезарь пытался зацепиться взглядом хотя бы за одну, прилагая все усилия, чтобы разобрать волнительно знакомый силуэт на них. «Не разбрасывайся своей жизнью. Это всё, что я хочу сказать тебе сейчас…» — мягкий женский голос, отдающий привычным холодом, пронёсся в сознании. Кулаки непроизвольно сжались от бессилия. «Прощай, думаю, больше не увидимся, » — Цезарь начинает дрожать от болезненных воспоминаний, которые с каждой секундой прояснялись всё стремительнее. Он начинал понимать. И один вопрос сразу пронзил его голову, разом обнажив тревожные страхи. — Где [Имя]? Он плохо понимает, что произнёс это вслух, но это не так важно. Цезаря начинает колотить от осознания ситуации, которая настигла и поглотила его. Нет, он никогда не поверил бы, что ты предала их. Предала его. Несмотря на то, что ваши отношения никогда не переходили за границу дружбы, а в последнее время были напряжены до предела, Цезарь не собирался отказываться от эмоций, которые испытывал глубоко в душе. Такая сильная привязанность не могла быть оборвана или поставлена под сомнение попытками ЛизыЛизы вразумить его, её призывами посмотреть на происходящее трезво и холодно. Даже если ты была одной из них, Цезарь не мог изменить своего мнения, потому что ясно видел твоё отличие от Карса и его приспешников. Он слишком тепло относился к тебе, влюбился в твоё умение сострадать и помогать тем, кто слабее. Высокомерие, присущее твоей расе, выражалось не в кровавых бойнях, насилии и желании господствовать, а в покровительстве над теми, кто не мог защитить себя. Он никогда не скрывал своих намерений, его истинные чувства к тебе всегда были на удивление прозрачны, хотя и выглядели со стороны как очередная погоня за красивой юбкой. Цезарь изнывал от досады, когда в очередной раз получал недоверчивый взгляд с твоей стороны в ответ на безобидное ухаживание, но надежда на лучшее никогда не оставляла его. Возможно, нужно время. Но время не бесконечно. Ты не могла сделать ничего плохого. Самое страшная мысль, которая посетила Цезаря, была совсем не о предательстве. Он знал, что ты, вероятнее всего, собиралась помешать Карсу стать высшим существом. Те слова были прощанием? Или обещанием? Цезарь не знал. Он возненавидел себя за слабость, потому что его глаза предательски закрылись сразу после того, как ты спасла его, оставив в безопасном месте. Если бы только была возможность продержаться в сознании хоть чуточку больше… И теперь, осталась ли ты в живых? Встретитесь ли вы снова? Это чувство неполноценности появилось, потому что тебя больше не было рядом. Даже лежа без чувств в больничной палате под наблюдением врачей Цезарь чувствовал себя проигравшим, жалким и беспомощным человеком, который совершил ужасную ошибку, когда поддался жажде мести и слепой ярости. Из-за своей глупости он не только подвёл друга и наставницу, но и лишился возможности спасти тебя. Наверное, Карс не так уж сильно ошибался насчёт людей. Неконтролируемый эгоизм, жажда доказать очевидное — всё это лишь ломало изнутри, приводя к саморазрушению и ещё большим потерям. — Где ты? — снова шепчет Цезарь, крепко схватившись пальцами за светлые пряди, закрывающие глаза, и потянув их до болезненного чувства обречённости, кольнувшего в самое сердце. — Не беспокойся, она жива. Только в этот момент Цезарь замечает ЛизуЛизу, которая всё это время сидела рядом. Её глаза наполнены глубокой печалью и сожалением, но он вдруг совершенно неожиданно чувствует раздражение под непривычно ласковым и сострадательным взглядом наставницы. Женщина замечает растерянность, смешанную с лёгкой злостью, отразившуюся на лице Цезаря, но не может заставить себя вновь нацепить маску холодности и отчуждённости. Она знала, что пробуждение не будет радужным, но надеялась, что воспоминание о тебе придёт не так быстро. Два месяца. Два месяца он лежал без сознания, за это время ты могла уйти куда угодно, никто не знал твоих планов после победы Джозефа над Карсом. ЛизаЛиза не до конца могла понять, почему ты так старательно пыталась отдалиться и исчезнуть из жизни Цезаря, ведь красная нить, натянутая между вами было очевидна для всех. Хотя причины, конечно, находились, но разве нельзя просто закрыть глаза на такую ерунду, как различие в расе? Очевидно, она знала далеко не всё. — Слава Богу, — блондин облегчённо вздыхает, когда слова наставницы наконец доходят до разума, оседая в нём и приобретая смысл. Он устало откидывается на подушку, всё ещё сжимая волосы от досады, но сердцебиение медленно приходит в норму, когда самый главный страх отступает, получив опровержение. — Она ушла два месяца назад, никому не сообщив, куда направляется и что собирается делать. Но я думаю, с ней всё будет в порядке. ЛизаЛиза думает, что Цезарь рад слышать эти слова, ведь ему нельзя сейчас волноваться, чтобы полное выздоровление не заставило себя долго ждать. Но он кажется ещё более взволнованным, хотя и больше не напуганным. Когда женщина наконец видит его глаза, в них пылает решимость и жажда действовать. — Я найду её! — его тело напряглось от чересчур громкого голоса, и он попытался встать, но ноги всё ещё плохо шевелились и слушались. Цезарь разочарованно вздохнул, когда очередная попытка вновь не принесла успеха. — Как только снова встану на ноги, я клянусь, что найду её! ЛизаЛиза может чувствовать боль в его словах, но она всё ещё не решила, стоит ли вмешиваться и обратиться в Фонд с просьбой о помощи в поисках тебя. Но совершенно очевидно, что эта история не может остаться без продолжения. Слова Цезаря — не пустое обещание, его глаза горят решимостью и отчаянием, он не успокоится, пока снова не встретится с тобой. И всё же она молча встаёт с места, неожиданно ласково положив руку на плечо итальянца, и её строгий голос совсем не соответствует выражению лица: — Помни, о чём она просила тебя.