Сборник перед сном

— Итак, Вы утверждаете, что пришли, дабы мы разыскали Вашего кота, — подвёл итоги Дубин, бросив на тебя многозначительный задумчивый взгляд, словно как бы не верил в реальность происходящего. — Совершенно верно, — коротко киваешь головой в подтверждение его слов. Дима насупился, неловко почесав голову. — Из сказанного Вами следует, что пропавший обладает следующими приметами: чёрного цвета, разговаривает как джентльмен, а на деле полная свинья, ходит на двух ногах, откликается на любое мерзкое слово, но чаще его зовут Бегемотом, иногда носит галстук. — Все верно, — снова киваешь. — Причина розыска… — здесь он немного замялся, будто бы собирался сказать нечто совершенно нелепое, — так… он стащил у вас ящик чистого спирта? Простите? Дубин смотрит на тебя, ожидая, что ты рассмеешься и скажешь, что пошутила, но ничего этого не происходит. Ты по-прежнему выглядишь сосредоточенно и серьёзно, подтверждая: — Так все и было. На несколько секунд Дима затих, совсем не понимая, что с ним вообще происходит. Холодильниковое дело в сравнении с этим выглядело куда более привлекательно и разумно. Он ещё раз осмотрел тебя с головы до ног, пытаясь отыскать что-нибудь подозрительное в твоём образе, но не смог. От тебя не несло перегаром, взгляд совершенно осмысленный, приличная одежда и ни единого намёка на запрещённые вещества. Поразмыслив немного, парень пришёл к единственной мысли, которая показалась ему логичной. — [Имя Отчество], Вы уверены, что ничего не напутали? Может быть, Вы ищите своего мужа, а не кота? — с небывалым воодушевлением спросил он. — Мужа? — от этого слова ты вздрогнула, заметно повысив голос: — На кой черт он мне сдался? Не было его у меня и не надо! — решительно заявляешь в ответ, всем своим видом демонстрируя нежелание продолжать эту тему. И тут Дима почти сдался. — Послушайте, — виновато замялся он, неловко улыбнувшись, — ну не могу я такое заявление принять. Меня же весь отдел на смех поднимет! Но тебя такой ответ не устроил. Прищурившись, смотришь на Дубина заговорщически и с небольшим разочарованием. — А Вы, что же, боитесь того, что подумают о Вас другие? — спрашиваешь затем с упрёком, вынуждая Диму ещё больше смутиться. — Ну как же? — мягко отпирается он. — Вы только представьте, какая реакция будет у моих сослуживцев, когда они узнают, что я ищу говорящего кота, который украл ящик водки! — Чистого спирта, — мгновенно поправила его ты. — Чистого спирта, простите, — с недоверием повторил Дубин, а затем поспешно добавил: — Ну так что? Корчишь недовольную рожицу, изо всех сил не желая сдаваться. Он видит это и, кажется, чувствует себя виноватым, но не отступает в своём важном вопросе. — Эдак вы за дело не беретесь? — помолчав немного, наконец спрашиваешь ты, изображая отчаяние. Брови на переносице сходятся, глаза жмурятся — того и гляди пойдут слёзы. Для виду даже ищешь в кармане пальто носовой платок, которого с собой никогда на самом-то деле не берёшь. — Послушайте, может быть он все-таки придет сам? — с надеждой спросил Дима, растеряв всю уверенность от твоей блестящей актёрской игры. Жалостливый образ плачущей девушки, как видно, взял-таки его за душу, склонив чашу весов в твою сторону. — Ну, вы же умный человек, Дмитрий, — Дубин вздрогнул от вкрадчивого голоса, который никак не вязался с твоим внешним несчастным видом. — Я, когда шла к вам в отделение, сразу Вас заприметила. Как увидела — так поняла, что Вы — именно тот, кто мне нужен! Никто более не сможет помочь мне в этом деле, понимаете? В чувствах хватаешь его за руку, притягивая ближе к себе. У бедняги сбивается дыхание от пережитых эмоций, и он, кажется теряет все свои последние силы противостоять женскому очарованию и банальной лести. Ненавязчиво Дубин отстраняется, опасаясь резкой смены твоих настроений. — Хорошо, — тяжело вздохнув, Дима тысячу раз проклял себя за сговорчивость. — Я постараюсь сделать все возможное, но только можете Вы не рассказывать больше никому об этом деле? Ты сразу оживилась. — Ну разумеется! — едва не светишься от счастья, вновь предпринимая попытку ухватиться за руку Дубина. — Спасибо Вам, Дмитрий! Я уверена, что город может спать спокойно, пока Вы на службе! — Ну что Вы… — он ловко уклоняется от твоей смертельной хватки, потому что твои пальцы кажутся ему чересчур холодными. Пугающе холодными и цепкими, как у мертвеца, восставшего из могилы, в фильме ужасов. — Нет-нет, когда дело будет закрыто, я обязательно Вас отблагодарю! — Вы так уверены, что я найду его… — договорить ему не удаётся, когда ты чуть ли не кидаешься на него с объятиями. — Конечно, я уверена, а ещё я уверена в том, что Вы — лучший полицейский Санкт-Петербурга, на Вас можно положиться! Ваш разговор всё больше становится похож на схватку добра и зла. Хотя ты могла понять, что на самом деле так оно, возможно, и было. Дубин не хотел обидеть тебя своей нетактильностью, но в тот момент ничего не мог поделать с самим собою: странное шестое чувство кричало ему о холоде и опасности, исходящих от тебя. Он не хотел объятий от незнакомого человека с такой тяжёлой и гнетущей аурой. Но ведь сказки про ауру, это же просто байки, верно? Ему кажется. Да, он утешал себя этим. — И все же не стоит благодарить раньше времени, да и потом тоже. Это моя работа, — сказав это он понял, что проиграл. Твои руки всё же нашли его в пространстве и обхватили за талию своими цепкими ледяными пальчищами. В тот момент ему показалось, что на него накинулся зверь. А ещё ему показалось, что над ним жестоко и страшно пошутили.

