Ренар

∙•☽●════════════════════════════✧☽◯☾✧ ═══════════════════════════●☾•∙

Ренар       Просыпаясь, я встаю мгновенно. Полежать подольше можно, если выходной и спал не один. Здесь же у меня не будет выходных. Уже выходя из ванной, положительно поразившей меня, я кошусь на Ива.       Похоже, он спит, и я не хочу будить его. С таким здоровьем ему стоит больше отдыхать, и меня удивляет, почему его родственники не предпочли более спокойное обучение в Шотландии?       Одевшись во все чистое — светлые брюки и рубашку, я покидаю комнату и быстро сбегаю на первый этаж — где-то тут должна быть библиотека. И в столовую нужно прийти без опоздания, я не собираюсь пропускать приемы пищи.       У стенда с объявлениями толпятся студенты — в плащах и без. Я передергиваю плечами, без этих свидетельств посвящения чувствую себя почти уязвимым. Неприятное ощущение.       — Что нового? — спрашиваю я, подходя ближе.       Отмалчиваться и прятаться — не мое, меня должны знать все здесь, от первого курса по пятый. Меня должны бояться, уважать и желать. А я буду выбирать.       — Набор в клубы Миракля, — говорит юноша с клювом вместо носа. — Я думаю записаться в «Единорог».       Я хмыкаю, будто мне есть дело, куда он собрался, и раздвигаю собой группу подростков. Мне есть, о чем подумать.       Как наследник я могу пойти в «Грифон», там играл отец, или «Единорог», как мама. К слову, колода у меня тоже их — светлая, единорожья, бабушкина. Интуитивно меня тянет в «Единорог» или это фамильное — не разберу.       Отбор, судя по объявлению, только завтра, до начала занятий целых три дня, сегодня получу учебники и буду отдыхать. Немного переживаю за оставленного в комнате Ива, может, стоило его разбудить и отвести к врачу? Решительно возвращаюсь по коридору обратно — налаживание связей мне не повредит, мальчишка из непростой семьи, мне его приятельство будет только на руку.       Возле комнаты и приостанавливаюсь, проверяя, а моя ли это? Возле дверей громоздится куча вещей, которую я перешагиваю, вот тут-то рост пригодился.       Ив не спит, он наспех одет и жмется к стене. А в центре комнаты…       — Ты решила вернуться? — максимально спокойно уточняю я. Она не должна понять, насколько я рад ее видеть.       — Меня выставили, — без комплексов и смущения отвечает Одетт, — Так что придется вам обоим смириться и потесниться.       Я только за, а вот Ив смотрит на девчонку испуганно. Или не на нее… а на огромный закрытый гроб из коричневого полированного дерева с медными ручками.       — Ты ужастиков, что ли пересмотрела? — пищит из угла Ив, и я фыркаю.       Кто их пересмотрел, то это я, но гроба у меня нет. Даже в голову не приходило. Интересно, тут можно будет смотреть кино, хотя бы в виде поощрения, или нужно отпрашиваться на выходные в Ренн и идти в кинотеатр? Я не любитель сидеть в душном зале и слушать чавканья попкорном от соседей.       Попкорн, хоть и невкусен, напоминает о еде.       — Пойдем в столовую? — предлагаю я Иву, намеренно игнорируя О, — Пусть девушка обустраивается. Кстати… — продолжаю я, глядя на его разом оживившееся лицо, — … завтра можно пойти записаться к клуб Миракля.       — Не интересуюсь, — отрезает Одетт, хотя, в ее сторону я даже не смотрел.       Она с трудом подтягивает гроб за ручки к неразобранной кровати и переносит туда же чемоданы и сумки.       — Пойдем! — оживляется Ив, и даже подскакивает на месте.       Чувствую, что его пальцы прикасаются к моим, точно мальчишка хотел взять меня за руку, да вовремя передумал. Этого еще не хватало! Я не против обзавестись верным лакеем из старого орденского рода, но не быть же ему нянькой! Хотя… чего я комплексую? В моей семье тоже бытует легенда о дворянине-прапрадедушке, который любил и желал, но на прапрабабушке так и не женился. Надеюсь, она не утопилась, подробностей о их жизни легенда не сохранила.       