***
Александр сразу купил нам билеты — угадайте, возмущалась ли я — на сегодняшний день и радостно поскакал собирать свой мини-чемоданчик. Тогда я подумала, что выбор города, а страны тем более, может и подождать. Мы же и так уже вместе. Приехав в аэропорт незадолго до конца регистрации, мы даже успели перекусить в зале бизнес-класса прежде, чем пройти на посадку в самолёт. И вот, напряжённо сжимая его руку, я сижу у иллюминатора и молюсь хотя бы добраться до Англии. Алекс ласково гладит большим пальцем тыльную сторону моей ладони и отвлекает меня от глупых мыслей разговорами о том, чем бы я хотела заниматься, когда уволюсь из этой… конторы. — Kattunge, — негромко звучит где-то рядом с моим ухом. Я нехотя разлепляю глаза и улыбаюсь, когда чувствую мягкие губы Александра на своей щеке. Сжимаю наши переплетённые пальцы и думаю о том, что с ним мне гораздо спокойнее.***
Сонно вышагивая по телескопическому трапу самолёта, я цепляюсь за предплечье Алекса и еле-еле волоку за собой свой чемодан, который чудом прошёл в ручную кладь. — Агата, — как-то слишком приглушённо зовёт меня Алекс, только-только закончив говорить по телефону. — Агата… Полностью я разлепляю глаза, только когда спотыкаюсь о что-то неправильно выпирающее на полу уже почти у самого выхода из аэропорта. Раздражённо вздыхаю и оглядываюсь. Ну конечно, порожек! Смотрю на Александра и усмехаюсь, увидев его напуганный и напряжённый взгляд. — Я в порядке. Просто очень хочу спать. Когда за нами наконец-то приезжает машина, я бесцеремонно и очень неловко заваливаюсь на задние сиденья, попутно пытаясь промямлить «добрый вечер», а после жду, пока ко мне присоединится Алекс. Он осторожно усаживается рядом и что-то говорит водителю. Глядя на него из-под полуприкрытых век, я просовываю руку к нему за спину, чтобы обнять, склоняю голову ему на плечо и не замечаю, как засыпаю.***
— Чёрт! — первое, что я слышу уже гораздо яснее. Наверное, я проснулась. Лениво разлепляю глаза и, зевнув, осматриваюсь. Бежевые стены, коричневые — почти чёрные — двери и противное эхо. Не сразу понимаю, в каком положении нахожусь. Одна рука Александра впивается мне в плечо, а другая держит под коленями. Со смятением понимаю, что не стою на земле. Александр резко затихает, а после, напряжённо вздёрнув брови, осторожно переводит взгляд с двери на моё лицо. Разочарованно вздыхает, когда замечает, что я уже не сплю. — Мы уже здесь? — сонно спрашиваю я. Неаккуратно тру пальцами глаза и вздыхаю, когда вижу на них остатки моего макияжа. — Да. Прости, я так не хотел тебя будить, но ключ есть только у тебя, поэтому… — негромко отвечает Александр и кивает на дверь перед нами. До меня только сейчас доходит, что мы стоим у двери моей квартиры. — Конечно-конечно, — начинаю странно дёргаться, пытаясь встать на ноги, — сейчас. Александр осторожно опускает меня на землю и придерживает за плечи. Киваю, когда наконец чувствую, что твёрдо стою на ногах, и улыбаюсь. Достаю ключи из внутреннего кармана пальто и принимаюсь ковырять ими замок. Вскоре мы всё-таки попадаем внутрь квартиры. Я неспешно прохожу чуть дальше коридора и осматриваю гостиную и кухню. Моё сердце замирает, как только я натыкаюсь взглядом на разбросанные вещи. С этой квартирой связано слишком много воспоминаний. Возможно, от неё пора избавляться. Сзади слышатся тихие шаги и звук захлопывающейся двери. Александр обнимает меня со спины, и я охотно подаюсь к нему ближе. Его руки обнимают меня за плечи. Прижимаюсь щекой к его предплечью и прикрываю глаза. — Спасибо за то, что ты со мной, — едва слышно шепчу я. Чувствую его губы на своей макушке. — С тобой здесь гораздо уютнее.***
