Сборник перед сном

Катерина никогда не хотела выходить замуж за старого, но состоятельного господина. Её сердце давно принадлежало другому — обычному служащему в вашем доме, но разве хоть кому-то было до этого дела? Нет. Ваши родители уже всё решили. Правда, тебе в этом вопросе повезло куда больше сестры — ты была почти помолвлена с Гилбертом Найтреем, который сразу увиделся тебе внимательным, порядочным и хорошо воспитанным молодым человеком. В вашу первую встречу он показался холодным и отстранённым, но стоило тебе подать ему руку и взглянуть в глаза — Гилберт мгновенно засмущался, щёки его слегка поалели, а язык неожиданно начал заплетаться. Это показалось милым: среди заносчивых знатных мужчин, кичащихся своим именем и статусом, Гилберт явно выделялся. Но ты была рада, что должна будешь выйти замуж именно за него, и он, казалось, придерживался похожего впечатления о тебе. Ваши отношения развивались медленно, но по верному светлому пути. Его неловкие прикосновения и взгляды, наполненные теплотой и заботой, покорили юное девичье сердце. Твои нежные ласковые руки, искреннее доброе сердце и открытость покорили сердце Гилберта. И каждый, кто видел вас вместе, мог бы верно заметить, что это — зарождение чистой и настоящей любви, которая могла бы жить вечно, подкрепляемая яркими всплесками радостных чувств и взаимной привязанности.

***

Тихий уютный вечер спустился к левому берегу реки. Там, на широкой поляне среди склонившихся к воде ив, обосновалось пятеро. Двое из них — два сорванца Лука и Эдвард — строили на берегу огромный песчаный замок, постоянно переговариваясь между собой и споря о том, какие стены должны быть у главной башни сооружения. Чудь дальше от воды под раскидистым дубом в вечерней тени сидела ваша няня — женщина, которая вырастила тебя и Катерину, а теперь воспитывала и младших. У неё на коленях лежала ты, мечтательно рассматривая закатные лучи солнца, расползающиеся по водной глади. В тот вечер всё вокруг казалось таким необычайно волшебным, что остекленевшие глаза сестры остались незамеченными, несущественными в те сладкие мгновения фантазии. Она сидела на краю берега, напевая какой-то старинный романс, печально склонив голову, а ты всё слушала, слушала, слушала. Представляла себе, как вы вдвоём с Гилбертом совсем скоро будете прогуливаться по этому берегу, скрепленные узами брака, счастливые и вознесённые любовью. Все несчастья обойдут стороной вашу семью, ведь вы созданы, чтобы быть вместе. Если не считать мнение его брата, разумеется.

