Сборник перед сном

— [Имя]! Хочешь послушать, как я играю на фортепиано? Я выучил новую сонату, ты просто должна услышать её! — глаза Цукиямы горят желанием поделиться сокровенным, хотя в тайне даже для себя он знает, какой ответ получит в очередной раз. Поймав тебя в коридоре, мальчик был несказанно рад своей удаче: обычно вы встречались крайне редко, только за ужином, обедом или завтраком, когда ты помогала накрыть на стол или убиралась в пустых комнатах. — Прошу меня простить, Шуу-сама, я сегодня занята, — холодный тон твоего голоса вызывает морщинки на его лбу. — Я попрошу Мацумаэ освободить тебя на сегодня, — с надеждой говорит мальчик, но ты лишь коротко качаешь головой. — Шуу-сама, я не люблю фортепиано, — в твоих глазах очевидна печаль, которую невозможно скрыть. — А теперь мне пора, хорошего вечера. Он знает, что ты лжёшь. Несколько раз Шуу видел, как в свободное время в гордом одиночестве в самой дальней комнате особняка ты разучиваешь несложные мелодии. Цукияма не понимает, где поступает неправильно, почему ты всегда отталкиваешь его и делаешь вид, что занята? Разве ты не была его другом? Как Канаэ. Нет, даже ближе. *** — Мацумаэ! Мацумаэ резко подаётся вперёд, но замирает, когда замечает зловещий взгляд алых глаз, напрочь лишённый всякого рассудка и осознания происходящего. Только жажда крови, только нескончаемая ненависть. У нее разрывалось сердце от подобного зрелища, но ничего нельзя было сделать, чтобы облегчить страдания несчастного ребёнка, который, верно, оказался проклят самой судьбой, раз обречён переживать подобные ужасы. Убить тебя абсолютно точно она не могла: мастер Шуу непременно заметит пропажу и сильно расстроится, ведь он искренне считает тебя своим другом, его влюблённость видна невооружённым глазом всем в семье Цукияма. И всё же бедный мальчик остаётся в неведении, наивно полагая, что у тебя просто крайне скверный характер. Ведь он не знает, что тебе приказано держаться в стороне, как можно дальше от мастера Шуу, чтобы не навредить ему в очередном порыве слепой ярости и голода. Голода… до определённой поры все верили, что это безумие порождалось обыкновенным голодом, свойственным всем гулям. Но теперь Мацумаэ понимает, что всё куда сложнее. Сейчас твои глаза сияют злостью, а сознание давно покинуло тело, отдав волю инстинктам делать, что вздумается, но ты не голодна, совсем нет. Всего пару часов назад ты отлично поужинала двумя людьми высшего качества, но это не помогло избежать нового приступа. Скорее, наоборот — спровоцировало его. — Всем отойти назад! Не раньте её сильно, если знаете, что она не успеет регенерировать за ночь! Ты просто хотела убивать, убивать без разбору. Животный инстинкт в тебе работал неправильно, отовсюду чуя опасность и призывая незамедлительно реагировать. И вскоре желание защититься переросло в желание проливать кровь ради удовольствия. Словно игра в кошки-мышки. С каждым новым приступом ты становилась сильнее. И Мацумаэ знала, что однажды у неё не останется выбора, кроме как убить тебя. Она просто надеялась, что к этому времени мастер Шуу повзрослеет достаточно, чтобы понять её истинные намерения защитить семью от монстра.

