ясный мой свет

Когда они добрались до дома, над городом сыпал пушистый снег. Его можно почувствовать лишь кожей — фонарь во дворе выключен в такой поздний час. Хмель отступил почти полностью, и сильнее прежнего знобило, хотелось спать. Лидер закурил, осторожно поглядывая на Инженера: он, пусть и проявил инициативу там, в чистом ночном поле, теперь много думал о чем-то и выглядел капельку потерянным. — Спасибо за вечер, — голос Лидера звучал глубоко, равномерно. — Да брось ты… Если бы не твоя эта… н-новость, так и не собрались бы… — Ну раз так, мне придётся искать больше новостей. На связи… — он протянул ему руку. Этот жест отозвался неприятной тяжестью в груди. Инженер посмотрел с удивлением, но пожал её: — На какой связи?.. Ты чего, в такое время п-поедешь что ли? А я думал… — он не закончил, указав свободной рукой на подъезд за спиной. Лидер с облегчением улыбнулся, стараясь, впрочем, замаскировать это: — А, ну, значит, бокальчик твой я точно оприходую… В смысле, у тебя… — он непривычно смутился. — Посуда… Вино. — Да понял я. Давай, звони своим бандитникам. Ну, чтобы не волновались… Лидер счёл его предложение разумным и наскоро оповестил Телефониста, что и этой ночью его можно не ждать, и, чтобы Инженер больше не мерз, потушил сигарету. В квартире, в этой тёплой квартире произошло так много хорошего, плохого и без исключения важного для них. Это ощущение появилось лишь на миг, но успело осесть медовым послевкусием на языке Лидера. Он, сравнивая Инженера с ребенком, и сам чувствовал, как детство играет в сердце лёгкую песенку и как зовёт сбегать от глупых взрослых, учащих жизни. Вопрос лишь в том, туда ли он сбегает и к тому ли? — Хочешь чего-нибудь покушать? — спросил Инженер, вытягивая его из пучины размышлений. — Пожалуй, откажусь. Инженер прошёл вглубь темной кухни, взял почти пустую бутылку вина со столешницы и как бы предлагая покрутил ею. Лидер односложно согласился. Мягкий свет люстры из коридора струился по полу через открытую дверь, и не дотягивался даже до середины противоположной стены, насыщая комнату тенями. Инженер вручил ему бокал, сам же воздержался. — Устал? — спросил Лидер. — Ну ещё бы… Время-то видел? Ноги не держат, ну, валюсь… И алкоголь этот… с-совсем что-то… Часы на стене показывали только начало второго, но он был прав — выпивка, ужин и свежий воздух делали свое дело. — Какие завтра планы? — как бы между прочим поинтересовался Лидер, с налетом игривости протянув ему руку. Инженер, не изменяясь в лице, протянул в ответ. Лидер плавно, почти как в вальсе, подвёл его ближе к коляске и, отпустив ладонь, приобнял за худощавую талию, прижимая ближе к себе. Смотреть снизу вверх до сих пор иногда было непривычно и странно, и он вдруг подумал, как здорово было бы, наконец встав на ноги, пригласить его на медленный танец, вот так, без поводов и праздников. Инженер показался таким хрупким: пальцы чувствовали тонкую кожу под клетчатой рубашкой, и если бы не ремень, почувствовали бы и тазовую кость. Его близость, такая ясная, такая простая, успокаивала и одновременно будила, и эта карусель ощущений со временем стала чем-то необходимым вроде кислорода. Инженер обмякши стоял рядом, словно для него эти прохладные руки на его теле давно стали обыденной привилегией. Но Лидеру, правда, на короткое мгновение показалось, что эта скупость на эмоции обусловлена не усталостью, а нежеланием и, быть может, даже отвращением к его жесту. Инженер, словно поняв его мысли, опустил ладонь на его голову, кончиками пальцев поправляя пробор, запуская