ясный мой свет

Доходил второй час ночи. Лидер устало тёр пальцами глаза, но, закрывая их, каждый раз видел лишь труп. Воображение неустанно рисовало личинок и червей, вперемешку со слизью выпадающих из некрепко забинтованных глазниц «особы», и полубезумный взгляд Инженера, плутающий в тенях душной комнаты, что ему, увы, уже доводилось видеть воочию. — Отец, ты ложиться будешь? — постучав, заглянул Телефонист. — Позже, — отвечал он, выдыхая клубы дыма. — Я сам справлюсь. Иди спать. Сын вышел, задумчиво шмыгнув носом. Сидящий у окна Лидер вновь остался в молчаливой темноте, прислушивался к её нерасказанным сказкам о светлом, добром и вечном. Если закрыть глаза — чувствуешь себя слабым, податливым, словно кукла в руках впечатлительности и страха, но если не закрывать — становится просто ясно, что ты слаб и податлив, ведь, как не злись на себя за это и не гони мысли, они снова возвращаются к Инженеру. «Как же ж он там?» — хмурился он. Воображение и здесь рисовало картины, как хилый Инженер, с большим трудом управляющий хотя бы инвалидной коляской, перетаскивал мертвое тело из гостиной на его привычное место — мягкую кровать. Он, потушив сигарету, в смятении задержал взгляд на телефоне, что стоял на тумбочке рядом. Позвонить? «Главное — день простоять да ночь продержаться. Не в этот раз», — остановился он, ощущая, как недовольство собой за слабохарактерность заслоняет навязчивые мысли. Лидер до сих пор не приноровился самостоятельно перебираться из коляски в кровать, поэтому здорово отвлекся и от недовольства, сконцентрировав внимание на правильно поставленных на кровати руках. У него наконец получилось перетащить нижнюю часть тела, и он без сил рухнул на подушку. Мышцы загудели, напоминая: «ты обычный человек, и теперь тебе требуется ещё больше мужества, чтобы остаться хотя бы им». Утро выдалось помятым: голова продолжала болеть после недолгого, беспокойного сна, и во рту не пропадала сухость, но радовало одно — вчерашняя мягкотелость, чуждая Лидеру, к этому часу уже испарилась — он вновь чувствовал себя собой. День проходил в очередном ожидании вечера. Нужно набрать Инженера, когда тот вернётся с работы, узнать, что же нового сказала ему особа. Теперь на Лидере, безусловно, лежит за него ответственность, и он, считая себя порядочным мафиози, сделает всё ради его благополучия. — Это мама… — Телефонист протягивал трубку. Лидер без энтузиазма поднёс ее к уху. — Ну здорово, — его голос с хрипотцой звучал идеально выверенно. — Привет, бывший муженёк, — поприветствовала Натэлла. — Звоню не просто так, ты не подумай: Марка твоего, Багдасарова, отпустили вчера, ага. Уж не знаю, с чего бы это. Не твоих рук дело? Соскучился, может? Ты как, снова за него всё решать будешь? Или блеснешь, наконец, умом и поддержишь меня? Ну чего молчишь-то? — Я тебе уже все сказал. На мою помощь не рассчитывай. А Марк… Если объявится — с ним и поговорю. «Еще вас мне сейчас не хватало», — мысленно добавил он, и, не прощаясь, отдал трубку обратно. Вдруг снова раздался звонок, на этот раз в кармане трелью расходился его сотовый. «Кому опять что надо?» — с налетом раздражения подумал он, неспешно достав телефон, но тут же переменился в лице. — Здорово, от-отец, — послышался голос, который он ждал. — Здорово. А по какому поводу я удостоился твоего звонка? — Да ну чего ты… — Лидер слышал, как губы Инженера изогнулись в стеснительной улыбке, которую он старался скрыть. — Ну я… Ты сказал вроде, что на связи… Вот