На первый день пребывания в Англии у меня большие — я бы сказала «грандиозные» — планы, и я не смею их не исполнить. Если рубить надо с плеча, то я знаю, с чего начинать посвящение в новую жизнь. Всю дорогу до этого злосчастного офиса меня била мелкая дрожь. Алекс любезно одолжил мне свою машину в комплекте с личным водителем, и я довольно устроилась на задних сиденьях. Пейзажи за окнами сменялись один на другой раз за разом, и вскоре я потеряла к ним былой интерес. Я обречённо вздыхаю, когда машина останавливается у какого-то неприметного здания. У того самого неприметного здания. Приходится посидеть в тёплом и таком уютном салоне ещё немного, чтобы просто собраться с мыслями. Проведя руками по лицу, я решительно вздыхаю и выползаю на холодную улицу. Меня тут же обдаёт ледяным ветром. На негнущихся ногах захожу в здание. «Всё, как было, — осмотревшись, думаю я. — Только вот… людей было побольше. И настрой повеселей». Сколько там прошло с начала моего путешествия? Два дня? Офис сразу кажется мне слишком тихим. За стойкой рецепции слышится шорох какой-то бумаги. Я сразу заглядываю за неё и вижу знакомую копну светлых кудрей. Лили, засовывая, видимо, очередную конфету в рот, поднимает напуганный взгляд на меня, боясь увидеть на моём месте своего босса. Кажется, у неё должен быть выходной. Её лицо сменяет сразу несколько выражений, а после она вскакивает и звонко вскрикивает: — Агата! Ну наконец-то. — Она слабо обнимает меня. Отстраняется и окидывает изучающим взглядом. — Я уже думала, ты не вернёшься. Мне столько всего нужно тебе рассказать, а… Я перестаю слушать. Почему-то мне начинает казаться, что вывалить на неё всё и сразу будет одним из лучших вариантов разобраться с этим всем как можно скорее. Собрав в себе вообще всю смелость и, кажется, пропавшую уверенность, я выпаливаю: — Я увольняюсь. Лили, раскрыв рот, удивлённо замирает. Она несколько раз моргает и внимательно осматривает моё лицо, наверное, убеждаясь в достоверности моих слов. — Чего? За считанные секунды я забываю вообще всё, что так старательно придумывала первую половину пути сюда. Приходится сказать первые слова, пришедшие на ум. — Я… пришла написать заявление об увольнении. — Я поджимаю губы. Кажется, я думала неспешно подвести её к этой новости, да? — Почему? Подожди, ты… где ты была? — Потому что я переезжаю, — уже решительнее говорю я. Правда, пока не знаю, в какой стране останусь. Но это так, мелочи. Второй вопрос просто игнорирую. Я отчаянно откидываю план разговора, который начал потихоньку восстанавливаться в моей памяти, куда-то далеко и надолго. Будь как будет. — Куда? — неверующе качая головой, спрашивает Лили. — Я… — Запинаюсь. Неожиданно понимаю, что толком даже не знаю, где я буду жить. С этим стоило бы разобраться сегодня. — Я не знаю. Лили вопросительно вскидывает брови. — В смысле, я пока точно не знаю. Может, в другой район, может, в другую страну… — В другую страну?! — Выражение лица Лили становится всё забавнее. Я одёргиваю себя, когда вспоминаю, что для неё всё это слишком неожиданно. Ну, для меня в принципе тоже. — Агата, что происходит? Взгляд её зелёных глаз внезапно приобретает жёсткость и замирает точно на моём лице. «Ещё немного, и она точно просверлит мой череп насквозь. Хотя, если это так, то пусть справится с этим как можно быстрее», — думаю я и оценивающе хмыкаю. Мне нравится ход моих мыслей. У меня возникает ощущение, что меня отчитывают, точно маленького ребёнка. Я задумываюсь над тем, чтобы рассказать ей хотя бы немного о своём лучшем решении за всю жизнь. — Ты… помнишь Александра?***
Лили, услышав краткую, но достаточно достоверную историю о моих приключениях за последние полгода, разражается звонким хохотом, который после перерастает в истеричный. Её глаза краснеют, а щёк касаются первые слёзы. Она торопливо смахивает их и пытается выдавить хоть что-то похожее на улыбку. Получается у неё вполне… сносно. — Я так… — Лили всхлипывает и пытается улыбнуться шире. — Я так рада за тебя! Она тянется ко мне за объятьями, и я охотно подаюсь вперёд. Чувствую, как её подбородок больно упирается мне в плечо, морщусь и успокаивающе хлопаю её по спине. — Поздравляю, — девушка почти что хрипит мне на ухо. Я невольно вздрагиваю. С пугающей уверенностью думаю о том, что это наша последняя встреча.***