их в чуть влажные после уличного снегопада темные локоны, а второй кистью, ранее застывшей в нерешительности, всё-таки накрыл руку Лидера на своем торсе. За неплотно закрытыми шторами виднелось синее-синее небо, до сих пор становящееся то насыщенней, то тусклей от плывущих облаков. Теперь не увидеть звёзд и не услышать игру ветров меж голых стволов деревьев, да и перед глазами уже нет той пелены. Лидер сделал последний глоток и шумно вздохнул, явно собираясь с духом, но его голос отдаленно дрогнул, и он, без прежней спеси, произнёс лишь: — Т-ты… Давай спать? — Угу, — он высвободился из мягко прижимающей руки, — уже пора, а то завтра не встанем… Ну, то есть, поздно проснёмся, да. — Я тебя смещать не собираюсь, так что мне постели в гостиной, на диване. А что? Я же гость, а не сожитель, что я буду на твое место претендовать? Давай-давай, все в порядке. — Ну смотри… Если тебе так хочется… Инженер достал новенький комплект постельного белья, приятно пахнущий порошком, и небрежно постелил ему на диване, предварительно отодвинув стол в сторону. — Ну, — неуверенно начал он, когда все было готово, — вот… Ты как?.. — Не переживай, — поспешил объяснить Лидер, — я сам. Диван, благо, невысокий, а ты и так меня за сегодня натаскался. — Х-хорошо. Зови, если что. Доброй ночи… — Доброй. Инженер вышел, весь представляясь задумчивостью. В коридоре погас свет. Лидер невольно улыбнулся ему вслед, и, ещё раз оглядев теплое одеяло и взбитую подушку, принялся раздеваться. Он и правда на удивление легко справился с задачей и уже скоро, сложив одежду на спинку дивана, улёгся, замечая, каким просторным он оказался даже будучи неразложенным. Закрыл глаза. Невольно прислушался: сонную тишину нарушало лишь едва различимое тиканье часов. По телу стремительно разливался свинец, и он будто проявился даже в ногах. Воспоминания о сегодняшнем важнейшем событии кружились в голове, но Лидеру стало отчего то так спокойно, так безмятежно… Он поймал себя на ускользающей в сон мысли, что Инженер ни слова не сказал про Особу за этот день, и ему явно было не до неё. Да, Лидер всё делает правильно: он не склонял его к поцелую, и это случилось исключительно по желанию Инженера. Значит, впереди целый мир. Лидер, уже окончательно засыпая, нехотя приоткрыл глаза — слух уловил скромный шорох. — Ром, с-спишь? — прошептал Инженер, стоя в дверях. На нем висело одеяло до колен. — А что? — прохрипел он в ответ, потирая веки, и приподнялся на локте. — Ну, я… — он пожал плечами, колеблясь. — Замёрз? Инженер закачал головой. Лидер, пряча поплывшие вверх уголки рта, приподнял одеяло, как бы приглашая в уютное гнёздышко. Инженер на ватных от волнения ногах подошёл и, положив свое одеяло на стул и очки на стол, занырнул к нему. Прикоснувшись телами, он на секунду обомлел — Лидер, несмотря на вечно холодные руки, оказался горячим, словно печка. Его обнаженные плечи и грудь сперва обожгли подрагивающего Инженера, но тому вскоре стало гораздо теплее. «Вот это тенденция, — обескураженно думал Лидер, — уже одну койку делим…» Оба ломались в смятении: Инженер — от того, что вот так пришел, понимаете ли, прямо к нему в постель, а Лидер — от размышлений об уместности или неуместности объятий в этой из ряда вон выходящей ситуации. Сон как рукой сняло, но оба усиленно старались, так сказать, угомониться. Неосознанно задержав дыхание, Лидер позволил себе опустить ладонь на его живот и, тактильно изучая ничем не скрытое тело, провести ей по грудной клетке, выше, пересчитывая каждое рёбрышко. Инженер, так