Новая жизнь

***

Тихо скрипнув, карета остановилась возле небольшого невзрачного трактира на окраине города. Выбравшись наружу вслед за Брайаном, Джон критично осмотрел маленькие пыльные окна с мерцающим за стеклами светом, покосившуюся вывеску с изображением пивной кружки в руке какого-то непонятного существа и наполовину стертыми буквами, и дорожную грязь под каблуками безупречно начищенных сапогов. Он уже успел пожалеть, что предложил Роджеру самому выбрать место, где они могли бы спокойно обсудить текущие дела. От Крума пришло письмо, в котором он уведомлял «уважаемых клиентов» о благополучном завершении интересующей их сделки, и нужно было решать вопрос с отъездом. С другой стороны, в таком месте вероятность быть подслушанными куда меньше. — «Веселый тролль»? Ты серьёзно? А поприличней места не нашлось? — язвительно спросил Джон, наблюдая, как открывается тяжёлая дверь, и две крепкие руки вышвыривают прочь какого-то забулдыгу, уже не способного стоять на ногах. — Знал, что ты оценишь, — Роджер лихо спрыгнул со своего места и хлопнул его по плечу: — Здесь самая лучшая выпивка и самые доступные девицы, а это то, чего я желаю сейчас больше всего после бесконечной тряски на козлах во время волнующих путешествий по темным улицам этого замечательного города. — перешагнув через бедолагу, лежавшего в грязи, он быстро направился к дверям. Фред бросил вожжи и безмолвно последовал за ним, жестом призывая застывших товарищей последовать их примеру. Презрительно осмотрев пьянчугу, о которого не захотелось бы марать зубы даже в худшие из дней, Джон обошел его, уводя за собой Мэя, и, наконец, все четверо дружно шагнули за порог. Внутри их окатило волной шума многолюдной толпы завсегдатаев. «Отличное место, чтобы тебя никто не подслушал» — подумал Брайан, разглядывая разношерстную толпу за деревянными столами, которая в свою очередь бросала подозрительные взгляды на вновь прибывших. Не обращая на них ровно никакого внимания, Роджер махнул кому-то рукой, и через мгновение перед ними появился добродушного вида толстяк с заискивающим взглядом и крупными залысинами на седеющей голове, оказавшийся хозяином этого невзрачного, как и он сам, заведения. Джон подавил упорную улыбку, мелькнувшую на губах при виде круглого, как бочонок эля, хозяина. Пучки волос, беспорядочно торчащие из ушей и на голове, определённо указывают на то, что именно он стал источником вдохновения для не слишком старательного художника, что изобразил тролля на вывеске. — Чего желаете, господа? — обратился толстяк к гостям, торопливо вытирая руки о засаленный фартук, и настороженно разглядывая две темные фигуры рядом с постоянными клиентами своего трактира — Роджером и Фредом. Несмотря на некоторую мрачность, одеты они были весьма богато, являя яркий контраст с убогой окружающей обстановкой. Такие люди, как правило, к нему не захаживали. — Комнаты, ужин? Может, девочек? — толстяк обвел взглядом гостей и кивнул в сторону кучки откровенно разодетых и ярко накрашенных девиц, сидевших возле бара, которые заулыбались в ответ, облизывая губы и поправляя руками пышные груди, призывно выглядывающие из корсетов. — Позже, Билл, — ответил Роджер, оценивающе осмотрев каждую, — Пока нам нужен только столик где-нибудь подальше и четыре пинты твоего фирменного светлого эля. — Прошу сюда, господа, — услужливо поклонившись, хозяин провел их в дальний угол помещения и указал на большой стол рядом с камином, — Думаю, здесь вам будет удобно. Пиво будет через две минуты. Угодно ли подать еду? У нас сегодня ребрышки ягненка под мятным соусом. Все четверо покачали головами, и толстяк удалился, чтобы через пару минут поставить перед ними четыре запотевшие кружки с янтарным содержимым и откланяться, пробормотав, что он к их услугам в любую секунду. Отхлебнув пенный напиток, который