***

— Чертовщина, — подумал Дима, возвращаясь домой. — Эта дамочка, наверное, сумасшедшая? — спросил он самого себя, обреченно вздыхая. — Вроде как нашел достойный выход, осталось найти какого-нибудь бездомного чёрного кота, а тот вдруг окажется тем, что нужно? Да нет, бред какой-то. С такими мыслями он зашёл в свою комнату, не переставая думать о случившемся. Дело о холодильниках осталось глубоко позабыто в чертогах его разума. Но ты не была сумасшедшей и осталась довольна собой и своим новым занятием, которое нашла в Петербурге. Молодой сотрудник полиции и впрямь оказался очень интересным человеком. Другой бы на его месте послал куда подальше, а то бы и вызвал санитаров, а он не только не стал этого делать, а ещё и пообещал в деле разобраться. А дело-то было важнее некуда! Проклятый Бегемот снова смотался искать развлечения без тебя, пускай теперь побегает под надзором полиции! Сообщать о его проделках хозяину ты пока, конечно, не собиралась — это было бы слишком скучно. Итак, совершив задуманное, ты отправилась гулять по городу, который не посещала так давно, дальше. Многое изменилось с тех пор, но больше тебя интересовали люди. Люди, которых ты по своей природе не слишком любила и жаловала.

***

Ноги сводит от холода. Идти больше нет сил: худое маленькое тело дрожит и едва держится от истощения. Смотришь на небо, с трудом сумев поднять голову: снежинки кружатся в замысловатом танце на фоне почерневшего неба, разбавляемого лишь светом фонарей. Хочется есть. Хочется согреться. Хочется домой. Останавливаешься возле пятиэтажного дома и, с трудом поднявшись на носки, заглядываешь в светящееся окно первого этажа: на кухне женщина варит суп, домочадцы уже ждут ужина за столом, смотря телевизор. Не замечаешь, как от вкусного запаха начинают течь слюни. — Эй, ты! — вдруг кричит кто-то позади. Испугавшись резкого звука, медленно оборачиваешься, делая вид, что не подглядывала. Двое мужчин смотрят на тебя из-за палисадника. Выглядят совсем не дружелюбно, но так хочется есть, что ты забываешь про всякий инстинкт самосохранения. — У вас есть… кусок хлеба?.. В животе предательски урчит.