же опираясь на согнутые локти, отозвался мелкими мурашками, спрятав нос в одеяло и повернув голову ближе к нему. В непроглядном мраке каждое касание и каждый вздох ощущались ещё полнее и ярче, нежели при вносящем конкретику и однозначность дневном свете. Их лица находились вновь непозволительно близко, и уже инстинктивно хотелось податься вперёд. — Т-ты… — начал Лидер, и шёпот с придыханием, звучащий в губы напротив, скрывал его переживания. — Ты не жалеешь? Инженер лишь проникновенно взглянул в его глаза, и, пусть они на самом деле остались на том же расстоянии, казалось, будто он отпрянул. Внутри засело тяжёлым грузом непонимание, ведь ответ не звучал секунду, две, три… Лидер сглотнул. — Кхм, — он опустил голову. Лицо как по привычке приобрело выражение насмешливости. — Жалеешь. Жа-ле-ешь… Инженер упрямо молчал. — Ну? — он вновь поймал его взгляд, смотря с отчётливым ожиданием. — Тебе точно нечего сказать? Ладонь Лидера в момент влажно поледенела, и он спешно убрал её с его груди. — Р-ром… — М? Инженер снова затих, и в сплошной черноте нельзя было разглядеть его эмоции, приходилось читать между строк. Это явно действовало на нервы. — Что? — Лидер прозучал уж очень грозно, и голос глубоким эхом прогулялся по комнате. Инженер, кажется, вздрогнул. — Извини. Давай обсудим это сейчас, потому что… всё, видимо, потеряло контроль. — Я… — Что, Кеш? — он смягчился, чувствуя себя виноватым за излишнюю эмоциональность. — Я могу чем-то помочь? Инженер почти незаметно отрицательно замотал головой, опустив взгляд. — Почему? Тот никак не отозвался. Внутри заиграла на тонких струнах безграничная нежность — вот он, его маленький потерянный мальчик, лежит рядышком-рядышком и не может и слова выдавить, и он продрог в этом бесконечном сомнении, и даже теплое одеяло, спав с его белых ключиц, не может защитить его от мучительных зимних ночей. — Иди сюда, — Лидер прижал его к себе за затылок одной свободной рукой. Нос Инженера уткнулся в его плечо. — Всё будет хорошо… В воздухе зависли стихии чувств, таких странных, не понятых до конца, но чувствующихся настолько чётко, что, казалось, их сокрушительная мощь вот-вот обрушится с вершин вселенной. Обнимая, хотелось уберечь от каждого страха, от каждой тоски, от всего, что подрезает крылья. — Ты не против?.. — прошептал Лидер, подбираясь ближе к губам Инженера. Его холодные пальцы словно шокером клеймили загривок. Инженер без слов прильнул к нему. Вместе с тиканьем часов и неровным дыханием тишину прорывал приторный поцелуй, и что-то в нём вызывало тревогу. Только что? — Ты т-такой тёплый, горя-чий… — сквозь улыбку заметил Инженер, робко прикасаясь к его груди сначала тоже похолодевшими пальцами, а потом и целой ладонью. На губах остался вкус поцелуя, и в уютном объятии Лидера становилось ощутимо теплее. — Есть такое. — А можешь стать холодным… Лидер успел только схмуриться, когда тонкие руки с его груди переметнулись твердой хваткой на шею. Он не заметил, как оказался впечатан в подушку. Инженер безжалостно сдавливал пальцы, не обращая внимание на попытки Лидера отбиться: он, замешкавшись, принялся сначала оттаскивать его руки, и когда стало ясно, что это — пустая трата драгоценного времени, стал ударять его под дых, но движения уже получались скомканными, жидкими, слабыми. Голову затуманил животный страх, потихоньку переходящий в человеческий ужас. Он хрипел, ловя воздух, но болью отдавались эти жалкие поползновения. Кажется, Лидер снова просчитался, забыв, какую цену следует платить за свои