***
Спустя какие-то десять минут я уже довольно устраиваюсь на кожаном сиденье с подогревом в машине Александра под шум дождя за окнами. Кто же знал, что она окажется точно такой же, как и в Англии? — Куда едем? — спрашиваю я, переведя взгляд на Алекса, открывшего дверь напротив. Резко вздрагиваю от резко накатившего холода с улицы. Он, смешно скривившись, вероятно, из-за дождинки, попавшей ему прямо в глаз, усаживается на водительское место и выразительно ёжится. — В парк. — Хмыкаю, а после задумчиво окидываю взглядом пейзаж за окном, едва видимый сквозь воду на стекле. Алекс добавляет: — Пока мы туда доедем, дождь уже прекратится. — Тогда хорошо. — Машина трогается с места. Осторожно смотрю на слишком уж потемневшее небо и едва заметно хмурюсь. Что-то я сильно сомневаюсь в этом прогнозе. Поворачиваюсь обратно. Мой взгляд бегло скользит по автомобильному салону, ненадолго задерживается на лице Алекса, а после совсем останавливается на карте, открытой на его телефоне. Внимательно рассматриваю маршрут, а после и название парка, в который мы поедем, — «Royal Djurgården». Пытаюсь произнести его в голове, но даже так запинаюсь и обрываюсь на полуслове. — А как это читается? — Тыкаю пальцем на зелёный кусок земли рядом с небольшой голубой лужицей на карте. — Что? — спрашивает Алекс, не отрываясь от дороги. — Название парка. Роял дьюр… — проговариваю каждую букву и слышу, как он тихо смеётся. — Что? Неужели у меня так плохо выходит? — Нет, совсем нет, — тепло улыбнувшись, говорит он. — Просто звучит оно немного не так. — И как тогда? Да и вообще, кто тут у нас коренной швед? — с наигранным возмущением произношу я. — Почему я до сих пор не знаю шведский? — Не знаю. Может, потому что ты англичанка? — вскинув брови, отвечает Александр. Мы смеёмся. Любовно смотрю на Алекса, когда чувствую его тёплую руку на своей. Мы медленно переплетаем пальцы, и я несильно сжимаю их. — Роял йургоден, — тихо произносит он. Я ожидающе молчу. — Название парка. — Серьёзно? Роял дью… йурд… — Роял йургоден. Тебе надо будет подтянуть шведский, если ты собираешься ж… — Александр замолкает на полуслове. Он напряжённо сглатывает и осторожно переводит взгляд на моё лицо. — Что? Что я собираюсь делать? — видимо, слишком спокойно спрашиваю я. Алекс настороженно начинает: — Я… Прости, я не должен был… Я слишком далеко загадываю. Беспокойно хмурюсь и сильнее сжимаю его руку. Он мельком смотрит мне в глаза, а после, виновато поджав губы, на дорогу. — За что ты извиняешься? Я… Ты не слишком далеко загадываешь, я бы и сама сказала это, но немного позже. — Ободряюще улыбаюсь. — Мне и правда надо будет подтянуть шведский, если я буду жить здесь. — Мне казалось, я слишком тороплюсь. Ты только приехала, а я уже распланировал дизайн нашей квартиры, — негромко говорит Алекс. — Неужели? — спрашиваю, ухмыльнувшись. — И какой же она будет? Светлая, с мебелью из икеи? — Да, но… еще там будут большая кухня с островом, за которым можно будет есть, и телевизор с серым диваном впереди. — А какие там будут окна? — Большие. От потолка до самого пола. — Мне нравится. — Я счастливо улыбаюсь, когда слышу, с каким облегчением вздыхает Александр. — К тому же, у нас с самого начала всё закрутилось так сумбурно и быстро. Так почему же сейчас всё должно быть так размеренно? Немного помолчав, он отвечает: — Ты права. Я боюсь поспешить, боюсь напугать тебя. — Алекс переводит задумчивый взгляд на меня. На светофоре перед нами загорается красный. — Ты можешь напугать кого угодно, Александр. — Склоняю голову набок. — Но только не меня. Делай всё, что захочешь и когда захочешь. — Ласково улыбаюсь. — Я люблю тебя таким, какой ты есть, — со всеми твоими выкрутасами и привычками, особенностями и желаниями. Его задумчивый взгляд задерживается на моих глазах. Я ловлю себя на том, что снова рассматриваю его безупречный профиль. Дневное солнце красиво подсвечивает его лазурные глаза и тёмные веснушки на щеках и носу. — Я люблю тебя, — говорит Александр, а после оставляет мягкий поцелуй у меня на губах. Мы едем дальше.***