Я подхожу к Одетт сзади и наклоняюсь ближе — разница в росте дает о себе знать. Она чувствует это и резко поворачивается, оказываясь зажатой между стеной и моим телом. Наклоняюсь еще ближе, чувствуя ее дыхание и смотрю прямо в темно-карие глаза.       — Тогда… в коридоре. Ты предлагала мне что-то. Так вот, я согласен.       Она не мигает и улыбается мелкими, как у ласки зубами.       — Хорошо, — говорит она, — Я тебе покажу, что нужно делать. Но ты должен меня слушаться, иначе ничего не выйдет.       Эта девчонка думает мной управлять? Что она о себе возомнила? Если она выглядит как секс, пахнет, как секс, то… решила меня в рабство заполучить? Это ты меня будешь слушаться, девочка.       Одетт опускает глаза и становится совсем невинной, но меня не обманешь. Она дикая и пахнет горячим мускусом.       — Я буду хорошей, — жарко шепчет она, и это отдается в моих многострадальных яйцах, измученных недельным застоем. — Если получится, я все для тебя сделаю. Абсолютно.       Что ж, ловлю на слове. Не знаю, что он меня на самом деле нужно, но я тоже готов на все. Ладно, на многое. Эту девчонку выгнали просто потому, что она любит спать в гробу? Ну и дурачье. Меня такой мелочью точно не отпугнуть. Если ей нравится переодеваться в кожаное белье или быть отшлепанной — тоже не испугает.       Так чего ты хочешь на самом деле, девочка?       Она убирает пряди волос с моего лба. Краем глаза вижу на ее руке множество мелких заживших царапин. Пальцы горячие, но нежные. Одетт смотрит мне в глаза и слегка облизывает приоткрытые губы.       Меня сносит. Я хватаю ее в охапку и прижимаю к себе, отрывая ее ноги от пола, и резко опускаю на кровать, придавливая сверху. Ее руки обвивают мою шею, ноги обхватывают мои бедра, язык проникает в рот. Похоже, ей так же жарко, как и мне, я чувствую ее плоть сквозь тонкую блузку и продолжаю целовать, оттягивая ее зубы зубами и отпуская. Я готов поклясться, что между нашими телами и лист папиросной бумаги не найдет места, но ладонь Одетт находит лазейку и уже гладит мой член через ткань брюк.       А мне еще никогда не было так жарко.       — Ты меня убьешь… Убьешь! — горячо шепчет О и извивается в пароксизме.       Я слегка отрываюсь от нее, поворачиваясь на бок, и наблюдаю. Ловлю на себе испуганный взгляд Ива, который все еще стоит у двери. Я совсем забыл про мальчишку. Наверно, подсознательно думал, что он уже в столовой.       Тогда стоит дать ему небольшой мастер-класс, раз уж судьба поселила нас в одной комнате. Надо ему кого-нибудь найти, свою О я ни с кем делить не собираюсь.       Флоранс много времени уделяла оттягиванию удовольствия и даже слегка шлепала по пальцам, если я спешил. Но Одетт реагировала иначе, она плавилась от моих прикосновений, точно наконец-то нашла то, чего давно желала. Ее глаза были полуприкрыты, крошечная грудь тяжело вздымалась. Сейчас она напоминала Ива, с ней самой был какой-то припадок, а я не собирался останавливаться.       Я окинул взглядом ее фигуру, разметавшуюся на кровати. Короткая юбка задралась почти до талии, показывая черные трусики, резко контрастировавшие с побледневшей кожей, другого белья под ее тонкой блузкой не ощущаю.       Провожу ладонью по узким бедрам, по расщелине между ног, слегка отодвигаю в сторону трусики и поглаживаю пальцем половые губы. Даже не знаю, чего хочу больше — возбудить или успокоить ее, Одетт и впрямь выглядит впавшей в транс.       — Я подожду снаружи, — выкрикивает Ив и хлопает дверью.       Я поднимаю голову — мальчишки действительно нет. Даже не знаю, разочарован я или рад. Я сам был не готов подпустить его к Одетт, а теперь недоволен, что Ив ушел. Без его присутствия мой запал слегка гаснет, и я нежно целую О в губы.       Ее глаза приоткрываются и взгляд становится осмысленным.       — У тебя есть нож? — спрашивает она.       Я почти не слушаю. Нет у меня ножа, ни лука, ни меча. Только тот, что всегда со мной. Я, стараясь двигаться медленно и нежно, провожу ладонями от ее талии к шее, невзначай задирая блузку. Не могу сказать, что я разочарован, но довольно непривычно.       