Born to win

Ева проснулась одна. Неохотно поднимая веки в залитой мягким светом спальне, гонщица несколько мгновений пытается вспомнить, где она. За окном так же лениво поднимается солнце, плавно пробуждая Ниццу яркими лучами. «Я люблю просыпаться и смотреть на море» — вспоминает девушка слова Оксаны. На часах «06:43». Последнее, что хочется делать в такое время – выбираться из-под тёплого одеяла и ехать на работу. Даже если твоя работа – самая лучшая в мире. Сегодня среда. В этот день команды обычно прилетают в город, где проводится гонка, бросают вещи в отеле и неспешно начинают обсуждать планы на уикенд за ланчем, плавно перетекающим в ужин. Формально гонщики могут позволить себе не посещать эти мероприятия. Никто не запрещает начать работать только в четверг, но как правило все придерживаются давно устоявшихся традиций и проводят время с командой. Такой вот тимбилдинг. Трасса Поль-Рикар всего в сотне километров от Ниццы, и Оксана изъявила желание поехать туда на машине, а после гонки – вернуться домой ещё на пару дней. Сперва Ева была не против небольшого автопутешествия, однако сейчас, после будильника в шесть утра, который чудесным образом отключился, это уже не кажется такой хорошей затеей. Оксане, напротив, отчего-то нравится просыпаться ни свет ни заря, делать легкую пробежку, собираясь с мыслями. В командировках на это часто не хватает времени, а набережная Ниццы – идеальное место для бега. Безлюдное и особенно прекрасное ранним утром. Ева любит спать, долго нежась в тёплой кровати. И единственное, что может заставить её проснуться рано – необходимость. Найти Оксану совсем не трудно. Она на кухне: стоит рядом с панорамным окном настолько близко, что на стекле остаётся след горячего дыхания. В руке бумажный стаканчик с кофе: наверняка какой-нибудь лавандовый раф или мятный мокко, смысл которых Поластри никогда не понимала. У кофе должен быть вкус кофе, разве нет? Оперевшись о холодную стену, Ева наблюдает. Ей нравится смотреть на мир со стороны, наблюдать за людьми, когда они об этом не догадываются. Поэтому она субботними утрами завтракает на трибунах, следя за просыпающимися гаражами команд. Поэтому она стоит здесь и боится разрушить шаткое умиротворение, едва вдыхая свежий морской воздух, наполняющий дом из открытого окна. Иногда безумно хочется, чтобы жизнь бежала медленнее, оставляя немного времени для спокойной размеренности бытия. — Долго ты там собираешься стоять? — Оксана не оборачивается, но Ева видит её улыбку в отражении на окне. Англичанка подходит, прислоняется спиной к обжигающе холодному стеклу. Достаточно близко, чтобы говорить вполголоса: — О чём думаешь? — О гонке, — Вилланель отвечает мгновенно, будто бы готовилась к этому вопросу. Ева усмехается. — Глупый вопрос, мне стоило догадаться, — её взгляд падает на стол. Накрытый стол. — Ты приготовила завтрак? — скрыть некую долю удивления в голосе не выходит. — О господи, Ева, за кого ты меня принимаешь? — гонщица «Феррари», кажется, удивлена этому вопросу не меньше. — Если бы это готовила я, то ты бы проснулась от звука пожарной сигнализации. В лучшем случае. Ева внезапно чувствует себя жутко голодной, стоит лишь подойти к столу и уловить аромат омлета с беконом. — Это из кафе внизу, где мы вчера завтракали. В их кулинарных способностях я уверена гораздо больше, чем в своих. Кстати, я не знаю, какой кофе ты любишь, но подумала, что американо в шесть утра будет очень кстати. Они завтракают в тишине, наблюдая за растворяющимися в море красками рассвета, наслаждаясь сытным завтраком, крепким кофе и тишиной, которая не нуждается в заполнении. — И что будет дальше? — поставив на светлый мрамор опустевший стаканчик кофе, спрашивает Оксана. Не внезапно. Этот вопрос преследует её с момента пробуждения. Назойливые мысли не давали покоя даже на пробежке, которая обычно позволяет избавиться от лишнего груза и хоть на час забыть о всех проблемах. Но Ева – не совсем проблема, и её не так уж просто выкинуть из головы. — Как что? Мы сядем в твой недо-спорткар и через два часа, если будем ехать по правилам, приедем в Ле-Кастелле. Потом