ошибки… Странно было вдруг подумать о том, как изменился сейчас его взгляд, но Лидер, продолжая предпринимать попытки высвободиться, вычленил это из вереницы паники. Инженер давил всем телом, и сухие мышцы рельефом выступали на руках. Знаменитый суровый Рома Железный перед ним лишь кусок мяса, беспомощный инвалид, вот кто он перед ним. Сердце отбивало в висках кровопролитный марш, забивая гремучим ритмом ускользающую реальность… Инженер силен, когда он — не он, и это… неправильно? Боль в передавленной гортани, размытый мрак. Мысли путались, метались, и в итоге, пропадая совсем, адреналин подбросил последнюю, решающую идею. Лидер непослушной рукой зашарил по спинке дивана, так, до куда дотягивался. Стянул пиджак. Прилагая все оставшиеся силы, рвано рыскал по карманам. Нет, нет, не здесь, чёртова ткань! Нашёл. «Прости меня», — подумал он и резким движением всадил складной нож в его обнаженный бок. Инженер отпустил. Лидер, чувствуя, как по острию стекает теплая жидкость, закашлял, жадно, с хрипом глотая воздух. Он совершенно ослаб, и не было возможности вернуться в объективный мир так быстро. Кашлял ещё, не мог остановиться. Инженер сидел на коленях рядом, и в очертаниях было видно — закрывает дрожащими руками рану. Лидер, пытаясь приподняться, опёрся ладонью — по дивану расползались мокрые пятна. Кровь, много крови. В голову ударило жуткое осознание. На глаза набежали слёзы. Нож лежал здесь, и помятый пиджак в складках одеяла. Звон в ушах. — Р-ром, за что?.. — ломаный голос Инженера разбил искрящуюся тишину. У Лидера внутри все перевернулось. Он, тяжело дыша, вглядывался в фигуру напротив, беспощадно кусая губы. Бросило в холод. Что сказать? Что сделать? Металлический вкус проявился во рту, и он впервые оказался до такой степени отвратительным. Инженер кое-как поднялся на ватные ноги и, случайно оттолкнув коляску, направился прочь из комнаты. Бешеное сердцебиение перекрывало шорох шагов и стук красных капель о пол. Лидер дрожал. Теперь, когда Инженер, измазав выключатель и ручку двери кровью, включил свет в ванной — непроглядная чернота разбавилась, превратилась в сумерки, в которых уже видны были очертания вокруг. Руки вновь взяли нож, и глаза наткнулись на бордовые, до сих пор теплые лужи на одеяле. Лидер в подкатывающей к горлу истерике стирал скопившиеся в глазницах слёзы и продолжительно смотрел тупо перед собой — боялся, видимо, обернуться в сторону ванны. Там из крана лилась вода, и оттуда изредка доносились всхлипы. Всё неправильно, всё не так! И единственным правым оказался Телефонист. Кто знает, что было бы, если б он не убедил отца взять оружие. Благодарность к сыну сменялась ненавистью к себе — слишком много всего смешалось в одной истории, и уже чёрт знает, хорошо ли, что он защитился, плохо ли, что ранил его… Вина неподъемным грузом давила лёгкие, дышать снова становилось трудно. Рома лёг на подушку, и по коже прошел холодок — пять минут назад он был насильно впечатан в неё. Шея ныла, и кожа на ней краснела, но всё это было неважно, всё это было где-то не с ним. Шум воды прекратился. Лидер задержал дыхание, прислушиваясь, но как ни старайся, не вычленил ни одного нового звука. Квартира тонула в беспокойной тиши, словно затихающий перед грозой ветер в лесах. По щеке пробежала новая соленая капля, щекотно задержавшись на ухе. Страх ещё играл внутри, но эмоциональная осознанность убеждала переступить его. Он стремительно поднялся, подтянул нижнюю часть тела к краю дивана. Руки старались найти коляску, но та оказалась слишком