Я был готов любить весь мир, —
меня никто не понял:
и я выучился ненавидеть.
— Доктор! Помогите! Там, на южном берегу острова в бухте возле мыса Потрясения, находится человек, нуждающийся в помощи! Кажется, он сломал ногу! Лениво оборачиваешь голову, комкая в руках розыскной плакат со своим изображением. Видишь перед собой запыхавшегося мужчину, держащего в руках медицинскую сумку. Ненужный клочок бумаги отправляется в карман широких черных брюк. «Наверняка местный врач, » — думаешь ты, презрительно усмехаясь. Нарушитель спокойствия смотрит на тебя выжидающе. — Сломал ногу? — устало вздыхаешь, слегка наклонив голову. — Вот дела. Лучше бы он сломал шею, я бы предложила помощь в оказании ритуальных услуг. Наш корабельный плотник может изготовить отличный гроб. Как тебе предложение? Абсолютно серьёзное лицо и скептичный взгляд выводят доктора из себя. — Что? Ты это серьезно? — в гневе кричит он: — Ты же врач, как ты можешь быть такой бессердечной? — Я не называю себя врачом. Я всего лишь занимаюсь вскрытиями трупов, вот и все. Чего ты себе там напридумывал, мне до этого дела нет. «Очередной благодетель. Сейчас стошнит, » — проносится скверная мысль. — Стерва! Только попадись мне еще на глаза! — вдруг сменил тон доктор, сильно потрясенный твоим хладнокровием. И наконец ты улыбаешься: обозлённо и высокомерно. — И что ты сделаешь? — насмехаешься над ним как над младенцем, едва сдерживая хохот: — Убьешь меня? Тогда зачем ждать следующей встречи? Сделай это сейчас. И тут рука мужчины потянулась в сумку и достала оттуда какой-то предмет. Выждав несколько секунд, словно даря тебе шанс вернуть слова обратно, он щёлкнул складным ножом и замахнулся, чтобы напугать тебя, но стоило только ему приблизиться, дотронувшись до его запястья, используешь силу фрукта. И тут же тело нападавшего распадается на мелкие части, напоминающие пылинки в воздухе. Нож падает на землю. Всего лишь маленькие пепелинки в воздухе — всё, что осталось от рослого крепкого человека, хотевшего запугать тебя и заставить плясать под свою дудку. Хмыкнув, подбираешь нож, закинув его в небольшую сумку — всегда пригодится, если вдруг захочется почистить яблоко. — Не надо было со мной связываться. Будь благодарен, что я не превратила тебя в козла, коим ты и являлся.***
— Пожалуйста, не возвращайте меня во флот! Лучше дайте умереть! Прошу Вас, доктор! Твои глаза опущены. Волосы скрывают мрачное лицо. Ради этого ты так долго обучалась медицине? Ради этого совершенствовала свои способности дьявольского фрукта? Ради таких слов? Ради мольбы о смерти? Пальцы сжимаются в кулаки. — Хватит просить меня о том, чего я не могу сделать. — Умоляю! Вы же знаете, что будет, когда я вернусь во флот! Да, ты хорошо знала. Этого человека вновь будут использовать как пушечное мясо — для массовки, не более. Ведь он далеко не первый и не последний. Таких ты видела уже тысячи, все они проходили через твои руки, почти всегда — едва живые, такие, каких никто больше вернуть к жизни уже не мог. Там, за дверью, на небольшом диване сидели родные молодого парня, лежащего перед тобой на кушетке. Жена и дочка. Обе рыдали, утешая друг друга объятиями. Солдат был без пяти минут мертвецом, но несмотря на это, тратил свои последние силы на мольбу. Мольбу о смерти. Руки дрожат. Не спешишь снимать белые перчатки. Раньше ты меньше сомневалась, прекрасно понимая, какими делами занимаешься. Ты долго боялась и ждала, когда же прозвучат слова. Слова, которые ты больше всего не хотела слышать. Ты была лучшим врачом в штабе. Никто из твоих пациентов никогда не умирал, напротив, они возвращались с того