***
Когда ты впервые увидела Сергея Разумовского в его палате, больше напоминающей клетку для дикого животного, ужас накрыл твой разум огромной волной. Тот образ, который ты часто видела по телевизору, и тот, который предстал перед тобой, — словно два разных человека. Такое, конечно, не редкость для вашего отделения, а обыденность. Но что-то внутри подсказывало: всё не так просто. На полу в смирительной рубашке сидел разбитый и сломленный человек, который даже не поднял голову, чтобы посмотреть, кто зашёл. Он вообще, казалось, плохо понимал, что происходит вокруг, и имел очень слабую связь с реальностью. Его тело тряслось в судорогах, и сначала ты даже испугалась. Попытка поговорить ничем не увенчалась. Разумовский хранил молчание. Вряд ли по своему желанию, скорее, его мозг просто не мог обработать поступающую информацию, пребывая в полном затмении. Увеличенные зрачки, тупые покачивания из стороны в сторону, нервные резкие движения — ужасные симптомы погибающего в своих кошмарах человека. Ты видела таких великое множество, но именно этот случай тронул отчего-то более всего. Сложно было поверить, что перед тобой сейчас находился тот самый Чумной Доктор, погубивший не одного человека и даже не двух. Хотелось задать ему очень много вопросов, но пока он не смог бы назвать и своё имя. Когда-нибудь он расскажет, доверится, но не в ближайшие дни, недели, месяц. Излечить подручными средствами такую катастрофу — слишком наивное желание, ты это хорошо понимала. Возможно, Сергей вообще никогда не захочет поделиться с тобой своими переживаниями, ведь кто сказал, что он обязан? Смотреть на него без боли просто невозможно. Ты сразу понимаешь, что в этом случае существует некий серьезный подвох, подводный камень, который вот-вот всплывёт на поверхность. И что последует за этим? Раскрытие тайн или небывалое цунами? Это и есть тот самый «буйный и непредсказуемый» пациент? Человек, плачущий, вжавшись в угол? Не понимающий происходящего и не реагирующий на окружающих.***
Ты заходила к нему каждый день, когда получила на то специальное разрешение. Благо твоя квалификация позволяла работать с тяжёлыми пациентами, и начальство быстро прикрепило тебя к Разумовскому в качестве лечащего врача на первое время. И через полторы недели его разум наконец вернулся в физическую оболочку. Теперь он смотрел осмысленно, но неуверенно и затравленно, как будто ожидал, что за каждое слово будет бит. И всё же нечто темное и таинственное скрывалось за маской разбитости и отчуждённости, словно ожидало своего часа, подходящего момента для воплощения. На душе становилось не по себе. — Меня зовут [Имя]. А Вас? — Будто не знаешь, — сквозь зубы тихо проговорил он, продолжая упрямо смотреть в пол, будто там было нечто чрезвычайно интересное. Он тебя не принимает и принимает одновременно. Лучше других докторов, которые сыпали его упрёками и каверзными вопросами, но не достаточно, чтобы довериться. — Все мы приходим сюда с разными именами, — твои расплывчатые слова заставляют его задуматься, но он этого не показывает. — Что за бред — едва ли не фыркает, тряхнув головой. — Если не хочешь, можешь не говорить. Я приглашу другого доктора, если не возражаешь. Он вздрогнул, словно услышал нечто неприятное и болезненное. На секунду его взгляд переместился на твоё лицо, быстро проверяя его на искренность, а потом перескочил на ближайшую белую стену. — Сергей. Просто Сергей. Разумовский не горел желанием иметь дела с врачами, которые с первых минут окрестили его сумасшедшим и обвинили во всех смертных грехах по поручению начальства из полиции. Ты единственная разговаривала теперь с ним как с человеком, разве можно было потерять такую привилегию из-за сорвавшегося с цепи потаённого мерзкого характера? Он предпочёл ответить, нежели вновь остаться один. — Вот и славно, Сергей. Он ожидал, что ты начнёшь расспрашивать его теперь про Чумного Доктора, как и любой доктор до этого. Но ты лишь мило улыбнулась, что-то записав в толстую тетрадь, которую принесла с собой. — Как самочувствие, Сергей? Разумовский едва не поперхнулся. Как давно у него спрашивали подобное? Как давно кто-то интересовался его самочувствием? Он бы и рад ответить что-нибудь дельное, да только слова никак не желают срываться с губ. Разговаривать беспечно или хотя бы спокойно довольно затруднительно и неловко в смирительной рубахе. — Сегодня прекрасная погода. Почему бы нам не открыть окно? — Чтобы я туда выпрыгнул? — вдруг чрезвычайно грубо прокомментировал Сергей. Его взгляд на несколько секунд переменился, а потом вновь последовал приступ нестерпимой боли, от которой Разумовский заскулил, словно пёс, которому отдавили лапу. В затуманенных глазах нарастали слёзы, которые он даже не мог вытереть. Не долго думая, вытаскиваешь из кармана чистую белую салфетку и, осторожно наклонившись к лицу пациента, мягко проводишь пальцами по его глазам. Сергей снова вздрагивает, будто от удара, тяжело перенося каждое прикосновение. «В детстве его никогда не ласкали, » — мысленно делаешь заключение. — И долго я теперь буду здесь? — вдруг спрашивает Сергей крайне пренебрежительно. Быстро отстраняешься от него. Это был отличный вопрос. Ты слишком хорошо понимала, что после всего того, что натворил человек, сидящий перед тобой, ему грозит пожизненное и ничего более мягкого. Больница — не самый худший вариант для главного преступника страны, коим быстро нарекли Чумного Доктора. — Скажи, ты хочешь лечиться? — избегаешь ответа, зная, что он Сергею очень не понравится. — Всю жизнь мечтал сидеть со связанными руками в клетке, словно животное, — он заикается, его голос дрожит, но ты все равно отчетливо слышишь раздражение. Слёзы на глазах быстро высохли, теперь Разумовский неожиданно стал смелее, хотя действие сильных препаратов должно было сгладить все излишки характера. — Как только улучшения наступят, а они наступят, тебя переведут в обычную палату. Ты ведь понимаешь, почему попал сюда? Несколько долгих минут он смотрел на тебя обжигающим взглядом, словно хотел испепелить на месте, но ничего в ответ не говорил. Тебе даже показалось, что его глаза вдруг изменили цвет, но ведь такого же просто не может быть? Вероятно, общение с шизофрениками и обсуждение с ними их галлюцинаций принесло свои плоды. — Понимаю, — неожиданно ответил Сергей низким голосом.