Только для Морковки

      Джуди была напряжена. Поглядывая на конверт, она пыталась дозвониться до Ника, но раз за разом телефон отзывался противным «Абонент временно недоступен». После очередной попытки крольчиха положила телефон перед собой. Даже не стала блокировать экран: вдруг Ник позвонит, а она пропустит.       «Глупый лис, постоянно заставляет меня нервничать» — паника Джуди немного отошла, и уступила место сначала прямым обвинениям и угрозам («Ник, наверное, опять что-то учудил. Вот вернется, я ему уши скручу в бараний рог, а потом знатно огрею по его бесстыжей морде!»), а затем самоунижению («Ну как я могла забыть зарядку в городе?! Что я за коп после этого! Я дура, и должна понести заслуженное наказание!»).       Шеф Буйволсон сидел напротив. В ожидании он медленно постукивал пальцем по столу, монотонно качаясь в кресле. Его лицо походило на огнеупорный полнотелый кирпич, такой же безэмоциональный и молчаливый. Кирпич ничего не говорит, не выражает свои чувства, о чём думает — известно только ему.       На самом деле, Буйволсона очень интересовали причины, по которым Ник решил исчезнуть, и не оставить ничего, кроме этого дурацкого письма. Что в нём? Извинения и прощание? Чистосердечное признание в совершении тяжкого преступления? А может, Ник понял, что полиция ему не по душе, и для него это слишком сложно и ответственно, но эта рыжая бестолочь струсила посмотреть в глаза и сказать прямо, как мужчина? Вместо этого Ник уехал и начал новую жизнь, чем создал кучу проблем! Конечно, как только войдет Волкас, тайна письма будет раскрыта, а потому любые предположения сейчас неуместны. Но капитану нужно было о чём-то думать. Работы прямо сейчас нет: никто не накосячил, а потому отчитывать некого. Остается только сидеть здесь и ждать. Не с Хоппс же говорить! Шеф скорее станцует нижний Брейк-данс на Дне рождения Когтяузера, чем поинтересуется у Джуди о её переживаниях.       «Нижний Брейк-данс», — мысленно сказал Буйволсон, и еле заметно улыбнулся.       За дверью послышался скрип половиц. Джуди решила, что это Волкас наконец пришел посмотреть, что же там написал Ник для Морковки. Шеф, чьи глаза метнулись к двери, а выражение лица ничуть не изменилось, подумал также.       Секунда, две…       В кабинет никто не входил. Ложная тревога. Джуди начала медленно выдыхать.       — Волкас, мать его! — шеф со всей силы треснул кулаком по столу, да так, что подставка для ручек и карандашей взмыла в воздух, а затем свалилась в урну. Джуди подавилась воздухом и начала откашливаться.       Наверное, волк услышал клич капитана, так как его морда тут же появилась в дверях.       — Вызывали, шеф?       — Ещё бы. Садись. — Буйволсон указал лапой на стул рядом с Джуди, и Волкас спешно приземлился.       Поздоровавшись с ним, Джуди заметила его усталую морду и неопрятный вид. Вся шерсть на голове взъерошилась, а глаза отливали красным оттенком. Форма была мятой, словно её скрутили в комок, а потом расправили и натянули на это тело.       Джуди решила, что всю работу Ника скинули на беднягу Волкаса. Но виду он не подавал: сидел как спичка, говорил четко, а глаза отражали полную серьезность и готовность поглощать информацию.       — Введу тебя в курс дела, — обратился капитан к Волкасу. — Сегодня мне в лапы попало письмо от Уайлда, в котором он разъяснил все причины своего исчезновения.       — И адресовано оно мне. — Обижено произнесла Хоппс, глядя на свои лапки, сложенные в кулачок, лежащие на столе.       — Хоппс! — шеф нахмурился чуть сильнее обычного. Ещё чуть-чуть, и из носа пошел бы пар.       