света. Однако, с каждым разом ты слышала все меньше благодарностей и больше тихих проклятий. — Прошу Вас! Прошу! Слёзы накапливаются в глазах. Хочется закричать, но стараешься держать лицо — наедине с пациентом выпускать эмоции совершенно не нужно. Ты доктор. Всего лишь доктор. Считали ли тебя в штабе за человека? Особенно адмирал Акаину. Рыдания за дверью становятся громче. Как ты должна объясниться перед ними? Как сказать, что порою смерть — самое настоящее спасение из круга страданий. Ты помнила худощавого бледного парня, он был твоим пациентом уже не первый раз. Разница во времени была ужасающей. Всего за несколько месяцев жизнерадостный умный парнишка превратился в безвольную куклу, жаждущую смерти. Не снимая перчаток, открываешь большой шкаф и некоторое время ищешь нужную упаковку — ты давно не пользовалась лекарствами, особенно такими. Затем берёшь шприц. Пациент внимательно наблюдает за твоими действиями, несмотря на огромную тягу провалиться в пучины темноты. — Этот укол снимет боль. Дышать станет легче, ты спокойно заснешь. — И проснувшись, снова буду отправлен к пиратам? — Нет. «Ты не проснёшься. Но умрёшь с достоинством, не как крыса в подполье. Не как пушечное мясо, имя которого никто не вспомнит, » — дрожа, думаешь ты, пытаясь себя успокоить. Он даже не почувствовал боли от толстой иглы — правая рука была парализована. Сначала ты чувствовала его недоверие и злость. Но стоило ему увидеть твои глаза, всё стало понятно. И он благодарно кивнул и улыбнулся как только мог. — Спасибо. С того дня смерти участились. У некогда совершенного доктора, казалось, началась полоса неудач. Все в штабе заметили это, особенно он — адмирал Акаину. Он быстро понял твои мотивы, разгадал как открытую книгу, стоило лишь несколько дней скрыто понаблюдать за тобой и твоей работой. И в один день он послал тебе солдата-доносчика, который убедил его в собственной правоте. Стоило только тебе приготовить шприц с раствором, дверь в комнату без стука распахнулась. — Снова будешь оправдываться плохим самочувствием? Или на это раз придумаешь что-нибудь получше? Ты молчала, понимая, что попалась с поличным, но не считала себя виновной. Ни грамма сожаления. Ты знала, что не сделала ничего худшего, чем сам адмирал Акаину, а потому его мнение для тебя не значило ничего. Однако он был зол, невероятно зол. — Я приказал бы казнить тебя прилюдно, но верю в то, что ты неглупый человек. Поэтому хочу дать тебе шанс исправиться. Он лгал. Ни капли сострадания к тебе у него не было. Ты просто была ценной фигурой на шахматной доске, от которой без потерь не избавиться. Твоя смерть значительно скажется на всех ступенях иерархии Морского Дозора. — Я жду ответа ровно сутки. Если одумаешься и принесешь мне свои извинения, я сделаю вид, что ничего не случилось и мы замнём эту историю. В противном случае я отправлю тебя в Импел Даун как опасного преступника, где ты будешь гнить до конца своей жалкой жизни. С этими словами он ушёл. Испугалась ли ты? Безусловно. Слухи о самой ужасной тюрьме часто доходили до тебя. Смогла бы ты выдержать хотя бы один день там? Ты, всего лишь доктор, наедине с опаснейшими людьми мира. Руки и тело тряслись от страха. Закончив рабочий день досрочно, ты заперлась в своем рабочем кабинете. Там тебя и схватила истерика. Горшки с цветами полетели с подоконника, письменные принадлежности были скинуты со стола, кувшин с водой брошен об стену. Но всё это едва ли помогло прояснить сознание. Ты не знала, чего в тебе больше: гнева, страха или отчаяния. Эмоции захлёстывали огромной волной, с которой справиться не было сил. Но когда