далеко. Бессилие проникало в остро натянутый рассудок — Лидер не может даже добраться до него, тогда чем он сможет ему помочь? «Кеш…» — позвал он про себя, не решаясь подать дрожащий голос. С каждой секундой ясность реальности, подаренная выбросом адреналина, снова исчезала, и чувство было, будто он тонет в вязкой смоле, будто она наполнит его собой изнутри и утянет на дно прямо сейчас. Минуты утекали одна за одной, превращая время в бесшовное полотно. Тик-так, тик-так, снова и снова. Лидер старался дышать. Потребность в привычке была последней путеводной звездой. Он, скоро найдя чуть помятую пачку сигарет в пиджаке, закурил. Безусловно, это не успокаивает и не расслабляет, но может отрезвить хоть на мгновение. Липкая кровь на руках вызывала муть в пустом желудке, крайне неприятное ощущение. Неясно было, который час, сколько времени длится этот акт безумия… Он достал телефон. — Приезжайте, пожалуйста. Его в больничку надо, зашить. — Что? — сонный голос Телефониста тут же окреп. — Что случилось? Ты цел? — Без вопросов, просто приезжайте как можно скорее. На связи. Всё вновь мёртво затихло. Лидер потушил сигарету в крови на полу. Мучительное ожидание чего-то неизвестного заставляло кусать губы и без конца потирать ледяные руки. Попытался дотянуться до коляски ещё раз — безрезультатно. — Кеш… — собрался с духом и громко сказал он. Ничего. — Всё… Всё будет хорошо. Сейчас поедем в больницу, слышишь? Мы обязательно всё решим. Даже воображение уже путалось и не понимало, какую картину рисовать. — Тебе нужно наложить жгут хотя бы из обычного ремня. Пожалуйста, подойди сюда. Я… не могу достать до коляски, понимаешь… — он через силу улыбнулся. — Кеш? Кажется, слух уловил что-то, но ужасно незначительное. — Твою мать, Инженер. Мы со всем справимся, всё преодолеем, и тебе нужно не бояться меня, потому что тебе требуется помощь прямо сейчас. Инженер, слышишь? Кеш… Пожалуйста. Эмоции никак не могли уложиться в слова, ведь так много крутилось в голове: мысли о том, что будет хотя бы этим утром, мысли о том, как объяснить Инженеру всаженный в него нож, как помочь ему, что делать с провалившимся планом по его спасению из пучины придуманной жизни… Лидер понимает, что в этот момент Инженер безопасен — он пришёл в себя тогда, когда боль пронзила всё его тело, и когда с его уст сошло полное обиды и непонимания «Р-ром, за что?». Как объяснить, за что? Как сделать это так, чтобы не спровоцировать новый срыв? Их и так происходит слишком много в последнее время, и это явно не идёт на пользу его здоровью. Лидер замолчал. Наружу вырвался истерический смешок: каким бредом он занимается? Для чего и, главное, зачем? Вопросы приходили и уходили без ответа. Сохло горло. Он, считая секунду за секундой в ожидании своих ребят, ногтями шаркал кровь с кожи, оставляя раздраженные покалывающие полосы — старался отвлечься от проснувшегося воображения, рисовавшего ослабшего Инженера на полу ванной в огромном алом море, с заплаканными стеклянными глазами, блуждающими по швам плитки. А хочется обнять и целовать в нос, щеки да лоб часто-часто, и пусть он, не зная и не понимая вновь ничего вразумительного, будет освобождён от досаждающей дрожи. Лидер ещё раз признал себя ничтожным. Послышался громкий звук выломанного монтировкой дверного замка и неспешные, но уверенные знакомые шаги. Его парни здесь, и это, наверное, должно успокаивать. Включили свет. Из коридора донеслось тихое ругательство — видимо, нашли Инженера. Снова шорохи, перетаптывания и шарканье. Когда Телефонист и Музыкант