Заглядываю в подсобное помещение, в котором, вроде как, хранится что-то очень важное, и неожиданно вдыхаю затхлый воздух оттуда. Высовываюсь обратно в коридор, снова вдыхаю и, героически сжав челюсти, задерживаю дыхание. Захожу обратно и внимательно осматриваюсь. Кушетка со смятой серой постелью уместилась у дальней стены, прямо рядом со стеллажами, доверху забитыми какими-то бумажками. Рядом стоит небольшой столик с какими-то безделушками и чем-то весьма… интересным. На спинке рядом стоящего стула аккуратно повешены брюки. Я была здесь всего один раз — кажется, это было через две недели после моего долгожданного трудоустройства — и смутно помню даже дорогу до этой норы, не то что предметы, бывшие здесь когда-то, поэтому с трудом узнаю пятно на подранном линолеуме — единственное, что осталось неизменным. Кто-то сзади настороженно бурчит что-то невнятное явно на другом языке. Я так и не запомнила те две странные фразы на итальянском, которым местный житель старательно пытался меня научить. Одинокая и уже тускло освещающая помещение лампочка печально мигает, и я напряжённо вдыхаю пыль, смешанную с вонью. — Альваро! — оборачиваюсь, вскрикиваю я и радушно тянусь к нему за объятиями. Мужчина, почесав свою тёмную бороду, — наверное, пытался вспомнить меня, — сначала недоумённо хмурится, а потом тепло улыбается и обнимает меня. От него буквально несёт чем-то тухлым, только в несколько раз ярче. — Харьис! — с сильным акцентом говорит он. Его губы растягиваются в широкой улыбке, и из-за них показываются жёлтые и золотые зубы. Думаю о том, что Альваро всегда казался мне очень милым. Я начинаю говорить ближе к делу и замечаю, как старательно он вслушивается в мои слова. Надеюсь, хоть что-то из этого он понимает. Его широкая улыбка плавно пропадает, брови нахмуриваются, а в его взгляде всё отчётливее проглядывается непонимание. На ломаном английском он говорит мне что-то про какого-то Сэлли, случайно спрашивает, не Локи ли я, и только потом говорит, что ему жаль. Я, постаравшись изобразить грустную улыбку, поджимаю губы и касаюсь его предплечья. Напоследок желаю ему удачных поисков жилья и наконец-то выхожу из душной каморки. Морщусь от последовавшего за мной запаха, которым благоухала вся комнатка и её, видимо, не очень-то чистоплотный хозяин.***
Стараясь восстановить дыхание от слишком торопливого шага по длинным петляющим коридорам этой дыры, я направляюсь в главную обитель зла и на ходу пытаюсь решить, с каким выражением лица мне стоит туда заявиться: уверенно-довольным собой или напуганно-трагичным. Эффект неожиданности всегда казался мне прекрасным преимуществом. Самое важное я решила оставить на десерт. Подхожу к главной двери. С неё-то всё и началось. Попытавшись унять непонятную мне дрожь в руках, я собранно стучусь в кабинет. Оттуда раздаётся приглушённое «Войдите», и я глубоко вдыхаю прежде, чем уверенно вваливаюсь в помещение. Мой взгляд сразу падает на напуганное лицо Хоукинса. Он напряжённо замирает на месте, точно олень при свете фар, и плотно сжимает зубы. Взгляд его тусклых серых глаз — только сейчас я разглядела в них хоть какой-то цвет — приобретает присущую ему злость. Кажется, он ненавидит даже свой фарфоровый чайник. Я быстро осматриваю кабинет и со странной печалью замечаю непривычный для этого места беспорядок, в воздухе буквально воняет несобранностью. Где же тот до жути педантичный и отвратительно опрятный дедок? Мужчина не успевает ничего даже промычать, как я начинаю свою последнюю речь на этом рабочем месте: — Мистер Хоукинс. — Я высокомерно вскидываю левую бровь и приподнимаю подбородок. — Я пришла написать заявление об увольнении и забрать свои немногочисленные вещи. — Меня начинает пугать непроницаемость и собранность моего голоса. Неужели я и правда так могу? — Доброго… — он переводит взгляд на окно позади себя; под его глазами показываются огромные мешки, до этого бывшие припрятанными тусклым светом старой люстры, — дня, Харрис. — Даже моя фамилия, произнесённая им, звучит отвратительно. — Прости, что ты пришла писать? Заявление об увольнении? Джонатан хрипло смеётся, а после громко закашливается. Я едва сдерживаюсь, чтобы не состроить гримасу отвращения и вздрогнуть от страха, и ещё увереннее повторяю свои слова, порывисто вздохнув: — Я пришла увольняться. Попрошу дать мне соответствующие бумаги. Сморщенное лицо Хоукинса искажается наигранным удивлением. Мужчина, тяжело вздохнув, тянется к полке в столе, где лежат все документы. Кажется, теперь он суётся туда почти что каждый день. Он ухмыляется и ехидно спрашивает: — А ты точно уверена, что прочтёшь все слова, написанные на этом листочке, прежде, чем подпишешь? — Его и так трясущаяся рука двигается выразительнее и насмешливо трясёт бумажкой над письменным столом. Я незаметно вздрагиваю, почувствовав укол злобы и