адмирал, спустя ровно сутки, минута в минуту, пришёл к тебе, твой голос не дрогнул: — Я считаю, что поступала правильно. Заставлять солдат, которые даже не могут возразить, страдать и проходить настоящие круги ада — вот что такое настоящая жестокость. Акаину сдержал обещание. Твоё лицо украсило первые страницы газет с говорящим заголовком: «Доктор, несущий смерть». В статьях были указаны даже имена пациентов, которых ты убила. Тебе дали прочитать список твоих преступлений, которые были преподнесены как особо жестокие и ужасающие. Так мир стал тебя ненавидеть. Люди желали тебе смерти. У корабля, который должен был доставить тебя в Импел Даун, собралась куча народу. Женщины бросали камни, мужчины выкрикивали проклятия. И никто из стражников не пытался их остановить. А потом появился он. Спустя несколько месяцев твоего заключения. Чёрная Борода. — Хочешь в мою команду? Лишний доктор сейчас мне не помешает. Особенно такой, как ты, — оковы из кайросеки были в тот же миг разрушены его людьми. В ответ ты обозлённо улыбнулась.***
Сабо сразу увидел повсюду розыскные плакаты с твоим портретом, едва только попал на остров по особому поручению. Старая библиотека была главной целью его визита, и он решил не отвлекаться, как бы интересно ему не было. Войдя в помещение, к своему удивлению, он увидел лишь библиотекаря, одиноко сидящего за стойкой возле небольшой тумбы с фикусом. Осмотревшись, Сабо нашёл взглядом только одного посетителя. Посетителя, подозрительно похожего на одного из самых разыскиваемых преступников. — Кто эта девушка? — спросил Сабо, стараясь не шуметь. В ответ библиотекарь показал ему розыскной плакат. — Слышал, за нее положена бешеная награда и ищут ее исключительно живой. Наверняка она страшный человек, поэтому-то все остальные посетители разбежались. И ты бы, парень, пошел, пока она тебя не заметила. — Не волнуйтесь, я как раз давно хотел встретиться с ней. Он осторожно снял шляпу, положив её на свободный стол и, не спеша, медленно приблизился к месту, где сидела ты. Отодвинув стул, Сабо сел напротив тебя, хотя все остальные места были свободны. Ты, разумеется, сразу узнала его. Революционер. Что могло ему понадобиться от тебя? — Читаешь книгу о медицине? — просто спросил он. — Я видела достаточно человеческих тел изнутри, чтобы в этом не нуждаться. — Тогда что за книга? — Чёрная магия. Как вызвать Пиковую Даму. Сабо застыл в удивлении. — Ты веришь в эту чепуху? — добродушно посмеялся он. — Ты ведь доктор. — Это не чепуха! — вдруг слишком громко возразила ты. — Между прочим, многие проклятия, которые я накладывала, действительно сработали! И да, я не доктор! — Хорошо-хорошо, не горячись, ладно? — его расслабленный голос раздражал. Как будто он не знал, кто сидит перед ним. — Мне лишь только интересно, почему Правительство с таким остервенением ищет тебя? В мире много убийц, но только тебя ищут живой. — Не твоего ума дело. Когда сдохнешь, тогда и поговорим. Его, казалось, ничуть не задел твой враждебный тон. — Боюсь, это слишком долго, — с улыбкой заметил Сабо. Он использовал своё обаяние против твоей холодности и строптивости. Как будто видел, что прежняя ты всё еще жива под личиной злобы и обиды на весь мир. Ты не знала, как он смог прознать про это. В тот вечер вы оказались вдвоем в одной постели. Как это произошло — никто из вас не мог сказать точно. Сабо зашёл слишком далеко с желанием узнать правду о твоем заключении в Импел Даун, а ты охотно ему не поддавалась. Открыть двери тайны было непросто, а может быть, невозможно. Ты слишком хорошо контролировала себя. Какой-то дешевый отель, скрипучая