воровато заглянули в гостиную, на их лицах уже осела глубочайшая задумчивость и нервность; взгляды, явно пораженные увиденным в ванной, были прикованы к кровавой дорожке на полу. Они нашли Лидера тряпичной куклой сидящим на диване. Его губы побелели, а кисти рук, измазанные ещё кое-где, покрылись фиолетово-синей сеткой капилляров. Он, с голым торсом, ссутулившийся и укрытый мокрым от крови одеялом, выглядел непривычно потрёпанно. — Что здесь произошло? — подскочил к нему Телефонист, присаживаясь на корточки. Он робко поднял нож, и, схмурившись ещё больше, заглянул в его глаза. — Я… — растерянно начал Лидер, но тут же подтянулся. — Как он? Нам бы поторопиться. — Да, зашивать нужно… — отозвался Музыкант, обескураженно разглядывая нелицеприятную обстановку. — Давай к Водителю, возьмите ему вещи, отведите в машину… — кивнул Лидер, и Музыкант удалился. — Н-не надо, — он жестом остановил Телефониста и принялся одеваться самостоятельно, — я справлюсь. — Объяснишь? — Я тебе так благодарен… Ты был прав: я не врач, не волшебник и не герой, а он слишком болен. Мне пришлось… Я… — Успокойся, ты не сделал ничего плохого. Сейчас отвезём его в больницу, и всё будет в порядке. — Что будет в порядке? — будто с упреком проговорил Лидер. — Что дальше делать-то? — Объясни, в конце концов! — Всё было хорошо, но Инженер… Кеша стал душить, я ударил его ножом, и именно тогда он, как бы сказать, очнулся. Понимаешь? Сейчас он считает, что я всадил в него нож просто так, будто… Я не знаю. Он добрел до ванной и больше не отвечал мне. Я его здорово напугал… Как он? — Потерял много крови. Но ты не волнуйся, сейчас всё под контролем. Поехали, — Телефонист подкатил коляску. — Стой. Мне… нужен твой совет. — Пап? — Теперь уже не получится играть в этом спектакле — он не позволит к себе приблизиться. Всё теперь иначе, понимаешь… И я думаю, что… Пора… — Да? — Пора… Вызывать чёртовых санитаров, — он глубоко выдохнул, поникнув головой. — Это правильное решение, — Сын опустил руку на его плечо. — Ему помогут. — Я не знаю. Из другой комнаты вновь послышался увесистый мат. Лидер, догадываясь, что вызвало эту реакцию, печально усмехнулся. — Что делать с трупом?.. На него могли бы до кучи повесить убийство, но скрывать это было бы неправильно для его л-лечения. Ладно, этот вопрос легко решим. Все не святые. Поехали. Усталость, сдавливая виски, заставляла с силой жмурить глаза, и в квартире стоял концентрированный душный запах кровоточащей раны и дыма, от которого все это время мутило живот. Лидер, когда сын вёз его к выходу, увидел то, чего, в целом, и боялся: весь пол ванной комнаты был залит кровью, измазаны стены, раковина, и блестели свежие разводы в коридоре, появившиеся, видимо, когда парни выводили Инженера под руки. Он поджал губы, стараясь не смотреть. Покидая квартиру, навязчивые размышления о дальнейших действиях уступили место терпким воспоминаниям о том, как чудесно проходил этот вечер, и как тепло казалось дома после снежного поля. Хотелось принять душ или хотя бы помыть руки. — Я не поеду, — заявил Лидер, когда они были уже на улице. До рассвета ещё ужасно далеко, и ночь была необыкновенно черна. — Что? — переспросил Телефонист, выходя из-за его спины. — А ты сам как думаешь, нормально будет ехать в одной машине с человеком, всадившим в тебя нож? Вот именно. — Тогда как… — Я на такси, если ещё работает. Сейчас позвоню тому врачу, вас встретят у входа. Вам не придется ничего объяснять. Инженеру скажи, что… что он в безопасности. И… что всё будет хорошо. Езжайте. Телефонист