***

В один из теплых летних вечеров, когда тишина в саду услаждала уши, разбавляемая лишь шепотом насекомых, ты прогуливалась перед сном, разглядывая скопления множества звёзд на тёмном небе. Мысли о нём. Что он делает сейчас? Думает ли о тебе или слишком занят важными делами? Вы не виделись всего несколько дней, а ты уже успела так крепко соскучиться! В доме с большими белыми колоннами горел свет в угловом окне второго этажа. Заметив это, ты поникла. Тёмные думы заполнили голову стремительно и неумолимо: там в гордом и несчастном одиночестве сидела твоя горячо любимая и единственная старшая сестра — Катерина. В семье вас было четверо детей: она да ты и два младших братишки, которым едва исполнилось по десять лет. Вся строгость воспитания свалилась на старших девочек, в то время как Лука и Эдвард были жуткими непоседами и весьма непослушными сорванцами. Ваша мать любила их куда больше, уделяя всё внимание наследникам, а не «девушкам на выданье». Долгие годы твоего взросления Катерина была твоей единственной и верной опорой, и игнорировать её печаль ты просто не могла. Ведь горе, которое испытывала сестра, отчётливо читалось в её поведении, словах и даже взгляде печальных серых глаз, которые полны были мыслями о чём-то мрачном и запретном. Ты бы очень хотела узнать, о чём именно думала она, но Катерина лишь задумчиво молчала, иногда не в силах сдержать слёзы. Её поведение в последнее время тоже показалось странным: она всё реже противилась словам отца о замужестве, чаще оставалась одна и не спала допоздна, сидя возле окна, рассматривая сад или небо. Сердце твоё стучало в тревоге и скорби, ты не хотела строить своё счастье рядом с несчастьем своей сестры. Просто потому что тебе повезло больше, ты должна была сейчас радоваться и жить мыслями о прекрасном Гилберте? — Сестра, — остановившись возле раскидистой яблони, смотришь на единственное светящееся окно в доме. Вечер больше не кажется тихим и прекрасным. Между горем и тобой — всего лишь тонкая кирпичная стена. И казалось, что в звенящей темноте можно различить тихие всхлипы — страшные звуки слёз. Но это лишь иллюзии, проделки хитрого мозга. Потому что краем сознания ты знала, что Катерина плачет сейчас. Через три дня свадьба. Она покинет родительский дом, лишится опоры и останется совсем одна. У тебя был Гилберт, которому ты доверяла, а у неё? У неё — никого. Прогулка окончена. Тихо заходишь в дом, скидывая уличную обувь, и поднимаешься по лестнице, стараясь быть как можно менее шумной, дабы не предупредить заранее о своём визите. Не хотелось, чтобы сестра вновь успела нацепить маску отстранённости и спокойствия — лживые лица ей совсем не шли. Она заслуживала искренней поддержки, доброты и счастья. До двери остаётся всего пара шагов — и вдруг сердце неожиданно ухнула, принявшись биться чаще. Слепое ощущение тревоги окатило тебя волной, словно предвещая что-то нехорошее и жуткое. Несколько секунд стоишь перед дверью, словно немая статуя, не умеющая шевелиться, а потом негромко стучишь три раза — ненавязчиво, а настойчиво и беспокойно. — Сестра? — голос слегка хрипит от волнения, но не проходит и десяти секунд, как следует ответ. — [Имя]? Войди. Ты рада услышать её голос, пусть даже тихий и отчего-то боязливый, как будто бы неживой. Входишь в комнату, собираясь сказать тёплые слова, которые успела подготовить, пока поднималась по лестнице, но плечи неожиданно содрогаются, а румяное спелое яблоко выпадает из рук, когда свет, ослепивший на секунду глаза, отступает. Твоя сестра стоит возле стены с револьвером в руках. — Сестра? — тихо шепчешь в онемении, пытаясь проморгаться и отбросить с глаз долой страшную картину, да только она всё никак не исчезает. — Что ты собираешься делать? — Я больше не могу так, — отвечает она сорвавшимся голосом. — Не хочу. Глаза красные, волосы растрепаны, да нет слёз больше: все выплаканы, выстраданы. Хочется сказать что-нибудь в утешение, но понимаешь: ничего уместного здесь быть не может. Но сестра тебя опережает. — Всё ещё будешь мне советовать жить? — говорит она, потерянным взглядом глядя прямо на тебя, а ты всё ещё не можешь вымолвить и слова против. Смотришь, как она направляет дуло себе в висок, а рука дрожит: Катерина никогда раньше не держала в руках столь опасных вещей. Но сейчас она разбита, опустошена. — К-катерина, — голос звучит жалко и слабо. Слёзы текут из твоих глаз, точно два ручья, да только что толку? Подсознание понимает уже, что её не остановить теперь. Три дня. У неё в запасе всего лишь три дня, чтобы решиться. И она решилась сейчас. Её глаза горят огнём, который питается глубинами ада, не жизнью более. Он говорит: «Оставьте меня в покое. Я всё. Со мной покончено!» — Не нужно, — встаешь на колени, будто вымаливаешь у неё прощения, но тебя ей прощать просто не за что. — Прости, сестрёнка. Позаботься о родителях и мальчишках. Будь счастлива. Громкий выстрел разбил тебе сердце. Кровь застилала глаза, хотя было её немного. В судорожных всхлипах скатываешься по стене, что позади тебя. Не в силах поверить в случившееся. А в комнате горит свет. Никто ещё не знает о трагедии, посетившей ваше поместье.