«Это восхитительно… холодно!» — проносится у меня в голове, когда я, сидя в тепле и комфорте, окидываю восторженным взглядом парк, в который мы приехали, а после слишком возбуждённо выскакиваю из машины в предвкушении нашей прогулки. — Пошли, — произносит Александр, вертя ключи на указательном пальце. Он быстрым шагом подходит ко мне, резко ловит громоздкий брелок остальными пальцами этой же руки и прижимает его к ладони. Глубоко вдыхаю свежий и даже немного сладкий после дождя воздух и закашливаюсь, когда чувствую, насколько он холодный. Земля и деревья ещё сырые, значит, погода улучшилась не так давно. Точно как по предсказанию Алекса. — Не думаешь, что слишком… — Замолкаю, когда чувствую его мягкие губы на своей щеке. Довольно улыбаюсь и продолжаю: — Слишком холодно для прогулок? — Боишься, что всю тебя я согреть не смогу? — Нильсен аккуратно обнимает меня и хитро щурится, немного отстранившись. — Боюсь, что окоченею ещё до того, как соображу двинуться с места, — передразниваю его, сморщив нос. — Предлагаешь мне нести тебя на руках? — ухмыльнувшись и вскинув левую бровь, спрашивает Алекс. — Нет. — Поджимаю губы. — Предлагаю зайти куда-нибудь. Я хочу есть. — Я знаю тут отличную булочную. Хочешь, можем сходить туда? — Он быстро окидывает взглядом красивые улочки и парк и чему-то кивает.***
Я, оказавшись в долгожданном тепле, достаю промёрзшие руки из карманов тонкого пальто и прохожу вглубь небольшой пекарни. Она оказывается очень уютной: небольшие кресла и круглые столики выстроены вдоль панорамных окон с видом на тот самый парк; тёплый свет ламп освещает мягко освещает помещение. Глубоко вдыхаю сладкий запах свежеиспечённого хлеба и восторженно осматриваюсь. Подхожу к витрине с выпечкой и десертами и тут же подмечаю свой любимый чизкейк. — Как же давно я здесь не был! — подойдя ко мне, говорит Александр. Он касается моего предплечья и прижимается своей щекой к моей. — Что ты выбрала? — Ничего. Мужчина напряжённо хмурится. — Почему? Всё хорошо, kattunge? Ты же хотела поесть. — Его голос кажется мне слишком обеспокоенным, и я тут же поворачиваюсь к нему лицом. — Я хочу взять что-нибудь с собой и поесть в парке. Что будешь брать ты? Александр облегчённо выдыхает, когда я наконец заказываю какую-то булку, и довольно усаживается на слишком уж мягкое ярко-жёлтое кресло. Располагаюсь напротив него, откидываюсь назад и смотрю в окно. Оказывается, даже просто наблюдать за спешащими людьми бывает выматывающим. Отрываю взгляд от не очень-то и интересного пейзажа только когда чувствую, как тёплая рука Алекса накрывает мою и несильно сжимает. Он мило улыбается мне, а после поднимается с места и уходит к кассе. Через минуту он возвращается с крафтовым пакетиком и бумажным стаканом кофе в руках. — Я так и не понял, что ты там заказала. Дашь попробовать? — ухмыльнувшись, спрашивает он. — Конечно. Я и сама не знаю. Мне просто понравился её внешний вид. Да и вообще… — Так и не договариваю. Меня бестактно прерывает очередное уведомление о сообщении Лили, показавшемся на экране блокировки. Не вдумчиво читаю его содержание и понимаю, что особой смысловой нагрузкой оно точно не владеет. Перевожу взгляд чуть выше и натыкаюсь на одну из самых главных причин, почему я вообще сижу здесь. «У Александра Нильсена сегодня день рождения. Не забудьте поздравить его!» — Алекс, — взволнованно начинаю я, — знаешь, почему вчера я решилась приехать сюда? Внимательно смотрю на него. Его губы растягиваются в ухмылке, а брови взлетают наверх. — Потому что поняла, что любишь меня? — Да. Но также я случайно узнала, что сегодня у тебя день рождения. — Укоризненно прищуриваюсь. — Вот же чёртов фейсбук! — тяжело вздохнув, вскрикивает Александр. — Неужели я забыл убрать дату и эти дурацкие уведомления? — Это неважно. Важно то, что ты даже не сказал мне об этом! Нильсен с чересчур замученным видом закатывает глаза и вздыхает. Могу поклясться, что в его взгляде так и читается: «Умоляю, оставь меня в покое». — Я не люблю отмечать дни рождения. Обычно я просто заказываю еду и смотрю какой-нибудь фильм. — А как ты хочешь провести его на этот раз? — негромко спрашиваю я. — Я хочу побыть с тобой.***