я и подумал: дай, думаю, позвоню бандюгану, что ли… — Правильно подумал, — Лидер строго махнул рукой на сына, что, ещё не успев уйти, теперь слушал его с широченной улыбкой. Телефонист, явно смекнув, кто позвонил, лишь тихо посмеялся, не думая отступать, и Лидер, прижав телефон плечом, сам развернул коляску, как бы изолируясь от его издевательских смешков. — Как вчера все закончилось, когда я уехал? — Ой, ну… Не очень закончилось. Похоже, с-серьезная у нас с ней проблемка получается, да. Я только не пойму: почему особа, единственный человек, который никогда на меня не давил, теперь давит... ну... больше всех… Что я неправильно делаю? У меня что, характера ещё меньше стало что ли? П-почему так? — Ты все делаешь правильно. Послушай: у тебя есть самая главная сила — доброта, но эту силу другие люди используют в своих целях, и ты остаёшься у разбитого корытца. — Ты хочешь сказать, особа… — Я не хочу ничего сказать про неё, я говорю про тебя, — он глубоко выдохнул. — Слушай, — помолчав, нерешительно начал Инженер, — ты, может, хочешь… Ну… «Слезы сентября» скоро, и… — Чай? — Да, чай… Так ты чего, приедешь? Лидер посмотрел на настенные часы, в уме прикидывая время на дорогу. — Приеду. Жди, — вслед за убранным телефоном скрылась и мягкая улыбка. Он обернулся. — Ну? Чего стоим, кого ждём? Поехали уже. Во дворе, ставшем родным за последнее время, по обыкновению стояла тишина. Сегодня сумерки не были скрашены белой рябью снега, и, больше сказать, небо было совсем чисто от облаков, поэтому Лидер разглядывал его студёные серые, коричневые и фиолетовые разводы, будто небрежно нарисованные водянистой акварелью. — Оой, ну опять без шапки, что ж ты будешь делать… — Лидер, увлекшись оттенками небосвода, не заметил, как подошёл Инженер. — Знаешь, м-может тебя «мороз — красный нос» теперь звать? Лидер обратил внимание, что нос и правда неприятно покалывало. — А что, красный, да? — несерьёзно спросил он. — З-зелёный, — ответил Инженер и покатил коляску в подъезд. В квартире их встретил чудесный аромат выпечки, наполняя лёгкие уютом. Лидер почувствовал разящую от Инженера радость и гордость и просиял следом: — Отлично пахнет. Твоих волшебных рук дело? — Ну какое уж волшебство, скажешь тоже… — отнекивался он, хотя, на самом деле, был искренне доволен тем, что Лидер акцентировал на этом внимание. — А что ещё делать, если у тебя — во, — он поправил свободно сидящий пиджак на его костлявых плечах, — диеты, что-ли, странные какие-то… Я же говорю — худышка стал. Вроде и шевелиться меньше надо, а вес-то почему в обратную сторону крутится? Лидер нацепил на лицо насмешку. Он и сам замечал, как и без того всегда сухое тело теперь превращалось в дешёвый суповой набор. Инженер, заботясь и каждый раз стараясь накормить, заражал своим беспокойством, хотя раньше Лидер не думал, не переживал из-за этого, не страшился смерти. — Если встану, — он постучал по коляске, — то, глядишь, снова наберу. — Встанешь? П-подожди, стой-стой-стой… Так ты что… Не все потеряно, что-ли? А ты чего молчал-то? — Я не знаю, потеряно, не потеряно. Тут, понимаешь, заниматься надо. На массажики ездить, на терапию. Может, ещё раз под нож. Для точности. — Вот это ничего себе, вот это да, новости… И что? А чего ты не занимаешься то, балда? Время то чего теряешь? Если бы по-хорошему всё делал, то уже, может, пяточками сверкал бы по всему Катамарановску, ага. А так сидишь, да ещё и, вон, худеешь. А зачем оно? Лидер пожал плечами: — Времени как-то не находится. — А может хотелки не находится? Как говорят соседи мои, волосатики: ты чего-то окислился, блин, конкретно. Да. — Окислился? У меня дела. — Ну что о стенку эти, как их, бобы, ей-богу. Слов нет, — цокнул языком Инженер. — Ты чего такой упертый?.. Всё, давай уже булочки принесу с чаем, зря что-ли готовил… — Угу, — буркнул Лидер, оставшись один в гостиной. По спине пробежал холодок: в тусклом свете от телевизора да торшера всюду готовы были мерещиться светлые парики с цветком. Теперь все в этой комнате напоминало о вчерашнем незабываемом ужине, но это именно тот случай, когда забыть хотелось бы. Он старался отвлечься от вновь нахлынувших глупых страхов и сделал телевизор погромче. —…Багдасаров признан невиновным, и наконец вышел на свободу. Будет ли народ на его стороне в грядущем политическом сезоне — покажет время, — на экране красовались нарезки с Марком из разных телепередач. — Чего там? — Инженер сосредоточенно нёс полные кружки. — Багдасарова отпустили? Ну дают! — Да… — без эмоций протянул Лидер. — Отпустили. Инженер скоро сбегал до кухни и вернулся уже с целой тарелкой аппетитных сдоб, поставив её рядом с чаем. — Ну, налетай! — он в предвкушении потёр друг об друга руки, ожидая вердикт Лидера. — Я вряд-ли когда-то пробовал что-либо вкуснее этого. Инженер выдохнул, довольный собой, и плюхнулся на диван. На экране «Слезы сентября», чувственная сцена признания Эстефании; на ее миловидном лице слёзы, ручьями стекающие из больших голубых глаз. Инженер весь будто лип к телевизору, сидя на самом краешке дивана и беспокойно, неосознанно прикасался пальцами к подбородку. «— Алехандро! — доносилось с экрана. — Я не жду ваших извинений… Но тогда оставьте меня, не мучайте!» — Ну дуреха, ну скажи уже… — шептал Инженер. «— Я не в силах оставить вас, Эстефания! — так же взволнованно отозвался Алехандро.» «— Почему же? Вам от этого весело?» Лидер уже не смотрел, а только слушал происходящее в сериале. Кровь трепетала глядя на напряжённого Инженера, всем своим существом стремящегося не упустить ни одной детали, и теперь находящегося, кажется, не здесь, а рядом с героями, эмоционально объясняя каждому из них, что они друг друга, вообще-то, любят. Лидер, сидя в коляске достаточно близко к нему, воспользовался моментом и уверенно взял его ладонь в свою. Инженер, никак не отвлекаясь от экрана и не меняясь в лице, сплел несколько пальцев. Ладонь у Лидера, по обыкновению прохладная, согревалась. «— Нет же! Эстефания, я… Я люблю вас! Давно и безнадежно! И сердце мое страдает, когда вас нет! — актер безукоризненно отыгрывал свою немного пафосную речь.» Инженер, едва заметно ахнув, крепче сжал чужую руку, глубже забираясь пальцами меж его пальцев. «— О, Алехандро! Вы неисправимый дурак, ведь я тоже люблю вас! — Эстефания картинно бросилась ему на шею, и их губы нашлись в поцелуе.» Трогательная сцена не могла оставить никого равнодушным. — Наконец-то! Любит он её! — он в порыве чувств приблизился к Лидеру, не отпуская его руки, но тут же замялся. На лице его застыл невыносимый стыд и растерянность, и глаза воровато бегали по лицу напротив. Лидер тепло ухмыльнулся, излучая решительность. Он позволил себе легко, почти не касаясь, поцеловать Инженера в вспыхнувшую щеку. Его горячее дыхание на миг опалило ухо, и на коже как будто осталось клеймо от губ. Инженер отпрянул, распустил их руки. — Ой-ой-ой-ой-ой… — проговорил он, помрачнев, и поднялся с места. — Ты