Джуди резко выпрямилась и, отчеканив «простите, шеф», покосилась на Волкаса. В его глазах появилась заинтересованность, и некая надежда, что с Ником всё хорошо, что он вернется таким же весельчаком, каким был, что все они будут вспоминать эту историю со смехом.       Волкас поджал пальцы на ногах, ожидая наихудшего: письмо может быть предсмертной запиской. Конечно, Уайлд бы так не поступил, но сейчас Волкас бы ничему не удивился. Работает Ник недавно, и никто не знает подробностей его жизни.       Как говорится, никто не видит, как плачет тот, кто идет по жизни смеясь. От этой мысли волка слегка передернуло. Он выдохнул и протянул:       — Та-а-к. — Голос получился хриплым.       — Хоппс зачитает содержимое письма, а ты все запишешь. Для протокола. И без свидетеля мы открыть и зачитать письмо не можем.       — Понял. — Коротко ответил Волкас.       Капитан дал волку пару бланков и ручку, а Джуди взяла конверт в лапы, и долго смотрела то на стикер в виде морковки, то на надпись «Моя Морковка». Волкас бы умилился такой прелестной надписью, если бы не вся серьезность ситуации.       Джуди посмотрела на всех присутствующих, как бы спрашивая «можно?». Шеф коротко кивнул. Волкас хотел как-то поддержать Джуди, но не придумал, что сказать, или просто решил, что сделает только хуже. Сейчас его дело — конспектировать, дальше заходить не стоит.       Джуди медленно сорвала стикер и положила на стол. Конверт распечатался. Джуди открыла его и аккуратно достала изнутри сложенный вдвое лист бумаги. Лапы были немного влажные от пота. Капитан пододвинулся немного ближе.       Немного поколебавшись, крольчиха расправила лист, и со страниц в глаза Джуди влетел залп из текста. Много мелких неаккуратно написанных слов. От волнения к горлу подкатила тошнота, а в глазах помутилось. Джуди было знакомо это чувство. То же самое всегда происходит с ней, когда приходится сдавать анализ крови. Лезвие резко протыкает чувствительную подушечку пальца, отдавая легкой болью. Джуди чувствует, как медсестра начинает засасывать кровь тонкой трубкой. Сразу начинается тошнота, а в глазах мелькают темные пятна. Шум в ушах, и вот зрение накрывает пелена, словно рябь неработающего телевизора. В такие моменты она сразу забывала о благородной мечте стать полицейским. После вышеописанных мучений почти всегда наступает обморок. Мама советовала ей считать до десяти, мол, всё сразу пройдет. Это никогда не помогало.       Один… «Не знаю, как вас отблагодарить… я верну вам долг…».       Два… «Вот вы же лис… украшение животного мира…».       Три… «Против природы не попрешь. Хитрый лис, глупая зайка».       Четыре… «Прости, схитрила чутка».       Пять… «Морковка! Ты спасла мне жизнь!».       Шесть… «Я, наверное, просто глупая крольчиха… без тебя я не смогу!».       Семь… «Глупый лис…».       Восемь… «Ты же любишь меня».       Девять… «Ты же любишь меня, Хоппс?».       Десять… «Хоппс?».       — Хоппс! — Буйволсон ударил кулаком по столу, сильнее, чем в прошлый раз. Волкас подпрыгнул на месте и уронил ручку. — Теряем время! — Джуди подняла голову. Зрение прояснилось, но тошнота не отпускала. Хоппс быстро поморгала и неуверенно сказала:       — Да, я… Читаю.       — Дорогая Морковка… — Джуди остановилась, и отвела взгляд от письма, а через секунду зажала рот кулаком, и из гортани послышался неприятный звук, свидетельствующий о том, что её завтрак стремится покинуть желудок.       — Да что же это! — взревел Буйволсон, подняв лапы кверху.       От резкого крика Джуди зажмурилась. Глаза стали влажными. Волкас отвернулся. Он мог понять реакцию Джуди на письмо её пропавшего напарника, но все равно не ожидал, что ей будет так трудно его прочитать. «Она волнуется за Ника, вот и всё» — говорил себе Волкас.