Одной рукой держа наполовину открытую румяную и уже надкусанную булку, а второй — большую ладонь Александра, я довольно вышагиваю по красиво уложенной брусчатке у какого-то озера. Кажется, как раз-таки его я и видела на карте. Йурдоген, да? — Алекс, — начинаю я, — я очень скучала по этому ощущению. Он озадаченно хмурится. — Какому? — Тепла и… — Прерываюсь. Чего ещё? Радости? Спокойствия? Может, любви? — Наверное, так ощущается счастье. Опускаю взгляд куда-то вниз. Александр молчит. — Kattunge, посмотри на меня, — негромко просит он. Его ладонь осторожно касается моей щеки, заставляя внимательно посмотреть на него. Его взгляд любовно скользит по чертам моего лица, и я слабо улыбаюсь. Александр наклоняется и целует меня — неторопливо, нежно. Улыбаюсь шире. — Я так скучал по тебе… Я думал о тебе постоянно, — произносит он, неверяще качая головой из стороны в сторону. — И, Боже, как же я рад, что сейчас ты стоишь здесь, передо мной. На мои глаза наворачиваются слёзы, и я тянусь к нему, чтобы обнять. Александр резко выдыхает, когда я, уткнувшись носом в его плечо, тихо всхлипываю. Он мягко поглаживает меня по спине и прижимается щекой к моим волосам. Вдыхаю его запах и расслабляюсь. Мы вместе. Мы наконец-то вместе.***
Посильнее закутавшись в пальто и шарф, привезённый с собой «на всякий случай», и усевшись на свободную лавочку, я откусываю слишком большой кусок сильно засахаренной булочки. Довольно улыбаясь и неспешно прожёвывая свой ещё тёплый обед, поворачиваюсь к Александру лицом. Он, тихо посмеиваясь, тянется свободной рукой к моим щекам — сначала к правой, а затем — к левой, — и убирает сахар, облепивший всё вокруг моего рта. Покорно замираю, с напыщенным любопытством следя за его движениями. Думаю о том, как сильно я люблю его и его заботу обо мне. Взгляд Алекса замирает на моих глазах. Долгие секунды он внимательно смотрит на меня, а затем улыбается. Я, поудобнее ухватившись за булку в бумажной обёртке, придвигаюсь к его боку, пролезаю под руку и обнимаю его за талию. Нильсен оставляет едва ощутимый поцелуй на моей щеке. Расслабленно склоняю голову ему на плечо. Отражение закатного солнца красиво скользит по водной глади озера. Свет просачивается сквозь листву деревьев и пятнами освещает дорожки парка и воду. — Я, кажется, знаю, — тихо и немного неуверенно прерываю уже привычное молчание; мой голос звучит приглушённо, — что будет дальше. Александр поворачивается и ожидающе смотрит на меня. — И что же? — Всё, что у меня есть в Лондоне, для меня… ничего не значит. — Эти слова даются мне слишком нелегко. — Поэтому я была бы счастлива, если бы мы съехались, когда ты будешь… Не успеваю договорить. Александр снова бестактно, — а может, и нет, — прерывает меня. Его губы кажутся мне горькими, наверное, из-за кофе, выпитого им совсем недавно. Эта его привычка странным образом перебивать меня уже не кажется такой дурацкой. Совсем скоро он отстраняется. Ожидающе смотрю на него, затаив дыхание. Моё сердце начинает биться быстрее. Почему он молчит? Алекс начинает говорить только после долгой паузы. — Я только думал об этом, и… — И что надумал? — так же бестактно перебиваю его. Не поцелуем, но так тоже хорошо. Он кротко улыбается моей нетерпимости. — И сам хотел предложить тебе начать жить вместе. — Облегчённо выдыхаю. — Тогда… — Вздыхаю. — Давай съедемся? — уже решительнее спрашиваю я. — Да, давай, — улыбнувшись, отвечает Александр. Он снова подаётся ближе, и на этот раз поцелуй становится глубже и дольше.***