и в самом деле оказался на удивление хорошим, несмотря на сомнительность данного места, друзья, наконец, немного расслабились, и, переглянувшись, Брайан и Джон безмолвно решили не оттягивать неизбежный разговор с верными соратниками. — Так значит, вы собираетесь нас покинуть? — Роджер, развалившийся за большим столом в окружении керамических кружек, выглядит органично, в отличие от Брайана и Джона, которые, хотя и чувствуют себя уверенно, но непроизвольно морщатся от окружающего их облаком запаха прокисшего пива и громких разговоров завсегдатаев, что не стесняются в обсуждаемых темах и бросают плотоядные взгляды на сидящую в углу четвёрку. Светлый парень, сверкающий глазами и размахивающий руками, не вызывает у них вопросов, так же, как и его угрюмый спутник. Всегда держащийся в тени, но окружённый таким спокойствием, что никто не осмеливается лезть с ним в драку, объясняя это тем, что не хотят мараться о чистоплюя. Любой же, у кого возникнет вопрос, почему, рискует недосчитаться нескольких зубов. А вот новички вызывают желание почесать кулаки, и пиво льётся более полноводной рекой, чем обычно, но друзья делают вид, что не замечают происходящего вокруг них. — Мы предлагаем вам самим решить, поехать с нами или остаться. — ответил Джон, задумчиво оглядев свою кружку с пенящимся напитком. Тишина ожидания, повисшая над столом, мгновенно поглощается многоголосой перебранкой, развязавшейся в центре зала. Огромный, как гора, толстяк навис над тщедушным соседом по столу, явно примеряясь для удара. Странно, но лицо и поза щуплого парня в старом и весьма потрёпанном жизнью камзоле, явно с чужого плеча, не выражают ни малейшего страха перед участью, что кажется очевидной. Он спокойно и даже как-то отстранённо собирает со стола блестящие кругляши с приятным уху звоном, падающие в подставленный мешочек. Все взгляды разом оказываются направленными на сцену в центре, и Джон вскидывается, оглядывая пространство. Скоро здесь запахнет кровью. Коснувшись рукава Брайана, он кивает ему. — Пожалуй, мы вас покинем. Когда обдумаете наше предложение, вы нас найдёте. — Фред кивнул. — Заодно расскажете, чем всё закончилось. — пробормотал Джон, взглянув на увлечённого происходящим Роджера, и потянул Брайана на воздух. Наёмная карета мягко катится по дороге, унося пассажиров из города. Стук подков по булыжнику сменяется глухими ударами об утрамбованную землю, и Джон осторожно выглядывает в окно, рассматривая темнеющее небо и заливающие пространство лучи умирающего солнца. Красные тени тянутся по дороге от деревьев и пересекают её широкими линиями. Подрагивающие крупы лошадей отражают свет, и кажутся скорее синими, чем чёрными. — Куда мы едем? — В особняк. Нужно проверить, не оставили ли мы каких вещей, да и посмотреть, насколько хорошо его привели в порядок, было бы неплохо. Нельзя ронять достоинство перед новыми владельцами, согласись? Джон кивает, делая вид, что не понял истинных мотивов, тянущих Брайана в старый особняк, в котором он не появлялся уже несколько месяцев. Тем более, что ему самому интересно посмотреть на этот загадочный дом изнутри. Старый дом встретил вошедших тишиной. Слуги, которым было велено привести его в порядок и испариться, выполнили свою работу безукоризненно. Шаги, отскакивающие от высоких стен и падающие на пол, сверкающий чистотой, кажутся кусками гальки, сыплющейся с потолка. Брайан быстро пересёк холл и обернулся, вопросительно вскинув брови на стоящего на пороге Джона, который облокотился на дверной косяк, и насмешливо наблюдал за ним. — Если ты помнишь, я не могу войти без приглашения. Пусть даже и в твой дом. — Брайан развернулся на каблуках и медленно двинулся обратно, заложив руки за спину. По пути рассматривая стены с висящими на них картинами и стоящими возле них тумбами с высокими вазами. — Как