У Флоранс грудь тоже небольшая, с небольшими светло-розовыми ореолами, торчащая и крепкая.       Флори вбегала в наш дом, целуя в щеку маму, кивая отцу и улыбаясь мне, мгновенно сбегавшему по лестнице в предвкушении.       Она могла прийти с книгами или даже с коробкой пирожных на правах подруги семьи, она была моим любимым учителем, моей наставницей… моей совратительницей. Советчицей и покровительницей. И сейчас я тоскливо осознаю, как мне ее не хватает.       Сейчас мне очень нужен совет. Я одержим сумасшедшей девчонкой и чувствую, что, если дам слабину, пропаду ни за грош.       Сейчас, когда Одетт лежит на спине, ее грудь почти такая же плоская как моя. Только соски гораздо крупнее и выпуклее. Я щекочу их языком и слегка прикусываю, стремясь вызвать стон.       Одетт гладит меня по волосам и слегка отстраняется.       — Мне нравится по-другому, — говорит она.       Я немного раздосадовано отрываюсь от ее груди. Да, я тоже хочу большего. Хочу, что бы она кричала подо мной и умоляла продолжать. А так я чувствую себя отвергнутым. И терпеть это не собираюсь.       Одетт ловко расстегивает мои брюки и хлопает по бедру, что бы я позволил спустить их ниже. Дальше я уже сам сдергиваю их и отбрасываю в сторону. Рубашка мне тоже давно мешает, и она летит следом. Туда же, прямиком к чертям, отправляются голод и поход в столовую, и Ив. Да, все к чертям!       Одетт поглаживает мой член, плотно прижатый к бедру плотной тканью белья, и оттягивает резинку. Ей точно понравится то, что она увидит, вчера меня попытались приласкать, но сбежали, увидев припадок Ива.       Освобожденный член упруго разгибается и ложится на живот. Ноющая боль становится чуть слабее, но я все еще жду свою порцию ласк.       — Мне нравится, что у тебя нет здесь волос, — негромко говорит Одетт, и нависает надо мной — с растрепанными короткими волосами и полу расстегнутой блузкой. Теперь ее грудки больше, и я с удовольствием нащупываю и пощипываю ее соски.       Одетт отстраняется и спускается ниже. Я предоставляю ей полный доступ, слегка сгибая и раздвигая ноги. Головка члена глянцево поблескивает, испачканная каплями смазки, и я, даже без прикосновений, чувствую, какая она горячая. Когда Одетт отгибает член от пупка и берет головку в рот, сначала неглубоко, я чувствую, что ее рот прохладней.       Одетт выпускает мой член изо рта и резко встает, приглашая следовать за ней. Я послушно спускаюсь с кровати, предчувствуя что-то новое.       — Трахни меня в рот, — говорит она и становится передо мной на колени, — Пожалуйста.       Меня снова пронзает возбуждение, даже не от предложения секса, а от последнего умоляющего слова. Но разница в росте дает о себе знать, сейчас Одетт слишком низко.       Похоже, я понимаю, во что она хочет поиграть. Поднимаю ее с колен и тяну к креслу на стороне Ива, буквально толкая в него. И нависаю над ней, опираясь коленями в сиденье.       Одетт смотрит мне в глаза, не мигая, почти гипнотизируя.       — Возьми меня за шею и заставь, — говорит он, — Я буду сопротивляться.       Первое мгновение мне кажется, что мне это не нравится. Но только одну секунду.       Я хватаю ее ладонью за горло, прижимая к высокой спинке кресла и наклоняюсь почти к самому ее лицу, стараясь смотреть угрожающе.       — Давай, соси, сучья тварь! Или я тебе рот порву!       Если я и смотрел такие видео, то только в одиночестве. Флоранс нравится романтика вроде массажа, лепестков цветов и совместной ванны. Да и меня сильная жесть не прельщала — интуитивно казалась грязной и вредной для здоровья. Но это же просто слова.       Не знаю даже, чего я ожидал, но точно не этого — Одетт вцепляется в мое бедро длинными ногтями и оставляет на нем алые борозды. И смотрит нагло и не отрываясь.       У меня снова проскальзывает мысль, что я на каком-то экзамене и, если не выдержу, то она просто исчезнет из моей жизни, переселится на другой этаж, где ее примут и с гробом, и с ее странными фантазиями. А я этого просто не выдержу.       