чего, отец? — скрывая неподдельный азарт и волнение спросил Лидер. — Ну как же… Интересная у нас д-дружба… получается… — Мне показалось, ты был не против, — авторитетно сложил руки внизу живота он, следя за мятежными перетаптываниями Инженера. — Ну… ну да. Вообще да… Но это же… — Что? Инженер пожал плечами: он не мог четко понять, что же, собственно, не так, если он был не против? — Всё в порядке? — внимательно поинтересовался Лидер, заметив, впрочем, что беспокойность Инженера потихоньку сходит на нет. — Да, хорошо всё… — он вдруг понял, что серия до сих пор не закончилась. — Ну вот! Вот о чем они говорили? Чего она убежала то опять? Ром, ну это очень вообще! Можешь свои эти вещички, ну… Не мешать смотреть? Лидер выдохнул сквозь улыбку: — Конечно. Оба вновь рухнули в сериальные страсти, но было видно, как Инженер временами отвлекался от телевизора на свои мысли. — Да, Алехандро, конечно, тот ещё балбес, — начал Лидер, когда на экране побежали титры. Хотелось отвлечь его. — Да! Кошмар какой-то, Стефания же ему уже призналась, и он признался… — воодушевленно подхватил Инженер. Они говорили снова, говорили много: за лучшими разговорами не замечаешь плавную смену тем, не замечаешь времени. Для Инженера молчание Лидера было не всегда понятным, но он старался исправить это, оставаясь кристально понятным и в молчании, и в словах. Он замечал, что впервые был действительно понятным и понятым, и бутон этого чувства раскрывался день ото дня. — А ты сейчас встать можешь? Ну, получается? — как бы между прочим спросил он. — Сейчас? Полгода прошло с операции, а я, как бы сказать… — Дуришь! Так и скажи: «дурю». У тебя же ну точно есть связи, б-больнички всякие со специалистами. Но только чтобы с хорошими, чтобы тебе ещё голову полечили, — он постучал пальцем по своему виску. — Полечат, не боись. Инженер посмотрел с упреком, поджав губы, словно говорил: «Ты сам себе веришь?» Лидер опустил взгляд в пол, как бы отвечая: «Не верю». Врачи вряд-ли имеют такую власть, которая может вылечить его голову, только не врачи имеют ее. — Попробовать? — он переложил перчатки с коленей на диван, и протянул Инженеру руки. — А я вот хотел… Ну… Давай! — он крепко обвил его запястье. — Ты только на меня не падай как-нибудь… Костей не соберём… — Что ты хотел? — заострил внимание Лидер на его словах, и на секунду посерьёзнел. — Ну… У меня в-вино… Стояло где-то. Хорошее, мне его в НИИ подарили когда-то, когда… исследование одно важное проводили. А ты тут вон чего предлагаешь, ага. Никакого алкоголя, у меня с этим строго. Ладно. Ты ув-ерен? И если где-то больно станет — героя не строй, говори сразу и садись обратно, хорошо? — Понял, шеф, — Лидер выглядел на удивление бодро. — Коляску закрепи только, чтоб не укатилась. Спасибо. Инженер, закончив счёт «на раз, два, три», с силой потянул его вверх, наставляя чужие руки перехватиться и обвить петлей его шею. Лидер, только-только плотней оперевшись на ноги, зашипел, похлопывая Инженера по спине: боль пронзила всё тело, а конечности не слушались. — Что? Больно, да? — Инженер бережно усадил его обратно, и их лица едва не касались щеками. — Чего м-молчишь? Ну точно больно… — Было интересно… попробовать. Лидер поражал его своей стрессоустойчивостью и отчуждённостью, но Инженер, по себе зная, что каждый человек испытывает сотни эмоций в минуту, от простых до сложных, теперь лишь с сочувствием оглядел его: трудно, наверное, вести себя так постоянно. Несмотря на расслабленную