Сборник перед сном

Ты была одной из немногих приспешников Дио, кому повезло. Промывка мозгов в твоём случае ограничилась лишь словами, он не нашёл причин прибегать к дополнительным мерам. Отчаяние и безысходность настолько сдавили сознание, вытянув из него все соки, что ты была готова согласиться на что угодно, лишь бы проклятый круг боли и одиночества наконец разорвался. Никому ненужная, без друзей и семьи: некуда идти, не к кому обратиться за помощью. У тебя не было причин предавать Дио, но была причина оставаться с ним по своей воле — внимание. Этот человек, а вернее — бессмертное существо, мог читать тебя как открытую книгу. Он знал: всё, в чём ты нуждаешься, — внимание. Быть нужной кому-то в этом мире, чтобы иметь причину существовать, совершенно обычное желание для жалкого смертного. Выросшая в голоде, грязи и нищете, ты перестала различать грань между плохим и хорошим, картина реальности стала серой, размытой, но душа нуждалась в цвете и эмоциях. Дио решил эту проблему: ты не видела смысла жить — он предложил тебе жить ради него. Не было причин отказываться. До определённого времени. Польнарефф появился в твоей жизни внезапно, свалился как снег на голову посреди пустыни. Сначала он показался невероятно тупым и недальновидным, но лишь на первый взгляд. Его мастерство владения стэндом действительно впечатляло, пусть даже ему ещё было чему учиться. Вы встретились случайно во Франции, когда ты по поручению Дио искала людей со способностями, дабы переманить их на свою сторону. Жан-Пьер довольно быстро нашёл с тобой общий язык, даже если ты напрочь отказывалась признавать это. Привязанность друг к другу была очевидной, но долгие годы одиночества и нескончаемые предательства сделали твоё сердце чёрствым и закрытым от окружающих. Жестокая правда жизни мешала снова довериться, обнажить душу. Господин Дио никогда не требовал от тебя подобного, он хотел лишь подчинения, верности, понимая, что не получит большего никакими путями от сломленного судьбой человека. Шансов на реабилитацию почти не оставалось, никто не верил в чудо. Контроль Дио изменил отношение Польнареффа к Господину, но не изменил его пылкого нрава. Для тебя он почти не изменился: постоянные попытки флирта, дурацкие шуточки, но между всем этим скрывалось нечто большее, глубокое и печальное, ранившее его душу. Честно говоря, ты не понимала, как можно остаться собой после пережитого им. И именно эта его черта вызывала в тебе уважение. — Ничего себе! Что это за страхолюдина? Дай угадаю, она пожирает души? Он был искренне удивлён, когда впервые увидел твой стэнд. Настолько, что совершенно не контролировал поток слов, вырывающихся изо рта. Его лицо застыло в изумлении, точно у ребёнка, впервые увидевшего настоящего льва в зоопарке. Ты нахмурилась. Конечно, внешний вид твоего стэнда в самом деле внушал страх, но никто ещё так открыто не отзывался об этом. — Следи за языком, — мрачно отзываешься ты, обиженно отведя взгляд. — Ты недавно восхвалял мою красоту, а теперь называешь страшной? Польнарефф тут же оживился, возмущённо вскрикнув. — Ты — не страшная! Твой стэнд — страшный! — выразительно проорал он, ткнув пальцем в [Название Стэнда]. — Просто посмотри на него! Эти глаза так и горят жаждой убийства! А пасть? Сожрёт и не заметит! От его крика зазвенело в ушах. Потихоньку ты начинала терять терпение. Это должна была быть обычная миссия по поимке врагов Господина Дио, но она быстро превратилась в очередной цирк, потому что присутствие Польнареффа всегда рушило адекватные планы и вершило дела наперекосяк. — Это проявление моей души, — сквозь зубы озлобленно пробормотала ты. — Называя мой стэнд страшным, ты называешь страшной меня. — Что я должен ещё сказать? — растерянно вздохнул Польнарефф, и, не найдя аргументов больше, решил ловко перевести тему: — Ну, так какие способности у твоего стэнда? Ломает шею? Высасывает душу? — Лечит любые раны, если они нанесены не мной. В очередной