Перехватываю ее запястья свободной рукой, второй продолжая сжимать горло, и заламываю наверх. Теперь, чтобы удержать равновесие, я вынужден почти упереться пахом в лицо Одетт, но так даже лучше.       Наконец-то она начинает ласкать языком мои яички, и я немного ослабляю хватку. Но тут Одетт скользит по головке члена зубами, не сжимая, а только предупреждая.       — Первый урок, — говорит она ровно, — Женщину невозможно изнасиловать в рот, если она сожмет челюсти.       Я дергаюсь. Еще немного, и я начну ее бояться. Но я не хочу!       — Тебе нравится грубость? — спрашиваю я.       Она берет в гот головку и начинает всасывать поглубже и выпускать.       — Я люблю видеть смерть, — отвечает она. — Я не рабыня и не вещь, мы будем с тобой на равных и меня не получится заставить.       Она снова сосет, вбирая член все глубже, вращая языком вокруг головки.       — Мне нравятся разные игры, постепенно мы их освоим. Твои желания будут учитываться.       Она диктует мне условия! И я не уверен, что мне это подходит. И все же я уже давно знаю, что согласен.       — Трахай меня в рот, — говорит О. — Глубже. Не жалей.       Поза не очень подходящая, на втором движении я уже чувствую, как упираюсь в ее гортань. Но рвотных позывов нет, и я продолжаю проникать с каждым движением поясницы чуть глубже. Все же не то.       Я встаю и дергаю О за собой, возвращаясь к кровати.       — Ложись!       Она понимает и опускается на спину, свешивая голову с края. Я опускаюсь на колени и снова приставляю головку члена к губам Одетт. Она покорно открывает рот.       Теперь я могу двигаться куда более размашисто и свободно, соблюдая ритм и позволяя О вдохнуть воздуха на каждом выходе. Возбуждение нарастает, и мой ритм становится чуть быстрее, а тело сильнее прижимает О к матрасу, почти лишая ее возможности шевелиться.       У меня полное ощущение, что я имею девушку в вагину — член входит в ее гортань по самые яйца, еще немного и в рот проскользнут и они. Одетт слабо мычит, но не сопротивляется, и это дает мне ощущение эйфории.       Я чувствую, что подкатывает оргазм, и это немного отрезвляет меня. Вытаскиваю член и позволяю себе кончить на ее лицо и белую блузку — от долгого воздержания спермы много и она тянется нитями.       Одетт слегка кашляет и поворачивает ко мне разгоряченное лицо с болезненно покрасневшими глазами. Облизывает губы и проглатывает несколько капель. Все ее ресницы, щеки, даже челка в моей сперме, и она улыбается. Тянет ладонь и слегка проводит по моей щеке.       — Для первого раза неплохо, — Одетт поворачивается на спину и замирает, не одергивая юбку, не прикрывая грудь.       Теперь, когда я вижу на ее теле следы своей страсти, хочу ее еще больше. Узнать все потаенные фантазии и удовлетворить их. И понять, зачем ей все-таки гроб?       — В следующий раз попробуем с ножом, — говорит она и встает, направляясь в ванную. — Ты со мной?       Она останавливается у входа, предлагая мне следовать за ней. Моя одежда чистая, в отличие от ее, но душ надо принимать по-новой. И завтрак мы безнадежно пропустили.       Я иду следом, невольно посмеиваясь. Надеюсь, что Ив удовлетворил голод не хуже моего.       Войдя в ванную, я чуть подробней осматриваю ее. Помещение большое, выложенное кафелем под серовато-розовый мрамор. Явно рассчитано на нескольких человек и на то, что в комнате могут жить девушки — большое трюмо с пуфиками, подальше от него джакузи, больше похожее на небольшой бассейн, две душевые кабины, в одну из которых забралась Одетт.       Я включаю кран ванной, и струи ударяют в белоснежное дно. В шкафчике нахожу пену, шампуни, крема, соли и что-то еще, неподвластное мужскому разуму.       Натыкаясь глазами на пачки презервативов, морщусь. Прекрасно, что персонал заботится о студентах, но моей О придется освоить таблетки. Если к моим желаниям прислушиваются, то это мое первое требование.       Когда Одетт выходит из душевой, я, уже погрузившийся в ароматную пену, жестом приглашаю ее присоединиться.