три дня усердной работы, и, наконец, в воскресенье мы будем пить шампанское после гонки, которую я, разумеется, выиграю, — Ева задирается вовсе не из-за собственного самолюбия или праздного желания вывести Оксану на эмоции, а в надежде улизнуть от серьёзного разговора. По крайней мере сегодня. Вилланель достаточно умна для своих двадцати лет, чтобы понимать все хитрости, чтобы изучить все уловки. В любой другой ситуации гонщица бы с радостью поучаствовала в очередной словесной перепалке, и неизвестно, куда бы она их привела. Сейчас всё иначе. — Ты знаешь, о чем я. Под пронзительным взглядом Ева, как часто бывает наедине с Астанковой, перестаёт чувствовать себя почти-пятикратной Чемпионкой мира. Она ощущает себя голой без слоев брони, которые плавятся под холодным взглядом. — А что ты хочешь услышать, Оксана? Что мы будем ходить за ручки по паддоку, царапать любовные письма на стенах и обжиматься по углам как школьницы? Прекрасный иллюзорный мирок, в котором Ева жила несколько дней, рушится и падает прямиком ей на голову, но она продолжает: — Ты же понимаешь, что этого не будет, — она говорит уверенно, но потом с возникшей долей сомнения переспрашивает: — Ты же понимаешь? Оксана усмехается. В точности так же, как делала это тысячу раз, но только теперь всеми силами стараясь скрыть разочарование от услышанного. — Серьезно? Это единственный вариант, что ты можешь себе вообразить? — скрывать она ничего не умеет. Ева делает глубокий вдох, решая на этот раз подбирать слова чуть лучше. — Я думала, нам было хорошо, — Оксана грустно улыбается после бесконечно долгой минуты в тишине, которая стала тяжелой, физически невыносимой, давящей на грудь стальной наковальней. — Тебе было хорошо. — Так и есть, — Поластри отвечает, не задумываясь, — просто... — Просто всё это сложно? — Именно. — Ева хочет остаться в этом уютном коконе навсегда и выбираться в реальность с её проблемами, устоями и правилами только раз в неделю – на гонки. — Просто дай мне немного времени. Оксана представляет, как приятно бы было перевернуть чёртов стол, разбить пару тарелок, развернуться и уйти прочь. Но она лишь делает очередной ровный вдох и кивает, испытывая гордость за собственный самоконтроль. — Ты ничем мне не обязана. Мы можем вычеркнуть эту неделю из памяти и жить как раньше, если тебе так будет проще. Я никому не скажу ни слова, — последняя фраза была брошена уже в проходе. — Советую тебе одеваться, если ты не собираешься ехать в Ле-Кастелле в этих обворожительных шортиках, — голос как по щелчку становится будничным, и Ева на секунду могла бы представить, что последние двадцать минут ей просто приснились. По правилам они, разумеется, не ехали. Вилланель, будучи не в духе, неаккуратно, на грани катастрофы обгоняла плетущиеся по двухполосной дороге машины, а Ева молча надеялась доехать до пункта назначения живой. Многим пилотам Формулы езда по городу даётся с трудом: все эти бесконечные ограничения, запреты и правила не дают шанса ощутить свободу, к которой они привыкли за рулем. То и дело нужно бросать взгляд на спидометр, чтобы не нарваться на камеру или патруль. Ехать на спортивной машине со скоростью дорожного трафика – кощунство. В салоне снова повисла тишина. На этот раз тяжелая, давящая, душащая. Тишина, в которой невозможно расслабиться, которую физически необходимо заполнить. Пускай даже разговорами о погоде. Во всяком случае, Еве так кажется. А ещё – что они едут уже целую вечность, хотя на часах лишь восемь утра. У неё много времени для размышлений. Слишком много. Мысли начинают сводить с ума ещё на выезде из Ниццы, с каждым километром изнуряя всё сильнее. Оксана думать ни о чём не хочет. Она сосредоточена на дороге и машине, управлять которой на скорости за двести куда сложнее, чем созданным для этого болидом. — Пытаешься прожечь во мне дыру своим взглядом или просто не можешь оторвать глаз? — девушка продолжает старательно делать вид, что утреннего разговора не было, не желая расхлебывать кашу, которую сама же заварила. Это так на неё похоже. Поластри не отвечает, хотя после этого ещё долго перебирает в голове