Еще год назад ты даже подумать не могла о том, что когда-нибудь окажешься в таком глупом и ужасном положении по собственной наивности и доброте. Теперь с каждым днём их у тебя становилось всё меньше и меньше. На освободившееся место приходили усталость, озлобленность и недоверие к миру вокруг, которые со временем лишь усиливались и преумножались в геометрической прогрессии.
Подумать только, сколько раз ты становилась свидетелем ненормальности Сергея Разумовского, сколько раз в страхе пряталась от него в моменты приступов, но никогда не допускала даже мысли о его схожести с Чумным Доктором, хотя это было так очевидно на самом-то деле. Ты узнала об этом из новостей, когда собиралась на работу, а ещё через день прилетело ещё более интересное известие — от твоего организма.
Когда ты узнала, что Серёже светит пожизненное, то приняла это, даже не заплакав. Утешала себя тем, что твоим мучениям наконец пришёл конец и можно начать новую спокойную жизнь без психопатов, истерик и слёз. Но не учла одного: тебе самой тоже светил срок, к счастью, не пожизненный. Всего лишь девять месяцев ада. И хотя у тебя была возможность сообщить об этом Разумовскому — он просил одного свидания с тобой и даже получил на это разрешение — ты не пришла и ничего ему не сказала, решив, что разберёшься со всем сама. Глупое решение, о котором ты не жалела.
Первый триместр выдался ужасным и длился как будто бы вечность: ты умирала от усталости и вечной тошноты, которая, слава богам, не сопровождалась рвотой, и постоянно хотела спать. Живот невыносимо тянуло, болела грудь, совершенно не хотелось есть и одновременно хотелось всего. Пузо росло с космической скоростью, и уже на раннем сроке всем стало понятно, что ты залетела. Постоянные вопросы об отце, наставления и нравоучения по воспитанию ребенка и выбору имени — всё это окружало тебя каждый день, расшатывая и без того ломающуюся психику. И если последнее ещё как-то вязалось с мыслями, то допросы о том, где же прячется папаша, были красной тряпкой для тебя. Что ты могла на это ответить? Что это всем известный Сергей Разумовский, а по совместительству ещё и Чумной Доктор, да и вообще он в психушке под строгим надзором и никогда оттуда не выйдет? Тебе и без этого хватало осуждающих взглядов со стороны, внимания прессы в добавок ко всему совсем не хотелось. Одежда начинала подводить и становилась маловата — отёки делали своё дело. Но денег на новую с твоей-то скромной работой оставалось не так много. К слову о работе, твоих сил теперь хватало ровно на рабочий день, всё остальное время занимал сон, который не приносил больше облегчения и бодрости: с самого утра ты уже чувствовала себя уставшей, словно отскакала восемь часов ночью без перерывов. Даже во сне тебя тошнило.
Стало легче в 16 недель. Ровно в этот срок, проснувшись рано утром, ты наконец поняла, что неприятные симптомы слегка отступили и желание сдохнуть в грязной канаве отошло на второй план. Ты больше не вспоминала о Сергее, перестав смотреть телевизор и читать новости в интернете, удалила свой старый аккаунт в печально известной соцсети и завела страничку в инсте, решив не подписываться ни на кого из старых знакомых. В рекламе тут же выскочили рекомендации и товары для беременных, но, что удивительно, даже это не смогло испортить тебе настроение. Показалось, словно старая жизнь, которая была у тебя до встречи с Сергеем, возвращалась на круги своя: вновь появилось желание гулять в парке, зайти в кафе, сфоткать красивый закат и купить что-нибудь вкусненькое в магазине. Ты даже завела пару новых приятелей, с которыми переписывалась на досуге. Жизнь потихоньку переставала казаться полным дерьмом, и ты всё больше осознавала одну простую мысль: один человек может отравить и испортить существование не хуже злостной болезни и завалить несчастьями словно проклятие. Но теперь ты больше не хотела о нём вспоминать.
Второй триместр оказался сносным, исключая постоянные продумывания маршрута «туалет — место икс — туалет» и появившуюся мигрень с приступами рвоты. К счастью, последние были скорее исключением, чем правилом, и обычно не длились долго.