атмосферу, Инженер часто не мог найти себе места: весь вечер поправлял рукава, то и дело проливал чай и то самое вино, оказавшееся, кстати, отличного качества, заикался и запинался ещё забавнее. Лидер в свою очередь замечал это и всеми силами старался вести себя ещё мягче, зная, в какое неудобное положение он поставил его тем поцелуем. — Я тебя обидел? — не выдержав, прямо спросил он в выдавшуюся паузу в диалоге. — Нет, нет… Я… Ну, в этом же ничего страшного нет. В щёчку-то чего там… Не по-взрослому же, не с этими, ну, французскими всякими закидонами… «Звучит, как вызов», — улыбнулся своей мысли Лидер. — Ты весь как на иголках, я и подумал… — Нет, брось. Под хороший сериал и с бандюганами можно, конечно… Просто… Особа… Лидер посмотрел с вопросом, как бы вынуждая продолжать мысль. — Да, с бандюганами хорошо… А как же я с бандюганами, если с ней поссорился? Вот это уже не очень. — С особой, значит, не так хорошо?.. — Ну ты чего… Ну как я без неё… Лидер улыбался печально: он всё ещё далеко от него, далеко от всего; молится на то, чего нет, и отрицает то, что есть. В его больших глазах наивность, привязанность и невинность, в которую поверил он сам, и в которую так хочется верить Лидеру. И, да, он совершенно невинный: кровь на его руках цветет красными полевыми цветами, корни их вьются по венам, и слезы его поливают лепестки родниковой водой. В его теплой квартире за запертой дверью целая цветущая клумба, и ужасы, что зарыты в ней, не видны под пестротой. Он понимающе кивнул: Лидер торопит его, опять. — Ты всё ещё не отошёл от вашей стычки, что-ли? — он заметил в словах Инженера нотки горечи. — Ты почему постоянно давишь? Делай то, не делай это, про особу говоришь чего-то странное? — Я и не собирался давить, — уголок его губ коротко вскочил вверх. — А вот мне так не кажется, — взгляд непривычно холоден, голос крепок. — Она, может, и права была. — О чем ты? — напрягся Лидер, пальцами впиваясь в подлокотник коляски. «Что-то не так.» — Помнишь, я рассказывал: она предупреждала меня, что ты будешь везде совать нос, и что будешь влиять на меня… Я ей не поверил тогда, но теперь, — он медленно поднялся с места и выглядел будто выше обычного, — теперь вижу, что это правда. «Что-то совсем не так.» — Если я тебя как-то задел, то просто скажи в чем дело, и мы обсудим, — Лидер с трудом держал голос, стремящийся дрогнуть. — Я ведь… Я же из-за тебя с ней поссорился! Появляешься в моей жизни как снег на голову, диктуешь свои правила! Она мне сразу сказала, что от тебя будут одни проблемы. — Почему ты так говоришь?.. — растерянно вглядывался в его почерневшие глаза Лидер. В голове не укладывалось, что он может считать так в трезвом уме, поэтому стало окончательно ясно: он не в порядке. — Жаль, что я не убил тебя тогда. Теперь ты рушишь мою жизнь и всё, что мне было дорого. Сердце отдавалось в висках, кончики пальцев покалывало. Лидер видел, как сбрасывает овечью шкуру то, что опаснее волка, и теперь вдруг почувствовал себя куском мяса перед ним. Инженер не глядя взял со стола бокал, на его донышке ещё сохранились стекшие капли сладкого красного вина. — Ты ужасный человек. Ты хочешь сделать так, чтобы я оставил особу ради тебя. Ты хочешь быть лучше неё, — он резко разбил бокал об угол стола, превратив его в сплошное острие. Медлить нельзя, Лидер понимает это. Теперь счёт идет на секунды: ему нужно найти ниточку, дёрнув за которую, он сможет спасти его душу от нового круга ада. В его крепко сжатом