***

Шуу снова смотрит, как ты уходишь, ускоряя шаг, стоило лишь заметить его. Вы уже не дети, но холодность и отчуждённость, которыми ты одаривала его, никуда не исчезли. Цукияма стал внимательнее, он чувствовал на уровне интуиции какой-то подвох во всей этой запутанной ситуации, но найти концы или хотя бы следы, ведущие к ним, оказалось не так просто. Первый тревожный звонок раздался в его голове, когда Шуу спросил Мацумаэ, как сблизиться с девушкой, которая нравится, но не отвечает взаимностью. Ответ задел его до глубины души. — Если это [Имя], лучше забудьте об этом, Шуу-сама. Она никогда не вела себя так резко и категорично. На секунду ему показалось, что Мацумаэ испугалась чего-то, но быстро подавила в себе лишние эмоции. — Почему? Этот разговор выбивался из привычного. От энергичной, всепоглощающей натуры Цукиямы не осталось следа, его взгляд потух от непонимания. Он не понимал, почему все становятся холоднее, когда речь заходила о тебе. Они все не любили тебя за что-то? Ты сделала что-то, о чём он не знал? Что вообще происходило в этом чёртовом доме? — Почему?! — Шуу повысил голос, не получив ответа. Он ненавидел, когда его игнорируют. — Шуу-сама, поймите, так будет лучше для Вас. Слова, которые лишь усугубили его мысли, взбудоражив сознание. Шуу был зол, но не сказал ни слова, резко развернувшись и направившись в сторону сада. Место, где ты вероятнее всего могла находиться в тот момент. Второй тревожный звонок раздался, когда в разговоре ты упомянула нечто странное, едва не проговорившись о главном. Это был тихий вечер, когда Шуу удалось силой затащить тебя в комнату с роялем, чтобы похвастаться приобретёнными навыками игры. Тебе не удалось отказаться, Цукияма был слишком настойчив и эмоционален. Ты мало понимала по-французски, но догадывалась, что он останется жутко разочарованным, если в очередной раз не получит желаемого. В нём всё ещё жил маленький капризный ребёнок, жаждущий исполнения всех причуд. — Ma chère [Имя], ты чувствуешь себя неважно? Шуу быстро замечает твоё напряжение: руки подрагивают от тревожности, во взгляде некий намёк на испуг. Ты не могла бояться его, вовсе нет, он был уверен в этом: с детства вы всегда были вместе, даже если ты держалась на расстоянии. Тогда что это за состояние? Почему ему самому становится не по себе? — Всё хорошо, Шуу-сама, — коротко отвечаешь ты, смущённо улыбнувшись. Заметив это, Цукияма секунду колеблется, размышляя над тем, стоит ли верить твоим словам, но решает оставить эту проблему на потом. — Дай знать, если что-то не так? Его раздражает дико собственная неуверенность. Ни к кому более Цукияма не относится столь же трепетно, опасаясь ляпнуть на эмоциях что-то не то. Но ты ничего не можешь поделать с постепенно ослабевающим контролем над собой. Самое плохое и жестокое, спрятанное внутри, отчаянно рвалось наружу. Сущность гуля привлекал запах Шуу — о, он всегда нравился тебе! — бесспорно, но совсем не это провоцировало в тебе тьму. Желание посмотреть, как он будет корчиться от боли. Почему он не идёт за тобой, когда ты уходишь? Почему бросает все на самотёк, почему не вытаскивает из тебя правду? Почему не поможет заткнуть внутренние голоса, жаждущие убивать? Почему? Но краем оставшегося сознания было понятно, что Цукияма не виноват ни в чём из этого. Наоборот, он искренне заботится о тебе, единственный, кроме, пожалуй, его отца, который в детстве подобрал тебя на улице и благородно приютил на свою беду. Если бы он знал, что ты такое на самом деле, что ты принесешь бесчисленное количество проблем, принял бы тогда в семью? Да. Принял бы. От этой мысли тошнота подбиралась к горлу. Неблагодарная тварь. Не можешь держать свои инстинкты в узде. Должна была просто умереть. — Хорошо, Шуу-сама. Он смотрит с недоверием. — О, я ведь говорил тебе называть меня просто по имени! — его лицо исказилось разочарованием. — Шуу-кун? Шуу? Шуу-чан? Пожалуйста, только не так, как ты сделала сейчас! Его громкий голос давит на уши, и ты слегка морщишься. Цукияма неожиданно рассмеялся, слегка потрепав тебя по макушке и опустил пальцы на клавиши рояля. Невольно облокотившись на его плечо, ты почувствовала, как сладкий запах вновь будоражит сознание. Требовалась крайне суровая выдержка. Но как только мелодия зазвучала, все изменилось. Ты была поражена, как быстро зверь внутри тебя перестал бушевать, постепенно успокаиваясь с каждой нотой. Следя за ловкими движениями пальцев Шуу, ты почувствовала, что сон медленно поглощает мысли, даря долгожданное расслабление и покой. Отдаться ли ему или же это самообман? Стоит потерять бдительность и всё будет кончено? Нет. Ты знала, что нет. Сладкий сон манил тебя в свои объятия. — Шуу-кун, убей меня, если я что-нибудь сделаю, ладно? — бормочешь, словно в бреду, совсем не осознавая истинность произнесённых слов. У Цукиямы замирает сердце. Наконец он получил намёк на ключ к разгадке. Но до настоящего положения дел было ещё далеко. Твоё расслабленное лицо дарит ему удовольствие, а нежное имя, сорвавшееся с твоих уст, возносит на небеса влюблённое сердце. Он не оставит тебя, как бы ты ни просила. Потому что ты лучшее, что есть у него в жизни. — Dors bien, mon amour.