обиды. Насупившись, я подаюсь вперёд и выхватываю документ из его пальцев. — Что эта бумажка, что та, — поджав губы, пожимаю плечами, — обе принесут мне только счастье. Джонатан резко втягивает носом воздух, собираясь ответить чем-то едким, но так и остаётся молчать. — Усаживайся и подписывай нормально, — через некоторое время, устало вздохнув, говорит Хоукинс и указывает на кресло перед собой, когда я неловко упираюсь на дверь и пытаюсь хоть что-то прочитать на этом листке в тусклом свете. — Хватит мучаться. Я, недоверчиво взглянув на него, осторожно подхожу ближе и сажусь на самый край кресла. Его рука пододвигает настольную лампу ко мне и резко включает её. Жмурюсь от слишком неожиданного и яркого света, но уже вскоре вчитываюсь в нудный текст документа и оставляю первую подпись.***
Я подхожу к выходу на улицу как раз вовремя, поэтому сразу замечаю знакомую подъезжающую машину на парковке. Оборачиваюсь к Джонатану и кротко улыбаюсь. Лили, видимо, так сильно расстроилась из-за ужасных новостей, что просто куда-то пропала. Оно и к лучшему — не хочу обещать ей обязательно встретиться ещё когда-нибудь. — Надеюсь, у Вас всё наладится. Мне пора. — Удачи, Харрис. Как жаль, что ты наконец-то уходишь, — покачав головой, говорит Хоукинс и странно щурится. Затем слабо улыбается. Только заикаюсь, чтобы съязвить в последний раз, и сразу замолкаю, заметив странно исказившееся лицо Джонатана. Оно кажется одновременно напуганным и очень злым. Несмело оборачиваюсь назад и с облегчением наблюдаю за тем, как Александр бодро заходит к нам. — Джонатан! — радостно вскрикивает Нильсен и сразу окидывает его внимательным взглядом. — Как ты? — Он слишком любезно улыбается, и старика, кажется, это бесит ещё больше. — Александр, — на выдохе шепчет Хоукинс. Он так сильно напрягается, что мне даже становится его жалко. — Всё отлично. Кажется, твоя весточка из Китая всё-таки не дошла, — поджав губы, говорит он. Мужчина очень усердно пытается выстоять перед несуществующим натиском Александра. Нильсен просто ухмыляется и касается моего предплечья. — Что ж, — слишком оптимистично нарушаю напряжённое молчание, — нам пора. Мы с Александром молча выходим на улицу. Я с облегчением думаю о том, что больше никогда не появлюсь здесь, перед этим злосчастным офисом. — Нет, ну ты видела, как я его, а? — спрашивает слишком довольный собой Нильсен.***
Сидя в тёплой машине, где-то на половине пути я внезапно вспоминаю, что хотела обсудить с Александром ещё одну важную деталь. — Я тут подумала… — не очень уверенно, зато сразу говорю я, потому что знаю, что потом смогу ещё долго откладывать этот разговор, — может, нам остаться в Англии? Машина начинает неуклюже вилять по дороге, снаружи раздаётся противный свист и визг автомобильных гудков. Александр впивается руками в руль и постепенно выравнивает движение машины. — Что? — негромко спрашивает он. — Мы и так оба живём здесь, так зачем нам переезжать в другую страну? — Виновато хмурюсь, когда понимаю, что начинать говорить об этом сейчас было крайне глупо. — Что изменится? Только разве что буквы в названиях магазинов. — Но тогда зачем ты увольнялась? — глядя на дорогу, спрашивает Александр. — Хотя да, глупый вопрос. — Работать я у тебя всё равно не собираюсь. Найду какую-нибудь другую работу с жалованием покрупнее. Мы сможем снять квартиру побольше и посветлее в другом районе. — Так… — он вздыхает, — то есть, ты не хочешь переезжать в Швецию? — Хочу, но как-нибудь потом. Сейчас мне, чтобы жить там, нужно оформлять визу, а с этим столько мороки… — отвечаю, качая головой из стороны в сторону, а после прикрываю глаза. — Но ты можешь жить и без визы. — Как? В браке? Не неси чушь. — А что тебе не нравится? — Александр хмурится. — Мы бы и так поженились, просто позже. Или ты ещё не думала об этом? Прости, я снова… — Не глупи, Алекс. Конечно, мы любим друг друга и когда-нибудь поженимся, но разве это должно быть… именно так? Разве ты не хочешь вступить в брак после ещё нескольких лет совместной жизни? Разве… это не слишком быстро? — Kattunge, — неожиданно ласково начинает он, — не переживай. Если тебе это так важно и ты не хочешь торопиться, то, конечно, давай останемся здесь. Немного помолчав, я тихо говорю: — Спасибо. Люблю тебя. — И я тебя.