раз его рот раскрылся от удивления. — ЧТО? *** Он правда не изменился, когда контроль Дио рассеялся. Эти парни во главе с Джостарами оказались не так уж плохи, как ожидалось. На твоё счастье они приняли тебя за подружку Польнареффа, чему тот был несказанно рад. Да и ты сама больше не знала, хочешь ли оставаться верной существу, чьи планы тебя мало интересовали и родились из чистого эго и жажды богатства и власти. Его уничтожение выглядело гораздо более привлекательным. Особенно, когда ты встретила Какёина, сильно изменившегося с момента вашей последней встречи. Он совсем не помнил тебя, что существенно облегчало задачу, потому как этот парень был крайне умён и проницателен и вполне мог раскрыть твои карты остальным. Польнарефф — нет. Он свято верил в то, что ты тоже действовала не по своей воле, а убеждать его в обратном совсем не хотелось. Одним поздним вечером Жан-Пьер неожиданно вспомнил день, когда впервые встретил тебя во Франции. Он так хорошо помнил тот момент, что невольно заставил тебя покраснеть. Словно ты была для него чем-то особенно дорогим и важным. Иногда ты думала о том, что являешься для него неосознанной заменой погибшей сестре, и от этого становилось больно. Была ли она похожа на тебя хоть капельку? Напоминала ли ты её? Когда другие крестоносцы разбрелись по своим номерам, вы с Польнареффом остались одни на широкой веранде. — Я повёлся, потому что ты восхитительная красотка! Разве любой на моём месте не сделал бы то же самое? — в его тоне слышалось наигранное возмущение. Он сидел, вальяжно развалившись в кресле возле огромной колонны, изо всех сил стараясь выглядеть невозмутимым. — Не неси ерунды, ты повёлся, потому что тупой, — без энтузиазма ответила ты, даже не посмотрев в его сторону. Его это, кажется, ничуть не задело. — Ты не считаешь себя красивой? — вдруг спросил Жан-Пьер, и на этот раз удивление в его голосе показалось тебе искренним. — Красота — понятие относительное, — уклоняешься от ответа. Ты никогда не задумывалась об этом всерьёз. Многие называли тебя красивой, но жизнь научила тебя не доверять лестным словам. Люди могут говорить что угодно, когда всей душой стремятся получить желаемое. — И всё же? Тяжело вздыхаешь, боясь сказать что-нибудь лишнее. Но искренние глаза Польнареффа отчего-то впервые трогают за самое сердце, призывая не держать в себе эмоций больше. Он хороший человек. Ты сразу это поняла. Вот почему не хотела портить чистую душу своими пороками и болью. — В гареме Дио было много девушек красивее меня. Когда он нашёл меня, я больше напоминала огородное пугало. И в подмётки не годилась. Сейчас мне всё равно, ведь это не мои заботы. Я должна делать то, что делаю, а всё остальное — просто сопутствующее и незначительное. Он смотрит на тебя с сочувствием, но вдруг улыбается, и от этой широкой доброй улыбки становится не по себе. — Разве ты не говорила, что Дио убивает их после того, как наиграется? Может быть, он ценил тебя больше, раз ты до сих пор жива? — Просто мой стэнд очень полезен. Ты ведь знаешь, способности исцеления очень редкие, — смущённо бормочешь в ответ, боясь поднимать голову. — Просто признай уже, что ты милашка! — Хватит! — вдруг воскликнула ты, резко поднявшись с места. Польнарефф выглядел удивлённым твоей реакцией. — Хватит расхваливать меня! — слёзы обиды предательски защипали глаза, но ты сдержалась. — Это правда! — и ты знала это, но не хотела верить. Вновь попасться в ловушку собственных чувств, чтобы когда-то вновь быть оставленной. Вновь быть одинокой. Потому что никто не знал свою судьбу. Каждый из вас мог умереть в сражении с Дио, а ты всё ещё не знала, какую сторону займёшь в этом трудноразрешимом конфликте. И, казалось, Жан-Пьер увидел это в твоих глазах. Сомнение, страх одиночества, боль воспоминаний… — Это правда, — серьёзным тоном повторяет он, сурово глядя прямо на тебя. — И я докажу это, когда мы победим Дио, вот увидишь. Я обязательно добьюсь твоего внимания.