кровать, но ты не заметила ни пыли на столе и стульях, ни паутины в углах, только он. И он не видел ничего, кроме тебя. Он собирался вывернуть твою ложь наизнанку, но оказался уязвим сам. В ту ночь ты одержала победу, а Сабо не смог справиться с миссией. Твое очарование затмило его голову: ты была той девушкой, которую он хотел бы когда-нибудь найти. И Сабо точно не ожидал встретить тебя при таких обстоятельствах. Его руки были нежными, несмотря на сухие мозоли на ладонях, тонкие пальцы, уже без перчаток, ласкали твои бедра, постепенно поднимаясь выше. Он и сам по себе такой — ты поняла это сразу. Надежный, добродушный, жаждущий справедливости. Тёплые губы встречались с твоими в бархатном поцелуе, разгоряченные тела накаливались до предела, от удовольствия застилало глаза. Изголодавшиеся души встретились, переплетаясь в крепкий узел, который готов был взорваться. Когда он оказался между твоих ног, ты не помнила свое имя, послушно раздвигая их шире. Слёзы накапливались и казалось, будто сердце вздрагивает в такт глубоким чувственным толчкам. Сабо осторожно гладил тебя по щеке, вытирая уголки глаз большими пальцами, несущими необыкновенную теплоту и успокоение. Умиротворение, которое ты давно искала, ты нашла в нем. И равновесие, которое хотела забыть, укрывшись защитной пеленой. Он дарил тебе теплоту. Тебе, едва знакомой женщине. Но утро подкралось незаметно. И ты оставила его в одиночестве, едва первые лучи солнца заиграли на стене напротив окна.***
Бёрджесс никогда тебе не нравился. Но именно с ним ты оказалась на Дресс Роуз, предпочтя, впрочем, осматриваться на острове в одиночку. Именно там ты встретила его: охотника на пиратов Зоро. Это произошло случайно. Никто из вас не искал друг друга. Он просто блуждал по улицам, ища кого-то или что-то, в то время как ты спокойно прогуливалась, наслаждаясь тёплой погодой в ожидании весточки от Бёрджесса. Он сшиб тебя с ног. — Эй, смотри, куда прёшь! — сердито воскликнула ты, прежде чем узнать, кто перед тобой. Зоро был ранен, не слишком глубоко, но как доктор ты не могла оставить это вне своего внимания. — Эй, парень. Ты там помираешь? Гроб не нужен? — отряхнувшись, совершенно серьёзно спрашиваешь его. Зоро обескуражен твоим предложением, но быстро собирается с мыслями: — Оставь себе, чертова женщина. Он отвернулся, собираясь бежать дальше, но ты вновь окликнула его, заинтересовавшись. — У тебя рука вся в крови, а с глазом что? — Не твое дело. Он оглянулся, чтобы посмотреть на тебя, и заметил медицинскую сумку, перекинутую через плечо. «Доктор, » -сразу подумал он, прежде чем получше вгляделся в твоё лицо. — Эй, ты ведь [Имя]? — спросил Зоро, решив слегка повременить с делами. — А ты странный, — проигнорировав его вопрос, задумчиво произносишь ты: — Используешь три меча в бою? Никогда такого не видела. С этими словами ты в мгновение ока испарилась прямо перед его глазами. Зоро почти поверил в то, что всего лишь увидел мираж, но небольшой кусок бинта упал с твоей руки, оставшись лежать на земле.***
Ты не могла поверить, что этот болван Бёрджесс потерпел поражение от революционера, хотя изо всех сил надеялась, что товарищу по команде надерут зад. Его глупый смех всегда несказанно бесил тебя. Помогать, разумеется, ты не спешила, да и не собиралась вообще. Все в команде знали о том, что ты больше не занимаешься лечением людей. Все это время ты занималась лишь вскрытиями трупов фруктовиков, испытывая необыкновенное желание узнать побольше о способностях плодов дьявола. Людские судьбы мало интересовали тебя теперь. Ты больше не была для них отбросом. Никто не кинет