***

      Буйволсон устало потирал виски. Хоппс находилась в уборной, и умывалась ледяной водой. Всё прошло, но коленки немного дрожали. Крольчиха вслушивалась в своё учащенное дыхание и всматривалась в бледную мордочку в отражении.       «Всё хорошо, Хоппс. Ты справишься. Ты же сильная, и не через такое проходила!» — сказала она, глядя на своего двойника в зеркале.       — Шеф, не будьте сухарём. Девочка сильно волнуется, её можно понять! — голос Волкаса был серьезным и строгим. Он будто отчитывал сына за курение в подъезде. Зверь наворачивал круги по кабинету, стараясь не смотреть в глаза Буйволсону. Одна часть мозга кричала «ну всё, брат, готовь заявление по собственному, а лучше беги, пока черепушка цела», вторая же яро требовала высказать всю правду-матку, даже если она будет стоить ему головы. Волкас знал, что он прав, а сила, как известно, в правде. «У кого правда, тот и сильней» — успокаивал он себя.       Буйволсон сидел неподвижно, а глаза его следили за волком, который сейчас учил жизни своего начальника. Наглый сопляк! Как он смеет так говорить с начальством! Однако, шеф тоже знал, что Волкас прав. Но Буйволсон скорее станцует верхний Брейк-данс на Дне рождения Барашкис, чем открыто признает свою неправоту, да ещё и перед подчиненным. Такое отношение к окружающим было одной из причин несчастий в его семье.       — … а вы ведёте себя невежественно и глупо!       — Довольно, офицер! — гаркнул шеф, после чего Волкас остановил свою пламенную речь и сел на место.       — Извините, — тихо сказал волк. — Я не знаю, что на меня нашло.       Шеф простонал, встал из-за стола и подошёл к шкафу.       — Вы двое доведёте меня до могилы. И ещё Уайлд. — Шеф достал из шкафа чарку и военную флягу. Поставил сосуд на стол, и налил немного жидкости, после чего убрал флягу в шкаф.       Волкас так удивился, что с трудом смог заговорить.       — Шеф, вы чего? На работе? А если зайдёт кто?       — Так будет лучше.       — Но вы же это… начальник. — Каждое слово Волкас проговаривал всё тише и тише.       — Это не мне. — Твердо ответил капитан.       Волкас улыбнулся, с трудом сдержал смех. Всё же, когда надо, Быкан-капитан может быть понимающим, и совершать удивительные поступки.       — Вы очень непредсказуемы, шеф. Поступаете странно, вопреки своим принципам, просто потому что того требует ситуация. За это я вас и люблю.       — Но за свои слова ты ещё ответишь. — Строго сказал шеф, после чего сложил лапы и откинулся на кресле.       На лице Волкаса появилась неловкая улыбка. Он почесал затылок и не стал больше ничего говорить.       В коридоре Джуди выпила холодной воды, после чего пошла в кабинет. Все позывы прошли, крольчиха чувствовала себя хорошо, и начала успокаивать себя мыслями о том, что с Ником точно всё в порядке. Он же хитрый лис, из любой передряги выпутывается. Если выпутывается, значит проблемы нет. А если проблемы нет, то и ей волноваться не о чем.       Крольчиха уже посмеивалась, упрекая себя в излишней эмоциональности.       «Какая же я глупая». Джуди, не обращая внимания на обеспокоенные косые взгляды проходящих мимо коллег, вошла в кабинет.       — Прошу прощения. Этого больше не повторится. — Джуди села за своё место и взяла в лапы конверт.       — Хоппс. Это… — Капитан волнительно покосился на Волкаса, а затем посмотрел на крольчиху. — Выпей вот, для храбрости. — И протянул ей чарку.       Джуди удивленно посмотрела на своего начальника. Мозг маленькой крольчихи не смог сопоставить действия капитана с его словами, выдав ошибку. Она тупо уставилась на стакан, в котором плескалась жидкость.       — Не нужно. Я на работе. — Аккуратно сказала Джуди, нахмурившись и ища подвох в глазах капитана. Не увидела в них ничего кроме своего отражения. Шеф, в свою очередь, разглядел в глазах крольчихи нотки настороженности и недоверия.       Буйволсон молча убрал чарку со стола, и Джуди с Волкасом переглянулись. Не найдя в глазах волка объяснения происходящего, Джуди прокашлялась и взяла письмо обеими лапками.       — Итак, читаю. — Джуди выдохнула. На сей раз она сохраняла хладнокровность. Волкас приготовился записывать, а шеф, нахмурившись, глядел в текст на листке бумаги в лапах крольчихи, будто пытаясь разглядеть что-то самостоятельно. Мир замер, и Джуди принялась зачитывать письмо.