Третий семестр встретил тебя болью в пояснице и ногах, которые буквально отказывались слушаться и подниматься. Ребёнок давил на мочевой пузырь и постоянно хотелось в туалет. Настолько, что несколько раз ты засыпала прямо сидя на унитазе, чтобы не бегать туда каждые пять минут. Знакомые наращивали свои аппетиты в плане нравоучений и уже во всю планировали твою жизнь за тебя, генерируя советы чаще, чем сторисы в инстаграме. Появился страх неизвестности, какое-то странное пугающее чувство, вызванное непонятно чем, но такое назойливое и цепкое.
Ровно в 38 недель настал «час икс». Этот день был обозначен красным кружком у тебя в календаре — пришел срок, когда ребёнок считается полностью доношенным. Ты проснулась посреди ночи от резкой боли в передней части живота и по обыкновению направилась в сторону туалета. Мысль о том, что «что-то не так» посетила тебя совершенно внезапно. И почти сразу же внутри что-то неожиданно лопнуло, полилась вода.
Скорая приехала за 10 минут — очень повезло.
Роды показали тебе, что боль от порезанного пальца и падения с табуретки — ничто, мягкие пустяки в обыденности жизни. Это были пять часов ада, самые страшные и незабываемые моменты, в которые мысли о смерти каждые пять секунд посещали тебя в разном ключе. Схватки вдарили с интервалом минута в минуту, в который ты теряла сознание от боли: нет возможности позвать кого-нибудь, да и чем бы кто тебе помог? Ты пыталась поднять руку и протянуть её к телефону, который — о, чудо — у тебя не отобрали, чтобы написать матери предсмертную записку, но сил не хватило. Полежав беспокойно ещё пару минут, ты вдруг поняла, что очень сильно хочешь написать что-нибудь Сергею: какие-нибудь страшные проклятия и оскорбления за то, что приложил к твоим страданиям руку. И на этот раз сил хватает — жадно тычешь по экрану, печатая незамысловатое сообщение на его старый номер: «Гори в аду, чёртов урод. Чтоб тебе так мучаться, сволочь!» И почти сразу же новый приступ боли стирает все мысли в твоей голове.
Когда начался потужной период, речь вернулась к тебе. Но все, что происходило дальше, ты помнишь смутно и желаешь забыть больше всего на свете.
Ребёнок родился здоровым: закричал, как положено, да так, что поднял на уши все соседние палаты. Врач отчего-то решил показать тебе плаценту, которая вышла следом, и от её вида тебя едва не стошнило от мерзости. Медсёстры громко заржали. Дальше всё пошло быстро: перетащили в комнату, где ты моментально разбудила двух своих новых соседок своими предсмертными хрипами, положили на кровать и смылись. Ребёнок всё это время громко орал в пластмассовой люльке, которая держалась на ножках с божьей помощью и никак иначе. Восторг, о котором слагали легенды все твои родственники и знакомые, так и не пришёл, но ты почувствовала долгожданное облегчение и вместе с тем усталость и голод.
Первое время (минут где-то двадцать) ты совсем не решалась брать на руки малыша — боялась, что сломаешь или зашибёшь. Тем временем он смотрел на тебя как на чудовище, пришедшее из самых глубин ада, явно не догадываясь, что ты его мать. Только через минут сорок ребёнок наконец уснул, а тебе разрешили поесть и помыться в душе, где о горячей воде ходили только слухи.
В целом, пребывание в роддоме вызвало у тебя только негативное впечатление: 1 душ на весь этаж, три унитаза, отвратительная еда, грубый и некомпетентный временами персонал в лицах озлобленных медсестёр. Свет выключать нельзя, ребёнка на кровать класть нельзя, кровати скрипучие, стены обшарпанные, смесь сыну выбивается со скандалом — предел мечтаний обычной среднестатистической женщины. Пару раз с жуткого психоза ты даже подумывала отказаться от малыша и свалить в закат неодиноким и нетихим вечером, но уже в следующее мгновение становилось жаль собственного сына.