остроумные ответы. Ле-Кастелле встретил Формулу горячим воздухом и пронизывающим до костей средиземноморским бризом. Контраст, вводящий тело в заблуждение. Холодно или всё же жарко? Это просто Франция. Так говорит Вилланель, аккуратно закрывая дверь машины. Дни подготовки проходят буднично, почти скучно: пресс-конференции, автограф-сессии, обсуждение стратегий. План «А», план «Б» и так до окончания алфавита. Посреди гонки у тебя будет чуть меньше секунды вспомнить, что же подразумевала буква «Д». Держать всё в голове – критическая необходимость. Перед уикендом нет времени на разговоры и лишние мысли. В конце дня хватает сил только упасть в объятия холодной постели, наслаждаясь чувством причастности к чему-то великому и засыпая, едва успев закрыть глаза. Оксана с Евой первый раз мельком встречаются только вечером после пятничной практики. Несколько коротких фраз, пара аккуратных улыбок и напряженность, совсем другая, нежели между двумя соперницами две недели назад. Вилланель довольна своей тренировкой, темпом машины и фактором неоспоримого преимущества перед всем пелетоном. Впервые за недолгую карьеру в Ф1 она знает трек лучше своих соперников. Она здесь выросла. К тому же, трасса Поль-Рикар идеально подходит болиду «Феррари», отчего каждый прохожий будто чувствует себя обязанным пророчить ей победу в завтрашней квалификации. Оксана отмахивается, боясь почувствовать излишнюю уверенность, расслабиться. В прошлый раз это сыграло с ней злую шутку. Поластри на слова о том, что завтра ей придётся непросто, отвечает с иронией. Неужели они и впрямь думают, что у лучшей гоночной команды в истории Формулы-1 нет туза в рукаве? Субботним утром на трассе дует ледяной ветер, насквозь пронизывая тёплые куртки. Совсем не по-летнему. Ева, неспешно поднявшись по бетонным ступенькам, падает в мягкое кресло на трибуне, бросая на соседнее бумажный пакет с сэндвичем. Поластри прикрывает глаза, вдыхая полной грудью морозный воздух. Тишина. Прекрасная, почти звенящая. — Доброе утро. Брюнетка вздрагивает от неожиданности. Оксана как всегда появляется из ниоткуда и смотрит прямо в глаза. Еве иногда кажется, что выдерживать этот взгляд стало проще. То ли дело в ней самой, то ли гонщица «Феррари» стала смотреть иначе. Но сейчас Поластри из последних сил вынуждает себя продолжать смотреть в серые глаза, излучающие уверенность – такую же ледяную, как и французский бриз. Брюнетка в приветственном жесте поднимает руку в ответ, не чувствуя необходимости в словах. Она убирает свой завтрак с соседнего кресла, предлагая тем самым сесть рядом. Обычно англичанку бесит, когда кто-то осмеливается нарушить течение её священного ритуала. Завтрак перед квалификацией – это её время наедине с собой и трассой. Последние минуты размеренного спокойствия и тишины перед двумя сумасшедшими днями. Но Оксане наверняка плевать на ритуалы. Она живёт только этим моментом, сейчас. Она не думает о будущем, ничего не планирует заранее и принимает важные решения лишь в случае необходимости. Она живёт по своим правилам. Ева так никогда не умела. — Я помню тот день четыре года назад, когда узнала, что здесь снова будет проводиться Формула, — Оксана с мечтательной улыбкой смотрит на трек, раскинувшийся на идеально ровном плато. — Я представляла, как однажды буду соревноваться с лучшими гонщиками в мире здесь – на трассе, где прошла половина моего детства, — серые глаза вновь впиваются в Еву. — Но я никогда не думала, что успею посоперничать с тобой. — Господи, ты заставляешь меня чувствовать себя старой, — отшучивается Поластри, делая глоток обжигающе-горячего крепкого американо. Вилланель улыбается, на секунду задерживает взгляд на мягких губах и вновь возвращается к трассе. Сегодня думать нужно не об этом. На квалификации всё пошло не по плану. Расстановка позиций изменилась настолько, что букмекерские компании наверняка заработали на ставках целое состояние. Никто не мог представить, что Оксана, не совершившая за два дня ни единой ошибки, окажется не в том месте, не в то время. Желтые флаги и предательски маленькое количество времени на вторую