я мог забыть об этом... — прошептал он, встав вплотную к Джону, так и не сменившему положения. За его спиной догорает свет дня, разливаясь бархатистыми сумерками, и Брайан не удерживается от того, чтобы полюбоваться тем, как выделяется силуэт возлюбленного на этом фоне. Сняв тонкую перчатку, Брайан протянул руку, беря кисть Джона и сжимая пальцы. — Войди же со мной, Демон. — произнёс он, чувствуя, как чужое тело будто бы сбросило оцепенение, и Джон хитро улыбнулся, глядя на Брайана, сделавшего шаг назад, немного к низу. Две пары каблуков отбивают быстрый шаг по гулкому коридору, лишенному общества людей слишком долго. Бесконечная лестница, кажется, уходит в самое небо, заканчиваясь неожиданно и упираясь в просторный холл с огромным окном, занимающим большую часть стены. В распахнувшиеся, как по мановению невидимой руки, створки влетает ночной воздух, неся с собой ароматы разбитого во дворе сада, наполненного ночной жизнью, и Джон замирает, глядя вниз, туда, где светлячки уже затеяли вечную игру в догонялки. Он не вздрагивает, когда Брайан прижимается к его спине, заключая в объятия и кладя острый подбородок на макушку. Тишина, наступающая следом, как только стихает последний шорох одежды, постепенно захватывает всё большее пространство, заполняя самые дальние уголки. Крик ночной птицы разрушает хрупкую иллюзию. — Позволь, я помогу тебе раздеться. — шёпот появляется словно из воздуха, и Джон улыбается, кивая. Позволяя длинным пальцам подхватить сюртук, стягивая его с плеч и роняя на пол. Он помогает развязать галстук, и слушает шорох разматываемого шёлка, отправившегося следом. Тонкая рубашка повисает вдоль тела, скрывая изящные кисти в складках и кружеве рукавов. Узкие брюки с трудом поддаются, но сильные руки стягивают их, обнажая белую кожу, мерцающую в темноте. Джон переступает, вышагивая из лежащих бесформенной кучей штанов. Босые ступни касаются пола, не чувствуя холода, и тишину нарушает только шорох трущейся одежды, когда Брайан избавляется от своей. Быстрые прикосновения, оставляющие мурашки там, где были секунду назад пальцы, и тело мнется в ожидании более смелой ласки. Длинные пальцы пробегают по бледной коже, щекоча открытую грудь и обнажённые ноги, и Брайан зарывается носом в каштановые волосы юноши, сжимая руками тонкую талию и соскальзывая вниз, пробираясь между сомкнутыми бедрами, касаясь тонкой кожи, задевая наливающийся в предвкушении ласки член. Позволяя рукам действовать увереннее, как будто самим, смазывая ладони скользким маслом. Джон разворачивается спиной к саду, позволяя ветру трепать полы рубашки и приподнимать их, пытаясь забраться под тонкую ткань. Блестящие в темноте глаза Брайана как будто светятся, и он улыбается, позволяя неверным остаткам дневного света лизнуть клыки, спрятавшиеся за тонкими губами. Хрупкое тело прижимается настолько плотно, что, кажется, между ними не проскользнет и лист, и ладони скользят по спине, оставляя масляные следы. Пальцы сжимаются на круглых ягодицах, разводя их и проскальзывая в ложбинку, надавливают и проникают вглубь. Джон подаётся навстречу, поощряя столь смелое вторжение, и разрывает поцелуй, вздрагивая в ответ на движение внутри. Улыбка Брайана становится шире, и он припадает к длинной шее, стараясь не выпустить Джона из объятий, прижимая его за талию, осторожно раздвигая пальцы и погружая их глубже, теряясь от мягкой податливости чужого тела в руках, оттесняя его к самому краю, сдвигаясь к свободной стене, завешенной толстым гобеленом. Глухой стон вырывается в ночь, когда Брай касается молочных бёдер, позволяя напряженному члену проскользнуть между, задевая гладкую кожу и проезжаясь по смотрящему вверх члену Джона, откинувшегося назад, прижимаясь всем телом, как будто на нет сошла, пусть небольшая, но разница в росте. Узкая ладонь обхватывает