И вот, на второй день пребывания одна из твоих соседок вдруг сообщила ошеломляющую новость: Чумной Доктор сбежал из психушки и находится теперь неизвестно где, по городу прошлась серия взрывов, творится полная анархия и полиция совершенно не знает, что с этим делать. Тебе было бы всё равно после всего пережитого в родильной, если бы не знакомое имя, прозвучавшее с их уст. Имя, которое ты хотела забыть — Сергей Разумовский.
После выписки пришла родовая депрессия. На последние деньги ты купила коляску, стульчик и кучу смесей и памперсов. Родители постоянно тискали малыша, но в самые сложные моменты никого не было рядом. Ты совсем не знала, как обращаться с новорожденным, который только и делал, что спал да орал. Спина болела, швы ужасно ныли, двигаться было почти нереально, но несмотря на это, ты как-то умудрялась стащить коляску с захлёбывающимся от визга монстром с четвёртого этажа без посторонней помощи. Соседи, позорно выглядывающие из окон, лишь тихо дивились: Геракл! От постоянного плача нервная система дала сбой: тебя раздражало всё, начиная от мирно прогуливающейся женщины в парке (ведь у неё не было дома вечно ревущего чудовища!), заканчивая птицей, пролетающей в небе над тобой (да как она вообще посмела!).
И через две недели ты неожиданно получила очень интересное сообщение в инстаграме, которое заставило твою кожу похолодеть, а психику — сказать «до свидания».
«Привет :) Как назвала нашего сына?)»
Чёрт возьми, ты не сомневалась, кто был отправителем, хотя имя аккаунта совершенно не говорило ни о чём. Хочется просто заблокировать его или послать далеко и надолго, но ты ведь не глупая и понимаешь, что он в любом случае найдёт способ, как достать тебя окончательно. Злобно стучишь пальцем по телефону, набирая одно-единственное имя, которое, как ты предполагаешь, очень понравится Разумовскому.
«Игорь»
Не проходит и минуты.
«Плохая шутка, любимая: с»
«Отвали.»
«В графе отец ты написала моё имя?»
«Поставила прочерк, не беспокойся. Алименты платить не будешь.»
Видимо, этот ответ и впрямь задел его за живое, потому как несколько минут он молчал. Ты даже подумала, что Сергей успокоился и решил забить на тебя. Но не тут-то было.
«Какие алименты, что ты несёшь? Почему прочерк? У нашего сына есть отец! Я его отец, слышишь? Ты думаешь, я позволю ему расти в нищете?»
Ты не думала, что он так заведётся. Злость чувствовалась даже через немые буквы в горящем тексте сообщений.
«Успокойся, я сама его всем обеспечу. Не лезь больше в нашу жизнь, я прошу тебя!»
«Ребёнку нужен отец!»
«Не такой психопат, как ты. Пожалуйста, забудь про наше существование.»
«Да чёрт тебя побери! Пришли хотя бы фотку и видео, на кого похож?»
«Вылитый ты. Надеюсь, характером пойдёт в меня. Зачем пишешь мне?»
«Да так, прочитал твои старые сообщения, где ты слала меня и чертыхалась. Решил глянуть, чем ты живёшь, а там фотки с коляской. Почему не сказала? Вообще-то я хотел предложить тебе сыграть партию в шахматы, очень веселые, кстати. Но обстоятельства изменились, появилась лишняя фигура, которой играть я не могу.»
«Сталкеришь, значит. Понятно. Играть я с тобой ни во что не буду, наиграюсь ещё с нашим сыном и не только в шахматы.»
«Ты фотку-то скинь. И счёт в банке сходи проверь, вдруг там что-нибудь интересное.»
«Арестовали?»
«Неа. Подкинул парочку долларов, лишними не будут. Не беспокойся, полиции сейчас не до тебя, разбираться не станут.»
«Какой же ты конченный, Серёга. Опять воду мутишь.»
«А то.»
Он писал ещё что-то, но детский плач не позволил тебе сосредоточиться на ответе. Не долго думая, подносишь микрофон своего телефона поближе ко рту сына и отправляешь голосовое Разумовскому, озлобленно улыбаясь своей гениальной идее. Пускай послушает. Ему только полезно будет.