***

— Как продвигается мое дело, Дмитрий? — спустя три дня, ты находишь его сама случайно для него, но не случайно для тебя. В этот раз ты выглядишь бодрее и веселее, словно совсем позабыла о «горе», что постигло тебя. — Опросили местных и соседей, никто кота вашего не видел, — он пожимает плечами, а потом резко добавляет: — Да и отчего-то Вас тоже. Вы разве не в том доме живете, который указали? Хмуришься, понимая, что прокололась. — Живу, — в твоём ответе нет лжи, но и смысла крайне мало. Дима, конечно, это сразу улавливает. — Но никто из соседей про вас ничего не слышал, — смотрит на тебя уверенно, с укором. «Как настоящий мужчина, » — с удовольствием подмечаешь и начисляешь очко в его пользу. — Так и не нужно им знать лишнего. Вы подумайте, кто же захочет выставлять свою личную жизнь на показ? — Так ведь они Вас вообще не знают! Понимаешь, что деваться некуда: придётся говорить что-нибудь ещё из правды. А хотелось повеселиться ещё хотя бы немного. — Я не пользуюсь парадным входом, всегда влетаю на щетке в окно. Это откровение ввергает несчастного в шок. — Боже мой! [Имя Отчество], не шутите так больше, — умоляет он, закатив глаза, но напрасно. — А я и не шучу, — вдруг переменившись в лице, притягиваешь Дубина поближе и тыкаешь пальцем в совершенно обыкновенного прохожего, шагающего по тротуару на противоположной стороне дороги. — Видите во-о-он того гражданина в чёрном пиджаке с голубым пакетом в правой руке? Дима кивнул, не зная, чего ожидать, но попытки вырваться не предпринял. — А что с ним не так? Цокаешь языком, словно он только что упустил нечто очевидное и само собою разумеющееся. — Да Вы подойдите к нему, да узнайте, откуда в кармане лежат иностранные купюры. Доллары в чистом виде! Да еще и в таком количестве! Спекулянт! — Так на каком основании я подойду к нему и стану требовать показать сумку? — мягко возразил Дубин. — Ну, ежели подходить не хотите, я Вам и сама покажу. Гляньте. И тут же из коричневой тканевой сумки мужчины посыпались зеленые купюры. Гражданин запаниковал, отчаянно бросившись собирать разлетающиеся деньги, но как назло порывы ветра сметали их все дальше и дальше от него, стремительно разнося по проезжей части. — Эй, прохожие! Разойдись, здесь спекулянт! Мужчина судорожно обернулся, чтобы посмотреть, кто кричит, и испугался ещё больше, когда увидел тебя и Дубина, откровенно пялящихся на него почти в упор. Замотав головой от страха, бедняга, словно читая молитву, затвердил: «Не моё, не моё!» — Тише-тише, — Дима ненавязчиво похлопал тебя по предплечью, хотя разум его помутнел от чертовщины, которая только что произошла перед его глазами. Ты лишь рассмеялась. — Ты смотри как испугался! А деньги воровать он совсем не боялся!

***

— Кто Вы такая? — вдруг спросил Дима как-то неуверенно. Он настоял на том, чтобы проводить тебя до дома, хотя немного догадывался о бесполезности данной затеи. Первое время Дубин молчал, не зная, что говорить, и только лишь отвечал на твои глупые вопросы по поводу кота, полиции и мира вокруг. Но когда вы почти пришли, вдруг решился задать вопрос, который так и жаждал вырваться на свободу вот уже несколько часов. — [Фамилия Имя Отчество], — спокойно отвечаешь, словно бы не понимая истинного смысла его слов. — Нет. Я не про Ваше имя. Вы знакомы с говорящим котом, влетаете в дом верхом на щетке. И если насчет этого я подумал, что Вы просто сумасшедшая, то увиденное мною недавно убеждает в другом. — Я могу ещё фокусы показать. — Не стоит. Останавливаетесь прямо перед дверью в твою квартиру. Молчание звенит в тишине подъезда, отражаясь от стен. Дубину начинает казаться, что тень твоя расплывается в темноте, а глаза становятся ярче. Он теперь понимает, что не ошибся в своём последнем выводе, хотя никакой логики в нём не прослеживалось. — А вы и впрямь умный человек, Дмитрий, — от твоего голоса его бросает в дрожь. — Умный и крайне сообразительный. Но сказать Вам, кто мой хозяин, я, к несчастью, не могу — он не хотел бы афишировать своё присутствие здесь. — Я догадываюсь, — он краток и неспокоен. — Книжки читал. На самом деле он просто пробил твоё имя по базе данных. И ничуть не удивился тому, что нигде его не нашёл. Ни единого упоминания, никакой информации. — К слову, давайте на «ты»? — ты протянула ему руку, широко улыбаясь улыбкой довольного сытого кота.