быстрым шагом направился к машине, оставляя отца одного. В салоне был ещё включен свет, и он старался разглядеть лицо Инженера, но видел лишь скрюченную фигуру на заднем сиденье, без сил оперевшуюся на стекло окна. Грудь защемило. Они вскоре уехали. Сделав пару звонков и изо всех сил держа голос, Лидер будто лишился остатков ресурсов, они иссякли и снаружи, и внутри. Туманная пелена, порождённая шоком, потихоньку испарялась. Запутанные и перепутанные слова, эмоции, идеи и страхи упорядочивались, словно проясняя взор. Мороз щипал за уши. Он закурил, выбивая себе минуту на отдых. Со слабой надеждой набрал такси, и, на его удивление, заказ приняли. Единственно верное решение — обратиться, наконец, к психиатру, никак не укладывалось в голове. Он гонял его снова и снова, взвешивал зачем-то «за» и «против», в глубине души уверенно зная, что это сделать просто нужно. Нужно переступить через себя, нужно дать Инженеру шанс на исцеление, нужно признать, что он далеко не всемогущ. Нужно убедить себя, что это не предательство и не попытка отделаться от проблем. Нужно. К подъезду подъехал автомобиль. Таксист, заметно съежившись от холода, но сохранив улыбку на своём курносом лице, вышел к нему. — Что ж это вы, — начал он, открывая заднюю дверь, — в такое времечко и поехали? Неужто дела, аль случилось чего? Лидер колебался: не привык говорить с незнакомцами вот так, по-дружески доверительно, но сейчас ему будет кстати любое доброе слово. — Да всё вместе, отец. — Эвона как, — Таксист, кое-как усадив Лидера, принялся складывать коляску в багажник. — Устало выглядите, серьезное что-то? Поругались, что ли? Я вот когда… — он на секунду призадумался, но тут же продолжил. — Когда с соловушкой своим ссорюсь, тоже места найти не могу. Хоть на стену лезь, ей-богу. Лидер коротко вскинул брови, но удивления не показал. — Мы вот тоже… поругались. Да так, отец, что теперь я не знаю, что и делать. Странно это. — Так говорите, пока едем, может и придумаем чего. Одна голова — хорошо, а две, как грится, — лучше. Куда едем-то? Лидер назвал больницу. Таксист на глазах помрачнел, пристально глядя на него с водительского сиденья. — Я теперь, отец, на распутье. Не знаю, правильно ли сделаю, что… отдам его в чужие надёжные руки. Настолько надёжные, что даже мои его не уберегли. — Главное ведь что, — он тронулся и закрутил руль к выезду из двора, — чтобы все здоровы были. Одно дело отдать в надёжные руки, а другое дело бросить. И какие же они чужие, если вы будете с ним рядом? Вы, я вижу, человек совестливый и преданный до чёртиков, и можете в этом вопросе заблуждаться. Кажется же вам, что вы его бросаете? — он посмотрел на него через зеркало заднего вида. Лидер молча кивнул. — Кажется. А если кажется, как грится, креститься надо. И не всё же решать самому, помощь принимать важно вовремя, не затягивать, когда уже поздно станется… Он на вас так смотрел, — помолчав, продолжил он, — так смотрел, ну как кошка! По глазам видно, помиритесь. Вы бы очки сняли, и по вам бы видно было. Ну да ладно, это я так… Лидер тепло хмыкнул: — Спасибо, отец… Надеюсь, что помиримся, но я его обидел ужасно и всё-таки затянул с помощью. Вот и думаю, как бы уже поздно не было… — Скажете тоже, ещё все успеть можно… Вы его любите? — как бы между прочим спросил он, не отвлекаясь от дороги. — Ну… — Да бросьте, что в этом вопросе сложного? Тут только «да» или «нет», и никакой подковырки. — Люблю. — Вот, значит точно успеете. Любовь же это, как там, мир спасёт, и его, и вас тоже. Рано унывать.