попытку. Стечение обстоятельств, из-за которых фаворитке уикенда придётся стартовать в воскресенье с пятнадцатой позиции. Катастрофа. По крайней мере, именно так к этому отнеслась гонщица «Феррари», упрямо не желая никого слушать. Команда, привыкшая к сложному характеру, который наверняка идёт приложением к каждому талантливому человеку, разумно оставила её в покое. Ненадолго, ведь обсуждение стратегий сегодня затянется на много часов дольше, чем в любую другую субботу. Оксана, нервно заламывая пальцы, идёт вперёд без цели и пункта назначения. Просто она не может обдумывать свою вымышленную ничтожность сидя. — Оксана! — кидает Поластри в спину, совсем не чувствуя в себе сил идти ещё быстрее. Попытаться стоило, но Оксана, разумеется, пропускает оклик мимо ушей, ещё больше ускоряясь. Ева, совершив над собой усилие, всё же догоняет, небрежно – так вышло – хватая гонщицу «Феррари» за плечо. Та резко разворачивается, всем видом давая понять, что трогать её сейчас – ужасная идея. Поластри этот сигнал упрямо игнорирует. — Что тебе нужно? — выходит грубо, но наверняка так и было задумано. — Я не хочу ни о чём говорить. И слушать твои воодушевляющие речи тоже. Ева спокойна, она не рассчитывала на приятную беседу: — Хватит вести себя, как маленькая избалованная девчонка, которая первый раз в жизни споткнулась. — Я не спотыкалась, — уточняет Оксана. — Верно. Но первая часть совпадает полностью, — англичанка приподнимает брови, намекая, что правота её безусловна и не подлежит обсуждению. — Это несправедливо. Ева видит, каких усилий гонщице стоит сдерживать ураган злости и обиды, пока ещё надежно заключенный внутри, но так норовящий вырваться и поглотить остатки внешнего спокойствия. — Надо же, а наш мир полон справедливости? Оксана складывает руки на груди в защитном жесте. Услышанные слова ей не нравятся, а их правильность раздражает. С Евой так всегда. — Прекрати истерить. Ты не настолько плохая гонщица, чтобы считать концом света старт с середины пелетона. Оксана нервно усмехается. — Всё же было идеально, — она плотно зажмуривает глаза, почти до боли, и поднимает голову вверх, делая медленный глубокий вдох. Небо за крышами трибун ослепляет своей яркостью. — Я всё делала идеально. Это моя трасса. Я знаю здесь каждую кочку, каждый сантиметр, каждую линию, — Оксана сейчас и вправду похожа на ребёнка, который первый раз в жизни осознал, что справедливости не существует, а усердный труд не всегда окупается. — Невозможно вечно получать то, чего мы заслуживаем. Ева ловит на себе внимающий взгляд. Иногда кажется, что она – единственный человек, которого Оксана готова слушать всегда. Почти всегда. — Многие способны побеждать, сидя за рулем отличного болида и стартуя с первого ряда. Это никого больше не восхищает. Доедь до подиума с пятнадцатого места, и вот тогда, может быть, они все увидят в тебе то, что вижу я. — Мне плевать, что они видят. Это неважно, — Вилланель на секунду замолкает. — Что видишь ты? — Нравится, когда тебя хвалят? — Ева не была бы собой, просто ответив. — А тебе нет? — Нет. Это расслабляет. В воскресенье асфальт плавится под лучами пекущего солнца. Будто бы погода – одна из немногочисленных французов, что жутко не любят Формулу, вечно сетуя на пробки, повышенные цены и невозможное количество приезжих, которые нарушают размеренный ритм жизни тихой провинции. Гидрометцентр Поль-Рикара все команды меж собой начали величать Департаментом Бесполезности, потому что из всех трёх дней работы на трассе его прогнозы, или скорее предсказания, сбылись лишь один раз. Утром субботы было холодно. Воскресная гонка в +30 вместо обещанных чуть выше двадцати обещала быть полной сюрпризов и импровизаций. Для Вилланель и ребят из «Феррари» такой расклад был сродни подарку судьбы. Первая десятка со своими мягкими резинами далеко не уедет, у других же есть великолепная возможность выбирать шины для начала гонки сегодня. Благодаря погоде, смешавшей всем карты, их незатейливая стратегия, избранная от безысходности и в надежде на способности Оксаны, обрела отличные шансы уже в середине гонки доехать до первой тройки. А