***

Ваши отношения стремительно развивались. Хотя Дима до сих пор почти ничего не знал о тебе, он не испугался. Его поведение вообще почти не изменилось, словно не было никакого разговора у подъезда и жутких приемов черной магии, свидетелем которых Дубин теперь становился постоянно. Некоторые из подобных «фокусов» поначалу глубоко возмущали его сильную потребность в хранении закона, но очень скоро настолько приелись, что перестали тянуть даже на обычное хулиганство. К тому же, как тебя привлечь хоть за что-нибудь? Не написали ещё статью в кодексах, которая запрещала бы творить чёрную магию на улицах Петербурга. Да и кто бы ему поверил хоть немного? Он и сам себе не поверил бы, поэтому не рискнул рассказать о странном деле даже Игорю Грому. А тот бы со смеху так и помер! И вот, когда прошло ещё пять дней безуспешных поисков Бегемота, ты решилась пригласить полюбившегося тебе полицейского в кафе. За последние дни Дима хорошо уяснил, что перечить твоим желаниям совершенно не стоит, а потому даже не попытался отказаться. — Вы откуда в Питер приехали? — спрашивает он, всё ещё чувствуя себя неловко под пытливым женским взглядом, который никогда не переставал изучать его. Ты заказала себе лишь чашку зелёного чая и небольшой десерт, хотя Дубин почему-то думал, что еды будет больше, и переживал, что не сможет оплатить ваш нескромный ужин. В кафе было совсем немного людей, хотя обычно все столики оказывались занятыми в это время. Дима решил, что это тоже твои проделки, ведь ты не любила шумные компании, хотя не решился сказать об этом вслух. — Мы ведь договаривались на ты, — поправила ты его, обворожительно улыбнувшись, но в следующее мгновение нахмурилась, продолжив свою речь: — А так, я здесь родилась. Не самое приятное время было. Ночью холодно, днём сыро, солнца почти нет, особенно зимой. — Да уж, я в детстве частенько ключи от дома забывал и ждал родителей с работы, чтобы попасть в квартиру, — пытается пошутить, но ты неожиданно не смеешься в ответ. — Везёт. — Почему это? — Мои бухали каждый день, нигде не работали. В перерывах воровали, попрошайничали и меня иногда заставляли. Помню, как пять часов пролежала в снегу, пока меня менты не нашли. Но прав все равно не лишили. Я тогда шла после школы и попросила хлеба у прохожих, в людях ничего не понимала. Двое мужчин было, как сейчас помню. Подумали, что я попрошайка и избили, да так и оставили. Твой голос кажется ему слишком безразличным и монотонным для такой тяжёлой истории. Ты либо свыклась со своим давним положением, либо настолько была травмирована им, что не понимала сама, как обстояло дело на самом деле. В любом случае, Дима решил не уточнять. Захочешь — расскажешь сама. Тем более, дамочка ты была не простая. Но другой вопрос, напрашивающийся сам собою, всё же не давал ему покоя. — Так ты не с детства… это… ну… — он старался подобрать слова, чтобы не показаться слишком грубым, но ты опередила его. — Чёрной магией занимаюсь? — смеешься, с озорством глядя на него. — Конечно, нет. Меня подобрали, да обучили. Над своими родителями я, помнится, здорово подшутила. Прислала им в подарок ящик водки, а когда они его принялись открывать, он на ноги как встанет и побежит от них! Я тогда здорово посмеялась! Ух, как они за ним по всему Питеру носились! А когда поймали, глянули — а там чайный гриб, пахнущий спиртом. Ну, они его все равно выпили, а на следующий день с головы до пят обросли поганками, да так, что все три дня на глаза показаться не могли! Дима смотрел на тебя, широко раскрыв глаза, не зная, что ответить на столь необычный и эмоциональный рассказ. Он до