два члена, и Джон сильно сжимает пальцы, дернувшись от сладкого чувства и впившихся в загривок зубов. Двигает ладонью, смещая тонкую кожицу и позволяя ветерку щекотать беззащитную плоть. Мокрая ладонь ложится сверху, и Брайан отодвигается назад, освобождаясь от цепких пальцев, проводя по члену, щедро смазывая его маслом и притираясь между нежных ягодиц, разошедшихся навстречу напору. Погружаясь на всю возможную глубину, Брай замирает, впитывая ощущение горячего плена, позволяя Джону выпрямиться и переплести их ладони, вклиниваясь своими пальцами между длинных, чуть дрожащих пальцев Брая, который пробует двигаться дальше. Медленно, как будто ощущая происходящее всем телом. Легко погружаясь и выныривая обратно, касаясь мерцающей кожи и не обращая внимания на сбившуюся рубашку, застрявшую между телами. Неразборчивый шёпот, и Джон неожиданно наклоняется удобнее, позволяя Брайану двигаться быстрее и сильнее, впиваясь пальцами в хрупкую плоть, дрожа и забывая обо всем. Невесомый всхлип, упавший камешком на пол, и длинные пальцы касаются напряжённого члена. Джон позволяет им скользить по стволу, размазывая масло и собирая гладкую головку в горсть, позволяя напряжению нарастать, пока оно не достигает пика. Добавляя свою руку и двигаясь уверенно и сильно, сжимаясь всем телом и не выпуская Брая, он заливает ладони горячим семенем, пачкающим пол и сброшенную с плеч рубашку. Замерший сад шуршит ветром в листве, и Джон улыбается, не уходя от окна и не открывая глаз. — Выходите. Мы знаем, что вы там. Ответом ему стало громкое пыхтение и тихая брань слегка покачивающегося Роджера, показавшегося из-за самого большого дерева, а следом за ним бесшумно вышел из темноты Фред. — Объясните, что вы делаете в темноте, или нам самим догадаться? — Мы доехали до дома, но главные ворота оказались заперты и пришлось вспоминать, что есть калитка со стороны сада. Вот мы через неё и вошли. А спрятались, потому что не хотели вам мешать. — Роджер коснулся разбитой губы и мечтательно улыбнулся, вспомнив, как успел полапать под шумок пышнотелую Долорес. — Так значит, вы согласны? — улыбнулся Джон. — Да, да, согласны. — пробурчал Роджер, старательно отворачиваясь от окна и делая вид, что поднимающаяся луна интересует его гораздо сильнее происходящего в доме и предстоящего отъезда. Какого по счету? Кто бы взялся вести этот счёт. Роджер глубоко вздохнул и открыл было рот, чтобы продолжить монолог, но был прерван неожиданно заговорившим Фредом, бросившим быстрый взгляд на уже одевшихся Брайана и Джона. — Пора отправляться, если мы не хотим, чтобы наш отъезд стал поводом для сплетен. — Фред развернулся на каблуках и шагнул в сторону калитки, через которую они вошли в сад, даже не обернувшись, уверенный, что Роджер последует за ним. Секундная заминка и быстрый взгляд, брошенный в сторону уже закрытых окон, и юноша вздернул голову, приняв самый независимый вид, прежде чем отправиться следом. Джон первым забрался в карету и сделал вид, что очень занят устройством перчаток на коленях, краем глаза наблюдая за Брайаном, стоящим возле подножки и словно не решающимся сделать этот последний шаг. Бархатная тишина ночи обволакивает и дарит ощущение покоя, который можно потрогать. Огромная, висящая в самом центре неба, луна освещает дорогу, выстланную мерцающим светом, как будто расстеленным ковром. Брайан смотрит вперед, кожей ощущая холодный мрамор стен особняка, в котором они с Кэролайн прожили вместе всё это недолгое время. Последний шумный вздох, и Брайан забрался внутрь, захлопнув дверцу, и почувствовав, как кисти коснулись пальцы Джона, протекая между пальцами Брайана, сжавшего в ответ руку и откинувшегося на мягкое сиденье. С шорохом карета сдвинулась с места, как будто несомая ветром, а не лошадьми, и растворилась в первых робких отблесках рассвета.