в тебя камнем впредь. Все они боятся тебя. — Разве ты не заботишься о своих пациентах? — однажды спросил тебя Лаффит, когда вы только познакомились. — Все мои пациенты уже на кладбище. Не думаю, что им есть дело до моей заботы, — скучающим тоном ответила ты. Ты встретила Зоро второй раз, когда он одержал победу над Пикой. Его сила и впрямь поразила тебя. В чём-то он был похож на идеал парня, о котором ты мечтала в детстве. Но с тех пор многое изменилось. Ты больше не была наивной дурочкой, помогающей всему и всем подряд. — Эй, нужна помощь? — спросила ты, забыв на пару минут о гордости. Зоро показался тебе человеком, которым можно восхищаться. И ты восхитилась, наблюдая за его поединком с Пикой. Он ответил неохотно, но все же повернулся к тебе. — Я же сказал: гроб мне не нужен. — А что если я предложу тебе свою помощь? — Ты вроде медик, да? Ты промолчала, но он посчитал это за положительный ответ. Зоро не слишком доверял тебе, но в тот момент слишком устал, чтобы возражать. Тем более, определенные слухи доходили до него временами, и он хотел убедиться в их правдивости. Зоро не испугался ни тебя, ни того, что ты могла с ним сделать. Осторожно дотронувшись своими пальцами до раны на его руке, используешь силу своего фрукта. Кровь исчезает прямо на глазах, порванная рубашка и пиджак вновь становятся целыми, как новые, а глубокий порез затягивается сам собой. Он стал твоим первым живым пациентом после Импел Дауна. И пока ты делала свою работу, Зоро заметил кое-что. Твои руки выше запястья и до самого плеча были перебинтованы. Зачем тебе это? — Не можешь вылечить себя? — небрежно спросил он, изо всех сил делая вид, что ему все равно. И к его удивлению, ты сильно напряглась. От былой маски беспечности и хладнокровия не осталось и следа. Эти бинты… Они скрывали кое-что очень личное. Шрамы. Шрамы от порезов, которые ты наносила себе острым камнем во время заключения в тюрьме, пока стража не наблюдала за тобой. Когда Огненный Кулак Эйс оказался в Импел Дауне, всё внимание переключилось на него. И вот тогда-то ты и резала себе вены. Но сколько бы ни пыталась — решимости умереть по-настоящему не хватило. Что-то удерживало тебя в мире. Какая-то слепая надежда, что все может стать лучше. Глупая черта твоего характера. — Не твоё дело, — тихо сказала ты, поджав губы. И он понял, что задел тебя за живое. Решив оставить это на твоей совести, Зоро не стал спрашивать больше. Тем более, он остался в определенном долгу перед тобой, хотя и не просил помощи.***
— Хэй, [Имя]! Ты тоже на Дресс Роуз? Я слышал об этом, но не видел тебя раньше. Сабо казался тебе чересчур расслабленным и бодрым. В ответ ты ничего не сказала, демонстративно отвернувшись. Разрушенные улицы города навели на тебя тоску. Жаждущее разрушений нутро неожиданно утихло, уступая давно забытым чувствам. И надо же было ему появиться именно в такой момент! — Я тут потрепал твоего товарища по команде, — он тепло улыбается, как будто считает своим другом. — Надеюсь, ты не сильно обижена? — Поделом ему, — хмыкнула ты, внутренне ликуя. Да за такую радость ты бы даже расцеловала Сабо, будь ты чуточку подобрее. — Ты чувствуешь себя плохо в присутствии членов своей команды? — неожиданно спросил Сабо, нахмурившись. — Не твоё дело. — А Чёрная Борода? — Я уважаю своего капитана. Твои вопросы глупы и неуместны. Молчание — не то, на что рассчитывал Сабо. Не в этот раз. Он уже упустил тебя один раз, но судьба подарила ему новый шанс. — Я слышал, что ты была лучшим доктором в штабе. Что с тобой случилось? — Заткнись. — Это Акаину? Из-за него тебя упекли в Импел Даун? Стоило лишь