сих пор не мог поверить в твою адекватность и состоятельность, хотя по пути в кафе не раз становился свидетелем паранормальных явлений, произошедших по твоему велению. Рекламный щит, едва не упавший на машину, которая не пропустила тебя на пешеходном переходе, пачка купюр, в которую обратились обыкновенные чеки из магазинов, а ведь это еще только соломинка в стоге сена твоих возможностей. — Послушай, а ты Чумного Доктора вычислить сможешь? — вдруг с необыкновенным доселе интересом спрашивает Дима, навострив уши. Он отодвинул от себя чашку, пристально глядя в твою сторону: было понятно, что это очень важный вопрос для него. — А тебе-то что? — безразлично смотришь в ответ, невозмутимо попивая чай. Дима едва не поперхнулся: он думал, что объясняться ему не потребуется. Но ты очевидно захотела вновь поиграть с его нервами, искусно строя из себя дурочку. — Может быть, поможешь следствию? — Дубин решил пойти напрямую: — Ты ведь наверняка… — Знаю, — снова не дослушав, прерываешь его. — Но говорить ничего не буду. Дима едва не подпрыгнул на месте от досады и непонимания. — Да почему? — не удержался и повысил голос, но тут же остыл, мысленно успокоив себя и смутившись за свою резкость. — А ты удобно устроился! — в твоём сладком голосе прозвучало нечто тёмное и нечеловеческое. — Хочешь, чтобы я выполняла за тебя твою работу? Ведь ты у нас полицейский, тебе и дело раскрывать. — Но это ведь дело масштаба страны! — стойко возразил Дима, стремительно теряя надежду. — А мне какое дело до страны? Ему ответить на это было нечего. Сначала он собирался пристыдить тебя за слабую гражданскую позицию, но быстро сообразил, что упрекать этим женщину, занимающуюся колдовством, очень глупо. Очевидно, что у тебя был какой-то внутренний мотив для того, чтобы оставаться в этом вопросе в стороне. Да и на самом деле Дубин до сих пор даже не догадывался о истинной цели твоего визита в Петербург. Всё, что было известно: ты приехала не одна, а сколько нечеловек пряталось в тени за твоей спиной — тайна, которую без позволения свыше он никогда не узнает. — А может быть, ты с ним за одно? Потому-то и не хочешь говорить! — хотя Дима сказал это с абсолютной уверенностью, на самом деле это предположение ему самому казалось глупым и надуманным. Конечно, в нём присутствовал смысл, но шестое чувство вновь воспротивилось ему, усердно твердя, что мозг заблуждается. Несколько секунд ты молчала, сохраняя спокойное лицо, а затем вдруг громко рассмеялась, привлекая к себе внимание малочисленных людей, сидящих за соседними столиками. — Я? — указывая на себя пальцем, с мрачной улыбкой спрашиваешь его. — Да ты сам подумай: Чумной Доктор несказанно умён, а я? — Вы тоже умны. — Но если бы я хотела уничтожить этот город к чертям собачьим, то нужен ли мне был бы костюм с огнемётами, а? Скажи мне, Дима? Но Дима предпочёл не говорить ничего. Временами твои слова наводили его на мысль о том, что вам общаться более вообще не следует. Он ввязался в какую-то дичь, добровольно подписавшись на участие в ней. Шестое чувство победно усмехнулось: твои слова убедили его в том, что дело Чумного Доктора к тебе отношения не имеет, ведь и в самом деле, не в твоём это духе — расправляться столь очевидно с элитой Петербурга. Ты всегда действовала куда более изощрённо и в то же время галантно. Вспомнилась история с бегающим ящиком водки: даже тогда ты не убила своих родителей — тех, кто причинил так много зла и боли. — Я плачу, — вдруг сказала ты неожиданно резко, вытаскивая из небольшой дамской сумочки пять тысяч рублей. — Сдачу оставь на чаевые. С этим ты поспешно покинула кафе.