кулаке — сверкающие осколки, в его глазах — болезненный гнев, а между ними — целая жизнь. Рука поползла вверх. — Ясный мой свет, взгляни на меня, — он, превозмогая животный страх, наклонился ближе к нему. В безумце напротив он всё ещё видел своего Инженера. — Я бы так хотел показать тебе мир. Я бы показал тебе каждый город России: мы ехали бы на нашей ласточке по бесконечным дорогам, и на новой стоянке делали бы фотографию на память. Ты бы жаловался, что сегодня слишком жаркое солнце, а я бы с тобой соглашался. Ты бы забыл зонт дома, и мы, в сотнях километров отсюда, искали бы его в незнакомых магазинах, и мокли бы под проливным ливнем. И каждый путь приводил бы нас обратно домой, и ты проявлял бы все сделанные фотографии. Я бы подарил тебе дорогущий альбом для них, но не назвал бы его стоимость, потому что ты бы напоминал мне о необходимых дорогостоящих процедурах, что помогут мне окончательно окрепнуть. А я бы знал, что эти процедуры — лишняя трата денег, ведь ради тебя я встал бы хоть из могилы, не говоря о какой-то коляске. И я встану из неё, чтобы ходить в магазин за молоком и садиться за руль, когда ты устанешь. Пожалуйста, скажи мне, что это плохая идея, и я больше тебя не трону, — он ляпнул последнюю фразу необдуманно, и теперь боялся ещё сильнее: а что, если он действительно скажет, что это плохая идея? Воздуха не хватало, он говорил с придыханием, и эмоции с трудом складывались в правильные слова. Лидер, неотрывно глядя на Инженера, мягко вынул стекло из его податливой кисти и отшвырнул подальше. — Я здесь, с тобой. Ты слышишь? Инженер в бессилии рухнул на колени, склонив голову. У Лидера и самого всё потемнело перед глазами: это был его Инженер, всё ещё его Инженер, и он мог лишить его жизни, стереть его, словно пылинку. Он дотянулся дрожащей рукой до его головы, поглаживая, как бы приводя в сознание. С лица Инженера одна за одной падали соленые капли, и в звенящей тишине было слышно, как они стучали о пол. Он всхлипнул. Сердце готово было разорваться на мелкие кусочки, но Лидер знал, что нужен ему сильным. Инженер подвинулся ближе к коляске, не поднимая мокрых глаз положил голову ему на колени. «Знаешь ли ты, что происходит? — думал Лидер, прохладными касаниями отрезвляя его и убаюкивая одновременно. — И, если знаешь сейчас, будешь ли помнить потом?» Они сидели едва дыша минуту, пять, десять, пока Инженер не перестал вздрагивать плечами. — Давай, ложись, — Лидер помог ему подняться и, держа его за руку, провел метр до дивана. Инженер клубком свернулся на нем, отвернувшись лицом к стене. Лидер, кое-как дотянувшись с коляски до покрывала, укрыл его. «Неужели у тебя не было никого, кто просто захотел бы быть рядом?» Он, убедившись, что Инженер задремал, направился на кухню. Под колесами коляски неприятно хрустели осколки. Его крупная дрожь терялась в сигаретном дыму, и слабость ударяла головной болью. Раздался звонок. Он торопливо принял его, чтобы не разбудить Инженера: — Да? А который час? Планы немного поменялись, уезжайте без меня. Я завтра объясню. Спокойной ночи, сын. Береги себя. Далёкие огни ночи бликами отражались в окнах, резкие тени крадучись ползли по мебели. Лидер думал: «Он ведь был прав, когда сказал, что я стараюсь занять ее место, что я хочу быть лучшее неё. Он так прав, и это печально.» Он очень много думал, и чувствовал себя подавленно-облегченно, нервно-спокойно: его Инженер потенциально опасен, но Его Инженер обязательно будет в порядке.