дальше всё снова будет зависеть от способностей Оксаны. И, конечно же, не повредит немного удачи. Ева ловит на себе цепкий взгляд незадолго до старта. Их гаражи далеко друг от друга, но брюнетка с уверенностью может сказать, что Оксана настроена воинственно. Достаточно всего одного взгляда, чтобы уяснить это. Вчерашний вечер остался в прошлом, и сегодня, возможно, у них ещё будет шанс побороться. Когда до начала остаётся минута, впившись глазами в стартовое табло, Вилланель вспоминает старт в Бахрейне. Когда лучи заходящего солнца освещали простирающуюся вдаль трассу, а она была абсолютно счастлива, стоя рядом с болидом «Мерседес» в первом ряду стартовой решётки. Кажется, что после той гонки за плечами осталась целая вечность, а впереди всего два часа. Огни гаснут. Ни с чем не сравнимый момент. Педаль вжата в пол, почти тысяча лошадей одновременно срываются с места, через полторы секунды разгоняя болид до сотни, через три – до двух. Пульс практически равняется скорости, а тело испытывает перегрузку, сродни старту космического корабля. Дышать сложно, не дышать опасно – не хотелось бы потерять сознание в кокпите. В первом повороте Оксана отыграла три позиции. Это нетрудно даже на жёстких шинах, когда болиды настолько разнятся по техническому совершенству. Ещё троих ей без сверхусилий удалось обогнать на следующих четырёх кругах. Чем дальше, тем сложнее. Затем битва почти на равных. Первая волна питстопов началась всего через одиннадцать кругов. Ева, славящаяся своим умением беречь шины, продержалась тринадцать. Два «Мерседеса» оторвались достаточно, чтобы поменять резину и вернуться на свои законные первые две позиции, остальные же вернулись на трек уже за красным болидом Оксаны. Она третья, шин ещё ненадолго хватит, а впереди – тридцать пять кругов. Когда от завершения Гран-При Франции пелетон отделяют десять кругов, перед глазами Оксаны остается четыре болида. Два «Мерседеса», её напарник по команде и синий «Ред Булл» с двукратным чемпионом мира за рулем. Он опытен и чрезвычайно сосредоточен на методичном отбивании атак настырной девчонки, готовой бороться до последней секунды. Их команды соревнуются за второе место в Кубке конструкторов, и под конец сезона каждый балл в рейтинге на вес золота. Все это понимают, но немногие знают, что мотивация Оксаны сегодня нацелена вовсе не на самоотверженную командную борьбу. После прошлой гонки и вчерашней катастрофы на квалификации нужно доказать, что она способна на большее, чем зарабатывать кубки благодаря удачному билету в крутую команду. Доказать себе. За три круга до финиша позади двух «серебряных стрел» разворачивается баталия, от которой у директора команды «Феррари» замирает сердце. Оба его гонщика ввязались в опасную борьбу: один изо всех сил обороняет свою третью позицию от нападок соперника, вторая готова на всё, чтобы отвоевать четвёртую. Когда синий с красным болидом равняются перед очередным поворотом, Оксане нужно всего полсекунды, чтобы занятые друг другом гонщики, не успев опомниться, остались позади. — Да! Да! Да! — механический голос Макса, от восторга вскочившего со своего мягкого кресла, разрезает вакуумную тишину, — Так-то их! — вместе со всплеском эмоций инженера Оксана начинает слышать и весь остальной мир, от которого старательно абстрагировалась последние десять минут. Прочистив горло под серьёзным взглядом начальника, Макс будничным голосом продолжает: — До финиша два круга, давай без глупостей. — Думаю, два круга я продержусь, — в голосе Вилланель слышна улыбка. Формула полна традиций и суеверий. Номера, шлемы, церемонии и, конечно же, шампанское для победителей. Наверняка каждый будущий гонщик смотрел по воскресеньям Формулу и мечтал однажды оказаться на подиуме, обливая болельщиков шампанским. Нет ничего вкуснее глотка победного игристого и чувства выполненной задачи после двухчасовой гонки. До него ещё масса формальностей, которые, как кажется утомлённому мозгу, тянутся целую бесконечность. Гимн в честь победителя, гимн в честь команды-победителя, вручение кубков, небольшая фотосессия. Можно подумать, что тогда гонщики