Добравшись до дома, мы устало заваливаемся в квартиру и разбредаемся по своим делам. Я — на кухню, Александр — в ванную. Неспешно усевшись на барный стул, я смотрю на экран телефона и печально вздыхаю, когда понимаю, скольким людям мне надо будет перезванивать и отвечать в мессенджерах. Спустя несколько прослушанных и очень длинных голосовых сообщений от Лили, я нажимаю на последний номер в списке недавних звонков. — Ало? — раздаётся усталый и сильно приглушённый голос на том конце. — Мистер Хоукинс, Вы звонили мне? — Мужчина замученно вздыхает и, прошептав, видимо, молитву, отвечает: — Да. Ты не являешься на работу уже второй день. — Вообще-то, только первый, — возмущённо бурчу я. — Я работала несколько месяцев практически без выходных, разве я не могу сейчас отдохнуть хотя бы несколько дней? — Нет, не можешь. Твоя подружка только-только ушла в отпуск, сотрудников стало ещё меньше, а ты понадобилась здесь ещё больше! — раздражённо выкрикивает Хоукинс. На заднем плане слышится сильный грохот, и я думаю о том, что скоро он так развалит вокруг себя вообще всё. — Не кричите на меня! — грозно и очень воинственно говорю я, сильнее сжав телефон в руке. Мужчина замолкает. — Я сейчас в другой стране — угадайте, как быстро я окажусь на рабочем месте? — Знаешь, что, Харрис? Такой безответственности я ещё не видел! Ты… Позади меня раздаются шаги, и я нетерпеливо оборачиваюсь, наконец оторвавшись от трубки. Александр, удивлённо вскинув брови, промокает волосы полотенцем и неспешно подходит ко мне. — С кем это ты? — шепчет он, указав на телефон. Я с отчаянным видом показываю ему имя контакта. Он понимающе кивает и бросает полотенце на рядом стоящее кресло. — Дай-ка на минутку. Я не успеваю и возразить, как он уже вырывает телефон у меня из рук. Верчу головой из стороны в сторону, одними губами произношу: «Не надо». Он спешно отмахивается и наклоняется своим ухом к моему. Я чувствую приятный запах его шампуня и снова слышу вопли Хоукинса. — Джонатан! — нарочно медленно протягивает Александр в трубку. Старый хрыч тут же замолкает. — Ало? Ты меня слышишь? Видимо, наконец-то выбравшись из транса, он напугано вскрикивает: — Алекс! — Александр, — Нильсен тут же поправляет его. — Конечно, Александр, — тихо повторяет Хоукинс. — Р-рад тебя слышать. Как ты… Как ты там? — он заикается. — Знаешь, ты можешь со спокойной душой уезжать в свой Китай. Только вот, боюсь тебя огорчить, там ты уже останешься без своей конторы. — Александр довольно ухмыляется и прикусывает нижнюю губу. Джонатан молчит. Я случайно начинаю сомневаться, не помер ли он там. — Ало? — Да, — хрипло и как-то слишком отдалённо отвечает мужчина. — Я понял те… Вас, мистер Нильсен. — Агата, сколько там лететь от Лондона до Пекина? — Алекс отодвигает от себя телефон. Не сразу понимаю, что он обращается ко мне. Что уж там говорить о том, насколько абсурдным оказывается этот его спектакль. — Часов двенадцать? Значит, Джонатан Хоукинс, жди весточку уже завтра. Нильсен отключает звонок и кладёт мой телефон на стойку. Я непонимающе хмурюсь, склонившись чуть ближе к нему, и тихо уточняю: — Что ты сделал с ним? — Ничего особенного. Его компания и так бы долго не протянула. А я просто немного ускорил этот процесс, — беззаботно отвечает Александр, явно гордый собой. — Но ведь это можно было оставить на его совести! А теперь ты ещё и в это замешан. Неужели так сложно было просто оставить его? — Почему мы сейчас разговариваем не о том, что нужно нам? Почему какой-то старикан может испортить тебе настроение? — резко спрашивает он и усаживается напротив меня. Я недоумённо замираю. — А что… нужно нам? — нерешительно спрашиваю и, вздохнув, отодвигаю от себя телефон. — Например, твоё окончательное решение. — Алекс склоняет голову вбок и ожидающе смотрит на меня. Я с трудом переключаю своё внимание с напуганного деда, сидящего в своём жалком кабинете в Лондоне, на Александра, сидящего прямо передо мной. С облегчением вздыхаю, когда мысли о недавнем разговоре пропадают сами собой. — Почему только моё? — Потому что я уже давно всё решил. Его рука уверенно накрывает мою ладонь и несильно сжимает. Он слабо улыбается, и я не могу не ответить тем же. — Мне нужно будет слетать на некоторое время в Лондон, а потом — я вся твоя, — очень уверенно произношу я. Понимаю, что не могу поверить даже собственным мыслям и словам о том, что у нас наконец-то всё хорошо. — Значит, — начинает Александр, — мы будем жить вместе? В Стокгольме? Затаив дыхание, он смотрит на меня. Я, глубоко вздохнув, отвечаю: — Похоже на то.