услышать имя человека, который сломал тебя, как в глазах потемнело. — Я же велела тебе замолчать! — голос неожиданно срывается. — Значит, я прав, — от былого веселья не осталось и следа. Его голос наполнен сочувствием, которого ты не хотела. У тебя есть команда. Есть капитан, который освободил тебя из пучин ада. Все остальные люди были тебе ненавистны. Снова не получив ничего в ответ, Сабо решает продолжить: — Ты хороший человек, [Имя]. Я не могу представить, что довелось пережить тебе, это так. Но я бы хотел лучшей жизни для тебя. Присоединяйся к революционной армии. Вместе мы… Ты не дала ему продолжить, разозлившись, подхваченная метко в сердце. — Ты сам-то понимаешь, что несёшь? Мне не нужна твоя жалость. И ничья другая. Он попытался схватить тебя за руку, но ты отпряла, словно обожглась об раскалённую печь. — Именно поэтому ты выбрала тюрьму вместо страданий множества людей? Поэтому ты боишься снова оказаться перед выбором? — Как ты… — Неважно. Правительство заставляло тебя делать ужасные вещи. Но твои способности созданы не для того, чтобы убивать. Ты можешь дарить людям жизнь, новый шанс. А пока есть шанс, надежда на светлое будущее не пропадет. Слёзы былой надежды грозились потечь по твоим щекам. Он попал в цель, как меткий стрелок поражает яблоко на голове старого друга. Бежать. Бежать, пока стены защиты от внешнего мира не рухнули, пока маска безразличия не раскололась совсем. Это было трудно. Больно. Шрамы на руках, наспех неаккуратно забинтованные, всё еще отзывались фантомной болью. Ты почти позабыла, как накладывать повязку: так давно не имела дела с живыми людьми, тем более без своей чудесной способности. Твой крест, твоё проклятие и камень на душе. Теперь тебе предлагали наконец от него освободиться. Была ли это сделка с Дьяволом или знак свыше — ты не знала. Сабо видел твоё замешательство, твоё искаженное страхом лицо. В последнее время ты боялась смотреть в зеркало, боясь увидеть нечто, непохожее на саму себя. Сабо прав. Во что ты превратилась? Как давно отреклась от самой себя? Вопросы, на которые не было ответа. Появится ли он, если попробовать вернуть время вспять? Этого ты тоже не знала. — Надежда? На будущее? — с горечью спросила ты, опустив голову, чтобы скрыть капающие слёзы. — У меня её давно нет. Я словно птица, питающаяся падалью, находящая интерес только в трупах. Неспособная догнать и поймать живую добычу. Ты понимаешь? Конечно, ты понимаешь. Его глаза, наполненные состраданием. Они были искренними. Он звал тебя с собой, не потому что хотел заполучить для революционной армии искусного доктора, нет. Он правда пытался спасти тебя. Спасти из пучин гнева и обиды, подарить шанс стать лучше, смелее, обретя веру вновь. Правительство сотворило из тебя зверя, безжалостного и бездушного, который набросился в конечном итоге на того, кто собирался стать его хозяином. — Ты не права. Ты прячешься от людей, потому что боишься их ранить. Ведь так? Он обнажал твою душу слово за словом, как когда-то снимал одежду с разгоряченного тела. И сейчас ты чувствовала себя гораздо более смущенной и уязвимой, чем тогда. — Дай… мне подумать. На его лице вновь появилась улыбка. Он осторожно взял твои руки в свои и поцеловал твои пальцы, прижавшись к ним щекой. Ты покраснела. — Я буду ждать тебя, [Имя]. Он отстранился, махнув напоследок, оставив тебя сомневаться в собственных чувствах. В тот день твоя оборона дрогнула. И ты не знала, сможешь ли возвести её вновь, или она неизбежно окончательно рухнет, представляя миру уязвимую наивную тебя, которая жила в самом дальнем углу твоей души в позолоченной клетке.