наконец могут расслабиться и выдохнуть. Но впереди ещё пресс-конференция. На подиуме победительница за руку притягивает Оксану к себе, будто бы для традиционной фотографии на верхней ступеньке. Однако про напарника, стоящего справа, она неловко забывает. — Может хоть улыбнёшься для вида? — говорит Ева на ухо, по-собственнически обнимает девушку за талию и лишь потом, опомнившись, перекладывает руку на плечо. Вилланель послушно натягивает на лицо вымученную улыбку, не задумываясь. На препирания нет сил, да и Ева снова права: нет нужды показывать свои эмоции всему миру. На происходящем сосредоточиться сложно. Она не может прекратить анализировать гонку в своей голове: каждое решение, каждая ошибка, каждый обгон. Что, если бы немного срезать третий поворот, прибавить на прямой на пятьдесят втором круге, всё же обогнать второй «Мерседес» в ту последнюю минуту? На какой ступеньке она бы стояла, провернув всё это? Стояла бы вообще? После церемонии у всех есть немного времени перевести дух. Оксана стоит напротив большого экрана, где раз за разом прокручивают самые яркие моменты гонки. Старт, который Ева проиграла своему напарнику; их борьба на пятом круге; небольшая авария в середине гонки, так кстати сэкономившая время на питстопы для многих команд; двойной обгон, который по словам Макса способна была сделать только она. — Это именно то, что я в тебе вижу, — Оксана резко оборачивается на знакомый голос. — Уникальность. — Я могла ехать лучше. Ева закатывает глаза, но всё же улыбается в ответ, думая о том, что десять лет назад ответила бы точно так же. Перфекционизм – хорошее качество для гонщика, если он не превращается в болезнь. В жизни всегда есть место несовершенствам. — Знаешь, в чём главная проблема всех чемпионов? — Ева начинает разговор издалека, стараясь подбирать слова тщательно, но при этом не звучать как спортивный психолог с пятнадцатилетним стажем. — В вашей звёздной болезни? — издевается Оксана, что англичанка намеренно пропускает мимо ушей. — В том, что чемпионы перестают радоваться победам, — Поластри хорошо знает, о чём говорит, и искусственно ровный голос не даёт в этом усомниться. — Победа становится нормой, а всё, что не победа – плохим результатом. Ты больше не получаешь удовольствие от гонок, а всего лишь зарабатываешь баллы в рейтинге. Наверное, рано или поздно это случается со всеми лидерами. Но это твой первый год, Оксана, — Ева замолкает, делая на этом акцент. — Не упускай возможность радоваться маленьким победам, пока побеждать по-крупному каждый уикенд не стало твоей обязанностью. Оксана задумывается, с ужасом осознавая, что прекрасно понимает смысл этих слов. Год назад она мечтала сесть за руль болида Ф1, а что сейчас? Разочарована третьим местом? Когда она успела перестать ценить каждую проведённую на трассе секунду? — Я рада, — девушка уверенна, что играет достаточно хорошо, чтобы убедить в своей правде даже Еву. — Оставь свою ложь журналистам, — англичанка не желает делать вид, что поверила. У неё другие планы. — Ты думаешь только о том, что могла стать второй, рискнув на последнем круге, — Ева не сомневается в своих словах. — Все думают, что ты побоялась после той аварии или ещё чёрт знает почему. Они найдут, что написать в заголовках. Но я знаю, что ты ничего не боишься и затормозила, потому что наконец включила мозг и сопоставила риски. — Игра не стоила свеч. — Именно. Но полгода назад ты бы не задумываясь рисковала и скорее всего не пила бы сегодня шампанское, а слушала причитания своего начальства о разбитом в очередной раз болиде. — Могла бы просто сказать, что я умница. — Оксана обвивает руки вокруг шеи Евы и улыбается по-кошачьи хитро и совершенно очаровательно. Поластри пытается продолжить свою поучительную лекцию, но второе «Я», почему-то говорящее Оксаниным голосом, называет её занудой. Они стоят всё ещё чуть поодаль, и Ева ощущает физическую необходимость почувствовать тепло её тела, к которому так привыкла за прошлую неделю во Франции. — Обязательно скажу, — Поластри всё же делает над собой усилие, выбираясь из объятий, — когда ты поймешь, о чём я говорила.